Закончив работу, Олег разложил вещи и документы по кармашкам лётного планшета и портфеля, после чего отправился в штаб. На всякий случай надо доложиться дежурному офицеру, иначе может случиться неприятный казус с поисками пропавшего пилота. В коридорах непривычная тишина, нет оглушающего стрекота пишущих машинок, никто не бегает из кабинета в кабинет.
– Что случилось? Почему штаб превратился в сонное царство? – вместо приветствия пошутил Олег.
– Ночью начальство дружно укатило в Берлин, замы на радостях закатили в клубе пирушку, остальные тихо спят в кабинетах, – пояснил дежурный.
– Меня тоже вызывают в Берлин.
– Улетаешь прямо сейчас?
– Нет, отметь в полётном задании вечерний вылет, хочу передохнуть в Венгрии.
– Там хорошо, – с завистью заметил дежурный, – их не бомбят, в ресторанах подают качественное вино, а девочки любят наших офицеров.
В комнату дежурного буквально влетел взмыленный офицер СД и, увидев Олега, с довольным видом воскликнул:
– Вот ты где! Собирайся, летим в штаб резервной армии!
Отказаться невозможно, сам только что указал вечернее время возвращения якобы в Берлин. Пришлось садиться в поджидавший автомобиль и ехать на аэродром. За всё время пребывания в Умани ни один "фоккер" не сдвинулся с места, а дежурный по полётам традиционно расписывал висты в офицерской столовой.
– Туда и обратно или ещё куда завернём? – отправляясь за лётным листом, спросил Олег.
– На месте поставим точку, и каждый пойдёт своим путём, – многозначительно ответил офицер СД.
Полёт по прямой занял не более часа, сделав над щитовыми домиками круг, самолёт приземлился точно у штаба.
– Прошу со мной, нам есть о чём поговорить, – неожиданно потребовал офицер.
Олег лишь мысленно усмехнулся, для допроса без лишних разговоров уводят в подвалы СД. Штаб войск СС не место для выяснения моральных или политических нарушений, тем более не контрразведка и не разведка. В Рейхе узаконена тотальная слежка, а этот гауптштурмфюрер, вероятнее всего, надзирает за пришлым пилотом и собирается чем-то припугнуть.
Они вошли в генеральский кабинет, где за отсутствием хозяина сидел штандартенфюрер. Олег вежливо поздоровался и без разрешения сел у печки. По букве закона войска СС всего лишь общественная организация с правом ношения оружия. Военные не обязаны отдавать им честь и выполнять приказы. СД вообще чисто партийная организация, причём если гестапо ради выпендрёжа носило один погон, то партийная полиция носила одну петлицу. Но данные им фюрером полномочия не вписываются ни в какие законы.
– Можете сидеть, – поспешно сказал гауптштурмфюрер, – только положите на стол свою карту.
Олег не сдержал усмешку: если они что-то пронюхали, то действуют слишком коряво. Карты соответствуют потребностям потребителя и бывают морскими, полевыми, авиационными, геодезическими и так далее. Он подошёл к столу и замер. Там лежала карта с расположением танковых частей резерва с перечнем бронетехники и указанием количества мотопехоты. Более точных сведений получить невозможно, а пристрелить двух обалдуев и улететь не составит труда.
– Прошу. – Олег расстелил свою карту.
– Эээ… а почему она абсолютно чистая? Меня интересует карта, с которой вы летали позавчера!
– С этой и летал. Если вас интересуют пометки, то они наносятся на целлулоид. – В качестве доказательства он раскрыл лётный планшет с многочисленными пометками.
Звоночек тревожный, но Олег за себя не боялся, к сбору секретной информации его не смогут пристегнуть. Вот Ирму фон Бюттгер они держат под колпаком! Проверка вызвана запиской с данными о размещении штурмовых орудий. Вот и начали проверять всех, кто общался с ней. СД прославилась жестокими до садизма расправами, но это не свидетельствует о том, что там служат олухи или дураки.
Рядом с девушкой или среди подпольщиков, которые обеспечивают работу Ирмы фон Бюттгер, есть шпик СД. Агента СВР надо срочно вывозить, в этом нет сомнений. Кроме того, в качестве приза следует забрать штабную карту и порыться в открытом сейфе. Пристрелить этих двух представителей арийской элиты и сматываться. Тем временем гауптштурмфюрер недовольно отодвинул планшет:
– Юрген, проверь цифры, я ничего не могу понять.
– Указано время посадки и взлёта, – пояснил штандартенфюрер и добавил: – Ты ошибаешься, перед тобой заслуженный ас.
– Этот факт тоже следует проверить.
Вот и повод "раскачать" самозваного сыщика. За всё время при штабе Олег ни разу не назывался и не показывал документы, что позволит воспользоваться хорошо заученной легендой Пауля фон Абеляра. С явно выраженной ленцой он подошёл к столу и протянул гауптштурмфюреру телефонную трубку:
– Звоните моей матери в Берлин, она поздно возвращается со службы. – Затем назвал номер телефона и фамилию.
Олег нисколько не боялся возможного разговора с "матерью". Она кого угодно сотрёт в порошок, не из любви к сыну, а исключительно ради чистоты собственного личного дела. Однако реакция превзошла все ожидания, штандартенфюрер встал по стойке смирно, а гауптштурмфюрер отшатнулся:
– Фрау Абеляр ваша мать! Прошу великодушно меня простить! Я не знал, что вы её сын.
Подчёркивая собственную причастность к партийной элите Рейха, Олег вальяжно заявил:
– Ладно, забыли маленькое недоразумение. Давайте пропустим по дружеской рюмке и послушаем патефон.
Штабные клерки привычно накрыли стоящий в закутке столик, заботливо придвинули кресла, перемигнулись и исчезли. Подчинённые всегда рады застолью у начальства, ибо получают шанс оттянуться своим коллективом. Олег поставил "Походный гимн Люфтваффе" и под громкую музыку пристрелил штандартенфюрера с гауптштурмфюрером.
Осталось применить навыки заметания следов. Прикрыв шинелью пистолеты, сделал выстрелы в боковину дивана и вложил оружие в руки трупов. Гильзы бросил рядом и начал создавать картину разгульного пьянства. Разбросав закуски, щедро залил шнапсом подкладки мундиров, ещё две бутылки расплескал по полу, заполнив кабинет крепким сивушным духманом. В завершение Олег достал из своего портмоне фотографию симпатичной девушки и написал на обратной стороне: "Смерть фашистам! Мы победим! Нежно обнимаю и целую, твоя Брунхилд". Заменив гауптштурмфюреру стандартный набор семейных снимков на компромат, приступил к главному делу.
Настала очередь сейфа с аккуратно сложенными папками. Пришлось порыться несколько минут, но план боевого развёртывания армии он нашёл, причём с картой движения частей и расчётом времени в пути. Самая лучшая добыча, которая даст нашим штабистам полное представление о силах врага и времени развёртывания на разных направлениях. Ключи от сейфа Олег положил в карман гауптштурмфюрера и не спеша пошёл к самолёту.
О происшествии штабисты обязаны сообщить вышестоящему начальству, а незатейливая инсценировка заставит передать путаную информацию. Что случилось, кто стрелял и есть ли связь с лётчиком? Для расследования пришлют специалистов из Берлина, а прибудут они лишь завтра. Два трупа с пистолетами и закрытый сейф оттянут финальный вывод, бо́льшего Олегу не требуется. В ближайшие часы он перелетит линию фронта.
В расходящихся облаках появилось сияющее солнце и растопило оптимизм. В ясную погоду на "Шторьхе" линию фронта не пересечь, или немцы собьют, или свои. Надо лететь ночью, и не факт, что дежурный на КП разрешит вылет. Пришлось нахально сесть поперёк поля и укатить за ремонтный ангар. Немного посидев в кабине, для отвода глаз подошёл к ревущим моторами "фокке-вульфам".
– Тянет к боевым самолётам? – участливо спросил техник.
– Раньше летал на "мессерах", на "фоккере" только один вылет, и тот закончился печально. – И указал на золотой значок тяжёлого ранения.
– Пилоты "мессеров" всегда в орденах, а "фоккеры" горят под пушками иванов.
Он не собирался напрашиваться на пробный вылет, вдвоём на "фокке-вульфе" не удрать. Небольшой разговор стал своего рода легализацией стоянки его самолёта за ангарами.
Миновав окраину, Олег пошёл по задворкам, желая пробраться во двор Ирмы через заднюю калитку. Честно говоря, он не знал, существует этот проход или нет. Планируя операцию, специалисты в один голос заявили, что тыловую калитку делают всегда и везде. Так оно и оказалось, в ограждающем извилистый проезд разнокалиберном заборе виднелись калитки каждого заднего двора. За очередной загогулиной стояли сани с углём, который спешно выгружало многочисленное семейство. Завидев немецкого офицера, воришки пустились наутёк, а Олег грозно прикрикнул:
– Нихт бегай! Давай, давай, работай, быстро, быстро, нихт стой!
Пока мужчина с женщиной пытались осмыслить противоречащий логике приказ, детишки бросились наполнять углём вёдра. В степи дров не найти, в здешних местах печи топят углём, который в оккупации раздобыть крайне тяжело. Вот Олег и успокоил людей столь необычным способом. Им ещё придётся нахлебаться горя, что с немцами, что с советской властью.
Для начала каждому повесят ярлык: "был в оккупации", который негласно ограничит в правах. Затем к работе приступит НКВД и составит подробное досье о делах и словах в период германского правления. Попрекнут за всё, включая работу на предприятиях, которую приравняют к сотрудничеству с оккупантами. Резонное оправдание, что надо было как-то жить и кормить семью, никто не примет во внимание. Более того, сурово ответят: "Пока ты трудился на благо Рейха, другие отдавали жизни за твоих детей!"
От калитки к дому Ирмы вела утоптанная тропинка, но Олег шёл не спеша, внимательно посматривая на окна соседнего дома. Любопытных не заметил, зато увидел то, чего в принципе не может быть. От дома Ирмы в дощатый сарай проложен жгут телефонных проводов, причём тщательно спрятанный в ветках садовых деревьев. Сомнений нет, кроме прослушки ничего иного не может быть.
Сохраняя прежний шаг, уверенно вошёл в сарай и сразу включил фонарик. В дальнем углу недовольно зашебуршились куры, вдоль стены аккуратно расставлен садово-огородный инвентарь, стеллаж напротив заполнен корзинами. Ничего необычного? Как бы не так! Слева добротная дверь, а судя по расстоянию до внешней стены, за ней ещё одно помещение.
Середину небольшой комнаты занимала чугунная печь по типу буржуйки, в окружении трёх топчанов с подушками и байковыми одеялами. У выходящей на дом стены стол с усилителем и подвешенным репродуктором. Среди разложенных тетрадей с карандашами Олег увидел широкоплёночный фотоаппарат-гармошку. В том, что слежка фотографирует всех гостей, ничего необычного нет, но как они это делают?
Разгадка пришла после того, как он сел на стул. Три сдвижные заслонки на уровне глаз позволяли фотографировать двор и дом. Засняв для начальства комнату и приборы, Олег положил фотоаппарат в полевую сумку и выключил свет. Немцы придут раньше Ирмы, что даст ему возможность поговорить с ними по душам и узнать имя предателя.
За спиной коротко звякнул звоночек, предупредив об открывающейся калитке. Глянув в потайное оконце, Олег схватился за фотоаппарат. Во двор вошли четверо, два штурмшарфюрера СД и полицай с раскрашенной девицей. Немцы без задержки направились в сарай, а парочка осталась во дворе. Плохо, их придётся пристрелить, а допрос оперативников политической полиции был бы предпочтительней.
Увидев незваного гостя, оба штурмшарфюрера сначала вытянулись по стойке смирно. Кожаный плащ на меховой подкладке считался шиком офицеров СД, причём носили его без погон. Однако фельдфебели почти сразу заметили лётную эмблему на фуражке и потянулись за пистолетами, пришлось стрелять. Оттащив трупы от двери, он снова прильнул к тайному окошку.
С полицаем получилось намного проще, сработало вбитое в мозги преклонение перед оккупантами. Войдя в комнату, он сразу застыл в фашистском приветствии, преданно глядя на начальство. Надо о чём-то спросить, но о чём? Немцы, тем более СД, полицаям не доверяют, и секретов у него не узнать. Опасаясь затянуть паузу, Олег заговорил по-немецки:
– Ты проинструктировал домработницу?
– Так точно, господин офицер! При появлении советского агента она обязана громко произнести условную фразу, – на сносном немецком ответил полицай.
– Уверен в её благонадёжности?
– Как в себе самом! Сотрудничает добровольно, а коммунистов ненавидит лютой ненавистью.
– Большевики расстреляли её родственников?
– Что вы, господин офицер! – захохотал полицай. – При советах деваху не приняли в партию, а дура-баба решила отомстить.
Звено утечки информации установлено, и Олег застрелил предателя без пафосных слов и проклятий.
Какими бы ни были обстоятельства, у врага необходимо изъять документы со всеми личными вещами. По ним аналитики узнают не только имена командиров. Запись о службе оперативника СД в заштатном французском городе свидетельствует о нахождении там важного военного или промышленного объекта. Не менее важны портмоне со всякой карманной мелочью вроде брелоков, которые пригодятся товарищам. Никто не уходит в тыл со своими вещами или пустыми карманами.
В качестве довеска у всех троих обнаружились мешочки с золотыми украшениями. Олег с интересом рассматривал золотые часы "Москва" на золотом браслете со вставками из хризолита. Он долго щурился, пока не разобрал мелкую надпись внизу циферблата: "Первый МЧЗ им. Кирова" . Интересно, он даже не догадывался, что до войны в СССР делали часы, а надпись "Первый часовой завод" подразумевала, что в Москве есть и второй.
Снова коротенько звякнул звоночек, это через калитку прошла Ирма. Девушка поправила вставленный в ограду букетик бумажных цветов и скорым шагом вошла в дом. Олег не стал спешить, человеку надо дать время переодеться, отдохнуть с дороги и вкусно отужинать. Убирая золото в лётный планшет, он вспомнил о Петергофском часовом заводе, основанном ещё Петром I. Они первые в мире начали шлифовать рубины на цапфы для стабилизации вращающихся осей. Затем на память пришла часовая компания Павла Буре, созданная в начале девятнадцатого века, а Валя носила пензенскую "Зарю".
Нежданный звоночек заставил вздрогнуть, на этот раз вошла троица полицаев и по-хозяйски направилась к задней калитке. Это уже перебор, дом офицера СД даже немцы обходят стороной, а эти преспокойно шастают через двор. Плохи у Ирмы дела, очень плохи, Олег вышел из сарая и грубо окликнул по-немецки:
– Стоять! Кто такие?
Полицаи нервно затоптались, затем один из них начал коверкать язык:
– Мы туда. – Он махнул рукой в сторону садовых деревьев. – Ордунг гер Шальке.
– Ходить, я смотреть, – строго сказал Олег.
Полицаи торопливо зашагали по тропинке, при этом тихо проклиная свалившегося им на голову немца.
– Совсем жизни не стало, проверки за проверками, и днём и ночью.
Как ни странно, но никто ни словом не обмолвился о делах на фронте, до которого от Умани не далее сотни километров. Наблюдательный пост полицаев находился на противоположной стороне тыльного проезда, а судя по свежим доскам, построили его не более месяца назад. Внутри две лавки и стол у маленького окошка, простовато, но вполне достаточно для наблюдения за задней калиткой.
Убедившись в отсутствии сигнализации и связи, Олег пристрелил полицаев и побежал к Ирме. Столь плотный надзор и упоминание о частых проверках требовали сматываться как можно быстрее. В дом он вошёл без стука, Ирма, как воспитанная баронесса, ужинала в комнате, а служанка неожиданно крикнула:
– У нас гость! – и бросилась на выход.
Удар рукоятью пистолета в челюсть отбросил девушку под умывальник, что заставило хозяйку дома гневно воскликнуть:
– Вы забываетесь, Пауль, здесь не казарма, а моё жилище! Я требую извинений!
– Быстро собирайся, и даём дёру, дом обложили со всех сторон! – торопливо ответил Олег.
– Я требую извинений! – невозмутимо повторила Ирма.
Служанка сплюнула кровь, встала на колени и попыталась выхватить из-под юбки "вальтер". На этот раз удар рукоятью пистолета пришёлся в предплечье, рука повисла плетью, а пистолет глухо стукнул о пол.
– Не трепыхайся, – предупредил Олег, – на постах наблюдения лежат трупы, причём после допроса.
– Сволочи, – всхлипнула девушка. – Ненавижу! Всех вас ненавижу!
– Почему тебя не приняли в партию?
– Потому что трахали всем горкомом! Комсомольская ячейка дала рекомендацию, а партийные святоши обвинили в аморальном поведении.
– Поэтому ты пошла в СД?
– Да! Я смеялась, когда они корчились на виселице!
– Ты действительно работаешь на германскую контрразведку? – ещё не веря услышанным словам, спросила Ирма.
– Работала, – горько усмехнулась служанка, – и жаждала увидеть тебя, красивую, с петлёй на шее.
"Вальтер" ответил глухим хлопком, отбросив девушку обратно под умывальник, гильза со звоном запрыгала по некрашеным доскам пола и укатилась за тазик. Ирма накинула на плечи полушубок, обмотала голову платком и предупредила:
– Я быстро.
Она действительно быстро обернулась. Сначала сменила букетик на штакетнике, поставив вместо алых роз белые хризантемы. Затем вытащила из пустующей собачьей будки красивый кожаный саквояж. Не стесняясь постороннего мужчины, переоделась в форму и накинула сверху всё тот же полушубок и платок.
4
Бегство под облаками
Подозревая наличие наружки со стороны главной улицы, они сначала зашли в сарай и только после этого направились к задней калитке. В узкой улочке поджидал приятный сюрприз. Давешний мужчина уже разгрузил уголь и теперь разворачивался на выезд. Олег небрежно толкнул Ирму в сани, сам сел рядом и приказал:
– Ехай, быстро. – И протянул три серебряные рейхсмарки.
Для оккупированной территории это очень большие деньги, и возничий на радостях даже не спросил куда. Опомнился он уже на выезде с проезда и начал коверкать язык:
– Гер офицер хочет штаб? Штаб?
Пока Олег изобретал вариант ответа, за спиной заговорила Ирма, причём на чистейшем русском языке:
– Нам на аэродром, только заезжай со стороны кухни, чтобы никто не заметил.
Возничий усмехнулся и подхлестнул лошадь: обычное житейское дело, немец запал на русскую красотку и прячет её от начальства. После короткой остановки между кухней и продскладом сани покатили обратно, а Олег с Ирмой окольной тропой направились к самолёту. Платок с полушубком сбросили в выгребную яму, и молодая женщина снова преобразилась в надменного офицера СД.
Самолёт стоял на прежнем месте, и "фоккеры" по-прежнему прогревали моторы, оставаясь в готовности отразить налёт советских бомбардировщиков. Олег вручную провернул винт, затем запустил двигатель и нетерпеливо уставился на датчик температуры цилиндров. При необходимости на автомобиле можно сразу тронуться с места, на самолёте это чревато. На взлёте холодный мотор захлебнётся бензином и заглохнет, тогда хана, особенно в их нынешнем положении.
– Студент! К нам бегут солдаты! – нервно крикнула Ирма.