-Товарищи сразу скажу, я считаю, вводить войска в Афганистан так, как у нас запланировано, будет ошибкой, которая приведет к массе неприятных последствий для нашей страны. Мы практически повторяем ошибку американцев влезших во Вьетнам. И пусть мы руководствуемся совсем другими целями, чем империалисты, в ООН нас будут осуждать, как агрессоров, несмотря на все наши старания по приданию вводу войск каких-то законных оснований. Но меня, как военного больше заботит другой вопрос. Это вопрос сил и средств. Мы, планируемыми силами одной армии, с поставленными задачами не справимся. Операция подготовлена крайне плохо. Почему-то считается, что наши войска будут встречать хлебом и солью. Но мы же профессионалы, прошедшие страшную войну, и нам надо подготовиться к тому, что наши войска будут участвовать в боях, будут потери, и может быть не маленькие.
Так вот мое предложение: на данном этапе, афганского лидера не менять. Осуществлять поддержку Амина, передавая ему оружие, и снаряжение. Усилить его войска прикомандированными подготовленными спецчастями. В тоже время поставить задачу перед генеральным штабом разработать операцию войскового масштаба по полному контролю за страной, с учетом противодействия агрессивных военных блоков. Я считаю, если вводить войска, то так, чтобы у противника просто не было шансов на успех.
Сейчас нас заботит, что правительство Амина может пойти на переговоры с американцами и отказаться от завоеваний революции. Но насколько я знаю, он сам неоднократно просил, о том, чтобы мы занялись наведением порядка в северных районах Афганистана и охраной коммуникаций. А что такое охрана коммуникаций - это полный контроль над страной. И никто ничего не сможет сказать. А отмобилизованную сороковую армию можно использовать как раз для этих целей. У нас тогда исчезает масса проблем, во-первых, мы заходим в ДРА по приглашению главы законного правительства. Во-вторых, у нас конкретные цели и задачи, при решении которых пройдут боевую учебу, тысячи наших солдат и офицеров. И при этом мы полностью сможем обезопасить свои южные границы в этом непростом регионе. Притом подготовку можно будет проводить, совершенно открыто, и с соответственной кампанией в прессе.
Устинов слушал речь Огаркова с кислым выражением лица. Еще вчера он бы просто приказал ему замолчать и выполнять приказы, но почему-то Леня решил очень внимательно выслушать мнение этого перестраховщика.
Следующим выступил Горелов, который в краткой речи обрисовал ситуацию в стране, и что под контролем Амина остается практически только Кабул, и необходимо, как можно скорее оказать ему помощь в установлении порядка в стране. Он также был резко против ввода войск, под надуманным предлогом и обрисовал Амина, как человека, который сможет при помощи Советского Союза распространить свою власть на всю территорию Афганистана. Заплатин также поддержал мнение Горелова о том, что Амину, как руководителю страны, в настоящее время альтернативы нет.
Громыко смотрел на Брежнева и недоумевал, еще вчера Брежнев был зол на Амина, который, как он считал, подорвал его престиж на мировой сцене, тем, что приказал убрать Нура Тораки. Сам Андрей Андреевич никаких особых эмоций по поводу этого убийства не испытывал, он хорошо понимал, что в восточной почти средневековой стране может быть и не такое, А сейчас Брежнев с удовольствием слушал доклад Огаркова, и чуть ли не кивал головой, соглашаясь с каждым словом. И Андропов, еще недавно сидевший с недовольной физиономией, уже также расслабился. Один Устинов, похоже, еле сдерживался, чтобы не взорваться и не наговорить Огаркову, которого он сам и посадил в кресло начальника генштаба, много добрых и ласковых слов.
После доклада военных отпустили, и обсуждение продолжалось
-Товарищи.- Начал заседание Брежнев. - Я считаю, свое предыдущее решение по Амину ошибочным, и думаю, что мы примем предложение маршала Огаркова и поручим генштабу разработку войсковой операции по полному контролю над Афганистаном. Необходимо аккуратно подсчитать силы и средства, необходимых для дела такого масштаба, раз уж с Ираном у нас ничего не получилось. И еще я требую чтобы в вашей разработке особое внимание уделялось санитарно-эпидемиологическому обеспечению наших войск, я не специалист в этом деле, но мне кажется, что в такую страну, как Афганистан нужно входить, обстоятельно подготовившись по этим вопросам. А пока, Андрей Андреевич надо просить Амина о приезде в Москву и проработке вопроса о введении наших частей в те регионы страны, где их присутствие будет наиболее выгодно для нас. Пожалуйста, высказывайте свое мнение.
Андропов, посмотрел на Брежнева и сказал:
-Я присоединяюсь к вашему мнению Леонид Ильич.
Устинов, с кислым выражением лица развел руками:
-Ну, что же товарищи, раз большинство так решило, я тоже за, но ведь уже почти все готово, даже Бобрак Кармаль улетел в Ташкент.
-Как улетел, так и обратно прилетит.- Ответил Брежнев.
Суслов, снял очки и долго и аккуратно протирал их специальной тряпочкой и потом сказал:
-Товарищи, мне не нравится, что такой человек, как Амин, способный убить своего учителя и товарища по партии стоит у власти, но если смотреть на это с точки целесообразности, то я соглашусь с вами. Надеюсь, что когда ситуация будет более выигрышная, то Амина мы уберем. Хотя посмотрим, как он сможет выправить те ошибки, которые допустил Тораки, устроив культ своей личности и допустив массу перегибов в строительстве нового общества, из-за чего собственно и все волнения там начались.
-Итак, голосуем. Ну что же все принято единогласно. Дмитрий Федорович, решение принято, так, что будь любезны, приступайте к его выполнению. Андрей Андреевич вы тоже начинайте готовить визит Амина в Москву и проработку дополнений к договору о дружбе и взаимопомощи с Афганистаном. А, также учитывая международный резонанс такого дополнений, необходимо готовить разъяснения для посольств, известных стран, которые обязательно потребуют их у нас.
В конце декабря, достав из почтового ящика "Советскую Россию", на первой полосе я увидел новость о предстоящем визите Хафизуллы Амина в Советский Союз.
- Получилось, получилось.- Радостно звенело в голове. Это был по настоящему первый мой успех в изменении будущего. Было очень сложно при редких встречах с членами Политбюро что-то планировать, даже с Леонидом Ильичом с которым я встречался чаще, нельзя было начинать разговоры на интересующие меня темы, всегда существовала опасность, что они будут записаны, и аналитики просчитают, что не так просто Андреев ведет такие беседы. Поэтому на такой эффект от моей последней встречи с Брежневым я даже не рассчитывал. Прежние мои достижения в плане внушение ему отвращения к приему снотворных и седативных препаратов и в сравнение не шли с этим достижением.
Как же я теперь проклинал, себя за то, что почти ничего не помню из дат предстоящих событий. Чернобыль, землетрясение в Спитаке, даже даты этих страшных катаклизмов остались в моей памяти весьма неточно. Это сейчас я практически ничего не забываю, моя память благодаря тренировкам, стала почти фотографической, а вот события прошлой жизни, уже видятся совсем не так ясно.
Но в любом случае, я уже давно решил для себя, буду жить и получать от жизни все, что не получил от нее в прошлый раз. А будущее, если появится шанс на его изменение, я его постараюсь использовать, если же его не будет, то специально лезть в дела руководителей партии и государства, привлекать к себе ненужное внимание не буду ни при каких обстоятельствах.
А сейчас, читая в коридоре газету, окончательно осознал:
- Ведь все мои размышления уже не стоят почти ничего. Я собственно уже так изменил все, что мои знание о будущем, которого уже никогда не будет, практически бесполезны. Брежнев сейчас хоть и очень больной, но совсем не та развалина, которую я помню по прошлому. Андропов, благодаря моим беседам с ним, почти другой человек
Два года назад мне удалось внушить Брежневу, когда он начал перебирать при мне кандидатуры в секретари ЦК, что Горбачев на это место не очень подходит. Егор Лигачев, будет в ЦК уже в следующем году.
Но что делать дальше, мои возможности крайне ограничены, может мне просто заниматься медициной? Но когда я вспоминал пьяного Борьку на трибуне, обещающего лечь на рельсы, если народ не будет жить лучше, и возмущенных шахтеров стучавших касками, я понимал, что сделаю, все, что смогу, чтобы этот кошмар не повторился.
Простоял я в коридоре, почти двадцать минут, пока обеспокоенная жена не выглянула в коридор и не закричала:
-Сережа, ну что ты там застрял, на работу пора, а ты все с газетой расстаться не можешь.
Я вздохнул и пошел домой.
Новый 1980 год наша страна праздновала спокойно. Все сидели у телевизоров и слушали поздравления с новым годом. Поздравление произнес Леонид Ильич, говорил он его почти без бумажки, и внятным голосом, что я тоже не преминул отнести к своим заслугам. Афганистана пока в нашей истории не было.
Я сидел в своем кабинете и писал консультационные записи в историях болезни, когда ко мне постучались, и после приглашения в кабинет зашла женщина. Это была Ирка Аронова. Шестнадцать лет лежало между нами, но я узнал ее сразу. Сейчас она из девочки с тонкой талией и жестким взглядом превратилась в роскошную женщину, понимающую, какое впечатление она производит на мужчин. Те черточки властолюбия и нетерпимости, которые были едва заметны на первом курсе, сейчас цвели пышным цветом.
-Сережа, я так рада тебя видеть. Столько лет прошло. Я смотрю, ты меня узнал?
Я внутренне улыбаясь про себя и думая:
-Какая прелюдия! Интересно, что ее привело ко мне?- Произнес:
-Ира, я очень рад тебя видеть, А лет прошло немало. Ты стала такая красавица, к тебе даже подойти страшно.
-Сережа, я ведь даже не подозревала, что ты работаешь здесь. Нет, я знала, что есть известный врач Андреев, но у меня и мысли не было, что это ты, конечно, еще с тех времен знала, что ты далеко пойдешь, но чтобы так!
Несколько дней назад разговаривала с подругой, которая работает в вашей больнице, и та сказала, что ты учился в Энске, и только тут до меня дошло, кто такой профессор Андреев.
Слово профессор она произнесла с такой неприкрытой завистью, что мне стало неудобно.
-Ира, ну что же ты стоишь, присаживайся, рассказывай, как ты живешь, чем занимаешься, как твои родители?
-Да что рассказывать, была замужем, неудачно, сейчас живу с родителями. Они несколько лет жили в Армении, отец там работал также корреспондентом "Правды". Сейчас они снова в Москве, собственно из-за них я и здесь. Я знаю, что у тебя хорошо поставлено хирургическое лечение стенокардии. Я посмотрела статистику, имею доступ, так вот у вас самый малый процент осложнений. У меня к тебе большая просьба - посмотри моего отца, мне кажется, что ему показано стентирование. Ты же в этом впереди планеты всей. О ваших стентах во всех медицинских журналах пишут. Наверно по заграницам катаешься на симпозиумы и съезды.
Увы, по заграницам кататься мне, как раз совершенно не было времени. А стентирование, это только так кажется, что просто. А форма стентов, а материалы, катетеры, а, сколько копьев было сломано в битве за коронарографию. Почти восемь лет непрерывного труда заняло освоение этого метода. Но я точно знал, что опередил свое время на несколько лет и сейчас приоритет в этом виде лечения принадлежал нашей стране.
-Ира, но он же наблюдается в нашей системе, он ведь и так бы попал к нам.
-Понимаешь, он такой человек, к своему здоровью всегда наплевательски относился. Я сколько ему говорила, чтобы вовремя обследовался и лечился, но бесполезно. Зато сейчас стенокардия такая, что ходить не может. И ведь не соглашается на больницу.
-Ира, так он что, вообще не обследован?
-Конечно, я пришла попросить возьми ты его к себе, обследуете, если есть возможность, то поставьте стент. Может, хоть еще несколько лет сможет прилично пожить.
-Ира в этом нет проблем, но вот согласится ли он на эту манипуляцию.
-Сейчас он наверно согласится на все что угодно.
-Хорошо, я сейчас позвоню, его запишут на госпитализацию, думаю, что дня через два он будет у нас.
-Спасибо Сережа, как хорошо, что ты такой же, как и шестнадцать лет назад.
-Да уж.- Скептически подумал я,- Если юноша шестнадцати лет за следующие щестнадцать становиться мужчиной, личность шестидесяти шести лет за следующие шестнадцать лет, наверно так сильно не меняется, даже если она и находится в теле молодого человека.
-Сережа, ты сегодня очень занят? Хотелось бы посидеть где-нибудь, поговорить.
Наверно мужчина тридцати двух лет при приглашении такой женщины завилял хвостом от радости. Но мой холодный разум рационально оценивал:
-А что за этим приглашением - просто радость от встречи с юностью, или у Иры какие-то другие планы? Ведь, чтобы я взял на лечение отца, ей совсем не обязательно было добираться до меня.
- Ира, у меня крайне напряженный график работы, не знаю, что и сказать.
Ну, вот если только, давай в кафе, тут, напротив, у меня через полчаса обеденный перерыв, обычно я здесь перекусываю, но ради такого случая можно и в кафе заглянуть.
Когда мы зашли в кафе, она тут же спросила у официанта можно ли здесь курить, и обрадовано вытащила пачку Мальборо, и закурила. Мы сидели за столиком, разглядывая друг друга. Все-таки Ира была хороша. Сегодня на ней было платье, она по-прежнему любила короткое и, несмотря на зиму, была без рейтуз. Откинувшись назад, так, что под тонкой материей обрисовывалась ее большая грудь, она положила ногу на ногу, и они открытые почти до середины бедра, были представлены моему взгляду. Когда же она заметила мой взгляд направленный туда, то удовлетворенно улыбнулась.
-Мы посидели около часа, я рассказал, что женат, у меня две девочки. Ирка это слушала без особого интереса.
-Наверняка уже все узнала.- Думал я.
Она жила одна уже два года, детей у нее не было. Работала врачом статистиком в крупной больнице. И сейчас, снова пришлось жить с родителями, приехавшими обратно в Москву. Я понял, что, несмотря, на то, что квартира была большая, Иру жизнь с родителями тяготила и, ей хотелось ее изменить.
-Уж, не с этим ли связан ее визит ко мне.- Бродили мысли в моей голове, тем более, что она вся извертелась, показывая себя во всяких ракурсах.
Но перерыв заканчивался, меня ждали пациенты и сотрудники, и мы распрощались, обменявшись телефонами.
Хотя Ирка была у меня немногим больше часа, этот визит выбил меня из колеи. Я не понимал, как можно так явно добиваться своей цели, или она считает, что я слепой и не вижу ничего. Повозмущавшись так часа полтора, я все же успокоился и продолжил заниматься своими делами.
Через два дня в отделение поступил Аронов. Когда я зашел в палату на обход с лечащим врачом, я не сразу узнал в седом мужчине с отекшим лицом Ириного отца. Михаил Моисеевич очень сдал за прошедшие годы. Но он то узнал меня сразу. К его чести он не был фамильярен, и держался очень тактично. Лечащий врач доложил мне о планирующемся обследовании, и лечении. Подобные больные ничего нового для нашей клиники не представляли, и я был в этом плане с ним вполне согласен. После обсуждения, я счел своим долгом, отпустив врача, несколько минут уделить больному. Мы поговорили немного, больше по поводу его болезни и предстоящего лечения. Он посетовал на Иру, которая, как ему казалось, не смогла пока найти себя в медицине, и поздравил меня с успешной карьерой.
Я рассказал ему о перспективах лечения, да и он сам был хорошо осведомлен об этом методе лечения, но, тем не менее, внимательно слушал меня. В общем, Михаил Моисеевич произвел на меня гораздо большее впечатления, как человек, чем его дочка.
Ира же продолжала звонить мне каждый день, якобы интересовалась здоровьем отца. И все пыталась договориться о встрече. Мне это начинало надоедать, но не хотелось приобретать еще одного врага, притом по собственной вине. Мне и так хватало доброжелателей, которым не нравился мой возраст, и я не раз про себя благодарил Чазова, за то, что дал мне возможность попасть на глаза Брежневу. Ведь только то, что я являюсь его личным врачом, хранило меня от наветов менее удачливых коллег.
Да и Ане тоже пришлось нелегко. Еще в начале нашей жизни в Москве, когда она работала в НИИ, на работе узнали, что у нее муж работает в Кремлевской больнице, то начались всякие шепотки, А когда я защитился и стал профессором, то шепотков стало еще больше. И хотя вроде ничего происходило, но Аня все это переживала и в конце концов мне пришлось самому заняться ее трудоустройством и теперь она работала в Госбанке и делала там хорошую карьеру.