Митридат уселся на кусок извести, который, вполне возможно, когда-то был частью колонны. Травинки пробились через завязки его сандалий и стали царапать ему ступни. По ноге евнуха пробежал паук - Митридат попытался его прихлопнуть, но насекомое оказалось проворней. Где-то в отдалении послышался шум - это его слуги продирались через кусты. Свой странный, завораживающий крик издал удод. Если не считать всего этого, в мертвой крепости царила тишина.
Евнух потер свой гладкий подбородок:
- А как управляется Пирей? Может, это поможет мне понять обычаи Афин до прихода Завоевателя?
- Позволь мне в этом усомниться, о великолепныйсарис. Этот город ничем не отличается от других городов империи. Царь Царей, да одарят его Зевс и другие боги улыбками своими, назначает городского наместника, который подчиняется сатрапу. А в менее значимых городках наместника назначает сатрап.
- Ты прав. Это не помогает. - Митридат снова прочел надпись, уже успевшую ему надоесть. Вновь положив папирус себе на колени, он недовольно хмыкнул. - "Народ", - повторил он. - Впечатление почти такое, словно народ и совет сами себе хозяева, а эти люди - просто министры у них на службе, так сказать.
- Я полагаю, можно представить, что делами занимается совет, - медленно сказал Полидор, - хотя я и сомневаюсь, что он примет решение так же хорошо или так же быстро, как это сделал бы один человек. Но как кто бы то ни было может знать, что думает по данному вопросу весь народ в городе? И даже если почему-либо у народа спросят мнение по какому-то одному вопросу, то ведь все равно никак нельзя представить, что у него будут спрашивать мнение по всем многочисленным вопросам, которые встают перед городом каждый день.
- Я надеялся, что ты скажешь мне что-нибудь иное. К сожалению, я думаю точно так же, как и ты. - Митридат вздохнул и поднялся со своего импровизированного сиденья. - Я полагаю, все, что мы можем сделать - это продолжить поиски в надежде на то, что мы найдем новые надписи, которые помогут нам разобраться в этой тайне.
В течение следующих двух дней евнух, эллин и двое слуг прочесывали крепость. Тиштрия чуть было не наступил на гадюку, но успел вовремя убить ее палкой. Митридат наткнулся на несколько статуй, и они ему понравились. Они были куда более сдержанными, чем те живые, эмоциональные статуи, к которым он привык, но своеобразная прелесть в них была.
Они нашли немало надписей, но ни одна из них не помогла разрешить возникшую головоломку. Большинство надписей были разломаны или так потерты, что ничего нельзя было разобрать. Дважды Полидор нашел фразу "это показалось благом совету и народу". И оба раза Митридат бессильно выругался, ибо остаток камня был в одном случае погребен под завалом, для растаскивания которого потребовалось бы человек двадцать, а в другом случае просто отсутствовал.
- Хватит с нас этого места, - сказал Митридат вечером второго дня. - Мне уже все равно, даже если ответ находится прямо у меня под ногами. Я думаю, что если б я стал его выкапывать, то он бы от меня убежал, как кролик от лисы. Завтра будем искать внизу, на рыночной площади. Может, там нам повезет больше.
Никто ему не возразил, хотя все знали, что крепость еще не была как следует прочесана - для этого потребовались бы не дни, а месяцы или годы. Завернувшись в одеяла - несмотря на дневную жару, ночи по-прежнему были холодными - они уснули.
* * *
На рыночной площади развалин было меньше, чем в крепости.
- Так это уже площадь или еще нет? - подчеркнуто спросил Митридат, продираясь вместе с Полидором и слугами через траву, кусты и прочие заросли. Не успел Полидор ответить, как евнух добавил: - Ай! - Он только что ударил ногой по большому камню, что привело к плачевным последствиям.
Он отодвинул скрывавшие камень заросли. Камень был очень большим - Митридат, не увидевший его сразу, показался себе идиотом. Обуреваемый гневом, он нагнулся, чтобы отпихнуть камень в сторону.
- Подожди! - сказал Полидор. - На нем есть буквы. - Он прочел их и засмеялся.
- И что же, смею поинтересоваться, тебя так насмешило? - Лучше уж держаться с ледяным достоинством, подумал Митридат, чем прыгать на одной ноге.
- Тут сказано: "Я - пограничный каменьагоры", - сказал ему Полидор.
- Ага, - сказал евнух, снова чувствуя себя глупцом.
Самое высокое из разрушенных зданий стояло севернее, в паре минут ходьбы. Его разбитый фасад насчитывал восемь колонн, две из которых по-прежнему стояли во весь рост и поддерживали обломки карниза.
- Начнем с него? - спросил Полидор, указывая на здание.
Из-за ушибленных пальцев в Митридате взыграл дух противоречия:
- Нет, давай оставим его на потом, а пока просто походим вокруг. В конце концов, оно никуда не убежит.
- Как тебе будет угодно, - вежливо сказал Полидор. Идущие за Митридатом слуги вздохнули. Евнух сделал вид, что не услышал.
- А это что такое? - спросил Митридат через минуту-другую, увидев еще одно каменное сооружение, выступающее из травы. К счастью, на этот раз он увидел камень еще до того, как с ним столкнулся.
- Судя по форме, когда-то это было основанием, на котором стояла статуя, - сказал Полидор. Он подошел поближе. - Две статуи, - поправился он. - Я вижу углубления, вырезанные для четырех ног. Ага, вот и надпись. - Отодвинув траву в сторону, он прочел: - "Гармодий и Аристогитон, которые убилитиранаГиппарха".
- А что такое "тиран"? - услышав незнакомое слово, Митридат нахмурился. - Какое-нибудь чудовище из легенды?
- Нет, просто человек, который правил городом, но не происходил ни из какого царского рода. Они попадались у эллинов во многих городах.
- Ага. Благодарю тебя. - Митридат задумался, и спустя мгновение удивленно сказал: - Значит, на рынке в Афинах стояла статуя, прославлявшая людей, убивших городского правителя?
- Похоже на то, о великолепныйсарис, - сказал Полидор. - Если выразить это такими словами, то и впрямь получается удивительно, не так ли?
- Это просто безумие, - сказал евнух, вздрагивая от одной только мысли об увиденном. - Хорошо еще, что вас, яунийцев, покорила Персия. А то мало ли каким безумием вы бы заразили весь мир!
- Хмм, - вот и все, что на это ответил Полидор. Эллин качнул своим подбородком в сторону разрушенного здания, до которого оставалось совсем немного: - А сейчас пойдем туда?
Но Митридат ответил на эллинскую блажь, заключавшуюся в надписи на основании разбитой статуи, своей собственной блажью:
- Нет, обойдем вокруг, посмотрим, что тут еще есть. - Он знал, что вел себя несносно, и наслаждался этим. А что Полидор мог поделать?
Естественно, ничего.
- Как тебе будет угодно, - снова сказал эллин, после чего пошел мимо здания, обходя его на еще большее расстояние, чем намеревался обойти Митридат.
"Так тебе и надо," - подумал евнух. Улыбнувшись за спиной Полидора, он пошел за ним на северо-запад.
Все же этого было достаточно.
- Я уверен, что сейчас мы уже не на площади, - сказал Митридат, когда эллин привел его почти к заросшим воротам Афин.
- Я полагаю, что уже нет, - признал Полидор. - Готов ли ты идти обратно?
- Более чем готов, - Митридат посмотрел Полидору в глаза. Они оба примирительно улыбнулись. Митридат бросил взгляд в сторону слуг. На их лицах не было видно ни радости, ни тщательно скрываемого раздражения.
Что-то треснуло у евнуха под ногой. Обуреваемый любопытством, он нагнулся. Затем, охваченный еще большим любопытством, он показал Полидору свою находку:
- Что это такое?
- Этоостракон. Черепок, - поправился Полидор, вспомнив о необходимости перевести яунийское слово на арамейский.
- Это я знаю и сам, - нетерпеливо ответил Митридат. - За эти дни я наступал на такие уже не раз. Но что на нем написано?
- Хмм? - Полидор посмотрел на черепок повнимательней. - Тут написано имя. "Фемистокл, сын Неокла".
- А почему на черепке?
- Дешевле папируса, - пожал плечами Полидор. - Горшки всегда разбиваются, и черепков всегда хватает.
- Тогда почему просто имя? Почему не какое-нибудь сообщение?
- Понятия не имею, о великолепныйсарис.
- Хрмп, - сказал Митридат. Он сделал еще один шаг и услышал новый треск. Он не был удивлен, найдя под ногами еще один черепок - как уже заметил Полидор, горшки всегда разбиваются. Однако его удивило то, что и на этом черепке была надпись. Протянув новый обломок горшка Полидору, он указал на буквы.
- Опять "Фемистокл, сын Неокла", - сказал эллин.
- И все? - спросил Митридат. Полидор кивнул головой, отвечая на вопрос перса утвердительно. Евнух бросил в сторону эллина недоверчивый взгляд: - О добрый Полидор, зачем же писать чье-то имя - заметь, только имя, ничего более - на двух разных обломках горшка? Если я не вижу никакого смысла в одной такой надписи, то увижу ли его каким-то образом в двух?
- Я этого смысла не вижу, о великолепныйсарис. - Полидор начал переминаться с ноги на ногу, словно пойманный учителем за какой-нибудь проделкой школьник. На этот раз что-то треснуло под его сандалией, и Митридат уже не удивился, когда Полидор посмотрел на черепок, нашел на нем надпись и прочел: - "Фемистокл, сын Неокла".
Евнух положил руки на пояс:
- И сколько их тут валяется? - Он повернулся к слугам: - Уберите эти заросли. Во мне возобладало любопытство. Давайте посмотрим, сколько черепков у нас получится найти.
Взгляды, которыми обменялись Рага и Тиштрия, были вполне красноречивыми. Как и подобает разумному господину, Митридат сделал вид, что ничего не заметил. Слуги нагнулись и принялись выпалывать кусты и траву. Сначала они двигались с покорной медлительностью, присущей всем слугам за нежеланной работой, но потом и они начали проявлять интерес, быстро натыкаясь на новые и новые черепки.
- "Фемистокл, сын Неокла", - читал Полидор снова и снова, пока это однообразие не было наконец нарушено: - "Фемистокл из Фреаррия". - Он повернулся к Митридату и задумчиво повел бровью. - Я думаю, мы можем предположить, что это тот же самый человек, о котором говорится на всех остальных черепках.
- Э… да. - Митридат уставился на гору черепков, растущую у ног Полидора. Он начал ощущать себя колдуном, чье заклинание оказалось сильнее, чем он ожидал.
У слуг его были свои соображения.
- Так кто, по-твоему, был этот Фемис-как-его-там? - спросил Тиштрия Рагу, с трудом выкорчевывая вместе с ним особенно упрямый куст.
- Наверное, какой-нибудь торговец собственным задом, написавший свое имя, чтобы привлечь побольше покупателей, - выдохнул Рага. Митридат, слышавший все это, вовсе не склонен был отмахиваться от подобного умозаключения. Ничего лучшего ему в голову пока не пришло.
Так прошло некоторое время.
- "Фемистокл, сын Неокла", - сказал Полидор, положив в общую кучу еще один черепок. - Это уже… девяносто второй.
- Достаточно. - Митридат воздел руки к небу. - Так мы промучаемся все лето. Я думаю, у нас есть дела и поважнее.
- Уж не развалины ли часом? - лукаво спросил Полидор.
- Ну, раз уж ты спрашиваешь, то да, - сказал Митридат со всем достоинством, на которое был способен. Он раздраженно махнул ногой в направлении черепков. - Оставим этот мусор здесь. Не вижу от него никакой пользы. Разве что как доказательство странности афинян. И уж никак не прославит Хсриша Завоевателя, а через него и нашего Хсриша Четвертого, да продлит Ахура Мазда царствование его, рассказ о том, как он одолел народ безумцев.
Слуги встретили эти слова смехом - в конце концов, они тоже были персами. Полидор выдавил из себя кривую улыбку. Всю дорогу назад к разрушенному зданию на площади он хранил молчание.
Когда четверо спутников наконец достигли цели, эллин быстро пришел в хорошее настроение снова, ибо он увидел, что и сам может посмеяться над другими.
- Это здание называется "Стоа Василиос", - сказал он, указывая на буквы, вырезанные на поваленном кусочке фриза. - "Царский Портик". Если уж мы пришли сюда узнать о царях, то нам следовало начать именно отсюда.
Митридата одновременно охватили унижение и возбуждение. Возбуждение оказалось сильнее:
- О добрый Полидор, ты был прав. Найди мне здесь, если можешь, список афинских царей. Последним, конечно же, будет тот человек, которого победил Хсриш. - После чего, добавил он про себя, я смогу наконец убраться из этих развалин и всей этой захудалой сатрапии.
Рага и Тиштрия, возможно обуревамые той же надеждой, бросились на поиски с пылом, втрое большим по сравнению с охотой за черепками. Камни, нетронутые со времен персидского нашествия (если не считать ветра, дождя и снующих вокруг мышей), зашевелились под руками занятых поисками слуг.
Митридат нашел первую новую надпись сам, но он уже научился не слишком радоваться при виде нацарапанных на стене слов. Тем не менее он подозвал к себе Полидора.
- "Фриних думает, что Эсхил прекрасен", - послушно прочел эллин.
- Примерно этого я и ожидал, но всякое бывает, - кивнул Митридат и продолжил поиски. Он был кастрирован еще до полового созревания, и вожделение было ему не менее чуждо, чем пейзаж измочаленных афинских развалин. Он знал, что никогда не поймет, что же заставило этого Фриниха заявить о своей страсти к красивому мальчику. Когда Митридат был достаточно молод, он иногда использовал вожделение - вожделение других мужчин - для своей собственной пользы. Иногда он задумывался о том, каково же все-таки это ощущение, но это любопытство было не более чем отвлеченным.
И тут Рага издал крик, разом выбивший из головы евнуха всю эту чепуху:
- Тут большая плита, покрытая буквами! - Все бросились посмотреть. Слуга продолжил: - Я увидел, что тут не одна плита, а целых две, и белая плита закрывает серую. Тогда я сумел столкнуть белую, и вот посмотрите! - Он был так горд, словно сделал эту надпись сам.
Митридат обмакнул перо в чернила и приготовил свой папирус.
- Что тут говорится? - спросил он Полидора.
Эллин принялся нервно перебирать волоски в своей бороде, переводя взгляд с надписи на Митридата и обратно на надпись. В конце концов нетерпеливый взгляд евнуха заставил его заговорить:
- "Это показалось благом совету и народу…"
- Что-о? - Митридат подскочил как осой ужаленный. - Опять эта бессмыслица про совет и народ? А где же список царей? Во имя Ахуры Мазды, где же его искать, как не в Царском Портике?
- Мне это неизвестно, о великолепныйсарис, - резко сказал Полидор. - Однако да позволено мне будет продолжить чтение. Уверяю тебя, этот камень поможет тебе в достижении цели.
- Очень хорошо. - Это не было очень хорошо, но что Митридат мог поделать? Преодолевая брюзжание, он приготовился слушать дальше.
- "Это показалось благом совету и народу", - продолжил Полидор, - "с родом Ойнея во главе, Файниппом, исполняющим обязанности председателя, Аристоменом, исполняющим обязанности секретаря, Клистен предложил следующие меры по поводуостракизма…"
- Во имя Аримана, что такое "остракизм"? - спросил Митридат.
- Что-то, связанное с "острака" - черепками. Прошу прощения, о великолепныйсарис, но я не знаю, как выразить это по-арамейски точнее. Но в любом случае слова на камне обьясняют это лучше меня, позволь мне только продолжить.
Митридат кивнул.
- Благодарю тебя, о великолепныйсарис, - сказал Полидор. - На чем это я остановился? Ах, да: "по поводуостракизма: пусть каждый год народ решает, желает ли он провестиостракофорию." - Увидев, как Митридат закатил глаза, Полидор обьяснил: - Это означает собрание, на которое приносят черепки.
- Я полагаю, эти слова ведут нас к некоей цели, - грозно сказал евнух.
- Мне кажется, что да. - Полидор вновь повернулся к исписанному камню. - "И пустьостракофориясостоится, если будет подсчитано больше человек за нее, чем против. Если наостракофориибудет подсчитано более шести тысяч черепков, то пусть тот, чье имя появилось на самом большом числе черепков, покинет через десять дней Афины на десять лет, и пусть все это время сохранится за ним его имущество. Да принесет это афинскому народу удачу".
- Изгнать черепками? - сказал Митридат, царапая пером по папирусу. - Даже для Яуны мне это кажется возмутительным. - Потом он переглянулся с Полидором, после чего они оба уставились туда, откуда только что пришли. - Рага! Тиштрия! Идите соберите черепки, на которые мы смотрели. Я думаю, они нам все же могут понадобиться. - Слуги удалились.
- Я тоже так думаю, - сказал Полидор. - Позволь мне продолжить чтение: "Вот кому было приказано покинуть город: в год, когдаархонтомбыл Анкис…"
- "Архонтом"? - переспросил Митридат.
- "Архонт" - это что-то вроде чиновника, - пожал плечами Полидор. - Это означает "вождь" или "правитель", но если человек может занимать эту должность всего один год, разве могла она быть сколько-нибудь важной?
- Я полагаю, что нет. Продолжай.
- "…в год, когдаархонтомбыл Анкис - Гиппарх, сын Харма; в год, когдаархонтомбыл Телесин - Мегакл, сын Гиппократа; в год, когдаархонтомбыл Критий…" - Эллин остановился. - Похоже, что в тот год не изгнали никого. А в следующем году, когдаархонтомбыл Филократ, изгнан был Ксантипп, сын Арифронта, а потом опять никто, а потом… - Он сделал паузу для пущего эффекта. - …Фемистокл, сын Неокла.
- Ну-ну. - Митридат яростно водил пером по папирусу, останавливаясь лишь для того, чтобы изумленно покачать головой. - Выходит, народ и впрямь делал во всех этих случаях выбор. Без царя, который бы им руководил.
- Похоже на то, о великолепныйсарис.
- Как странно. А этому…остракизму, - Митридат с трудом произнес яунийское слово, но слова с таким значением не было ни в арамейском языке, ни в персидском, - подвергся ли кто-нибудь еще?
- В следующие два года - нет, о великолепныйсарис, - сказал Полидор, - но в тот год, когдаархонтомбыл Гипсихид, афинский народ выбрал изгнание для Ксеркса, сына Дария, которым может быть только Царь Царей, Завоеватель. Я полагаю, что это был последний жест сопротивления - на Гипсихиде списокархонтоввнезапно обрывается.
- Похоже, что ты прав. Значит, они попытались изгнать Хсриша, да? Очень им это помогло. - Митридат закончил свою запись. Появились слуги, несущие в кожаном мешке черепки, которые помогли изгнать человека. Перед слугами простирались длинные тени - Митридат удивленно заметил, что солнце почти дошло до каменистого западного горизонта. Он повернулся к Полидору: - Пока мы вернемся в Пирей, будет уже темно. Падать в не увиденную мной яму как-то не хочется. Может, проведем здесь еще одну ночь, а утром вернемся при свете?
Эллин кивнул:
- Мне это кажется хорошей мыслью, если ты доволен найденным тобой знанием.