- Это катастрофа! - кричал он. - У меня совсем нет войск! Я стянул сюда все силы, какие мог, но доверять могу разве что тем якобинцам, которых выпустил из тюрьмы и вооружил. Вот только первую пулю они с удовольствием всадили бы в меня. Эти будут драться, а остальные… Да мои генералы просто не отдадут такого приказа: стрелять в толпу!
- Вы рассказывали мне о генерале Бонапарте. - Дюпон прикрыл дверь в кабинет. - Почему бы не обратиться к нему?
- К Бонапарту? - удивился Баррас. - Да он скрытый роялист! При мне упрекал короля в том, что тот не отдал приказа расстрелять толпу!
- Да, и это единственное, что может спасти вас сейчас.
- Корсиканец не поехал в Вандею, потому что не хотел принимать участия в гражданской войне… - Баррас задумался. - Сомневаюсь, что он согласится стать полководцем в тот момент, когда битва уже проиграна. Но отчего не попробовать? Я прикажу послать за ним.
Дюпон остался и дождался прихода генерала. Бонапарт был сосредоточен и мрачен. Выслушав предложение, он задал Баррасу несколько уточняющих вопросов и попросил несколько минут на размышление. Баррас и Дюпон сидели в молчании, глядя в спину отвернувшегося к окну генерала.
"Прав я или не прав? - думал Дюпон. - Что за предмет у этого человека? Он не агент арков, иначе не голодал бы. Но на кого тогда он работает? Неужели Восточный клан арков дотянулся сюда, в Европу? Но зачем?"
- Я принимаю ваше предложение, мсье. - Бонапарт вернулся к столу, выражение задумчивости покинуло его лицо. Теперь он был готов действовать. - Мне понадобятся пушки, столько, сколько есть. Их надо доставить прямо сюда.
Генерал указал пальцем себе за плечо, туда, где через окно была видна площадь.
- Пушки? - удивился Баррас. - Ах, да! Вы же артиллерист! Вам без пушек неуютно! Скажите лучше, как разместить войска.
- Пушки, - повторил Бонапарт. - Как можно скорее, немедленно, и по городу пусть идут не останавливаясь. Если сломается лафет - не чинить, бросить пушку и везти сюда остальные. А теперь простите меня, я должен поговорить с офицерами.
Бонапарт вышел. Когда дверь за ним закрылась, Дюпон и Баррас переглянулись.
- Начало обнадеживающее, - заметил Дюпон.
- Можно и так сказать. Что ж, пойду выполнять распоряжение нашего военачальника. Одного не пойму: он что, собирается стрелять по парижанам из пушек? - Баррас развел руками. - Да его же разорвут на куски!
- Действуйте! - ответил Дюпон. - Теперь хозяин положения Бонапарт, и рука у него, кажется, тяжелая.
Глава четвертая
Мятеж и банкет
На правах младшей подруги и едва ли не воспитанницы Мари явилась в дом Богарне к завтраку. В городе уже начался открытый мятеж, толпы вооруженных людей стягивались к зданию Конвента, звучали первые выстрелы. Но хозяйка понятия не имела, в какой опасности она находится: Богарне считала, что в положении любовницы Барраса застрахована от любых неприятностей, и практически перестала интересоваться политикой.
- Что там происходит, Мари? - недовольно спросила Жозефина, прислушиваясь к звукам начавшейся перестрелки. - Наши добрые парижане опять чем-то недовольны?
- Не знаю, мадам, я совсем в этом не разбираюсь, - беспечно ответила Мари, которой вовсе не хотелось сейчас нервировать Жозефину. Еще не все было готово. - Вы позволите мне подняться наверх?
- Тебе здесь позволено все, моя радость! Но побыстрее спускайся к столу!
Мари не составило труда пробраться в комнату хозяйки и похитить из шкатулки весьма дорогую диадему, украшенную бриллиантами. Если бы девушка была внимательнее, она заметила бы там, среди золотых побрякушек, серебристую фигурку кролика. Однако Мари слишком спешила. Спустя несколько минут диадема оказалась в кармане передника служанки. Никаких угрызений совести юная интриганка не испытывала: горничная и правда частенько обворовывала Богарне, правда, по мелочам. Дальнейшее оказалось совсем просто - Богарне и без Мари подозревала, что в доме завелся вор.
- А что это у нее в кармане топорщится? - шепнула Мари, устроившись за столом и показав глазами на свою жертву.
- Мишель! - Богарне подозвала дворецкого. - Я хочу знать, что в карманах у Анны. Сделайте это тактично, я вас прошу.
Мишель отправился выполнять приказание и спустя минуту вернулся, преисполненный негодования. На стол перед Богарне легла диадема. Разыгрался обычный в таких случаях скандал с плачущей служанкой и кричащей на весь дом госпожой. Не менее часа понадобилось несчастной Анне, чтобы упросить любовницу Барраса не отправлять ее немедленно в тюрьму, а просто выставить с позором. Едва способная принимать пищу, Богарне вернулась к столу.
- Какая наглость! - не унималась она. - Я сегодня вечером собиралась надеть эту вещицу, а уже в обед она покинула бы мой дом навсегда!
- Найти честную служанку теперь непросто, - поддакнула Мари. - Кстати, у меня есть родственница из Прованса, ищет место. Не хотите взглянуть на девушку? Она очень мила.
- Позови ее теперь же! Без служанки я как без рук. - Богарне отложила вилку и задумалась. - Какое счастье, что Анна не успела как следует спрятать диадему!
Выстрелы за окном слились в сплошную канонаду, но расстроенная женщина совсем не обращала на них внимания. Впрочем, в Париже тех лет все давно привыкли к этим звукам.
Однако Остужев не был парижанином и первое время вздрагивал. Он спросил у Штольца разрешения выйти из гостиницы, чтобы узнать, что происходит на улице. Штольц долго сомневался, но потом позволил себя уговорить, наказав секретарю держаться подальше от опасности.
Но как можно удержаться и не пойти к зданию Конвента? На глазах Александра творилась история. Он шел, и выстрелы становились все ближе, все громче и чаще, а навстречу стали попадаться раненые. В глаза бросалось, что основные силы мятежников пока не вступили в бой. Теперь они уже не скрывались: наводнившие Париж роялисты, бывшие офицеры и гвардейцы, небольшими отрядами подтягивались к центру города. Их нетрудно было вычленить из толпы - хорошо вооруженные, четко подчиняющиеся командам своих начальников, крепкие мужчины со злыми лицами. Сегодня они должны были поддержать буржуа против Конвента, чтобы потом утопить в крови и их тоже.
Якобинцы, обещавшие защищать Конвент до последней капли крови и выпущенные из тюрем, отчаянно отстреливались, не позволяя врагу приблизиться. В основной массе всё это были санкюлоты, беднота с окраин. В буржуа они видели врагов. Якобинцы с удовольствием бы раздали арсенал своим товарищам, которых разоружили после недавних восстаний, но прорваться к предместьям не могли.
Оказавшись возле самого Конвента, Остужев увидел, как быстро собирают баррикаду, перегораживая проезд. Действовали настоящие мастера, которые, видимо, дрались за эту улицу уже несколько раз.
- Никого не выпустим! - крикнул кто-то. - Пусть все сдохнут там, в Конвенте!
- Ворье и кровопийцы! - откликнулся другой голос. - Смерть им!
Возле самой головы Остужева по стене чиркнула пуля, и он присел на колено, прячась за строящейся под выстрелами баррикадой. Осторожно выглянув, он вдруг увидел вдалеке пушки. Солдаты разворачивали их, подчиняясь приказам невысокого офицера в серой шинели. С удивлением Александр узнал в нем своего нового знакомого, Наполеона Бонапарта.
- А если по нам жахнут? - спросил остальных один из строителей баррикады. - Разлетится тут все в один миг!
- Не рискнут! - Его собеседник приложил ладонь козырьком к глазам. - Стрелять по людям прямо на улицах? Да в толпе и женщины попадаются, и дети, от этих сорванцов не спрячешься. Никогда такого не было! Просто пугают.
Однако спустя минуту раздался пушечный залп. Когда грохот стих, послышались громкие стоны раненых. Солдаты снова разворачивали пушки, заряжали их, а Бонапарт стоял, широко расставив ноги и заложив руки за спину, и отдавал приказания.
- Смерть им! - взревели все, кто был возле баррикады. - Смерть убийцам!
Схватив оружие, горожане перескочили баррикаду и побежали к батарее. Однако немало оказалось и тех, кто остался на месте и вообще утратил некоторую часть своей решительности. По наступающим открыли частый ружейный огонь, а потом откуда-то сбоку, от моста через Сену, ударила другая батарея. Понеся страшные потери от картечи, бунтовщики кинулись назад.
То же самое наблюдал Дюпон из окна здания Конвента. Вот только видно ему было больше, и удовольствия картина не доставляла. Бонапарт с помощью пары десятков орудий, которыми ловко манипулировал, легко расстреливал толпу. Такого не делал еще никто! Шрапнель проносилась по улицам, оставляя горы трупов, раненые корчились в агонии. Толпа бежала, но оставались бойцы - те, которых долго готовили к мятежу. Они занимали здания, пытались меткими выстрелами выбить прикрытие артиллеристов и отчаянным рывком захватить орудия. Пока у них ничего не получалось - генерал умел действовать не только пушками. Пехота и немногочисленная кавалерия, маневрируя, уверенно защищали главную убойную силу.
"Кого я вытащил на сцену? - думал Дюпон. - Он симпатичен мне лично, этот молодой еще, сосредоточенный, даже угрюмый человек. Его жестокость я готов оправдать - промедление привело бы к куда большей крови. Но уж больно уверенно он действует… Что за предмет у него имеется?"
Бонапарт всю ночь готовился к этому бою. Пушки, к счастью, удалось доставить, хотя мятежники и предприняли попытку их захватить. Однако они не успели собрать достаточное количество людей - артиллеристы, как им и приказывали, спешили. За это время генерал изучил карту Парижа, с которым и так был неплохо знаком, и сразу выделил опасные направления, предсказал, по каким улицам будут двигаться главные силы бунтовщиков. Битва еще только начиналась, но Дюпон уже понимал: Бонапарт победит. Это было очень хорошо для дела, но корсиканец несколько пугал своей хваткой.
- Красавец, а? - Сзади к Дюпону подошел Баррас. - Смотрите, как стоит. И командует - любо-дорого посмотреть! Адъютант не успел доложить обстановку, а он уже все понял и отдал приказ, короткий и ясный! Вы мне просто сокровище какое-то подсунули, мсье Дюпон!
- Никого я вам не подсунул! - с некоторым раздражением ответил тот. - Баррас, я понимаю вашу радость, но разве вы не видите сотни искалеченных, разорванных на куски людей? И что скажет Франция?
- Они слишком далеко зашли! - Баррас, не пугаясь пуль, высунулся в окно, с явным наслаждением наблюдая за картиной боя. - Буржуа должны знать свое место! Роялистов я бы и сам с удовольствием перестрелял, эти звери, дай им только власть, припомнят нам все. А Франция… Франция пусть говорит что хочет, пока она только говорит. Тем более, я знаю французов. Они ценят победителей. Наши враги, проиграв бой, потеряют большинство приверженцев и поддержку народа. А вот этот Бонапарт запомнится им именно как триумфатор! Просто улицы надо отмыть от крови, но это мы умеем. Кстати, он позволяет толпе разбежаться, вы заметили? Пушки бьют туда, где оказывается сопротивление.
- Я вижу, что он не зверь. Но если нужно - он пройдет и по вашему трупу, Баррас.
Повернувшись, Дюпон вышел из кабинета. Баррас задумался на минуту, потом уселся за стол и стал вычерчивать на листе бумаги какие-то схемы. Пора было думать наперед, как воспользоваться победой и что делать с триумфатором.
В особняке Богарне, между тем, наконец узнали подробности происходящего в центре города. Новости принесли несколько гостей из числа аристократов, и новости были для них скорее печальными: все они в глубине души сочувствовали мятежникам.
- Но чего хотели эти буржуа?! - Богарне схватилась за сердце. - Я еще могу понять, когда на штыки кидаются бедняки. Но мои добрые парижане! Пусть им не нравился король, пусть они считали, что у дворян слишком много прав, но теперь-то свобода и равенство!
- Думаю, им не нравился Баррас и то, как он разграбляет свою страну, - прошептал за ее спиной знакомый голос.
Богарне с испугом обернулась и увидела появившегося Колиньи. Он поцеловал ей руку, незаметно подмигнул и отошел к другим гостям. Жозефина перевела дух и тут же едва не вскрикнула - рядом с ней оказалась Мари.
- Девочка моя, как же ты иногда умеешь подкрасться! Ты слышала? - шепотом спросила она. - Этот Колиньи просто ненавидит моего Барраса.
- Колиньи кажется мне непростым человеком. - Мари говорила искренне. - Мне было бы легче, если бы вы реже его приглашали.
- Приглашала?.. - Богарне прикусила губу. - Ох, главное, что войска правительства побеждают. Всем руководит этот… Ты не запомнила фамилию?
- Наполеон Бонапарт, - подсказала Мари. - Герой и генерал, еще очень молод. Я случайно с ним знакома.
- Надо обязательно пригласить его после победы. Вообще надо устроить банкет! - Мысли Богарне свернули в привычное русло. - Так, подожди… Но ведь Анны нет! Где та твоя родственница?
- Да что-то задерживается, - признала Мари, не сдержав обиженной гримасы. - Пойду постою у дверей, она вот-вот должна быть.
Предчувствие не обмануло девушку - новая служанка уже входила в ворота. Это был Антон Гаевский, пятнадцатилетний подросток, который еще совсем ребенком сбежал из отцовского дома в Европу в поисках приключений. К тому времени, как его встретил Дюпон, Антон успел проникнуться идеями французской революции и совершенно не собирался домой, лишь иногда посылая родителям весточки. Россию он теперь считал тюрьмой и деспотическим государством, а Францию - самой прекрасной страной в мире. Гаевский заинтересовал Дюпона, потому что оказался явным беспредметником. Промышляя не воровством, а мелким жульничеством, он переодевался то в женщин, то в стариков и делал это совершенно виртуозно. Слишком виртуозно даже для опытного актера. Гаевский буквально становился тем, кого играл. Особенно поражала его способность менять голос. Он мог говорить и как ребенок, и как женщина, и как матрос - пропитым хриплым басом. Все это давалось беспредметнику удивительно легко.
- Привет, крошка! - поздоровался с Мари Гаевский, хотя сам был лишь ненамного выше ростом. - Начальник подсунул мне паршивую работенку, но хоть ты иногда будешь приходить.
- Голос измени! - потребовала Мари. - А работенки и у меня бывают такие, что самой противно. Что в городе? Ты ведь наверняка прошел мимо Конвента?
- Там страшно. - Антон послушался и теперь говорил женским голосом. - Правда страшно. Толпа уже разбежалась, но драка продолжается. У восставших есть резервы, я видел, как они подтягивали их к церкви. Но и этот корсиканец хорош! Его пушки просто виртуозно стреляют.
- И все-таки Баррас победит, - облегченно сказала Мари. - Что ж, это прекрасно. Идем, я представлю тебя хозяйке.
Богарне понравилась стройная, чуть смуглая брюнетка с серыми глазами. Жозефина немного поговорила с девочкой, и Гаевский рассказал ей заранее придуманную историю. В Провансе, как и во многих районах Франции, действовали многочисленные банды, и сирот по всей стране хватало.
- Пусть остается, - решила Богарне. - Мишель, расскажи Веронике про ее обязанности.
Не успел еще Гаевский уйти, как в комнате появились Колиньи и графиня Бочетти. Жозефина чуть поморщилась: она не любила обоих. Но Колиньи имел компрометирующие ее письма, да и вообще был страшным человеком. Итальянка же, недавно появившаяся в Париже и блиставшая в салонах, пришла сегодня с ним, в результате приходилось терпеть обоих.
- Боюсь, Мари, мне придется поговорить с ним. Иди, развлеки эту Бочетти.
Колиньи сразу шагнул навстречу Жозефине и отвел ее в сторону.
- Быстро отвечай: что ты знаешь об этом Бонапарте и, самое главное, с чего это Баррас назначил его командовать усмирением мятежа?
По тому, как больно стиснули ее локоть пальцы Колиньи, Богарне поняла, что тот сильно чем-то расстроен.
- Я ничего не знаю о нашем спасителе, - язвительно сказала она. - И Баррас, кажется, при мне о нем никогда не упоминал. Хотя постойте… - Она сделала вид, что припоминает. - Вот! Говорят, он корсиканец!
- Проклятье! - Колиньи отпустил ее руку и натянул на лицо вежливую улыбку. - Не знаешь, так узнай. Я хочу знать, кто подсунул Баррасу этого артиллериста.
Колиньи заплатил многим генералам, состоявшим на службе у Конвента. Мятеж просто обязан был удаться, но как из-под земли появился корсиканский генерал, который совершил то, что до него не делал никто в мире. Расстрел толпы из пушек! Это было фантастически смело, такого никто не предусмотрел. Впрочем, Бонапарту повезло: ночью Колиньи приказал перехватить пушки, как только узнал, что их везут к Конвенту. К сожалению, сделать это вовремя не удалось. Теперь бой в центре Парижа продолжался, но Колиньи давно все стало ясно.
- Сегодня вечером я хочу устроить банкет в честь нашей победы. - Богарне особо подчеркнула слово "нашей". - Конечно, я передам Полю, чтобы он обязательно пригласил Бонапарта. Не знаю, придет ли он… Надеюсь, его не ранят, но, возможно, он сильно устанет после сражения.
- Какая ты заботливая! - осклабился Колиньи. - Я тоже приду. Познакомишь нас.
Мари, улучив минутку, убежала в одну из комнат, неофициально закрепленную за ней. Здесь, в специальном тайнике, она хранила некоторые вещи. Нашелся и костюм оборванки. Босиком, незаметная для других, словно привидение, Мари покинула дом и побежала на звуки выстрелов - она тоже хотела посмотреть, что происходит. Сначала она лишь видела множество раненых и слышала страшные рассказы, но когда добралась до центра, едва не была снесена бегущей навстречу толпой. Пушки, судя по крикам, передвигались едва ли не стремительнее людей, загоняя мятежников в тупики, прижимая к стенам и тут же расстреливая картечью.
Когда толпа рассеялась, а солдаты на улице так и не появились, Мари осторожно двинулась дальше. Так она и встретила Остужева - слегка помятый, но не раненый, он сидел за перевернутой повозкой с мушкетом в руках.
- Что вы тут делаете, Александр?
Он так вздрогнул, что едва не выпалил из мушкета.
- Мари! Да как вам удается быть столь незаметной!
- Зато вы очень заметны. Что будете делать, если появятся солдаты? Станете в них стрелять? Вы решили поддержать мятеж? Самое время, должна заметить.
- В такие моменты без оружия я совершенно беззащитен. - Остужев покрутил в руках мушкет и осторожно положил его на землю. - Наверное, вы правы - нехорошо, если правительственные войска застанут меня с оружием в руках.
- В руках? - Мари принялась ощупывать его сюртук. - Я знаю, как ведут себя правительственные войска. Если у вас есть пистолет в кармане - выбросьте немедленно, или вас расстреляют!
Остужев пытался вырваться, но это оказалось невозможно. Обнаружив припрятанное оружие, Мари не отставала от Александра до тех пор, пока он не сдался. Передвигаться же, как объяснила девушка, ему следовало, ни в коем случае никуда не прячась.