Вечером в кабинете заведующего клиникой было шумно, доктора обсуждали эмоциональный рассказ Юрия Николаевича Герасимова, который в красках расписал работу с новым врачом-интерном клиники, первым и, скорее всего последним за ее историю.
-Нет, не понимаю! - В очередной раз воскликнул он.- Не может вчерашний студент так работать, некоторые всю жизнь проводят в операционной, а так у них не получается. Ну и талантище!
- Наверно, поэтому Чазов у нас начальник, а не вы Юрий Николаевич.- Улыбаясь, высказался Скобелкин,- По единственной студенческой научной работе, найти талантливого врача. Ну, слава богу, хоть хирург будет хороший, а то мне так не по душе была эта идея с интерном.
Я об этом разговоре, конечно, не знал, но когда ехал домой в общежитие, то мое настроение было отличным.
Когда почти подошел к своему новому месту жительства, из-за угла, вышел какой то парень, и громко завопив:
-Серега это ты!? - Бросился меня обнимать. Потом неожиданно спокойным взглядом оглядел меня, и сказав:
-Ох, извините, я обознался.- Пожал мне руку и ушел.
Когда он пожимал мне руку, я почувствовал, что там что-то есть.
Зайдя к себе, первым делом посмотрел, что у меня в руке, там был кусочек бумаги с адресом, временем, и приписка "запомни и уничтожь".
Мне на минуту стало смешно:
-Вот в шпионские игры КГБ заигралось.
Но потом подумал, что не все так, просто, и может быть так и надо всегда действовать, чтобы не раскрывать по глупой случайности своих людей. Ведь связь у нас обговорена не была, и что звонить мне на работу с предложением встретиться? Так что наверно это и не так смешно, как мне показалось вначале.
Дата, увы, была сегодняшняя, и мне пришлось по-быстрому переодеться и ехать на встречу.
Не знаю уж случайно, это было или нет, но конспиративная квартира была совсем недалеко от общежития, всего пять автобусных остановок. Но я очень сильно сомневался, что эту квартиру завели только из-за меня, просто выбрали ближайшую и все.
Дверь мне открыл очень полный мужчина, с волнистыми зачесанными назад волосами и очень улыбчивый:
-Ага, а вот и ты, ну давай заходи не стесняйся. Когда мы прошли в комнату, улыбки на лице мужчины уже не было, и взгляд его стал жестким и колючим.
-Присаживайтесь Сергей Алексеевич, располагайтесь поудобней, меня зовут Сергей Валерьевич, так, что мы тезки с вами. Я буду теперь вашим куратором, сегодня мы обговорим порядок связи с вами при необходимости, я поставлю вам задачи на ближайшее время, и также необходимо будет ознакомиться с некоторыми документами, подписать кое-что. Мы понимаем, что вы в свое время совершенно безвозмездно предложили нам свои услуги. Но каждый добросовестный труд в нашей стране, должен быть соответственно оплачен, поэтому вы будете получать у нас зарплату, а при успешной работе, ну например выявлении вражеского агента, будут и дополнительные поощрения.
Он, наконец, снова улыбнулся:
- Я вижу, вы сомневаетесь, что сможете выявить таких людей, но нам не интересно, если человек, работающий в такой структуре, будет просто передавать нам какие-то слухи сплетни, хотя и в этом иногда бывает свое рациональное зерно, но для этого у нас есть другие люди. Сейчас, как врач, вы пока не допущены к лечению наших руководителей партии и правительства, и наверно этого еще долго не случиться. Но вы работаете в учреждении, где это происходит, и ваша задача, все, что покажется вам странным или подозрительным сообщать мне. Не бойтесь показаться смешным, и сообщайте все, а уж мы постараемся разобраться, отделить, так скажем зерна от плевел.
А сейчас, пожалуйста, ознакомьтесь с документами, которые теперь будут вашими, но храниться будут пока у нас.
Я шел домой и думал:
-Ну, вот Сергей теперь ты настоящий сотрудник КГБ, думал ли ты о таком в прошлой жизни.
Время шло, через месяц я был уже своим, никто особо не удивлялся моим успехам в операциях. Вместе с куратором я выбрал себе тему диссертации и начал собирать материал. С подобной работой я был уже неплохо знаком, поэтому работалось над темой достаточно легко. Иногда во время переписывания в конспекты в Ленинской библиотеке данных из иностранных журналов или нашей литературы, я вспоминал, другие времена, когда можно было купить диссертацию и не париться. Представляю себе лицо своего научного руководителя, если бы я предложил ему написать за меня эту работу. Вылетел бы наверняка отсюда в пять секунд. Конечно, и в эти времена были всякие моменты в этом непростом деле, однако, по крайней мере, в медицине, этого пока не было в массовом масштабе. Но в результате свободной минутки у меня почти не оставалось. И если вначале время тянулось медленно, сейчас оно вновь понеслось вскачь. Лето прошло в трудах, незаметно пришла на удивление сухая и теплая осень. Очень хотелось, хоть немного прервать этот марафон и мне удалось выклянчить пару отгулов и уехать в Петрозаводск.
Когда я вышел на перрон вокзала, ко мне подлетел мой брат, который вымахал чуть ли не на голову выше меня, а я ведь и сам немалого роста, и забасил:
-Ну, здравствуй брательник, забыл в своей Москве нас совсем, загордился, небось, Брежнева каждый день видишь, с Андроповым за руку здороваешься, На мой возмущенный протестующий вопль он не обратил никакого внимания.
-Да знаю все про тебя и без писем, как же допустят тебя сразу к телу наших стариканов, шучу я просто.
-А. вот вы где мальчики!- Прозвучал знакомый голос за моей спиной.
Я обернулся:
-Аня, здравствуй,- и закружил мою худышку по перрону.
-Сережа, перестань пожалуйста. Уронишь,- возмущенно закричала моя жена,- и вообще я с учебы сбежала, тебя встретить, мне надо через полчаса уже обратно.
-О, блин, заучка,- хихикнул Лешка,- на последнем курсе, а ведет себя, как салага, бери пример с меня, я сегодня вообще на занятия уже не пойду.
Сережка, у меня уже все расписано, сегодня вечер ты у нас, а завтра мы едем на рыбалку.
-Это кто тут, так все расписал?- раздался возмущенной голос Анны,- между прочим, я - его жена и имею приоритет, так, что Лёшенька все твои планы выполняются после моих. После нескольких минут шутливых препираний мы вышли на привокзальную площадь и, отстояв небольшую очередь на такси, отправились с редким шиком домой.
Дома меня ждала торжественная встреча, стол уже был накрыт и мы все, за исключением Ани, которая уже убежала на занятия, уселись за него. После нескольких тостов, когда первое возбуждение от встречи спало, начались расспросы. Пришлось моих родных сильно разочаровать, ни с одним из видных деятелей партии и правительства я не общался, и даже не видел, потому, как там, где я работал, они не появлялись.
Моя мама с задумчивым видом оглянулась, убедилась, что Лешки за столом нет и сказала:
-Знаешь сын, когда на работе узнали, что работаешь в Кремлевской больнице, ко мне совершенно изменилось отношение. Раньше, например, секретарь горкома партии, вел себя со мной вполне по-деловому, без выпендрежа или еще чего-нибудь, то сейчас он, похоже, вроде, как заискивает передо мной. Мне это совсем не нравится. Я в партии много лет, и всегда никому не боялась правду говорить, а тут, мне как не по себе становится.
-Даша, ну, что ты берешь в голову всякие проблемы,- вступил в разговор отец,- не так посмотрел, не так поглядел. Я тебе уже давно говорил, что в нашу партию всякое дерьмо проползает. И самое главное не сделать ничего. Мы тут, как-то с парторгом нашим Ильичом после работы посидели немного, я ему это все высказал, так знаешь, что он мне сказал? Мы, говорит, Леха последние коммунисты настоящие, а эти все видимость одна.
-Родители,- завопил я возмущенно,- в кои веки к вам сынок с Москвы приехал, мешок деликатесов привез, а вы тут партсобрание устроили. Мне этого и у себя хватает, давайте, о чем-нибудь другом поговорим.
К моим воплям присоединилась и бабушка:
-Вот видите вашего сынка там, в ежовых рукавицах держат, наверно на собраниях за что-то песочат, раз вспоминать про них не хочется.
Лешка в соседней комнате включил телевизор и оттуда раздался голос Ободзинского " Льет ли теплый дождь , падает ли снег" и мама с бабушкой моментально испарились из комнаты. Отец подмигнул мне, налил по полной рюмке водки:
-Ну, давай сынок по последней, за все хорошее.
Мы выпили не чокаясь, и пошли к нашим родным увлеченно рассматривающих в небольшом экране телевизора "Рекорд" симпатичного молодого певца.
Ближе к вечеру пришла Аня, вокруг которой, как всегда заходили кругами мама с бабушкой, забыв про свой телевизор. Потом мы забрались с ней в нашу с Лешкой комнату и принялись целоваться и рассказывать друг другу все новости, про которые не удосужились написать в письмах. Но нашу иддилию вскоре разрушил мой брат, который, почти без стука, забежал в комнату. Хмыкнул при виде наших раскрасневшихся физиономий и сообщил:
-А вы знаете, что сегодня закрытие сезона в парке культуры и отдыха? Танцплощадка сегодня последний день работает. Может, сходим?
По правде говоря, мне никуда не хотелось, кроме, как добраться до ближайшей койки вместе с женой, и желательно, чтобы никого не было поблизости. Но Лешка так хорошо рассказывал, что даже Аня начала жалобно на меня смотреть, пришлось с вздохом одеться и отправиться в парк.
Шли пешком, был теплый вечер, большая редкость для конца сентября в наших краях. Уже далеко до входа в парк, была слышна музыка, а в ворота вливался непрерывный поток молодежи. Я не видел ни одного знакомого лица и неудивительно, ведь практически за все эти годы я здесь не бывал, и теперь ругал себя, что поддался на уговоры младшего брата. Зато тот чувствовал себя, как рыба в воде, пока мы шли к кассам, он уже успел переговорить с кучей народа, у него везде были знакомые. Купив билеты мы прошли на танцплощадку, Лешка провел нас почти к эстраде и буркнув:
-Стойте тут, куда то смылся. Народ вокруг был не слишком трезв. Много ребят было с Уреки, Аню узнавали, здоровались, на меня кидали вопросительные взгляды, но не приставали. Оркестр играл почти, не переставая, медленные, быстрые танцы. К моему удивлению мне даже начало здесь нравиться.
-Однако ты Андреев и помолодел,- иронично думал я про себя,- за восемьдесят лет твоей душе, а все туда же с малолетками на танцульки.
Через некоторое время обратил внимание, что вокруг нарастает напряжение. На площадке появились речники, учащиеся речного училища, по несколько человек они подходили то к одному, то к другому парню и начинали его дубасить. Кое -где начинались даже групповые стычки. Вскоре к нам прибежал Лешка:
-Сережка надо сваливать, сейчас Урека будет речников пиздить, достанется всем.
Аня охнула:
-Лешка, гад, зачем я тебя послушала, сидели бы дома спокойно.
В этот момент за братом нарисовались два речника. У одного в руке что-то было. Я быстро переместился и в два удара отправил их отдохнуть на грязном деревянном полу.
-Все, Лешка уходим, не хватало еще тут в драках участвовать.
Лешка засмеялся:
-Гы, гы, ты сам, то, что сейчас делал?
-Дурак, если бы не я сейчас валялся бы с пробитой головой.
И показал ему на дубинку со свинцовой нашлепкой лежащую рядом с одним из моряков. Неожиданно на эстраду выскочил здоровый парень. Я ахнул - это был Федька Сорокин.
Тот наклонился ко мне и крикнул:
-Серый! Молоток! так держать!
Потом он выпрямился и надсаживаясь заорал:
-Урееека! Бля, бей речнуху. И с воплем прыгнул прямо в толпу народа.
Толпа глухо заворчала, вокруг завизжали девчонки, речники быстро сгруппировались, но их было всего около пятидесяти человек и они практически ничего не могли сделать против нескольких сотен разъяренных урецких парней, к которым присоединились и парни с других окраин города. Их попытки выбежать в открытые двери были блокированы. Несколько милиционеров, дежуривших на танцплощадке, забрались на эстраду и с интересом разглядывали драку, изредка комментируя происходящее, и похлопывая белыми чешскими дубинками по ладоням, по-моему, они болели за городских. Постепенно речников притиснули к высокой деревянной стене огораживающей танцплощадку. Через несколько минут она была повалена и в проем потекла река возбужденных подростков и молодых парней, вслед за убегающими жалкими остатками речников. Мы втроем быстро уходили вслед за толпой. По дороге на нас несколько раз пытались напасть неизвестно кто, но нам с Лешкой удавалось удачно отбиться с большими потерями для нападающих. Когда вышли из парка, на площади уже никого не было, человек пятьсот-шестьсот убежали вслед за речниками к их училищу, и с той стороны доносился невнятный шум, и только немногочисленные группки, таких же как мы бедолаг, выбирались из кустов. Мы прошли мимо перевернутого милицейского уазика, около которого топтался молодой милиционер, периодически пиная свою машину. На нас он даже не посмотрел.
Затем мы шли домой по почти пустому проспекту Карла Маркса, Лешка был весел необычайно, и все вспоминал, как он удачно заехал в лобешник то одному, то другому противнику. Аня, к моему удивлению шла спокойно, изредка тоже вспоминая самые волнующие эпизоды. Мне же было совсем не смешно. Я вспоминал эту драку в моей первой жизни. Тогда толпа загнала двух речников в озеро, и один вроде бы утонул. И вообще эта история имела такой резонанс, что о ней тогда сообщил даже Голос Америки.
Как я не сообразил, что эта история произойдет именно сегодня, и мне придется в ней принять участие. А если бы меня задержали, вот это бы было дело. Врача Кремлевской больницы задерживают за драку на танцплощадке - наверно это был бы финиш, для всех моих планов.
Когда мы пришли домой, еще никто не спал. Лешка, не дожидаясь вопросов, почему так рано пришли начал рассказывать о гигантской драке. Мама выслушала его возбужденный рассказ, побежала к телефону и начала звонить в горсовет дежурному по городу. Она переговорила с ним несколько минут, после чего сказала, что драчунов удалось разнять. Правда для того, чтобы разогнать тысячную толпу пришлось поднять пожарную часть и брандспойтами остужать разгоряченные молодые головы. Мы посидели еще немного, потом Лешка отправился спать в комнату к бабушке, а нам с Аней были предоставлены свободные "апартаменты". Увы, акустика в этой комнате не позволяла нам полностью расслабиться, поэтому все происходило под Анин шепот:
-Сережа, тише, кровать скрипит. Перестань, давай завтра пойдем к нам, у нас на чердаке комната, в ней ничего не слышно.
-Анечка, расскажи-ка мне, а откуда ты знаешь, что там ничего не слышно?- шептал я в ответ.
Сережка, ты дурак, у нас там всегда гости спят, поэтому и знаю.
Пришлось, удовлетвориться минимумом доступного в надежде на завтрашний день.
Утром мы проснулись рано, и опять начался шепот, про то, что некоторые сильно много всего хотят, когда нельзя, а когда можно, не пользуются моментом. Пришлось вставать и идти на кухню, хоть чаю попить, там уже хозяйничала бабушка. Она с понятливым видом поглядела на мои бугрящиеся спортивки и сочувственно покачала головой.
-Ну, садись, раз такое дело, хоть чаю попей. В магазин сбегай, за чем-нибудь вкусным, только в гастроном иди, седня воскресенье, рядом магазин не работает, небось, забыл уже в Москве то.
-Ой бабушка, можно подумать я там всю жизнь живу. Пара месяцев прошла всего.
- А мне что-то уже очень долго показалось, как ты там один горемыка справляешься, девку наверно себе тамошнюю завел?
-Это кто девку завел?- раздался голос моей жены, которая, как раз зашла на кухню,- Сережка - это, что, правда?
-Да ты что Анечка,- всполошилась бабуля,- да я же шуткую все, какие девки. Сережка у нас в мать, однолюб.
-Да? А с его папой, как дела обстоят?- последовал закономерный вопрос.
Бабушка дипломатично ответила:
-А пес его знает, я его до свадьбы и не видывала, не знаю чего он там по молодости творил.
Мы сели втроем за стол, пока пили чай, поднялись и все остальные. Лешка быстро позавтракал и побежал по друзьям, видимо ему не терпелось обсудить вчерашнюю драку. А мы с Аней стали собираться идти уже домой к ее родителям. Надо же им показаться, московские гостинцы передать. Да и комнату на чердаке навестить тоже неплохо.
Выходные пролетели, как будто их и не было. Последнюю ночь мы провели с Аней у нее в доме на чердаке, и уже тут мы не спали нисколько. Поэтому утром, когда она меня провожала в Москву, ее заметно покачивало. Она сквозь слезы улыбалась распухшими от поцелуев губами и махала мне рукой, щагая вслед за, медленно ускоряющим, свой бег вагоном.
Как только за окном замелькал осенний лес, я взял у проводницы белье, постелил его на вторую полку, залез туда и практически сразу уснул.
Утром, оставив вещи на вокзале, не заезжая в общежитие, уехал на работу. Когда я зашел в ординаторскую, то вся моя поездка к родным казалось просто сном, все вернулась вновь в свою колею.
Время шло быстро. Прошел почти год после моего приезда в Москву, летом ко мне приехала Аня, которая закончила экономический факультет нашего университета и горела жаждой деятельности. Наконец, началась моя семейная жизнь женатого человека. Но тут выяснилось, что моей зарплаты в сто двадцать рублей, как младшего научного сотрудника и плюс еще за приемы в поликлинике на полставки, хватает только на жизнь, а моей жене хотелось всего. Москва манила выставками концертами, театрами. Жили мы по-прежнему в общежитии, в той же комнате. Конечно, я вполне мог своими талантами, так обаять коменданта, что она сама предложила бы мне и комнату больше и посветлей, но очень не хотелось привлекать внимание к себе. Аня без работы ходила недолго, ее также как и меня раздражало безденежье. Я хотел помочь Ане в ее поисках, но она заявила мне, что сама в состоянии это сделать и уже через неделю работала экономистом в НИИ, недалеко от нашей общаги.
Зарплата у нее тоже была невесть что. Но и шиковать, просто не было времени. Я вечерами просиживал за диссертацией и книгами, мне надо было соответствовать той высокой планке врача, к которой я стремился. Конечно, иногда мы все-таки выбирались в театр или на кино. Тем более что у нас в больнице была своя кассир, у которой всегда можно было купить билеты на почти любые премьеры и концерты, проходящие в Москве.
Так прошло два - три месяца, и Аня стала ходить по комнате с отсутствующим видом, задумчивая, когда я же спрашивал ее, в чем дело, она только улыбалась, и ничего не говорила.
Как-то утром, в выходной, она сидела напротив меня за столом в легком халатике, Я смотрел на свою жену и восхищался ее красотой, чистой розовой кожей и полной грудью выглядывавшей в проеме полураспахнутого халата. И тут ко мне закралось подозрение, при дальнейшем разглядывании перешедшее почти в уверенность:
-Анечка, моя хорошая, а ты случайно не беременна?
Аня улыбнулась:
-Ну, наконец, доктор поставил свой диагноз, я думала ты будешь более внимателен к своей жене, ты разве не заметил, что у меня нет месячных?