Черноярская
- Полностью уничтожены 266-й и 267-й полки 89-й бригады. Красные потеряли убитыми, ранеными и пленными полторы тысячи человек. Нами захвачено два трехдюймовых орудия, к ним сотня снарядов, 13 станковых и 7 ручных пулеметов, более тысячи винтовок, боеприпасы и снаряжение, - Фомин говорил своим обычным, спокойным, без малейшей нотки торжества голосом. Генералы и офицеры, сидящие за столом, дружно расцвели улыбками - одержана первая победа за три месяца череды сплошных поражений.
- Остатки этой бригады рассеяны или пленены конным полком, но начдив Лапин сумел в темноте вырваться из окружения, собрав до двухсот красноармейцев. Они прорвались на Краснореченскую. По показаниям пленных и данным разведки, туда от Боготола выдвинулась 90-я бригада в составе трех полков - 268, 269 и 270-го. К ним подходит 265-й полк. Всего до 3 тысяч штыков при 30 пулеметах. И две батареи артдивизиона - 6 или 8 орудий. Плюс специальные части, обоз и отряд чекистов, примерно полурота.
- Нам надо решить, как разгромить прорвавшуюся 88-ю бригаду. Так, Семен Федотович?!
- Да, государь. Бригада Грязнова представляет реальную силу. Сейчас ее авангард отходит от села Покровского, где его атаковали польские части при поддержке бронепоездов. Был серьезный ночной бой. Мы будем иметь дело с восемью батальонами пехоты, девятый уже уничтожен прошлым утром ижевцами в Ачинске. У противника еще два эскадрона с двумя пушками. Момент для нашего контрнаступления удачный, ваше величество. Красные зарвались. Да, да - их 30-я дивизия вчера разделилась на три изолированные бригадные группы, и мы их начали бить по частям. С 89-й бригадой покончено, сегодня-завтра надо окружить и уничтожить 88-ю бригаду.
- Мои войска вам требуются, Семен Федотович? Какие части? - Генерал Войцеховский наклонился над столом, впившись глазами в карту.
- Нет, Сергей Николаевич. Вот здесь, восточнее Покровского, нужно сосредоточить сибирских казаков, севернее бригаду оренбуржцев. Пошлите разведку. Перегруппировку завершить до вечера. Успеете?
Указания Фомина были обращены к пожилому, перешагнувшему за сорокалетний рубеж генералу, с алыми сибирскими лампасами. Тот поднялся со стула и после короткой паузы ответил:
- Разъезды уже посланы. Сейчас готовы два полка 1-й Сибирской бригады. Остальные полки на переформировании, нужно время.
- Сколько сабель? Есть артиллерия?
- Свыше тысячи шашек, полки в четыре сотни, вместо шести. Их я расформировал для укомплектования по полному штату. Имеются четыре орудия, но к ним только десяток снарядов.
- Как же вы довезли пушки? - искренне удивился Фомин. Он считал, что, кроме ижевцев, никто орудия не вывез. Отступавшие части предпочитали бросать артиллерию на дороге, она только замедляла поспешный отход.
- Благодаря казачьей привычке не бросать свое добро, - усмехнулся командующий Сибирской казачьей группой генерал-майор Волков.
- Когда закончите переформирование? На что можно надеяться?
- К вечеру будет готов третий полк первой бригады, к утру и вся вторая бригада. В каждой будет по три полка четырехсотенного состава, или полторы тысячи шашек. Придам по особой сотне для разведки, конвойной полусотне и по одному артвзводу, только бы снаряды нам дали. Еще в строю около четырех тысяч казаков старших возрастов, полки на совершенно заморенных конях. Кроме того, мною выделены конвои для войскового правительства и команды при обозах. Имеется еще атаманская сотня из строевых казаков, служивших в лейб-гвардии сводно-казачьем полку.
Генерал поднял взгляд на Михаила Александровича, но тут же отвел. Тот правильно понял немой вопрос и произнес:
- Атаманскую сотню перевести в мой конвой. Подберите еще одну сотню из казаков старших возрастов, служивших в гвардии.
- Есть, ваше величество. - Генерал отпустил "императорскую" приставку, на чем настоял Михаил Александрович утром. Щепетильность проявил - вопрос ведь не решен, да и обращение стало более удобным и простым.
- Снаряды получите, поляки передали пятьсот штук. И два трофейных орудия для оренбургской бригады генерала Мамаева. Ее нужно усилить сибирскими казаками до штатов. Упряжки и артиллеристы есть?
- Имеются, ваше величество!
- Ваши три бригады сводятся в казачий корпус. Из безлошадных казаков сформируйте пластунские батальоны, по одному на каждую бригаду. Посадите всех на сани. Пулеметы получите из трофеев. И помните - к утру ваш казачий корпус должен быть полностью готов.
- Так точно, ваше величество! Разрешите идти?!
- Вчера у вас был неважный вид. Вы не больны, часом?
- Никак нет, ваше величество! - Казачий генерал покраснел, как мальчишка. Еще бы - на первом совещании от него разило перегаром за версту. Но теперь вряд ли он возьмет в руки стакан…
- Идите, Вячеслав Иванович. - Отослав генерала, Михаил Александрович повернулся к Фомину.
- Как вы планируете одолеть бригаду Грязнова?
- Генерал Молчанов прикрывает Ачинск воткинцами, сам с ижевцами и барнаульцами сейчас выдвигается на север к Красновскому. Грязнов не может не понимать, что отсечен от своих. А потому будет прорываться назад. Там и состоится бой. Силы примерно равные, но у ижевцев конница и артиллерия. С фланга красных подожмут поляки - там два батальона первого полка и уланский дивизион.
- Он может отступить или прорваться в другом месте?
- Нет, только на переселенческий Большой Улуйский участок. И попытаться пройти северо-западнее через Бычков. Это катастрофическая потеря времени - сзади насядут казаки Волкова. Так ведь, Сергей Николаевич?
- Так! - согласился Войцеховский и ткнул карандашом в карту. - Если они потеряют эту ночь, то завтра к полудню мы их зажмем здесь. Но удержат ли воткинцы другую бригаду?
- Должны! - уверенно ответил Фомин. - Надо рискнуть. Это наш единственный шанс окончательно разгромить 30-ю дивизию, пока красные подставились. Если используем его, то появится возможность нанести удар по 35-й дивизии. И без помех атаковать Красноярск. Если нет - то мы попадем в клещи, и хуже того, оказываемся между молотом и наковальней…
Кемчуг
- Без царя в голове и то жить нельзя, а тут воевать?! Ну, ничо, "ижи" краснюков под Ачинском побили, а мы их в Красноярске побьем. С царем-то Михайло Александровичем все перемогем!
- Тока бы свои вовремя добрались, от Иркутска дорога не ближняя! Целая императорская армия нас выручать идет!
- А мы им подсобим малехо. Покажем сучьим детям, как перевороты затевать. Враз укорот сделаем…
- Секим башка будем!
Начальник 4-й Уфимской стрелковой генерала Корнилова дивизии, моложавый, не достигший еще сорока лет, генерал-майор Павел Петров непроизвольно улыбнулся, слушая солдатские разговоры и пересуды. Прошло всего двенадцать часов, и он не узнавал своих солдат. Апатия и уныние, терзавшие дивизию вот уже почти два месяца, после злосчастной сдачи Омска, исчезли почти совершенно. Ведь таковы люди - они верят в свою счастливую судьбу, даже отъявленные циники. И надеются на чудо. И не зря…
Поток счастливых новостей, невероятных в их безнадежном положении, пробудил в стрелках угасший и замороженный декабрьской вьюгой боевой дух. И вместо бездонной пропасти сна на ночлеге, у костров снова зазвучал веселый смех. Да и сам генерал, чего греха таить, разуверился в счастливом исходе - поражения давили душу, и только одна мысль терзала ее - добраться бы до Забайкалья живым да людей вывести…
Вскоре предстояло драться, но солдаты были готовы к этому. И желали боя. Но мало в строю бойцов, способных держать винтовки в руках, - тиф косил беспощадно. Уфимская дивизия была не только одна из самых лучших в белой армии, но и самой укомплектованной. Превосходный людской материал, добрую половину которого составляли неграмотные и дремучие башкиры с татарами (а потому на них практически не действовали "сладкие" напевы большевистской пропаганды), напоминал первые дни великой войны, и тот порыв, с которым шли в бой "за веру, царя и отечество".
Сейчас этот девиз возродился заново, словно Феникс из клубов дыма, пламени и пепла, дух поднялся почти до жертвенного порыва, но оставшихся в строю солдат насчитывалось чуть больше трех тысяч - пятая часть от того, что имелось раньше. Да еще столько же сидело на облучках обозных саней или металось в бреду на тех же повозках рядом с такими же несчастными.
Генералу отвели больше суток на переформирование, немыслимо короткий срок, но Павел Петрович делал все возможное и невозможное. Три полка дивизии - Уфимский, Михайловский и Татарский - были сведены в батальоны. Пусть не в четыре роты, как полагалось по штату, а в три, но это были полнокровные подразделения, в две сотни штыков. Совсем как в августе четырнадцатого, когда он в последний раз видел такие многолюдные и сильные роты. Да еще с приданной каждому батальону пулеметной командой из шести "кольтов" или "виккерсов", что вместе с ящиками патронов были получены из польских эшелонов. Щедрые паны передали и две трехдюймовки с полусотней снарядов на ствол - артиллеристы с радостью приняли подарок, ведь свои пушки дивизия бросила в поспешном отступлении.
Четвертый полк дивизии, 14-й или "второй" Уфимский, передав здоровых солдат в действующие части, стал запасным батальоном. Генерал приказал направлять туда всех обозников других частей, что прибились к уфимцам, и своих немощных или слабосильных солдат. Таких набралось свыше тысячи двухсот человек, и батальон был оставлен на охране обоза. Из него Петров планировал выдергивать запасных на восполнение потерь, ведь переформированной бригаде предстояло идти на штурм Красноярска.
Вместе с уфимцами в атаку должна была пойти и 8-я Камская стрелковая адмирала Колчака бригада генерала Пучкова, свернутая таким же образом из дивизии и пополненная из расформированных частей. Даже пулеметы и пушки передавались поляками в той же пропорции, да и камцы с уфимцами были словно братья-близнецы (добрая половина "соседей" также состояла из башкир и татар).
Лишь одно обстоятельство несколько беспокоило, даже чуточку напрягало. К ночи бригаде предстояло выступать, и она пойдет вперед, на Красноярск, вот только вести разведку почти нечем - конные взводы при батальонах едва насчитывали три десятка всадников…
Генерал вздохнул и твердым шагом направился к светящимся окошкам дома, где расположился штаб. Тесновато, конечно, но не зря говорится, что в тесноте, да не в обиде. Тяжело людям на морозе, ведь станция с поселком буквально забиты под завязку, то ли еще отступающими, то ли уже наступающими частями белой армии.
- Павел Петрович. - За спиной генерала раздался голос начальника штаба подполковника Ивановского.
- Вы чего на улице-то?
- Покурить вышел, в доме не продохнуть. К вам князь Кантакузен приехал! У печи сейчас греется, - усмехнулся офицер и, поймав вопросительный взгляд генерала, "с чем подъехал-то", ответил:
- Прибыл в ваше распоряжение…
- Угу, - радостно крякнул Петров. Действительно, не было полушки, а тут золотой империал дали. Он сейчас размышлял, где бы полный эскадрон кавалерии взять или хотя бы казачью сотню, а тут бывшая Уфимская кавалерийская дивизия как снег на голову сваливается, вернее как манна небесная.
- Какие части дивизии на помощь прислали?
- Павел Петрович, ее же расформировали. В два полка свели, по три эскадрона, гусар нам передали, улан камцам. Обозы частично в полки, а всех остальных влили в первую кавалерийскую дивизию. Так что наш князь сейчас командир полка в четыре сотни сабель, с шестью пулеметами.
- Хорошая новость, я не ожидал. Теперь можно отправлять его конный полк в авангарде. Что-то еще?
- Сибирские казаки в ночи подойдут. У них полки старших возрастов раздергали в отдельные сотни, довели до штатов, а теперь по одной передают всем стрелковым бригадам. В качестве конвойных.
- Угу! - снова крякнул генерал - такой предупредительности и энергии от штаба глаковерха он не ожидал. Хотя вряд ли генералы Богословский, Рябиков и другие стали расторопнее, здесь чувствовалась железная рука генерал-адъютанта Фомина, бывшего начштаба Ижевско-Воткинской дивизии. У того характер тот еще, он и генерал Молчанов два сапога пара. Недаром их "ижи" в полном порядке дошли и всю артиллерию вывели. Не то что в других дивизиях, да и у него тоже. У таких не забалуешь…
- Пойдем, поговорим с князем. Да и подытожим то, что вы тут спланировали. Штурмовать Красноярск не фунт изюма…
Красновское
- Так что разрешите поздравить вас с командующим корпусом, Викторин Михайлович, - с улыбкой проговорил Фомин.
- Поделили мою сильную дивизию на две слабые бригады, вот и корпус получили, - с усмешкой произнес генерал Молчанов, глядя на спокойно курящего бывшего подчиненного.
- Совсем наоборот, генерал. Вместо одной неукомплектованной дивизии у вас стало две сильные бригады. Ижевцам третьим батальоном передаем остатки пермских стрелков и юнкеров военно-училищных курсов. Воткинцы получат два полных батальона "добровольцев". Пушки у вас есть, снарядов поляки подкинут. Казаков добавим, вот кондив в полк развертывайте. У вас неплохо получается, зря грешите. Сил достаточно…
Молчанов задумался - слова Фомина звучали убедительно. В бывшей добровольческой дивизии состав был крепкий, названию полностью соответствовали. А пермяки десять дней назад жестоко дрались с красными под Тайгой, прикрывая вместе с польским арьергардом отступление армии. Там их дивизия окончательно растаяла, как лед, брошенный на печку.
Хоть и немец этот Фомин, но офицер очень знающий и опытный, тем паче генерального штаба, пусть и германского. К тому же человек порядочный, за год они полностью сработались и хорошо узнали друг друга. И его стремительному недавнему взлету генерал не завидовал - тот давно этот чин заслужил и дивизией мог бы командовать не хуже любого другого генерала, если не лучше.
Да и не каждому дано императора из лап красных вырвать, от смерти увести. Потому своим немцам его величество Михаил Александрович полностью верит. Да и неплохие они вояки - что природные, что "русские". Фон Вах прекрасно воткинцами командует, за Шмайсером его егеря хоть в ад пойдут, и даже полковник Юрьев-Бимман дело знает, если прижмет…
- Вам передается 1-я Уральская стрелковая бригада. Она слита из 12-й дивизии уральцев и Красноуфимской бригады. Есть четыре орудия - красноуфимцы единственные, кроме наших и казаков, кто пушки свои вывез. Но пока она нужна для прикрытия отходящих войск генерала Каппеля от обхода 35-й дивизии красных с юга.
Молчанов еле заметно поморщился - начальство, как всегда, в своем репертуаре. Если что-то и даст, то тут же отобрать норовит. Фомин заметил эту гримасу и улыбнулся - ход мыслей генерала был ему понятен, сам в таком положении не раз бывал.
- С юга подходят части генерала Гулидова, отступившие от партизан Щетинкина с Минусинского фронта. Там остатки Ачинского полка и Красноярского местного батальона да енисейские казаки. Пехоту я приказал свести в два батальона, пополнить назаровцами, а казаков отправил в распоряжение войскового атамана генерала Феофилова. Он переформировывает два своих казачьих полка в один, как раз шесть сотен сабель и наберется…
- Шашек, - автоматически поправил Молчанов.
- Виноват. Конечно, шашек. Сабли считаем лишь в армейских полках. И еще - генерал-майора Гулидова я назначил командиром 4-й Сибирской стрелковой бригады, которая передается вам в полное подчинение.
- А разве такая есть? - удивился Молчанов.
- Уже есть. В нее вошли барнаульцы полковника Камбалина. Второй батальон формируется из отступивших от Томска остатков гарнизона с местными военно-училищными курсами полковника Ярцева. Третьим и четвертым - ачинцы и красноярцы Гулидова, у них пушка. Свое единственное орудие отдадут енисейские казаки. Артвзвод есть, снарядами можем обеспечить в самой малости - полсотни штук дам, больше не могу. Также в бригаду передан Томский гусарский полк полковника Хрущова, очень сильного состава в шестьсот солдат и офицеров.
- Ну что ж, сил достаточно. После полудня я отдам приказ на выступление. Попробую оттеснить красных до вечера по направлению к Большому Улуйскому, и там добить. А завтра с полудня начну атаку Краснореченской.
- Я думаю, Викторин Михайлович, Грязнов не даст вам времени на сосредоточение всех частей. К ночи он подойдет или сюда, или к Бычкову и попытается прорваться на соединение с главными силами дивизии.
- И что вы предлагаете? - Молчанов с интересом посмотрел на новоиспеченного генерал-адъютанта.
- Атаковать не только его, но одновременно и 90-ю бригаду красных. Навязать встречный бой одной бригадой, второй обхватить ее с левого фланга. Отбросить красных от "железки" и загнать прямо на войска Каппеля.
- А как же 88-я бригада? - Молчанов был несколько шокирован таким совершенно неожиданным предложением.
- Скоро будет ясно, куда она отходит. Если сюда - то атакуем с ходу ижевцами, а с фланга барнаульцами и томскими гусарами. Если к Бычкову - то еще лучше - тогда бьем ее там теми же силами, нам идти намного меньше. А если в Большое Улуйское, то с ижевцами и воткинцами вы атакуете 90-ю бригаду. Будет встречный бой, но у вас вдвое больше сил. Я не сомневаюсь в успехе, тем более наши рабочие сильны духом.
- А бригада Грязнова?
- У нас тогда будет сегодня полный день, чтоб привести в порядок казаков и бригаду Гулидова. Этого времени достаточно, чтобы завтра Волков с четырьмя бригадами разгромил одну. Но вряд ли - краском не полный дурак, чтобы лезть в тот глухой угол. Там пространства для маневра практически нет, и от своих оторвется.
- Хорошо, Семен Федотович. Вот только патронов у меня по полсотни на стрелка, да по две ленты на пулемет. Поможете еще?
- Не смогу, Викторин Михайлович. Что поляки передали, я все отдал во второй корпус - ему Красноярск брать. Довольствуйтесь трофеями, хотя не думаю, что у красных с боеприпасами хорошо. Проверьте в брошенных эшелонах - они от Новониколаевска бесконечной лентой тянутся. Все обозы прошерстите, наверняка там патроны есть…
- Разрешите? - В комнату с шумом ввалился Шмайсер, блестя новыми золотыми погонами. Фомин с Молчановым молча уставились на немца - тот улыбался, явно принес хорошие новости.
- Сюда Грязнов свой авангард отправил. Они от нас в пяти верстах, кавалерийский дивизион и 262-й полк Саломатина. Чуть больше тысячи народа. Мои с пулеметчиками позицию заняли, егеря в засаде сидят, пропустим в село кавалерию и ударим по пехоте. Поле чистое, далеко не убегут.
- Он обезумел, что ли? Нельзя же бригаду так дробить! - не в силах поверить в свалившееся на голову счастье, пробормотал Фомин.
- Пленных захватил? - деловито спросил Молчанов, чуждый подобным сантиментам. На то и война, на ней всегда ошибаются.
- Ага, Викторин Михайлович, солдатики дезертировать от него начали. "Наши" бывшие. Вдумчиво так их поспрашивали.
- Вот все и решилось. - Командующий первым корпусом поднялся, и вопросительно посмотрел на Фомина. Тот кивнул, давая знак, что разговор закончен. Молчанов только улыбнулся - он обиды не держал на то, что теперь они ролями поменялись, и вышел из комнаты.