Павла в уме отметила - 'Так-так, стало быть, это мой бывший командир звена. Эх, кто бы еще рассказал, где служили то? А ну как вопросами засыплет?'.
- Готов получить очередное взыскание, товарищ капитан!
- Ладно-ладно, черт языкастый. Слушай лейтенант…
- СтАрший лейтенант, Сергей Васильевич.
- Не, ну вот ведь засранец! Я его нахала учил, а он, змий… Точно, испортили тебя тут в Харькове. Ну, гляди у меня! - Капитан погрозил пальцем, и сделал страшную рожу, но было видно, что он шутит.
- Гляди, вот выпрошу у начальства, чтобы тебя ко мне в эскадрилью на перевоспитание отправили. А? Дрожишь от ужаса, салага?!!
- Со всем моим удовольствием, Серег. Так и летал бы с тобой, до самой смерти.
- Ну, то-то же, злыдень. Нееет, перерос ты уже ведомого. Правильно тебе старлея за Китай дали. И помирать нам пока с тобой рановато. А? Отсюда вывод… Слушай старшой! А не отметить ли нам это событие? Только не тут, в ресторан слетаем. Живо собирайся, давай и 'От винта!'.
В уме начинающей шпионки прошелестело - 'Значит, и Павел и этот Сергей вместе в Китае воевали недавно. А сейчас мы с ним, судя по всему, в Харькове. Только, вот, орденов, что у одного, что у другого не наблюдается, одни значки, видать не слишком много сбитых у них. Ладно, Сергей, мужик вроде с юмором, посидим с ним, надо будет его раскрутить на краткий пересказ биографии Павла…'.
- Давай капитан! Только ресторан в этот раз ты выбирать будешь…
- Чего так?
- А если потом голова болеть будет, значит, винить тебе будет некого.
- Запомнил, все-таки, мою нотацию, за ту рисовую водку, мерзавец! Ладно-ладно, так и быть, сегодня я выбираю!
- Тогда подожди меня минуту, и пойдем.
Павла быстро переобула сапоги, надев на свои огромные ласты толстые носки. Сгребла с постели свои документы, убрала их в нагрудные карманы, деньги сунула в карман галифе, а пистолет с запасной обоймой спрятала в кобуру. Ловкими движениями она быстро заправила кровать, и снова оправила складки мундира.
- Я готова… - новоявленная шпионка аж поперхнулась в душе. Но в испуганном мозгу, видно, уже включился ее природный детдомовский юмор, не раз спасавший ее в разговорах с мужиками. И через пару секунд она с улыбкой продолжила.
- Сказала Василиса Премудрая Змею Горынычу.
- Пошли, острослов хренов. - Хмыкнул капитан.
'Фуууух, чуть не прокололась, шпионка несчастная. Твою ж дивизию! Все, надо отвыкать думать как женщина…'.
***
Клоунада продолжалась. Выйдя в коридор, Павла поздоровалась с хозяйкой, и своим красивым баритоном поблагодарила ее за побудку. Молодая шпионка нарочно потянула время в коридоре, допрашивая главную аборигенку квартиры, кроме имени отчества которой она ничего не знала. Даже дала Агрипине Михайловне тридцатку своих денег на продукты, типа наш утренний гость, возможно, еще вернется, а может и заночует.
Павле было просто необходимо узнать, как можно больше. Кто сегодня из жильцов будет в квартире, с кем из них она может столкнуться здесь в районе обеда, работает ли душ ('нет горячей воды, ну, ничего'), какой у квартиры номер телефона ('а то я позабыл') и т. д. и т. п. Внешне праздные вопросы с невидимой силою обогащали знания Павлы о своих нынешних соседях. И 'жертва иновременного катаклизма' впитывала эту информацию, как пресноводная губка подводный корм. А все потому, что хотя Павла и опасалась выходить из квартиры в неизвестный мир, но обладая от природы системным мышлением, отлично понимала - отсидеться в этой 'миникрепости' ей не удастся. Нужно было врастать в текущее время и соответствующее ему общество победившего пролетариата. А для этого ей требовалось стремительно привыкать общаться с местными людьми. Вот на это и решено было посвятить сегодняшний день.
Ну, что же цель была ясна, бороться Павле теперь предстояло со своим склерозом за досрочное и качественное освоение культурных обычаев и традиций эпохи. А уж бороться-то с новыми неизведанными проблемами Павла как-никак умела. Под незаметное сканирование Павлой номера квартиры, дворовых ориентиров, номеров домов и названий улицы, Капитан Сергей, наконец, вытащил заболтавшегося друга на тротуар, и проложил курс до следующего пункта маршрута. При этом Сергей и сам болтал без умолку, рассказывая по пути про общих с Пашей знакомых. Грея уши, Павла узнавала, кто из них в каком городе служит, да кого повысили, а кто недавно в аварии разбился. Она старалась по возможности поддакивать в тему, иногда сокрушенно, а иногда включая юмор, и при этом внимательно осматриваясь вокруг. Наконец, после недолгой поездки на трамвае, товарищи красные командиры высадились на Сумской улице перед зданием ресторана 'Театральный'.
- Вот, Паша, куда надо ходить, чтобы здоровье сохранить. Здесь все самое лучшее, тебе ли не знать лучший ресторан Харькова? - Выдал капитан, заходя в зал, где какой-то джаз-бэнд уже наяривал негритянскую классику.
- Этот-то и я знаю. А вот где бы без шума посидеть, в уюте и покое?
- Да ладно тебе придираться. Ты, что, сегодня не с той ноги встал? Или, может, тебя вчера на свидании в землю вогнали?
Глядя в смеющиеся глаза боевого товарища, Павла живо вспомнила ночные ощущения, и, улыбнувшись, экспромтом отбрила подколку.
- Хочешь, с тобой поделюсь, а то замаялся успевать всюду?
- Вот ведь, змий! Да, тебя всегда девчонки впереди нас с ребятами отмечали. Сколько ты у нас с Васькой девчонок отбил, а? Дон Жуан хренов! Эх, стукнуть бы тебя за это, но тут нельзя - культурное заведение все-таки.
- Да брось ты, Васильич. Я тебе завсегда лучшую добычу уступал. Разве нет? - Командиров уже усадили за столик, во втором ряду от эстрады, и приняли заказ.
- Того сбитого над Кантоном, ты мне действительно уступил. И на Машу мою не претендовал, это да. А американскую журналистку, тогда кто с мероприятия увел?
- Ну, кто-то же должен был качественно представить за границей советскую державу. Языки опять же знать надо.
- Вот за твой язык, тебе всегда и доставалось.
Официант ловко расставил блюда на столе, разлил по рюмкам кристально чистый напиток и испарился.
- И скажи, ты мне, Паша. Ну, зачем ты тогда с американцами раза три пьянствовал. Что одного раза тебе мало было. Я то, ведь тебя всегда прикрывал, а вот слухи остались.
Сергей отправил рюмку в полет до узкой щеточки своих усов, и, крякнув, продолжил.
- Ты думаешь, почему нам всем ордена зажали? А?
Павла поскребла подбородок, обдумывая ответ, но капитан продолжил сам.
- На, считай. Наше звено завалило только над Кантоном пять самолетов.
- Пять?
- Ну если того не считать, которого ты без свидетелей в воду загнал. Итого, у меня грешного - один личносбитый и три в группе, у Васьки три в группе, а у тебя четыре в группе и один неподтвержденный. Да ты, если по-честному, считать больше меня завалил, а на звезду только меня подали. И почему я тебя спрашиваю?
- Потому, что, видать, для этого просто хорошо летать и стрелять маловато будет.
- Вооот! Сам сказал. Головой думать надо! Прежде чем со всякими буржуйскими … шмарами шашни заводить. И не зыркай на меня так глазами. Ты, Павка, тут кругом сам перед собой виноват, и надо честно признавать свои ошибки.
Рассеяно слушая Сергея, Павла, скользила взглядом по посетителям, отмечая, как входящие в зал командиры отдают друг другу честь, и приветствуют друг друга. 'Как бы это все запомнить? Да еще звания эти. Ну, ладно, с ромбами, шпалами и кубарями разобраться не сложно, но там ведь еще всякие, воентехники, интенданты, комиссары и прочие. Мозги уже в трубочку сворачиваются! Нееет. Все! Завтра надо топать в библиотеку какую-нибудь, сидеть до темноты, уставы зубрить. Вот 'чьерт', задумалась. Чего там Сергей про наши ордена говорил-то?'
- И что, Серег, тебе звезду так и не дали из-за меня?
- Не из-за тебя одного, а за все наши чудеса в сумме. Да, хрен с ней со звездой! Дадут, чуть попозже, куда они денутся. Помурыжат, и дадут. У меня эскадрилья, знаешь какая? Да мы уже второе место в бригаде по пилотажу и стрельбе взяли. Понял?!
- Молодец, Серега! Давай за твои будущие маршальские… звезды!
Павла снова мысленно стукнула себя по губам 'Чуть не ляпнула 'погоны', идиотка…'.
Пить Павла умела, но давно не тренировалась, поэтому захмелела довольно быстро. Не помогла даже более мощная комплекция нового тела, от которой, как известно, зависит влияние алкоголя на мозг. Посидели, немного послушали музыку. Капитан продолжал травить байки о своей бригаде и о злачных местах Хабаровска, сравнивая их с харьковскими. Павла поддакивала, пытаясь придумать новые вопросы.
- Серег, а ты в отпуске или как? Если ночевать, можешь ко мне сегодня. Уши Павлы чуть было не запылали от двусмысленности собственного предложения, но друг, сосредоточенно строивший глазки, сидящей через два столика декольтированной блондинке, даже ухом не повел.
- Нет, Павлуша, на сегодняшний вечер у меня другие планы. Меня же в командировку в авиационный институт на целую неделю отправили, так что пройдусь ка я по старым адресам. Не все же меня в Харькове забыли еще.
В этот момент в зал ресторана прошествовала новая группа посетителей, в которой, при взгляде на голубые петлицы легко угадывались родственные души. Один из них, увидев Сергея, бросился к их столу с радостным воплем.
- Серега! Вот ты где, жук китайский.
- О! Славка! Здорово! Это с тобой хлопцы?
- Мои. Бомберы гоним в Баку, вот и присели сегодня.
- Давай всех к нам! Сейчас договорюсь с обслугой, столы сдвинем и отметим. А это познакомься, мой бывший ведомый Колун Паша. - Павла поднялась и протянула руку.
- Павел.
- Вячеслав Поморский.
На петлицах вошедшего были знакомые Павле три кубаря. Крепкое пожатие руки, и новый знакомый, извинившись, порскнул ловить по залу своих товарищей. Сергей, подозвав администратора, договорился, чтобы всем пересесть на составленные вместе столы в глубине зала. Через пять минут все авиаторы уже перезнакомились, и шумная пьянка продолжилась с новыми участниками.
Павла поначалу чувствовала себя сковано, но через час освоилась. Эта сцена навеяла ей воспоминания о стройотрядовском прошлом комсомольской активистки. Когда вот также сидели, правда, не в ресторанах, а в бытовках. Пили водку, правда не из фужеров, а из эмалированных кружек, галдели, не слушая друг друга, и пели песни. До песен в 'Театральном' дело пока не успело дойти, но Павла практически полностью раскрепостилась, и вокал был уже не за горами.
- Не помешаю!
У стола стоял, судя по трем шпалам, полковник.
- Никак нет, товарищ полковник! Присаживайтесь. - Дружно ответило авиационное общество.
Тут же появился еще один стул, а официант споро организовал новый прибор. Вновь прибывший представился Василием Ивановичем, сел почти напротив Павлы, и пристально глянул в ее глаза, колючим взглядом охотника на будущую дичь. Такие взгляды Павла раньше видела у старшего инструктора своего аэроклуба, у начальника первого отдела на заводе и у других серьезных дядек, с которыми лучше не связываться. Павла слегка поежилась под этим взглядом, и опустила глаза в тарелку.
'Что ему нужно? Этот полковник явно знает старшего лейтенанта Павла Колуна. Почему же он молчит? Хочет о чем-то спросить и молчит'. Павла перестала есть, и подымать рюмку, а старший командир все смотрел ей прямо в лицо. Ей даже показалось, что ему противно сидеть напротив нее, но он почему-то не уходит. 'Странно. Не стал называть Фамилию, хотя явно всех видит впервые. Еще он не смотрел в глаза, когда представлялся старший лейтенант Колун. Ну не НКВД-шник же он, в самом деле? Сидит молчуном. Ни слова, ни полслова соседям по столу'. Разговоры за столом резко утихли с приходом нового участника. А он спокойно, провозгласил тост 'За воздушный флот', стоя выпил со всеми, и достал из кармана портсигар. Подмигнул Павлу, и засобирался отойти покурить. Павла поняла, придется выйти с ним, и, шепнув Сергею 'Щас приду', устремилась за начальством. Выйдя на улицу, она увидела закуривающего командира, и подошла ближе.
- Товарищ полковник…
Он не дал ей закончить фразу. А зажав сигарету в зубах, вдруг, ни с того ни с сего, резко и сильно схватил Павлу за ворот. И рывком стянул с крыльца за угол.
- Вот, значит, как вы товарищ старший лейтенант, данный вам для лечения отпуск, используете? А!? Смотри в глаза!
- Ты же мне обещал не пить больше. Ты же клялся, Паша! В глаза мне, сученок, смотри!!!
- Значит, как патрулю попался, от своих б. дей уползая, так - 'Помогите товарищ комполка, я больше не буду! Исправлюсь!'?
- Что, на этот раз, скажешь?!
Зажженная папироса в углу начальственного рта плясала у самых глаз шпионки. Павла чуть было не начала выворачиваться из клешнеобразных захватов, как в голове щелкнуло.
'Точно! В отпускном удостоверении была фраза 'в целях прохождения лечения в санатории…'. Значит это командир полка, в котором служит Павел. И вот он застукал того в ресторане, когда больной должен был лечиться и процедуры проходить. Вот…жешь, ситуация! И что отвечать то теперь?!'.
Но, по счастью, ответ Павле пока не требовался. Испепеляющий взгляд полковника, пробуравив глаза злостного нарушителя дисциплины в течение полминуты, вдруг стал грустно-спокойным. Начальник выпустил ворот Павлы, и, отвернув голову в бок, достал папиросу изо рта и стряхнул пепел.
- Нечего тебе мне ответить, сынок. - Устало констатировал он. - Хоть не врешь, и не изворачиваешься, и то хлеб. И что мне с тобой делать теперь? А!?
Павла думала. Сейчас ей было нужно сказать что-то важное. Что-то такое, что определит ее дальнейшую судьбу. Молчать было нельзя, но служить дальше под началом этого человека было бы, наверное, безумно трудно. Она поняла, что он не поверил бы любым объяснениям старшего лейтенанта.
- Товарищ командир полка! Разрешите обратиться!?
Полковник, с вялым интересом, покосившись в сторону Павлы, развернулся к ней лицом, и спокойными движениями застегнул ворот. Голос его стал ледяным.
- Обращайтесь.
- Прошу вашего разрешения, по окончании моего отпуска, отбыть с места службы для прохождения дальнейшей учебы!
- Чего?! Ну ка, повтори, что ты сказал! Хотя нет, не надо, все я расслышал. Что, обида заиграла? Да?
- Никак нет!
- Не ври! Уж мне то, своему командиру, мог бы и не врать. Хотя не врать теперь ты, видимо, уже не можешь. Из-за отстранения от полетов, или из-за задержки награждения, а может, ты за того неподтвержденного сбитого обижаешься? Зря. Дурак, ты Колун! Я бы тебя через полгода в комэски вывел, если бы ты бросил …й маяться. А потом и орден бы твой пришел. Тебе бы только от твоего давления проклятого вылечиться. А ты… Эх, и дурило!
Командир постучал себя по бритой голове, и, прикурив новую папиросу, отбросил под ноги выкуренный бычок.
- Что, летать тебе не дают, чтоб не гробанулся, так ты решил сразу от водки сдохнуть?
Полковник глядел уже мягче, но интонации его словно бы снимали шкуру с Павлы.
- Я же тебя щегла три раза от медкомиссии отмазывал! Я же тебя для чего начальником парашютной службы поставил? Чтоб ты, дурило, успел себя в порядок привести. А летом тебя бы снова в небо выпустили. Сходил бы обследовался, может и вылечил бы чем-нибудь эту свою хреновину. А, Паша?
Последний вопрос прозвучал с почти нежной просительной интонацией. Павла стояла и молча, думала. 'Вот так подарочек! Там порок сердца и рак, и тут, на тебе! Хрен редьки не слаще. А я, было, обрадовалась, думала, повезло… Эх!'
- Куда учиться то пойдешь?
- Сначала в Академию, на курсы повышения хочу попробовать. А не выйдет, то на авиаконструктора пойду учиться. Либо в Москву, либо в Ленинград, либо еще куда.
- Тоже мне, Туполев. И что, ты там Пашка сконструируешь?
- Да хоть реактивный самолет!
- Эх ты, мечтатель, мечтатель…
В этот момент Павла почувствовала ярость. Ярость на свои хвори в обоих телах, и на такую же несправедливую свою новую судьбу. В своей следующей тираде она громко выразила обуревающие ее чувства, уже плохо следя за языком.
- Хочешь, верь, хочешь, не верь, Иваныч. Но не могу я на земле больше болтаться, как г. но в проруби! А реактивный самолет я сделаю, и летать научу, если только мне подмогнут немного!
Павла снова задохнулась от собственной смелости. 'Я ж его Иванычем назвала! А ну как этот полковник это за неуважение примет? Ой! Я там по-бабьи ничего, часом, не выдала? Вроде нет! Фуух!'. Но полковник смотрел ей в глаза уже без тоски во взгляде. Последний пассаж его явно заинтересовал.
- Что еще за реактивный самолет? Ну ка, давай, старлей, связно доложи своему командиру эту идею!
Павла поняла, что снова настал момент, от которого будет многое зависеть. Она задумалась, вздохнула и начала рассказ.
- Вы, товарищ полковник, устройство высотного турбокомпрессора себе представляете?
- Не выкай не на службе. Я для тебя вне строя, Иваныч. И, причем тут компрессор?
- Дело в том, что турбина этого устройства, нагнетает воздух, который под давлением используется для окисления топлива при детонации в двигателе. Так?
Василий Иванович уже глядел с нескрываемым изумлением.
- Ну, так. Дальше.
- А теперь представим ракету. За счет чего она летит?
- Порох, там запрессован в нее. Разве не так?
- Так-то оно так, но что такое порох?
- Хм… Взрывчатка.
- В данном случае не взрывчатка, а топливо и окислитель. Топливо, это то, что горит и повышает этим горением температуру рабочему телу. При этом в паровом двигателе рабочее тело вода и водяной пар, а в двигателях внутреннего сгорания и в реактивных двигателях, топливо и есть это самое рабочее тело. Ну, в поршневых и воздушно-реактивных еще и воздух тоже становится рабочим телом. А вот окислитель…
Павла, раскрасневшись, криво усмехнулась и даже прищелкнула пальцами.
- В пороховых смесях окислителем является селитра, или ее аналог, если бы не они, хрен бы заряд в снарядах, торпедах и морских минах детонировал! Ведь воздуху туда нет доступа. Так?!
Полковник даже опешил от такого напора.
- Ну, так, вроде.
- А ты, Иваныч, представь, что тот напор воздуха, который дает компрессор, попадает в камеру сгорания, куда по трубе подается жидкое топливо, и в этой камере сгорания происходит детонация топлива. Представил?
- Ну. А, дальше то что?