Теперь этих старичков повысили в ранге до грозных линкоров и вместе с крейсером, таким же участником той войны, переводили в Рижский залив для поддержки приморского фланга русских войск. Им предстояло дальнобойной артиллерией помочь нашим войскам задержать рвущуюся к Риге 10-ю армию кайзеровских войск и прикрыть Ирбенский пролив от прорыва германского флота в Рижский залив. Вместе с этими старичками мы сопровождали два минных заградителя "Амур" и "Ладога" с девятью сотнями мин на борту. Им надлежало заминировать Ирбенский пролив после того, как корабли войдут в залив. Три эсминца из дивизиона Паттона также несли на себе более сотни мин. У них задание выставить мины на мелководье в районе Михайловского маяка. Это делалось для того, чтобы вражеские эсминцы и подводные лодки не могли проскочить вдоль берега в Рижский залив.
Штаб флота уже имел сведения из разных источников, в том числе и от радиоразведки (я тоже кое-что помнил из своего времени), что немцы в начале июля перебросили целую эскадру броненосцев, и, чтобы не случилось встречи двух наших броненосцев против этой кучи, нам доверили прикрывать их на переходе. Канин сказал перед нашим выходом, что он надеется на мою удачу. А удача нам понадобится. Кто теперь может сказать, как повернется дело, история уже начала свои изменения после того, как мы ее немного подправили, потопив несколько германских кораблей возле Готланда, которые принимали участие в прорыве в Рижский залив.
Немцы не стали рисковать малыми силами и перевели с Северного моря на Балтику сразу всю первую эскадру линейных кораблей, а это восемь кораблей, да в довесок еще три линейных крейсера, почти такие же по силе. А у нас всего четыре подобных корабля и соотношение в силах почти один к трем, тут и разговора быть не должно о каком-то открытом противостоянии с этой армадой. Они на это и надеялись, что мы ни за что не будем рисковать своими дредноутами и не выйдем из Финского залива, чтобы помешать их проникновению в Рижский залив. У нас может быть только один тактический прием в этом случае – выскочить из залива, нагадить и обратно в залив за минные поля запрятаться. Но сегодня по идее мы не должны встретить какой-либо из немецких линкоров, для этого события у нас есть в запасе еще несколько дней.
II
Я поднял свой флаг на "Петропавловске", позади в кильватере шла "Полтава" с крейсерами. В шести кабельтовых по правому борту нас прикрывала четверка эсминцев, "Новик", как всегда, убежал вперед миль на пятнадцать, проверить, нет ли там немцев. По левому борту в четырех милях от нас параллельным курсом вдоль острова Эзель шел еще один отряд кораблей, его-то мы и прикрывали.
– Ваше превосходительство, получена радиограмма с "Новика", – доложил старший радиотелеграфист.
– Читай, что там?
– В десяти милях севернее полуострова Сворбе встретил отряд эсминцев под флагом начальника минной дивизии капитана первого ранга Трухачева.
– Вот и торжественная встреча, сам Петр Львович вышел.
– Он будет рад такой помощи, как-никак два броненосца и крейсер. С такими силами можно долго сидеть за минными полями, – высказал свое мнение Свиньин.
– Можно, Александр Владимирович, если только против них германцы бросят броненосцы, а не дредноуты, тогда они, возможно, несколько дней продержатся.
– Ваше превосходительство, вы серьезно полагаете, что кайзер все же решится перебросить свои дредноуты из Северного моря?
– И даже направит сюда в Рижский залив.
– Но зачем, когда у него есть два десятка вполне сильных броненосцев, которые вполне безбоязненно он может направить сюда?
– Не обольщайся, Александр Владимирович, одними броненосцами, будут тебе и дредноуты, и, возможно, они уже где-то в западной части Балтики отстаиваются.
– Но это же не значит, что они будут тут. Я допускаю такую возможность, что они станут прикрывать со стороны моря действия своего флота по прорыву наших минных заграждений, но самим входить в залив, где полно мин, Так мы туда все свои подводные лодки переведем. Нет, я не думаю, что Вильгельм отдаст такой приказ.
– Поживем – увидим, осталось ждать совсем немного. Неделя, возможно, две.
– Вы в этом уверены?
– Да. Абсолютно.
– Ваше превосходительство, Церель на горизонте, – предупредил меня Крыжановский.
– Передать на корабли: взять два румба вправо. Начать поворот.
Мы стали отходить в море, прикрывая входящие в пролив "Славу" с товарищами. Чуть погодя минные заградители и эсминцы начнут постановку минного заграждения, по окончании которой заградители надлежит провести обратно в Гельсингфорс. Так как "Ладогу" с ее осадкой в заливе оставлять нельзя, другого пути для выхода обратно для нее нет, как только обратно через Ирбенский пролив. Поэтому заградители начнут ставить мины изнутри залива, постепенно двигаясь к выходу. Так будет для них безопаснее, а наша задача – прикрыть их.
И вот тут я решил действовать на свой страх и риск. Я почему-то почувствовал, или мне кто-то подсказал свыше, что сегодня мне надо рисковать и этот риск принесет успех.
– Передать семафором Патону: как только его эсминцы закончат минную постановку, то он вступает в непосредственное охранение минных заградителей и далее сопровождает их на базу.
Я отвел корабли на юго-запад от пролива на двадцать миль и приступил к патрулированию. "Новик" направился в дозор миль на пятнадцать дальше основной группы; если что, он должен первым обнаружить противника и предупредить. Но все обошлось, пока минные заградители ставили мины в проливе, на горизонте ни одного дымка не появилось.
– А не сбегать ли нам до Мемеля, – выдвинул я предложение своему штабу, хотя сам давно все решил, – пока немцы такие беспечные и их не видно на горизонте? Если мы встретим превосходящие силы противника, повернем назад, посчастливится встретить того, кто нам по силам, то можно и пострелять.
– Ваше превосходительство, а стоит ли рисковать линкорами ради обстрела какой-то гавани?
– А мы и не будем рисковать. Обстрелом займется Плен с парой крейсеров и эсминцы. Вы, похоже, забыли, что я говорил месяц назад, когда нам не удалось обстрелять Мемель и выполнить задание, – "выполним его в другой раз". Вот этот другой раз, похоже, сегодня и наступил. Сейчас мы проследуем мимо Мемеля вне видимости с берега. Я с линкорами и крейсерами Вердеревского останусь милях в двадцати западнее порта, так, на всякий случай. А Павел Михайлович с броненосными крейсерами повернет обратно, для обстрела порта, его поддержит четверка эсминцев. Может, такой маневр немного собьет немцев с толку, когда они увидят дымы приближающихся кораблей с юго-запада, то, возможно, примут их за своих. Если все пройдет приблизительно так, крейсера нормально отстреляются, а мы не встретим спешащего к Мемелю противника, то никто и не узнает, что линкоры так далеко заходили.
– Ваше превосходительство, а вдруг в порту находятся крупные силы кайзеровского флота? – выдвинул предположение командир линкора и заодно начальник штаба Пилкин. – Германцы постоянно держат там свои легкие силы вплоть до крейсеров.
– Константиныч! Ты же сам только что сказал, вплоть до крейсеров. Допустим, что Пал Михайлыч встретит там несколько броненосных кораблей противника. Заметь, я говорю, вплоть до броненосца. Тогда Плен на полном ходу отходит на север и за собой увлекает противника, но заранее предупреждают нас об этом. И чем дальше он их уведет, тем больше предоставит нам времени для их перехвата. Если там крупных кораблей не окажется и противодействие будет минимальным, то кораблям на обстрел выделяется по сотне или полторы снарядов, в зависимости от обстоятельств. Надо постараться уничтожить портовые сооружения и суда, находящиеся в порту. Пока Плен будет обстреливать Мемель, мы прикроем их с запада. По окончании обстрела Плен дает сигнал, и мы все отходим на север. Возражений не будет насчет этой операции?
Офицеры пока молчали, обдумывая предложенное мной.
А кто будет возражать, если на мостике "Петропавловска", кроме командира линкора Пилкина, флагманского артиллериста Свиньина, флагманского штурмана Крыжановского, из моих штабных больше никого не было, четверо других находились на своих кораблях?
– Я не против сходить к Мемелю, а еще лучше повстречаться с кем-то и опробовать артиллерию на конкретном противнике, – высказался Свиньин.
– В принципе и я за то, чтобы пройтись вдоль побережья, но что на это скажут на "Кречете"? – проговорил Пилкин.
– Мы просто поставим их перед фактом, а потом сошлемся на плохую работу радиотелеграфной станции, если последует приказ на возвращение. Господа офицеры, я полагаю, что там об этом никто не узнает.
Все утвердительно закивали.
– Передать семафором на "Адмирал Макаров" план предстоящей операции.
Как только минирование закончилось, Паттон повел заградители на север в сторону Финского залива. Я повел оставшиеся корабли на юго-запад. Это был первый боевой поход оперативно-тактической группы, которая создавалась именно для таких операций, какую только что намеревался я провести, не получив на то приказ сверху. "Новик", по обыкновению, ушел вперед высматривать, нет ли противника на нашем пути.
Эскадра миновала Мемель на большом удалении от берега, я надеюсь, что наших дымов не заметили. Все корабли, за исключением "Новика", нещадно дымили, хотя и эсминец тоже прилично дымил, но вот линкоры и крейсера – это что-то. Мне казалось, что вот из-за этого густого черного дыма, что поднимался на несколько сотен метров вверх, да в такую ясную погоду нас должны заметить даже из Киля. Была бы у меня парочка крейсеров времен Второй мировой, можно было бы незаметно подойти к порту на расстояние визуальной видимости. А вот из-за этого дыма крейсера Плена будут обнаружены значительно раньше. Да, это не современные газотурбинные или просто турбинные установки, не говоря уж про атомные корабли. Это паровые самовары, пожирающие горы угля и выбрасывающие сотни килограммов сажи в воздух. Плен повернул два крейсера и четверку эсминцев обратно в сторону Мемеля, а чтобы его позже не обнаружили береговые посты, он повел свой отряд на среднем ходу, стараясь сильно не дымить. Мы продвинулись еще на пять миль по направлению к юго-западу, и вот тут нам предстоит не менее двух часов подежурить на предполагаемом пути между Пиллау и Мемелем. Если понадобится, то отвлечь корабли противника на себя и дать спокойно отстреляться крейсерам.
Уже больше часа на самом малом ходу нарезаем круги в двадцати пяти милях от Мемеля. Горизонт чист, нигде ни одного дымочка, и море сегодня на удивление спокойное. Сигнальщики пристально оглядывают водную поверхность. А видимость просто запредельная, будь земля плоская, наверное, увидели бы северный берег. Это даже к лучшему, в такую погоду перископ подводной лодки далеко видать; если сигнальщики не проспят, то ни одна подлодка близко не подберется.
– По времени, Павел Михайлович должен подходить к Мемелю и вот-вот начать обстрел, – глядя на часы, произнес Крыжановский.
Я тоже посмотрел на часы, хотя и так каждые пять минут на них смотрю, как медленно тянется это ожидание. Прошло час с четвертью, как корабли Михайловича повернули к Мемелю. Прикидываю: если он шел на шестнадцати узлах, то должен находиться в семи-восьми милях от Мемеля.
– Ему еще десять минут на то, чтобы подойти к цели на расстояние хорошей видимости, минут пять на пристрелку, значит, через полчаса поворачиваем на север, – объявил я.
И тут же входит старший радиотелефонист, в руках бланк радиограммы.
"Накаркал! – обругал я сам себя, понял, что к нам направляются гости. – Беренс без повода радио не использовал бы". Я почему-то сразу подумал на него, а Плена даже не рассматривал. А ведь это мог быть и Плен, встретивший у Мемеля крупные силы противника.
– Ваше прев.
– Да читай уж, – перебил я его.
– "17.23 замечены дымы со стороны Пиллау. Предполагаю, что к Мемелю идут два броненосца в сопровождении эсминцев".
– И что им на ночь глядя приспичило идти в Мемель? – с какой-то иронией в голосе произнес Свиньин.
– Как я понял по вашей интонации, Владимир Александрович, вы предлагаете посмотреть, как за две недели научили комендоров поражать цели. Но то были почти неподвижные цели, и они не маневрировали и ответного огня не вели.
– Ваше превосходительство, но ведь надо когда-то начинать, и это лучше сегодня на более слабом противнике учиться, чем завтра на равносильном.
– Владимир Константинович, идем навстречу немцам, готовь корабль к бою, – обратился я к Пилкину.
– Семафор на корабли: идем в бой, крейсерам держаться по правой раковине.
Итак, у нас более трех часов до захода солнца, надо поспешить немцам навстречу и поскорее с ними разделаться, а то в темноте его эсминцы будут очень опасны.
Два отряда кораблей шли навстречу друг другу. Немцы, готовясь к операции в Рижском заливе, накапливали силы, переводя свои корабли поближе к театру боевых действий. Как и месяц назад, фортуна была на стороне адмирала Бахирева. Он вновь превосходил противника, но на этот раз преимущество было подавляющим.
Первым мы обнаружили "Новик", шедший нам навстречу. Еще через несколько минут на горизонте показались дымы. Пока трудно было определить, сколько именно кораблей и какие идут навстречу. Вот уже показались мачты, потом трубы, наконец-то и сами корабли.
– Господа, перед нами, судя по силуэтам, броненосцы типа "Брауншвейг" или "Дойчланд", те и другие трехтрубные, как и те, что перед нами. Вооружены они также одинаково, по четыре 280-мм и четырнадцать 170-мм, броня от 225 до 240-мм, да и скорость у них приличная, до девятнадцати узлов. То, что нам надо для боевой практики, – объявил нам Свиньин.
Но и опасаться их тоже надо. Орудия у них дальнобойные, до ста кабельтовых, если попадут, мало не покажется, у нас могут возникнуть большие неприятности, – предупредил я не в меру обрадованного флагманского артиллериста.
Мы сблизились до десяти миль, на часах было 18.02, и у нас около трех часов до захода солнца. Этого должно с лихвой хватить, чтобы разделаться с противником и уйти на север, на соединение с крейсерами и эсминцами Плена. Теперь мы точно распознали свои цели, перед нами было два броненосца типа "Брауншвейг", так как у него в средней части корпуса находилось две орудийные башни среднего калибра, а на "Дойчландах" все орудия среднего калибра стоят в казематах. Броненосцы шли в сопровождении двух нефтяных и четырех угольных эсминцев.
(Это были "Брауншвейг" и "Эльзас", из состава второй дивизии дредноутов капитана первого ранга Энгеля, державшего свой флаг на линкоре "Рейнланд", стоящем сейчас в Данцигской бухте. Он не знал, что посылает свои корабли на гибель, иначе вышел бы всей второй дивизией. А так он намеревался выйти чуть позже и нагнать свои броненосцы возле Мемеля, надеясь на свою скорость. Но по каким-то причинам его выход задержался. Вышел он, когда уже над морем прозвучали первые залпы русских дредноутов, расстреливающих его броненосцы.)
Как только немцы разобрались, кто на них надвигается со стороны восточной части горизонта, так сразу начали поворачивать на обратный курс, а эсминцы попытались прикрыться дымовой завесой. Мы первыми открыли огонь, разобрав корабли по принципу первый по первому, начав пристрелку одной башней, хотя после поворота на обратный курс немецкий флагман шел концевым. Первый залп лег с десятикабельтовым недолетом, это потому, что заходящее солнце все же помешало точно определить дистанцию и курс убегающего противника на полном ходу. Да и дымовая завеса, что ставили эсминцы, и дым, стелющийся из труб за отчаянно дымящими кораблями на полном ходу, – все мешало с определением дистанции. После третьего пристрелочного залпа немцы начали отвечать, и довольно точно. Их первый же залп лег в какой-то паре кабельтовых по корме. Мы нагоняли противника, и, когда дистанция сократилась до восьмидесяти кабельтовых, "Петропавловск" вел огонь уже из трех башен главного калибра. Немцы отчаянно маневрировали, не давая нам пристреляться, но наши снаряды рвались рядом с кораблями, обрушивая на них тонны воды и массу осколков. Рядом с нашими линкорами также вздымались водяные столбы от падения немецких снарядов, и осколки залетали на палубу. На головном броненосце сверкнула вспышка, показалось пламя, он покатился вправо, за ним последовал и мателот, но через минуту головной снова встал на курс, приближающий его к Пиллау. Эсминцы противника попытались отвлечь на себя внимание, выходя в торпедную атаку. Но "Богатырь", "Олег" и "Новик" помогли линкорам отбить эту атаку, нанеся повреждение одному из нефтяных эсминцев, слишком близко подошедшему под снаряды русских крейсеров. Еще один эсминец получил пару горячих гостинцев с линкоров и, теперь имея пожар в средней части корабля, уходил вслед броненосцам. Но торпед мы так и не увидели, или они прошли мимо, а может, из-за дальности утонули, или по этой же причине немцы не стали выбрасывать боеприпас на ветер.
Прошло еще пара минут после атаки эсминцев противника, но мы не прекращали вести огонь по броненосцам. И тут мне показалось, что почти одновременно в оба броненосца попало по нескольку снарядов. "Полтава" тоже поразила свою цель, и не одним снарядом, как и мы в этот раз. Головной окутался паром и сразу потерял ход, на спардеке запылал интенсивно пожар, появился заметный крен на левый борт. У меня создалось такое впечатление, что весь наш бортовой залп попал в головной корабль. Второй повернул вправо, прикрываясь своим обреченным собратом, и продолжал уходить. И тут "Петропавловск" потряс удар, снаряд угодил в кормовую боевую рубку, все, кто там находился, пострадали – кто-то был убит или ранен. На рострах, где стояли катера и шлюпки, разгорался пожар.
– Вот сука, все же попал, – вырвалось у меня. Я еще подумал про себя: "Хорошо, что именно туда, а не в корпус, а то у нас не броня, а одно название. Что на этих броненосцах, что у нас, та же 225-мм броня. Попади он в турбинное или котельное отделение, было бы хреново".
– От кого мы получили этот снаряд?
– Похоже, что с их флагмана, перед тем как прикрыться головным, – ответил Свиньин, наблюдая за противником через прорезь боевой рубки. – Этот гад перенес огонь на нас, понимая, что в первую очередь надо выбить из игры именно флагмана.
– Так это что же получается, он влепил в нас с первого залпа?
– Похоже на то, но возможно, я ошибаюсь. Так как они оба стреляли почти одновременно, если судить по облаку пороховых газов. Сразу после этого залпа наш оппонент прекратил огонь, по-видимому, у него большие повреждения по механической части, и он не может пользоваться главным калибром.
– Хоть на этом спасибо Создателю, что нам удалось вывести один корабль из игры.
Мы сблизились с еле двигающимся, с креном на левый борт и дифферентом на нос броненосцем. Но он, все еще огрызаясь огнем из пары орудий вспомогательного калибра, пытался преградить нам путь к удирающему флагману.