***
Разговоры смолкли. Затихли плачущие дети. Закончился самогон. Вагон спал. Спала, закинув назад голову, болтливая старуха. Спал обрюзглый сизый мужик, обхватив обеими руками свой драгоценный сидор. Сопел наверху Креветка. Спала, скрючившись в углу, уморившаяся за эти дни Даша. Поезд шел под гору, набирая ход.
- Сойдем в Екатеринославе, если повезет. Если до этого нас не снимут. Не обнаружат. Не расстреляют. Дальше легче. Там уже можно найти повозку, проводника, договориться с местными, - Артур старался едва шевелить губами, опасаясь, что кому-нибудь из пассажиров взбредет в голову прислушаться, и тогда выяснится, что в поезде иностранцы. - Деньги у меня есть.
- Деньги у всех есть, - Красавчик тоже старался говорить тихо, но все равно получалось у него кое-как, поэтому Марго постоянно на него шикала.
- Тшшш, фермер! Тихо! А меж тем, ваша барышня опять молодцом. Каков пассаж про цирк! А? Брависсимо! Если бы я вдруг искала себе ученицу, то взяла бы ее, не раздумывая.
- Марго! Прекратите!
- А что "прекратите", Артур? Ваша русская мадмуазель растет прямо на глазах. Вчера она прибрала к рукам все ваши предметы, потом без спроса воспользовалась одним из них и весьма ловко выследила нас. К тому же, вовремя предупредила об облаве. Потом довела всех нас до вокзала. И, между прочим, не хныкала, не ныла и не собиралась ложиться и помирать, как некоторые. А теперь, вот, подобрала нам отменную легенду! А ведь молодец девчонка. Все верно - артисты и шлюхи всегда вне подозрений! Нет! Из вашей Даши определенно будет толк… - Марго потянулась, расправляя крепкие крестьянские плечи. Правда, если кто-нибудь из присутствующих удосужился бы присмотреться, понял бы, что держится она из последних сил. Что руки ее дрожат, а губы посинели. Но ни за что Маргарита Зелле не позволила бы кому-нибудь увидеть ее немощной и слабой, поэтому она продолжала дразниться, вынуждая присутствующих ее изо всех сил ненавидеть. Лучше уж ненависть, чем жалость - это Марго решила для себя давно. - Я бы ее обучила. Исключительно ради искусства. По крайней мере, если я отброшу коньки, будет, кому меня заменить!
- Заткнулась бы ты! Или я тебя прямо сейчас задушу! - Красавчик еле удержался, чтобы не вдарить со всей дури кулаком по широкому мужицкому лицу. Удержал его лишь умоляющий взгляд Ходули!
- Ах! Иногда мне кажется, что "я-тебя-задушу" - мое второе имя. Смотри-ка, Генри! А ведь последний раз тоже был поезд, и та же компания, и ты тоже был не слишком со мной вежлив! И вот ведь чудеса - сейчас тебе опять никак нельзя меня придушить, как бы ты этого ни хотел - будет лишь хуже. Считай, у нас с тобой сложилась традиция. А традиция - первый шаг к дружбе!
- Стерва.
- Перестаньте! Мы сейчас тут всех перебудим! Лучше скажите, Генри, как вы меня нашли? Как узнали где я? Да вы просто, друг мой, словно Марк Антоний, пришедший на подмогу Цезарю в Иллирии. Появились как нельзя вовремя. Или это случайность…
- Mon cher, сравнения у вас, однако… - Маргарита скорчила презрительную гримасу. - Случайность… Боюсь, что нет. И ставлю свои лучшие шелковые чулки на то, что…
- Да засунь ты их себе!!! - вообще-то Красавчик был джентльменом до мозга костей, и такого с женщинами себе никогда не позволял, но Маргарита Зелле выводила Красавчика из себя почище, чем чикагские копы. - Ходуля! Тут, в общем, такое дело… Я про Стиви! Малыш мой братишка Стиви… Малыш… Он оказался не Малыш вовсе, а масон, вроде тебя… И такое дело… В общем, я вроде как не просто Красавчик, хотя я конечно все тот же Красавчик… В общем, Ходуля, ты в этих делах сечешь и мне нужно тебя кое о чем спросить…
- Наш косноязычный дружочек хочет сказать, что чикагские дружки его крупно подставили! Вместо братишки подсунули ему своего человека. А Генри у нас такой чувствительный, такой нежный, что не заметил подмены. Не куксись, Генри! Я тоже не заметила, хотя мне это было сделать проще, чем тебе. О! Артур! Похоже, наш Генри уже в курсе, что он - ищейка с даром. Что ж - это неплохо! Сэкономим на объяснениях время! Но знает ли он, что ты тоже - ищейка с даром, Артур? И что вы с ним в этой охоте соперники? Вот в чем вопрос.
***
Марго думала. Думала быстро, лихорадочно, отчаянно. Она снова думала, как ей выжить… как добраться до Гусеницы. Янки появился ох как некстати - весь ее тщательно проработанный план из-за него полетел в тартарары.
Вся эта история с Гусеницей была сродни ночному душному кошмару. Когда ей срочной телеграммой сообщили, что мальчишка-янки сбежал, и что теперь через Генри Баркера Гусеницу ей, скорее всего, не добыть, она целую ночь выла, закусив скрученную в жгут простыню. В то, что Уинсли-старший сдержит обещание и скажет ей, где же находится вожделенный предмет, она не верила ни единой секунды. И что ей оставалось делать? Только разыскать Уинсли-младшего, обвести его вокруг пальца и использовать его знания и дар для собственных целей. Главное, заставить его поверить в ее искренность. И, черт побери! Она почти преуспела!!!
Нет. Марго не была наивной кокеткой и не рассчитывала во второй раз соблазнить майора, но прекрасно зная о его бесконечном, наивном благородстве надеялась на успешный обман. Надеялась, что раскроет англичанину глаза на то, что сделал и продолжает делать с ним его обожаемый дед, разумеется, чуть сгустив краски. Надеялась, что сумеет сыграть на обиде, и осторожно перетянуть Артура на свою сторону. А еще больше рассчитывала на удачный блеф! У Марго все еще оставалась чудесная возможность блефовать - ведь майор Уинсли понятия не имел, что никакого Малыша Стиви не существует. Немного фантазии, искреннее обещание отпустить несуществующего Малыша - и можно требовать у майора помощи с Гусеницей.
Теперь же из-за янки, все снова разваливалось на куски. Да и сама она разваливалась. Сердце у Марго то начинало биться в бешеном темпе, то проваливалось куда-то вниз, ее бросало то в жар, слезились глаза, а легкие болели так, что невозможно было дышать.
Маргарита незаметно для остальных нащупала у себя пульс. Раз, два, три… пауза… четыре пять… пауза.
***
- …в общем, такие пироги, Ходуля. Чуешь? - Красавчик взъерошил свой пшеничный чуб. - Ну я пораскинул мозгами… И куда мне теперь, раз я эта… ищейка? Опять дурачка включать, мол, я - не я, ничего не знаю, куда делся братишка мой Стиви понятия не имею? Что? За бабки с масонами дальше нюхаться, чтоб они меня через год-другой пришили? Или, может, плюнуть на масонов и прямо к президенту Уилсону в Белый Дом топать - здравствуй, господин президент - я тут малюю чудные побрякушки, так вдруг оно тебе для чего-нибудь надо? Или куда мне теперь? А так - смешно работает эта штуковина у меня в башке. Знаешь, как тебя нашел? Сперва по известному адресочку направился - там копы местные шныряют. Значит дело - труба. Тогда взял я и накалякал угольком на бумажке Жужелицу - я ж помню - ты ее разыскивал. И тут же… опа! Девчонку твою с Жужелицей в руке накалякал. Красивая, кстати, девчонка! Потом гляжу… Рисованная девчоночка к стене дома жмется, на стене той табличка, на табличке непонятные буквы. Креветка (ты не смотри, что он маленький - умный он у меня) буквы прочитал, и на карте нашел куда идти. Идти всего ничего - два шага. Ну, мы с ним туда бегом - гляжу, Ходуля! И девчонка тут же. Хотел я сразу объявиться, но решил поглядеть, что к чему. Да и Креветка отговорил. Шли за вами по следам. Вы за кошкой, мы сзади. Вы в дом, мы ждать. И вдруг смотрю: выходит сперва мой Ходуля, а потом эта стерва! Узнал я гадину в секунду, хоть она опять свою Бабочку нацепила. И девчонка выскочила через минуту из подъезда. Ну, я за ней бегом. А глаза у нее разные! Дальше ты видел… И вот эта дрянь говорит, что ты тоже ищейка. Что? Вроде как мы с тобой против друг дружки? Это как же так, Ходуля? Что мне делать? А?
- Не знаю, Генри… Ничего знаю… Да! У меня тоже есть дар, который, как выясняется, многим вдруг оказался нужен. Но я все равно не знаю, что точно происходит!
- Я знаю! Большие умные люди заставляют двух маленьких, но талантливых идиотов искать для них предметы. А теперь интересное - та-та-та-та! - пропела Маргарита, - обоих идиотов, как только они перестанут быть нужными, уберут. Так ясно?
- Заткнись!
- Помолчите, Марго…
- Плохой злой ханым сейчас правда говорить! - Креветка свесился с верхней полки. Его худое, нервное лицо выглядело страшно - как будто из темноты вдруг высунулся сам дьявол.
- Плохой злой ханым я придушить! Тамам? - зашипел Красавчик.
- Плохой, злой ханым вам, меж тем, может пригодиться. Потому что у плохой злой ханым, в отличие от вас, есть нужные связи и опыт. И мозги! - Маргарита Зелле набрала в рот побольше воздуха, задержала дыхание, чтобы хотя бы ненадолго успокоить обезумевшее серде и… пошла ва-банк. - Нам с вами, дорогие мои, сам бог велел объединиться и сделать так, чтобы лишь от вас зависел весь мир! Весь! Мир! Черт подери! Перестаньте же быть детьми! Долг, честь, приказ, верность, родина… Чушь! Даже деньги - чушь! Все это пустяки по сравнению с той неограниченной властью, что могут дать предметы!
- Слушай плохой злой ханым… Слушай, бей эфенди! - Неожиданная поддержка придала Маргарите уверенности.
- Власть! - Маргарита прикрыла глаза и повторила одними губами, но с таким наслаждением, что у всех присутствующих перехватило дыхание. - Власть! Вы думаете тех мерзавцев, кто вынудил вас выйти на эту охоту, волнует что-то кроме власти? Думаете, они ночами не спят, слюнявят мягкие думочки и мечтают о величии нации? Ха! Как бы не так! Власть! И ничего кроме власти! И что? Вы хотите быть их послушными пешками? Да надерите же им задницы! Поломайте им их планы! Спутайте все карты… У вас двоих есть для этого все. К тому же у вас есть я. И я вам помогу! Сведу вас с серьезными, большими людьми в Средней Азии, в Латинской Америке, в Китае, Индии и ЮАР… Вы… Нет! Мы!!! Мы сможем кроить политику и управлять миром так, как нам заблагорассудится! И ни твой дед, Артур, ни чертовы южане, Генри, нам не указ! Никто не указ!
- Плохой злой ханым дело говорить! Правильно думать!
- Что скажешь, Ходуля? - шепот Красавчика раздался над самым ухом майора.
- Нет! Я не могу, Генри… У меня приказ. У меня долг! Долг офицера. Джентльмена, - майор говорил абсолютно неуверенным голосом и, кажется, (в темноте этого не было видно, но Баркер был почти уверен)… кажется уже минуты две, майор то и дело потирал переносицу, что означало крайнюю степень растерянности. Зато Генри Джи Баркер сосредоточенно кусал нижнюю губу, и о чем-то серьезно размышлял.
- Стерва права, - выдохнул, наконец, Красавчик. - Она нас с тобой использует, вся насквозь изовралась, и я бы ее с радостью прямо здесь придушил. Но она так и так скоро подохнет, и она, дери ее бабушку аболиционисты, во всем права! Или мы сами по себе против всех, или нам просто так, ни за понюшку табаку, скоро выпустят кишки. Не знаю как тебе, Ходуля, а мне мои кишки дороги. Я ими последнее время и так рискую. Нет! Ты, конечно, смотри сам… Тебе оно, конечно, труднее, чем мне. Ты - военный! Целый майор. Глядишь, полковником станешь. А я что? Гангстер! Бандюган… Был бандюганом, бандюганом живу. Им и похоронят. Мне что самому дьяволу служить, что его бабушке - все едино. Кто башляет, тот и музычку заказывает! Так что я, Ходуля, уже для себя все решил. Слышь ты, мразота с Бабочкой. Договорились! Теперь мы с тобой партнеры. Только ты не думай, что если мы партнеры, я тебе сразу поверил. Если подставишь меня… если мне даже на полсекунды покажется, что ты меня подставила, я вот этими зубами тебе горло перегрызу!
- Хорошо! Хороший… Правильно! - Громыхнул чемодан, звякнул бидон. Это Креветка вернулся в свою "нору" на верхней полке.
- Вот и славно, лобызаться и руки друг другу жать, я так понимаю, мы с тобой, партнер, не станем? - Съязвила Марго. И тут же задохнулась от того, что остановилось на целую четверть минуты измученное сердце.
Глава двенадцатая
О решениях, которые каждый должен принимать сам
Поезд Москва-Екатеринослав. 6 января 1920 года по новому стилю
Даша, стиснув в кулаке Летучую Мышь, старательно делала вид, что спит. Хотя сна, конечно, не было ни в одном глазу. Она все прекрасно слышала, все отлично поняла. Поняла и про то, что произошло между Маргаритой и Красавчиком, и то, что с этой секунды эти двое заодно. Что, как бы ей ни нравился американец, теперь его стоит опасаться. Еще Даша отлично поняла, как непросто сейчас Артуру, как тяжело переживает он предательство деда… и как сложно ему выбрать между собой… и собой. Она чувствовала, как он колеблется, как пытается найти оправдание то одному решению, то другому, как борются внутри него горькая обида, страх за собственную жизнь и долг. Маленький уставший человек против сильного духом мужчины. Кто из них окажется сильнее? Даша совершенно точно знала, как горько, как больно и одиноко сейчас Артуру… потому что чувствовала себя точно так же! И точно так же, как и Артур, не могла сделать свой единственный и окончательный выбор.
Девушка притворилась, что только проснулась, села и, зевнув, потерла кулачками глаза.
- Даша?
- Я… Мне нужно… - она встала, одернула юбку.
- Да. Я понял. Я вас провожу, - Артур поднялся с тюков.
- Я сама, - жалобно протянула девушка.
- Прекратите! Сейчас не время стесняться. Я провожу.
Они протиснулись между спящих вповалку в проходе баб, мужиков и детей, добрались до выстуженного тамбура. Даша нырнула за узкую дверь, заперлась на ненадежную щеколду и быстро стянула с себя валенки. Ей нужно было сделать две вещи - проверить, что за поддельные предметы ей удалось вытащить из ящика, и… спросить кое-кого кое о чем.
Неправильные Чайка, Кошка, Змейка, свернувшаяся уютным кольцом… и вот ведь удивительное совпадение! Лжемедведь и Лжежужелица. Даша достала из кармана варежку с желтой снежинкой и сложила туда Бессоновские подделки. Потом выудила из другого валенка кисет с предметами настоящими - Кролик, Медведь, Фенек, Жужелица - жужка - мамина память… Какая же она невыносимо холодная, какая кусачая, когда напрямую касается кожи!
- Жужелица-жужка, пошепчи на ушко… - мамина присказка показалась Даше такой глупой и слащавой, что Даша криво усмехнулась. Скрипнула зубами и прошептала: - Что мне делать, чертова Жужелица, безмозглое насекомое? Что? Что мне делать?! Как быть?
Целую секунду ничего не происходило, а потом… потом Даша услышала ответ.
***
Артур курил, приоткрыв окно. Держал короткую папиросу двумя пальцами, глубоко затягивался, совершенно по-хулигански сплевывал на пол табачную крошку. Ветер задувал в вагон снег, угольную пыль, путался в русой шевелюре майора, обжигал холодом лоб и щеки. Обернувшись на звук щеколды, Артур ободряюще кивнул выходящей Даше. И тут же подумал, что зря он это сделал. Девушка, наверное, сейчас его ужасно стыдится. Впрочем, он тут же позабыл про это, с укоризной уставившись в ее помятое, уставшее личико.
- Даша! Глаза!!! Вы опять пользовались предметом… Сколько раз можно предупреждать, что это не шутки. Это очень опасно!
- Угу… Я запомнила. Вы уже тысячу раз это повторили, майор. Но я все равно пользовалась. Сперва Летучей Мышью, Фенеком, потом вашим Медведем, потом снова Летучей Мышью… теперь вот… - она раскрыла ладонь. Тускло блеснула гладким надкрыльем Жужелица. - Погодите-ка ругаться! Сейчас не время. Лучше скажите мне вот что, господин английский майор! Только честно. Вы же честный человек. Вот я… завтра или послезавтра, или через неделю… Я отдам вам все предметы, как и обещала. Может, и Жужелицу тоже отдам или вы вынудите меня это сделать. А потом мистер Баркер и она… а, может, даже и вы, заберете предметы у кого-нибудь еще. И снова заберете… И снова. Вы увезете их к себе в Лондон, американец в Америку или куда-нибудь в другое место, как подскажет ему она - ваша бывшая подруга. И однажды здесь почти ничего не останется… Скажите мне, майор, что случится тогда? Что будет тогда с моей страной?
- Не знаю, Даша…
- Не знаете? А я, вот, похоже, отлично знаю! - она смерила его таким взглядом, что у него похолодели пальцы. Это был взгляд, полный презрения, возможно, даже ненависти. Так на него не смотрела еще ни одна женщина. - Я знаю. Да вы и сами говорили об этом Бессонову! Нет? Не помните? Так я напомню. "Почему вы так ненавидите Россию…" Вспомнили, англичанин? То есть, выходит что я тоже… тоже ненавижу Россию? Так?
- Нет! Даша, не совсем так. То есть, конечно, лишать любую территорию, любую страну предметов значит ослабить ее на многие годы, даже десятилетия, однако все не так однозначно… Но это не ваша война, Даша. Вы милая девушка, вы еще юны… Вам, Даша, жить, рожать детей, растить внуков. Эти страшные игры не для женщин вашего круга. Не для вас! Езжайте в Европу. Выходите там замуж за доброго человека. Просто живите, будьте счастливы и забудьте обо всем, что с вами произошло.
- Не для меня? Не однозначно? Да? А мне отчего-то кажется - однозначно! Разве не поэтому вы второй день места себе не находите? Я все вижу! Все понимаю! Вы полагаете, я ребенок. Глупый, наивный… "Ах, Даша, вы Синяя Борода в юбке", "ох, Даша, читайте труды господина Фрейда", "милая Даша, я ваш спаситель и друг". Будь оно все так просто, вы бы сейчас не мучились! Не ходили бы из угла в угол. Не смолили бы вонючие папиросы. Не страдали бы бессонницей. Вас ведь рано или поздно убьют, майор! Убьют ваши же! И вы это знаете, как дважды два, но все равно не хотите их предавать! Думаете, это потому, что вы такой из себя патриот и чистокровный британец? Потому, что вы вашу Британию любите больше жизни? Так? Да? А вот как бы не так! Вы так глупо поступаете, потому что вы… вы чертов сноб! И дубоголовый чистоплюй! И самовлюбленный дурак! Что? Считаете себя благороднее всех? Думаете, вы красиво и с честью отдадите свою дурацкую жизнь, но зато никто никогда вас не обвинит в измене? Так думаете? Да? Тогда остальным… другим… Другим почему же вы отказываете в чести и благородстве? Чем мы хуже вас? Чем я хуже?
Она пододвинулась к нему так близко, что он почувствовал ее запах. Пахло от девушки, кстати, вовсе не карамельками, пудрой и духами - пахло вагонной грязью, потом и усталостью. Но, может быть, именно поэтому Артуру вдруг до умопомрачения захотелось стиснуть ее так сильно, чтобы затрещали все ее тоненькие девичьи кости, прижать к себе и никогда больше не отпускать.
- Даша… - Артур взял ее за плечи, отстранил. Целую секунду медлил, прежде чем сказать то, что должен был, наверное, сказать еще с самого начала, но не подозревал, что она его правильно поймет. - Это… Такое каждый должен решать за себя! Сам!