- Очень интересно, - довольным тоном сообщила Наталья Валерьевна, обернувшись. - Это, действительно, шестнадцатый век. Я готова подписаться под любой экспертизой. Но это совершенно точно копия более ранней книги. Тут в тексте прямые намеки. Больше половины самый натуральный бестиарий вымышленных существ. При этом абсолютный не стандарт. Не переписано из какого-то "Молота ведьм". Совершенно другие признаки. Надо внимательно смотреть.
- Три дня хватит?
Она умоляюще посмотрела, прижимая книгу к плоской груди.
- Хватит, - твердо сказал Андрей. Положил на стол конверт с американскими президентами. - Я на вас надеюсь. Хотелось бы точно знать, что это и сколько может стоить.
- Музейная вещь!
- Конечно, - тоном взрослого, успокаивающего ребенка, согласился он. - Но вот досталась алкашу от помершей бабки. Чуть не с помойки взял. И уж отдавать никому не собираюсь. Так я позвоню через три дня, - сказал уже от двери.
* * *
- Со мной пойдешь, - сказал Олегу.
- А почему не на машине?
Андрей так посмотрел, что тот мгновенно заткнулся. Где проходит граница, когда можно потрепаться по-дружески, а когда надо просто исполнять приказы, Олег давно усвоил.
Минут пять они шли по заасфальтированной дорожке к дому молча, затем Андрей открыл дверь и начал подниматься на второй этаж. Еще издалека он услышал характерные звуки. Олег искоса глянул, но сказать ничего не посмел. В доме сейчас кроме жены Андрея никого не было, и задавать идиотские вопросы абсолютно не тянуло. По-прежнему молча, они вошли и обнаружили вполне предсказуемую картину.
На супружеской кровати энергично работал голым задом водитель Марины Дмитриевны, а она сама, вцепившись ему в плечи руками, старательно помогала, странно поскуливая. Голые женские ноги были широко раздвинуты, и Степан буквально расплющивал ее мощными ударами, приговаривая: На! На тебе! Ты же этого хотела! Получай! Голова женщины безвольно моталась по подушке. Степан довольно взвыл и сообщил: Сейчас… Сейчас кончу…
Андрей шагнул вперед и со всей силы пнул его в раскоряченную задницу. Степан заорал от боли и слетел на бок. Марина испуганно вскрикнула, обнаружив мужа с охранником, и попыталась прикрыться простыней. Андрея это взбесило больше всего. От него - законного мужа закрываться? Стесняется!
- Не зря говорят, что поцелуи любовника слаще! - со злостью сказал он. - И что все бабы стервы - не зря говорят! Тебе сука чего не хватало?
Степан попытался встать и испуганно сообщил:
- Я не виноват! Она сама захотела!
Андрей развернулся к нему всем телом и двинул в челюсть. Водитель рыбкой улетел к стене. Андрей потряс рукой, видимо, ушиб пальцы и перевел неприятный взгляд на жену.
- И какой смысл наказывать кобеля? - риторически спросил. - Чтоб другим неповадно было. Да вот беда - один раз случилось, непременно повторится. Сука не захочет, кобель не вскочит. Пошла вон!
- Что? - ошеломленно переспросила Марина.
- Встала, оделась, и чтоб духу твоего в доме больше не было. Вот Олег отвезет к родителям. Андрей оглянулся и тот поспешно стер с лица ухмылку, уважительно кивнув. - Чего лежишь? Нас стесняться не стоит, уже ознакомились с голым видом. Некоторые, - он нехорошо оскалился и посмотрел на Степана, - уже неоднократно.
- В первый раз, - подал голос тот. - Мамой клянусь!
- Может в первый, но точно в последний. Ну?
Она медленно встала и, повернувшись к мужчинам спиной, стала одеваться.
- Быстрее! - рявкнул Андрей. - Или Олегу помочь? Не только посмотрит, но и пощупает…
Когда дверь за уже бывшей женой и Олегом закрылась, он взял стул и уселся на него, задом наперед, так что руки легли на резную спинку.
- Долго лежать собираешься? - спросил спокойным тоном.
- Больно, - морщась и щупая лицо, где уже наливалась синева, сказал Степан. - Мы так не договаривались. Вы ж Андрей Николаевич челюсть сломать могли.
- И копчик, - согласился тот. - А ты как хотел? За такие бабки исключительно удовольствие получить и даже от разъяренного мужа по шее не заработать? Я тебя еще и закопаю. Участок большой - места сколько угодно.
- Э… вы чего?
- Шутка, - сказал, криво усмехаясь Андрей. - Пусть так все думают. На мое добро рот разевать никому не дозволено. На, - кинул водителю в руки толстую пачку денег. - И вот еще, - добавил вторую. - Даже с премией за тяжкие труды и понесенный физический ущерб. Ты ж бедняга так и не кончил. Меня на жалость пробивает. Виза на руках?
- Да, - подтвердил Степан.
- Вот и мотай в город желтого дьявола, а здесь тебя больше никто не увидит. Все понятно?
- Конечно, - подтвердил тот, - на черта мне возвращаться! Да и не нужен мне Нью-Йорк. Я в Калифорнию поеду. Только это…
- Что?
- Правда, в первый раз. Долго уламывать пришлось.
- Проваливай, - устало сказал Андрей. - Где раз, там и два. А потом и много. Вали и помалкивай. А то, в натуре, придется закопать. Я свои обещания всегда выполняю.
- Понял, - поспешно согласился Степан, - уже исчезаю. В лицо он не смотрел, старательно отводя взгляд. Быстренько пособирал разбросанные вещички и тихо просочился к выходу.
Ну, вот и закончилось, подумал Андрей. Давно мечтал шею Марине свернуть, достала уже в конец. То ей не так, да это не устраивает. Дырку в мозгах сделала и к каждому дереву ревнует. Как пройдет мимо, непременно молоко скиснет. А сама даже родить не может. Вполне нормально вышло. Подсунуть подходящего парня и никакой уголовщины. Кто меня осудит? За что? Позор подлой изменщице! Даже мать не станет удивляться. Все. Не понравится Дмитрию Николаевичу - его проблемы. Утрется. Надо подумать, как и его из дела выжить. Пользы все меньше, а гонор прежний остался. Все поучает…
Он вздохнул и, пододвинув к себе стоящий на столике у кровати телефон, начал набирать хорошо знакомый номер. Сообщить новость тестюшке необходимо первым. Пусть потом бывшая жена, пойманная на горячем, свою версию излагает. Два свидетеля имеется. Для развода выше крыши. Платья с цацками отдам, и прощай навсегда. Ничего больше сука не получит и пусть только попробует вякать. Столько лет терпеть и изображать любовь! Хрен теперь женюсь. Пришел - ушел. Вставил - вынул. И никаких серьезных обязательств. Когда сам хочу, не отчитываясь и не спрашивая разрешения у истерички. Не требуется больше такие ступеньки, скорее под меня стелиться начнут. Хорошо жить в сказке. Все на голову падает без усилий. В жизни золушки очень быстро превращаются не в принцесс, а в ведьм. А принцессы в блядей. Да сам принц, признал самокритично, не слишком смахивает на ангела.
- Дмитрий Николаевич, - сказал в трубку, услышав "Алло". - Хорошо, что застал.
"А куда ты денешься ночью из дома", язвительно подумал.
- Проблема у нас. Нет. Личная. Право мне неудобно, объяснять, но я не собираюсь закрывать глаза и строить из себя христианского всепрощенца, подставляя вторую щеку…
* * *
Генерал вышел из ворот части и, не оглядываясь, зашагал по дороге с маленьким чемоданчиком в руке. Походка была деловой и пружинистой, но в душе он кипел негодованием. Даже машину до вокзала не дали, х… и… Слов было не особо много и все они были исключительно нецензурными. По лицу ничего прочесть было нельзя. Когда требовалось, он сохранял спокойствие даже в самые неприятные моменты. Когда самолет падал, например. Столько лет отдал армии, лучшая часть по всем показателям, а чуть запахло жареным, все моментально отвернулись. Словно и не выпили вместе не одну бочку. Ну, да ладно, слегка успокаиваясь, решил. Х… беситься, все равно возвращаться не буду. Еще поцелуют меня в …
Его толкнули в спину и, падая, еще ничего не успев понять, он удивился, почему не чувствует ног. Мимо неторопливо прошел молодой парень в кожаной куртке и тяжелых ботинках. Выше он не видел, и со зрением начали твориться какие-то странности. Он еще раз с трудом вздохнул и умер. Женского крика уже услышать не довелось. Баба была не из нервных, но в первый раз в жизни увидела тело, с торчащим из-под лопатки ножом.
- Слышали? - возбужденно говорили в купе. - В Литве полковника убили, в Эстонии генерала. И никому дела нет. Гниды эти из Национального фронта злорадствуют. Руками разводят, ни при чем, а кто при чем? Больше некому!
- Дожились! - поддержал собеседник. - Армия по казармам будет сидеть, обделавшись, а нас можно теперь бить? Нет уж. Пора создавать отряды самообороны, если власти плевать. Вот в Нарве мы им покажем!
Совсем молодой коротко стриженный парень в кожаной куртке скривился и встал.
- В тамбур пойду, - сообщил он сразу всем, - перекурю.
Попутчики, не обращая на него внимания, продолжили друг друга пугать всякими ужасами и грозно обещать кары неведомо кому. Ну, оно и к лучшему. Сейчас вытащат вечных жареных кур, яйца, вареную картошку, непременную бутылку водки и понесется до самой станции. Чем меньше они смотрят по сторонам, тем лучше. Хотя, в принципе, ху… Никто не сможет ему ничего предъявить. Да никому и не нужно. Одни шибко идейные идиоты, другие супер корыстолюбивые. Бей, гуляй рванина. Разве что вот эти… Привыкшие болтать, но ничего не делать. Самооборону они организуют… Два раза… Будут сидеть и смотреть, как соседа палками убивают. Против толпы надо оружие, против бандита умение. Но без решительности, все это пустое место. Вынул - не жди и не разговаривай. У тебя нет выбора. Только идти до конца. И не важно, что будет потом. Люди обычно задумываются о последствиях и теряются. Нельзя. Плевать на все и на всех. Важно, что будет сейчас. Силу ломает сила и никак иначе.
В толпе человек всегда ведет себя иначе. Это не объяснишь - это психология. Толпа заражает одиночек своей мотивацией. Самостоятельно ты никогда не станешь делать того, что в толпе. Если ты нормальный человек, если ты умеешь думать, не становись частью толпы. Становись ее ужасом. Чтобы в одиночку разгонять всех. А это можно только наглядным примером и жестокостью. Или властью. Той самой, с армией и милицией. С еб… не на что не способным КГБ. На что они нужны, если ничего не делают? Дерьмо.
Нет в Союзе людей, способных взять на себя ответственность. Вывести своих парней на улицы, разогнать быдло по норам. Они этому учились и зарплату именно за это получают. Не будут. Потому что все боятся. Это кровь. Большая кровь. Зачем брать на себя ответственность? Пусть команду дают. Не дождутся. Не будет. А кровь, которую сегодня стоит пролить, отольется потом в десятки раз. Сегодня по щиколотку, завтра по колено. И никто не виноват. Гуманисты. Болтуны. Смотрят на Запад и в зад его целуют. Давить толпу надо сразу. Убивать политических деятелей разных партий моментально, в ответ на действие военного крыла. За то, что своими словами толпу спровоцировали. Что значит они не при чем? А лозунги и агитацию кто проводил? Кто на улицы людей вывел? Вот они и должны ответить по высшему закону. Закону справедливости.
Он прислонился головой к холодному оконному стеклу и посмотрел в мутное изображение лица. Снаружи мелькали дома и деревья, но пейзажи его меньше всего занимали. Мысль текли по давно прорытому руслу и никуда не сворачивали. Обстановка вокруг его мало трогала, если появится опасность он сразу включится, еще не успев сообразить в чем дело. Учили его на совесть. Где Андрей раскопал спецов, он не спрашивал. Убивать, уходить от слежки и драться они прекрасно умели и охотно делились знаниями. Вопросы излишни, любопытство наказуемо. Усмехнулся, как оскалился, так что проходящая по вагону бабка испуганно покосилась.
Одиночке не сделать ничего. Поздно. Даже с братьями не сделать. Они еще и не хотят идти до конца - боятся. Жизнь заставит. Вот он, первый шаг. Один раз решился - дороги назад не будет. В душе они все понимают. Старший, так точно, а младший боится. Пока еще не хотят себе признаваться, что нет другого пути. Ничего, поймут. Где лежат деньги, где они не просто большие, а громадные, там будет кровь. Так там хоть деньги. Неприятно, но понятно. А за что моих? Прощать нельзя. Нет. Каждому воздастся по делам его. Всю толпу я убить не смогу, но лидеров и тех про кого рассказали, заслуживающие доверие обязательно урою.
- Ну, что тебя не устраивает? - устало спросил Андрей. - Все сделали в лучшем виде. Замели этого дебила практически сразу. За попытку изнасилования малолетней, опустили в камере. Я уж не знаю, что там с ним вытворяли, но повеситься ему показалось наилучшим выходом. Нет больше человека.
- Это не человек. Это нелюдь. Обливать людей бензином и поджигать. Бить головой ребенка о стену. Человек такого не сделает. Убить - запросто. Но такое… Не прощают никогда. Жаль, очень жаль, что ты поступил по-своему. Я бы лучше сам… Своими руками.
- И ты бы его жег и головой об стену?!!! Чем тогда лучше?
- Тем, что не я начал. Не я к нему в дом пришел. Не я чужую сестру убил, только за то, что в паспорте национальность другая. Вот этим я лучше. Месть - святое дело.
- Безнадежно, - обреченно махнув рукой, подвел итог Андрей.
- Совершенно верно. Меня не переубедишь. Ты не знаешь, как это бывает. Твое счастье. Рассуждать про отмену смертной казни и гуманное отношение к преступникам, про их права способны только недоумки, не желающие замечать страдания жертв. Их права никого не волнуют. Они уже пострадали и обязаны простить и понять. Как их самих коснется - по-другому завопят. Но ты ж нормальный человек? Попытался помочь. Не твоя вина, что я такой. Вот и не воспитывай. Поздно. Не поможешь - сам сделаю.
- И отловят тебя мгновенно. С твоей русской рожей, за километр виден.
- Все может быть. Но не попробовать, как жить?
- А потом станет легче?
- Вряд ли. Я не настолько глупый, чтобы верить в наступившее после этого счастье. Дыру в душе не закроешь чужой кровью, но не делать ничего - это расширять ее. Или наплевать на свою кровь. Короче, я сказал. Дискуссию на этом закрываем.
- Образованный… дискуссию. Ты когда последний раз книгу открывал? Все учишься кирпичи головой ломать и руками стены прошибать. А в школу собираешься ходить? Или без аттестата проживешь? С ножом и АКМ.
- Давай не будем снова. Ты мне показал про этих военных бумаги. Про оружие со складов. Про то, что скоро начнется еще хуже, чем у нас. Так там хоть кавказцы были, вам на тех и других начхать. Не принимать же всерьез кто крестится, а кто Аллах Акбар кричит. Вроде один советский народ, а на деле не любили никогда народы соседей. Объединяются они, когда враг снаружи приходит. Ну да поздно рассуждать. Вот сейчас русаков резать будут. Что ничего не делать? Сидеть и смотреть?
- Вот скажи, если умный, что свершить? Бежать к Меченому и на колени становиться? Так уже бегали, насчет Карабаха. Помогло? У него государственные расчеты и самомнение до небес. Все правильно и верно, а там трава не расти. Убивать его? А уверен, что хуже не будет? Я - нет. Ну, объясни, почему все всё видят и никто пальцем не пошевелит.
- Запросто. Делай, что можешь, и пусть все идет, как должно. Не надо ни с кем говорить. Я обоих чеченов положу, а ты мне моих кровников сдашь.
- Х… Мне что их жалко?!!! На! - Андрей швырнул на стол бумагу. - Вот тебе даты и подробности. Один, поэт херов, приезжает пообщаться с местными либералами-демократами. Другой торговать. Набивать карманы рвется, а не воевать за свой незалежный Азербайджан. На словах все борзые. Как до дела доходит, так в строю одни дурачки. Вот тебе полный расклад. Иди! Режь. Стреляй.
- Значит, договорились, - засовывая в карман, сказал. - Я тебе помогу.
- Да не просил я тебя!
- Ты уж не обижайся, но не надо на меня смотреть как ребенка. Ага, не просил. Просто так показал. Об этом и просить не требуется, слегка в спину подтолкнуть. Нормальная разводка. Ну и что? Если в моих интересах, так без проблем. Везде будут убивать, не только у меня в доме. Хоть немного меньше - я это буду знать. На других и их мнение ложил. И не надо просить. Я сам все сделаю.
"А меня сделаешь, подумал Андрей, если когда-нибудь узнаешь, что это не просто разводка, а реальный кидок? Не торгуют они оружием. Пока. А вот резня в Чечне будет. Уже начинается. Зачем там два офицера с реальным опытом? Остановить я не способен, но притушить вполне. Обман это или нет? Лучше не задумываться. Даже с близкими, уже не способен общаться, без задней мысли".