Ночью, под светом прожектора канонерки, на перешейке царило оживление. Сначала взрывники из ледового наряда долго спорили, на какую глубину бурить шурфы и куда выкинет землю, потом спорили о порядке расположения множества шурфов, о весе взрывчатки - вот тут вмешался, разрешил не мелочиться и израсходовать четыре тонны. Взрывники помялись, и заявили, что хорошо бы побольше... махнул рукой, берите, сколько сочтете нужным. Давно не видел таких предвкушающее-горящих глаз, как бы они мне гору не срыли в порыве энтузиазма, гора нам еще нужна.
Утром счел необходимым лежать вместе с взрывниками, прячась за крутым берегом ручья от приближающегося армагедона. Несмотря на все их уверения, что одной катушки подрывного провода достаточно, и взрыв нас не зацепит, имелись у меня сомнения, пойдя на поводу которых загнал всех в низинку и сам залег пропитывать живот выдавливаемой из земли водой.
Грохнул предупреждающий подрыв, поднявший в воздух тучи птиц и заставивший разбегаться зверье. У боцманов оставался последний шанс окинуть рангоут на предмет не обтянутых парусов, а у капитанов, убедиться насколько далеко корабли стоят от перешейка и точно ли носом на него повернуты.
Раззявил пошире рот, готовясь к неизбежному. Эхо от первого подрыва еще гуляло где-то далеко, рокоча в сопках, когда мир вздрогнул. Земля пнула по животу и подбросила выше уровня берега оврага, так что успел ухватить взглядом конус взметнувшегося взрыва на самом зарождении. Обалдеть, жуть-то, какая!
Потом начал расплачиваться за подсмотренные вблизи картинки. Взрывная волна подхватила парящее тело, и шваркнуло им о противоположную стену овражка. Сознание поплыло, кругом царил грохот, в рот набился песок и еще какая-то гадость, сверху сыпалась земля, быстро закапывая самоуверенных подрывников с "достаточно длинным подрывным проводом". Останемся живы, поубиваю половину ледового наряда, вторую растерзаю попозже, когда воображение очнется от нокаута.
Лежал, придавленный мокрой землей, приходя в себя от холода текущей по телу воды и саднящих царапин. Мысль, как там корабли на рейде, вернула с небес на землю - начал шевелиться, сбрасывая с себя напластования, поднялся на колени, выглядывая из оврага. Голову сразу повело, в ушах зазвенело. Щурясь, и пытаясь проморгаться, вглядывался в море и пересчитывал смутные силуэты. Почему их шесть? Или, все же, восемь? А сколько их должно быть? Упал обратно под откос, вяло загребая руками, и предвкущающе выискивая себе будущих жертв, среди шевелящихся куч земли рядом.
Словом, утро не задалось. Весь день меня старались обходить по большой дуге, что не составляло особой проблемы ибо весь наш наряд представлял из себя недвижимость. А эти балбесы еще в овражек лезть не хотели, мокро там, видите ли.
Бабахнуло глобально. Птиц жалко, взрывная волна сшибла очень многих, несмотря на все наши предупреждения. Подрыв приурочили к началу отлива, чтоб муть вынесло в море и прочистило канал. Кто бы теперь мне мозги прочистил. Ощущение, что их в вату завернули. Даже десяток глотков из фляжки медика не помогли.
Но на следующий день, слегка отойдя, отхаркавшись, и вымыв кровь из носа, мог начинать собой гордиться. Корабли вошли в образовавшийся "ковш", всего-то несколько раз цепанув дном грунт. Юнона так вообще встала в канале на разгрузку, перекинув мостики прямо на косу - это оказалось удобнее, чем разгружать корабли по воде.
Записал в "Заказы" что нужна одна землечерпалка, навести порядок в новой гавани Усть-Камчатки, где быстро поднимал венцы форт "Удачный". Мой вариант наименования форта - "Оболтус", отвергли большинством голосов. Демократы, будь они к взрывам поближе...
Процесс закладки новой базы много времени не занял, может, по той причине, что главная задержка, в моем лице, отлеживалась по кубрикам и взгоркам, категорически не реагируя на доклады поисковых партий.
Кроме форта выстроили отдельный дом губернатора, куда и переселялся Атласов. Зачем ему этот дом, было непонятно, но Петр настоял, чтоб мух от котлет отделяли. Флаг им всем в руки. Жаль только, что пришлось отдать еще один катер с канонерки. Теперь у нас осталось пять катеров, а дорога впереди еще длинная.
Тут стоит сделать отступление - каждый форт комплектовался несколькими разобранными лодками, которые они могли бы собрать в течение месяца, плюс к этому имелись быстросборные байдарки с деревянным скелетом и кожаной, пропитанной обшивкой. Теоретически, без катера форты могли прекрасно обходиться, вот только дурной пример начала экспедиции вылез мне боком, и теперь каждый форт требовал себе катер. Пометил в "Заказах" необходимость небольших самоходных, вооруженных, баржах для всех фортов - как их повезут на транспортах, вопрос отдельный, подумаю над конструкцией, может, сделаем баржи вкладывающимися одна в другую как бочки.
Меж тем, корабли грузились плавником, а экипажи набирались впечатлений. Был даже один почти теплый денек, солнце выглянуло, температура поднялась до плюс десяти градусов, сопки заискрились снегом и туманами. Может, и правильно форт назвали, место действительно удачное.
От Усть-Камчатки экспедиция поворачивала на восток. Идти вдоль Камчатского полуострова на юг смысла не имелось - да, южнее есть незамерзающая бухта, считающаяся одной из лучших в мире. Но что нам с нее? Зимовать мы не собирались, времени лишнего не имели. Нет, пора взглянуть на новые земли.
Двое суток конвой лавировал широкими зигзагами на восток, стремясь найти остров Беринга. Про наименование острова никому не говорил, так как именно на этом острове нашел свой последний приют Витус в моей истории. Такие ассоциации, в преддверии штормов никому были не нужны, у нас в списке этот остров числился просто "Первый".
Погода портилась, облака окунались в самое море, начерпывая из него воды и тяжелея до грозной черноты. На второй день был уже уверен, что остров мы проскочили, когда из гнезда прокуковали о земле. Интересно, а это первый остров или уже следующий?
С этого момента началась наша "игра по станциям". Погода то портилась, то вновь успокаивалась, ветер раздувало, волны ходили пенными валами. Конвой шел на восток по большой дуге, плавно забирающей к северу.
Остановки на островах делали краткие, стремясь либо переночевать, закрывшись от волн и ветра, либо запастись пресной водой, либо пересидеть пик непогоды.
Сами острова, помимо защиты от непогоды, давали свои поводы для неприятностей - камней и мелких островков вокруг них водилось в избытке. Теперь не уверен, как лучше - напрямую через океан, или вдоль этих ловушек без карты.
Корабли тяжело били форштевнями по волнам, разбрызгивая их высокими фонтанами, заливающими бак. По передним палубам гуляла волна, шипя в шпигатах и вымачивая груз. Моряки осунулись, борясь с промокшими, тяжелыми парусами, искренне сожалея о прошедших спокойных вахтах во льдах. Ветер холодил мокрую одежду, и лазарет быстро пополнялся. Сезон штормов, увы, это сезон потерь.
Играли в салочки с непогодой мы конец октября и весь ноябрь. Досталось конвою изрядно, все же, ледовые корабли не очень хорошие мореходы. Досталось и канонеркам, несмотря на то, что их обводы корпусов удачнее - зато канонерки в два с лишним раза меньше. Словом, досталось всем. Даже стальные тросы стоячего такелажа имели во многих местах навивку, закрывающую лопнувшие жилки.
Не знаю, лучше было идти по океану напрямик или нет, но возможность спрятаться в бухте острова и немного передохнуть благотворно повлияла на настроение экспедиции. Люди выглядели уставшими, но условно бодрыми и пока имели аппетит.
По мере продвижения на восток, островки по левому борту пошли чаще, и окончательно сбился с их счета. Навигаторы утверждали, что у них на картах отображена каждая скала, хоть немного выглядывающая из волн, да только имелись у меня обоснованные сомнения. Периодически из-за приоткрытой двери штурманской в рубку долетали разговоры штурманов, колдующих над картами, от которых волосы на голове вставали дыбом и идти по этим картам обратно уже не хотелось.
Сами острова радовали жизнью и разнообразием. Если раньше думал про эту гряду посреди океана как о простом огрызке подводного хребта, то теперь могу уверенно заявить, что место тут едва ли не более оживленное, чем приморское побережье.
Острова полнились птицей и морскими животными, каменные тела островов вздымались под облака высоченными горами, теряющимися в низких тучах, но горы намекали на рост выше километра. Есть подозрение, что многие из этих гор - вулканы, причем, действующие, так как характерный запах частенько преследовал экспедицию.
Единственно, чем виденные острова не могли похвастаться, так это лесом. Мхи, да чахлые кустики, вот все, что удавалось рассмотреть с моря. Выходить на берег получалось редко, острова обрывались в море каменными стенами, забывая организовать уютные песчаные пляжики для уставших людей. На карте мы пометили пока всего шесть мест, имеющих удобные бухты для кораблей. Может, со временем, отыщем больше, но пока освоение этого рая пернатых и млекопитающих оставим на потом.
Хотя, если наблюдателям не показалось, между островами мелькали несколько раз байдарки аборигенов. Коли так, осваивать острова есть кому и без нас, наша задача устроиться на материке, в основании этой гряды, и заинтересовать аборигенов экономически. Впрочем, это все "пером по воде".
К концу ноября по левому борту потянулись острова сплошной линией. Может, это и не острова были, а материк уже начался. Плохо без карты. Хотя, и с картой от наших навигаторов тоже не сахар.
Неделю шли вдоль побережья. Горы по левому борту взметались все выше и стояли плотнее. Затем, вдалеке, мелькнула земля по правому борту. Велел считать, что по левому борту уже не острова, а мыс материка. Навигаторы пожали плечами и начали соединять черточки встретившихся нам заливов единой линией - раз сказано, что это материк, значит видимые нами проливы, уходящие вглубь суши, это не сквозные проходы, а заливы. Вот как после такого по этой карте ходить? Ведь врем и не краснеем. Надо будет отправить Витуса обратно, с задачей подробно изучить гряду и нанести ее на карту.
Отправлю, как только полностью разгрузим ледокол. Экспедиция шла вдоль берега условного материка, радуясь перерыву в плохой погоде, но расслабляться, было рано. Изрезанное побережье пугало камнями, торчащими из воды, редкими льдинками и нередкими айсбергами.
Справа, уже четко, проявилась земля, и по мере нашего продвижения на северо-восток, берега сближались, намекая, на огромный залив, куда мы планомерно забираемся.
В ответ на эти намеки, конвой стал чаще делать промеры глубины - нашли, кого пугать заливами и мелководьями. Да мы, считай, несколько тысяч километров на брюхе проползли.
Залив сузился до полутора десятков километров ширины и запестрел небольшими островками, знать, мелководье уже совсем рядом. Косвенным признаком приближающегося конца перехода стали равнины по левому борту, отодвинувшие горы вглубь материка.
На мель традиционно села канонерка. Благо мель оказалась песчаной, из наносов от впадающей в море реки. Река обнаружилась неподалеку, и экспедиция бросила якоря, слегка покачиваясь на небольшой волне, докатывающейся по заливу из бурно ругающегося на наступление зимы океана.
Впрочем, погода нас и тут не баловала. Низкие облака поливали экипажи дождем, и ветер остужал желание активно исследовать возможное место закладки первого форта вице-империи.
Муки выбора затянулись на четыре дня. С одной стороны, на вечернем заседании приняли стратегическое решение ставить тут форт "Аляска". Вот только с тактическим решением, "где именно", дела обстояли не так гладко.
Ситуация выглядела следующим образом. Корабли стояли около небольшого островка на глубине девять метров, носами на северо-восток. По левому борту виднелось устье реки, впадающее в залив двумя крупными рукавами. Вокруг реки сплошные мели и болота. Катера с трудом добрались до берега и доложили, что разумные руководители экспедиции не будут строить форт в трясине, несмотря на всю перспективность реки.
* * *
По правому борту, за островом, простирался южный, глухой, рукав залива. К берегу там подойти было не менее проблематично, чем к реке по левому борту. У берегов залива разлеглось мелководье. Берега выглядели коварно, мелководье засасывало неосторожно на него ступившего не хуже зыбучих песков.
Оставался единственный вариант, второй рукав залива, тянущийся на северо-восток. В глубине этого рукава нашлась еще одна крупная, перспективная речка. Вот только мелководье шкрябало дно катеров и там. До речки можно было добраться только на плоскодонках, прижимаясь к южному берегу рукава.
Все, что оставалось для основания форта, это относительно небольшой участок южного берега при входе в рукав. Глубины там держались на уровне 15 метров по центру рукава и 7 метров, местами, у побережья. Точнее, такое место нашлось только одно. Чтоб и к берегу подойти было можно, и в самом берегу не завязнуть, да еще, чтоб место под поселение имелось. Только добираться от этого места на подошве горы, поднимающейся с юга, до всех окружающих рек крайне неудобно. Впрочем, удобнее, места в заливе просто не имелось.
Посему, на завершающем совещании речь шла не столько о месте расположения форта, сколько о том, закладывать его вообще, или идти дальше.
Мнения разделились. Алексей хотел тут основать губернию, будущие губернаторы, по понятным причинам, предлагали идти дальше - не хотелось им руководить проблемным фортом.
Мнение монарха перевесило кислые мины подчиненных, на утро конвой снялся с якорей, и сделал короткий переход к будущей столице обширной и богатой губернии. Добавлю, что лично мне место не нравилось. Бухта хоть и закрытая, но заходить в нее неудобно будет - изрядный крюк выходит, если вдоль побережья идти. Зато, мне понравилось, как царевич настоял на своем желании. Пусть тренируется.
Если говорить объективно - не самое плохое место, которое нам встречалось за время экспедиции. Есть лес, что уже немало. Есть горы, в которых можно поискать вкусности. Есть реки и относительно глубокий порт. Есть земли, выглядящие плодородными, несмотря на холодный климат. Живности полно, вплоть до медведей-брюнетов, что видели у берега реки и лосей, которые вообще ходили стадами. Каких именно видели медведей, разведка умолчала, но точно не белых.
Безусловно, у такой, неплохой для севера земли, имелись многочисленные жители. Недалеко от заложенного форта стояла местная деревушка, которую аборигены называли Эклутна. Жители встретили нашествие инородцев довольно спокойно, опровергая мои опасения.
* * *
Первый контакт состоялся еще у разведчиков на катерах, разыскивающих место для поселения. Контакт вышел настороженным, но без агрессии. Индейцев, как истинных детей моря, заинтересовали наши самодвижущиеся лодки. От заинтересованности до переговоров уже всего один шаг.
Этот шаг делал полный комплект наших толмачей под личным присмотром Алексея и экипажа морпехов. Судя по щенячьим рассказам царевича о прогрессе общения, толмачи постепенно нащупывали общие слова и жесты, хотя, до полноценного общения еще было далеко.
Высадка и разгрузка кораблей на два дня отложила мой интерес к первой встреченной деревне индейцев, и удалось дойти туда только на третий день, под вечер. Снег, засыпавший землю, прекратился, оставив после себя чистую белизну и легкий мороз. Пытался почувствовать северную землю и менталитет ее обитателей, бывало, в городах у меня это получалось.
Для первичных выводов вовсе необязательно знать язык. Шел вдоль берега, осматриваясь. Вот лежат туши байдарок, от которых разит прогорклым жиром. Присел, изучая конструкцию. В глаза сразу бросились байдарки побольше, с кожаными фартуками, поменьше, открытые, толстые в миделе и совсем большие, явно общественные или родовые. Маленький фактик, но, сколько из него выводов! Большие явно для моря - значит, индейцы охотятся на морского зверя. Маленькие и широкие, наверняка для рек, а раз широкие, значит, нужны плоскодонки, выходит, реки изобилуют мелями и порогами. Почему порогами? Так маленькую байдарку носить удобнее, пороги обходить или из реки в реку переходить - попробуй с длиной и тяжелой между деревьями пройти.
Вот две крупных, многовесельных, байдарки слегка огорчили - явно военное сооружение. Возможно, и для меновой торговли их используют, но моя паранойя насторожилась.
Осложнением моего заболевания стал подошедший к нам индеец, что-то проговоривший и указавший нам, универсальным жестом, куда пойти. Индеец выглядел лет на тридцать, ростом мне по грудь. От привычного мне стереотипа индеец имел только красное, обветренное лицо, вполне европейских черт. В Казани таких "индейцев" пруд пруди.
С интересом разглядывал аборигена. Оригинальная у него одежда - кожаные колготки, совмещающие в единой детали штаны и сапоги. Дополнительно снизу, к ступням, приматывались поверх колготок толстые куски кожи, играющие роль подошв. Такой вид "обуви" вызвал некоторые ассоциации с римскими сандалиями.
Поверх штанов одевался кожаный анорак с капюшоном, оставляя открытыми кисти рук и лицо. Нижнюю одежду индеец не демонстрировал и лекций по поводу названий элементов одежды и их предназначения не устраивал. Приходилось догадываться самому.
Вот зачем у него поверх анорака "пончо" набранное из продольных палочек переплетенных цветной ниткой? Красиво? А моя паранойя твердит про кирасу. Для пули подобная штука не препятствие, но вот для короткого копьеца, с которым абориген не расстается, должна стать помехой.
Осмотрел копье в руках аборигена с энтомологическим интересом. Дерево и кость. Зазубрины на острие - явно промысловое оружие, в бою эти зазубрины помешают быстро выдернуть копье из тела супостата, и подколоть следующего. Можно ли сделать выводы на основании таких куцых фактов?
Паранойя красивым апперкотом послала логику в нокаут и набросала пессимистичный вариант. Большие лодки для войны, но воинов мало, иначе странных пришельцев сопровождали бы с боевым оружием. Либо воины в походе, либо, что более вероятно в связи с наличием на берегу больших байдарок, их повыбили.
Отрицательный вывод - тут идет война. Положительный вывод - племя ослабело и с ним будет легче договариваться.
Кивнул своим мыслям, следуя за нашим провожатым. Еще один штрих, что индеец послал нас не подальше, как могло сделать сильное племя, а пригласил в деревню.
Поселение насчитывало три десятка вигвамов. Сразу оговорюсь, вигвам это не кожаная палатка, которую рисовал Шарик в мультфильме моего времени. Шарик рисовал "типи", или дом кочевников. Оседлые поселения строили вигвамы - полукруглые домики, напоминающие формой "иглу" из подручных материалов. Вигвамы строили из веток, сгибая их дугой и укрывая корой, строили из реберных костей китов и шкур, строили из нарезанных пластов мха, укладывая их как кирпичи. Много из чего строили. Общим у вигвамов являлась полукруглая форма, отверстие в потолке по центру домика и дверь, обычно ориентируемая на восток. Подобная ориентация связана не столько с религией, сколько с освещенностью жилища. Утром солнце долго светило в открытую дверь, потом в отверстие потолка, а затем и спать было пора.