К зданию института вела широкая лестница в античном стиле. Кьяра кое-как поднялась по ней, оскальзываясь на заледеневших ступеньках. Улица была безлюдна, хотя снегопад начал ослабевать. Фонтан на площади перед институтом оказался выключен - до этого Кьяра видела неработающие фонтаны только в Санкт-Петербурге, и теперь ее охватило странное чувство, словно она переместилась в пространстве и времени и находится там, где быть не может и не должна.
Она зашла внутрь, с облегчением стряхивая с куртки мокрый снег. Пьетро уже торопился к ней по коридору, нетерпеливо махал рукой, словно сердясь, что она так задержалась.
- Надеюсь, твои новости и правда стоящие, - сказала Кьяра без приветствия, и Пьетро энергично кивнул.
- Не то слово. Это сенсация.
"У меня для тебя есть еще одна. Сегодня определенно твой счастливый день, Пьетро", - подумала Кьяра, а вслух сказала:
- Сперва напои меня горячим кофе. Тут есть кофе?
- А? Да, конечно, - рассеянно сказал Пьетро, семеня по коридору на полшага впереди нее. У него была смешная походка, чуть подпрыгивающая, и вечно всклокоченные волосы, как у типичного сумасшедшего ученого или карикатурного итальянца из комедий шестидесятых... И очень красивое лицо с правильными чертами, почти модельное. Рядом с ним Кьяра всегда чувствовала себя дурнушкой, несмотря на эту его походку и торчащие волосы.
- Я должна кое-что тебе рассказать, - сказала Кьяра через пять минут, когда он завел ее в какую-то подсобку и поставил электрочайник.
- Да, конечно, - повторил Пьетро тем же тоном, что и у входа. - Я даже не знаю, как тебе сказать...
- Пьетро, - твердо проговорила Кьяра. - Сначала скажу я. Со мной кое-что случилось, это важно, и это как раз по твоей части. Дело касается семейства Борджиа. Поэтому сначала ты меня выслушаешь и скажешь, что думаешь, а уж потом выложишь мне свою сенсацию. Раз уж я приехала к тебе по такой погоде в такую даль.
Как только она произнесла имя Борджиа, Пьетро обернулся и взглянул на нее так, как никогда не смотрел прежде. Странно. Но еще более странно было то, что он сказал потом:
- Так ты знаешь?
- Знаю что?
- О картине.
- Какой картине?
Пьетро помолчал. Щелкнул, выключаясь, чайник, и Пьетро налил две чашки, насыпав две ложки сахара в обе. Кьяра не клала сахар в кофе, но он никогда не мог этого запомнить.
Он сел напротив нее, пододвинул к ней чашку.
- Кьяра, что ты хотела мне рассказать?
Это не заняло много времени, во всяком случае, гораздо меньше, чем Кьяра ожидала. Она старалась не высказывать никаких своих догадок, только факты, но все-таки не удержалась и упомянула про погром в ее квартире.
- Мне кажется, оно как-то связано между собой, - сказала она. - Когда такое творится, это уже само по себе дико, но если подобные вещи происходят одновременно... Пьетро, ты меня слушаешь вообще?
- Да, - ответил он. - Очень внимательно. Кьяра... я даже не знаю, что сказать.
Она улыбнулась уголком рта.
- Ты всегда умел меня поддержать.
Пьетро серьезно кивнул, не уловив в ее словах сарказма. А ведь она ничего не сказала ему про Стеллу. Да он и не спросил. Уж Стелла здесь точно была ни при чем.
- Это действительно очень странно, - медленно проговорил Пьетро. - То, что ты пришла... и именно теперь.
- О чем ты? - ее всегда раздражало, когда он начинал говорить загадками.
- У меня есть некоторые соображения. Я их выскажу немного позже. Сейчас я скажу, зачем тебя вызвал, только, - он вскинул ладонь, видя, что она собирается возразить, - выслушай сперва. Это напрямую связано с тем, что ты мне сейчас рассказала. Напрямую, Кьяра.
Чашка с кофе в ее пальцах вдруг сделалась холодной.
- Несколько месяцев назад, - начал Пьетро, не глядя Кьяре в лицо, - мне позвонили из Галереи Боргезе с просьбой войти в комиссию по оценке некой картины, обнаруженной недавно в частной коллекции. У картины мутная история, ее корни удается отследить до Второй Мировой войны, когда ее вывезли в Германию. Где она находилась до того, неизвестно. Но по ряду причин есть вероятность предполагать, что ее автор - Леонардо.
- Леонардо да Винчи?
- А что, есть какой-то другой? - суховато спросил Пьетро. - Конечно, да Винчи. Там его подпись, и некоторые другие факты указывали на то, что это может быть подлинник. Неизвестная картина да Винчи, и не эскиз, а законченное полотно в аутентичной раме - это уже само по себе сенсация мирового масштаба. Но пока не было полной уверенности, шумиху поднимать не стали, сделали все осторожно, втайне от прессы. Я, конечно, согласился войти в комиссию. Мы работали, не поднимая головы, два месяца. Проводился, конечно, и химический анализ, словом... словом, это действительно Леонардо. По-видимому, одна из последних его картин.
- Это здорово, Пьетро, - сказала Кьяра, на сей раз вполне искренне. - Поздравляю.
- Да, - рассеянно проговорил Пьетро. - Я хочу, чтобы ты ее увидела.
Он встал. Кьяра, решив пока не задавать больше новых вопросов, поднялась за ним следом. Они пошли полутемными коридорами, в которых гулко отдавались их одинокие шаги - было воскресенье, и институт практически пустовал. Комната, в которую они вошли, оказалась под охраной. Обоим пришлось расписаться в журнале отчетности и оставить отпечаток пальца, и только тогда охранник отпер цифровой замок на двери. Впрочем, учитывая потенциальную стоимость этой картины, такие предосторожности не удивляли.
Внутри было темно. Пьетро положил руку на выключатель и сказал:
- Я надеюсь, то, что ты увидишь, останется между нами. Очень надеюсь, Кьяра.
Он включил свет.
И Кьяра увидела.
Картину вынули из рамы и поставили на подрамник посреди комнаты. На нее было направлено несколько ламп с защитными экранами, фильтрующими интенсивность света. Кьяра не особенно разбиралась в живописи, но рука мастера чувствовалась с первого взгляда. Это был групповой портрет, изображавший, по-видимому, членов одной семьи: пожилой мужчина в центре, молодая светловолосая женщина справа от него, юноша, очень на нее похожий, слева, и двое молодых черноволосых мужчин у сидящего за спиной - оба стояли, положив руки на спинку его кресла. Все эти люди были одеты очень богато, даже вычурно. Но их лица выглядели бледными, какими-то серыми, на них не отражалось тонких и сложных эмоций, столь характерных для полотен великого мастера. Это были лица мертвецов, которых поставили стоймя и срисовали с натуры. Только женщина казалась живой, но в ее глазах читалась смертельная усталость и тоска.
- Узнаешь? - вполголоса спросил Пьетро.
Кьяра кивнула и хотела добавить вслух, что да, узнает, их очень легко узнать - это семейство Борджиа. Но не успела открыть рта, потому что ее взгляд притянула верхняя часть картины, над головами стоящих мужчин. Она на первый взгляд терялась в темноте, да и вообще вся картина была выдержана в темных, не свойственных Леонардо тонах. Кьяра не сразу сообразила, что это специально задуманный эффект восприятия: сначала в глаза бросается семья, и только потом - еще одно лицо, изображенное над ними, как бы проступающее сквозь морок, выглядывающее из тьмы.
Это было ее собственное лицо.
И не только лицо, еще руки. Голые, белые. Они простирались над Борджиа, словно она хотела обнять их или, наоборот, метнуть в них молнии, как древнее божество или демон. "Мойра", - подумала Кьяра, глядя на саму себя, написанную рукой Леонардо да Винчи. Желание ущипнуть себя за тыльную сторону запястья сделалось совсем непереносимым, и она, к стыду своему, все-таки сделала это. Но ее лицо с картины не исчезло. Это была она, Кьяра Лиони, может, немного старше, чем сейчас, но все с теми же чертами лицами и с тем же маленьким круглым шрамом под нижней губой. Шрам маэстро передал особенно отчетливо, словно на фотографии.
- Что это такое? - спросила Кьяра. - Господи, что это такое?
- Последняя картина да Винчи, - ответил Пьетро. - Или одна из последних. На обороте холста есть дата, 1519 год. Год его смерти. До сих пор считалось, что он никогда не писал портрет Борджиа, хотя известно, что они неоднократно его просили. К тому времени все, кто тут изображен, уже умерли. В живых была только Лукреция, хотя ей тогда уже недолго осталось, и... и, по-видимому, ты.
- Пьетро, - с полубезумным смешком сказала Кьяра, - я тогда еще не родилась.
- Само собой. Но Леонардо тебя видел.
- Ты сам понимаешь, какой бред несешь?
- А то, что Лукреция Борджиа прислала тебе из прошлого отравленное вино, не бред?
Кьяра обернулась к нему. Снова посмотрела на картину, втайне надеясь, что ее лицо успеет исчезнуть. Но ничего не изменилось. Господи, ничего.
- Что это значит? Пьетро, что, ради бога, происходит?
- Я не знаю. Потому и хотел, чтобы ты сама посмотрела. Я сразу узнал тебя, как только увидел эту картину. Конечно, никому не сказал. Сначала подумал, тут изображен кто-то из твоих предков. Ужасно обрадовался. А потом заметил шрамик... - Он протянул руку и тронул кожу под ее нижней губой. Кьяра вспомнила, как он целовал это место, касаясь кончиком языка, много-много раз. - Это не твой предок, Кьяра. Хотя ты, без сомнения Сфорца. Более того, ты Борджиа.
- Что?!
- Я провел расследование. Глубже изучил корни твоей семьи. Ты происходишь из ветви Риарио-Сфорца, в конце XV века владевших Форли. Ты прямой потомок графини Катерины, той самой, которую Чезаре Борджиа изнасиловал при взятии ее замка. У Катерины было пятеро детей, их генеалогия хорошо изучена, и все они не имеют к тебе никакого отношения. Есть неподтвержденные, но относительно достоверные данные, что Катерина родила еще одного ребенка, незаконного - от Чезаре. Так что ты не только Сфорца, но и Борджиа тоже.
Если бы он рассказал ей об этом год назад, Кьяра еще в самом начале попросила бы его замолчать. Но теперь слушала как завороженная.
- Я все равно не понимаю, Пьетро. Даже если и так... все равно не понимаю, как я оказалась на этой картине. Леонардо мог видеть будущее?
Она ждала, что Пьетро презрительно рассмеется, но он даже не улыбнулся.
- Не исключено, учитывая открытия, которые он делал. Но не так важно, каким образом он тебя увидел, Кьяра. Важно, что именно он увидел. Всмотрись получше. Ты тоже Борджиа, но ты не вместе с ними. Ты...
- Над ними, - она снова смотрела на картину. И чем дольше смотрела, тем чернее, горше, неотвратимее выглядело то, что было на ней изображено. Особенно лицо женщины, раскинувшей руки над головами мертвецов.
- Не знаю, как, - очень тихо сказал Пьетро, - но ты, именно ты принесла гибель этой семье. И Леонардо об этом знал. Уже тогда он знал.
Кьяра ступила вперед. Пьетро не стал ее удерживать, и она, беспрепятственно подойдя к картине, тронула рукой полотно. Она сама не знала, чего ждала - что рука провалится сквозь холст и ее засосет внутрь, в XVI век? Глупо. Что бы ни происходило с ней, оно происходит сейчас. И, может быть, произойдет в будущем.
"Настоящее определяется будущим и создает прошлое", - подумала она, не имея никакого понятия, откуда пришла эта мысль.
И вдруг заметила кое-что еще.
С расстояния мелкие детали были не видны, но теперь, стоя к картине вплотную, Кьяра увидела на шее Лукреции необычное украшение. Оно выбивалось из общего стиля золоченой роскоши и казалось слишком простым и неуместным. Это была фигурка из серебристого металла, незамысловатая, почти примитивная, ничем не похожая на изящные работы ювелиров Ренессанса. Фигурка изображала ласточку в полете. В картине было мало света, и эта фигурка казалась одним из его источников. Как будто именно от нее исходит сияние, делавшее лицо Лукреции живым.
И самое главное, Кьяра не сомневалась, что уже видела где-то эту фигурку. Совершенно точно видела... может быть, даже держала в руках... нет, не держала. Но видела точно.
Вот только где?
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...
ЮЛИЯ ОСТАПЕНКО
Родилась 20 декабря 1980 года во Львове, где и живет по сей день. Писать начала в четыре года. В 1998 году совершила роковую ошибку и поступила во Львовский национальный университет на отделение психологии. На втором курсе осознала, что теперь придется общаться с людьми, и поспешно спряталась в писательстве. Но было поздно, Фрейд с Юнгом уже нанесли непоправимый вред юношескому воображению. Поэтому писать стала в затейливом жанре, который сама называет "патопсихологическим фэнтези". Издала в этом жанре семь книг, и еще одну - в жанре исторической фантастики, о французском короле Людовике Святом. Последний опыт Юлии так понравился, что она намерена развивать его дальше, в частности - в рамках проекта "Этногенез".
Публикуется с 2002 года, в том числе в журналах "Если", "Мир фантастики", "Полдень. XXI век". В 2003 году попала в шорт-лист премии "Дебют", но саму премию не получила.
С горя стала участвовать во всех подряд литературных конкурсах, некоторые из которых все-таки выиграла. Через пару лет угомонилась и стала неторопливо писать толстые книжки, чем с удовольствием занимается до сих пор.
На досуге преподает психологию в колледже, вышивает крестиком картины Кинкейда и играет на синтезаторе "Fisher-Price". Последнее - с целью креативного развития любимой дочки Елизаветы.
АВТОР О СЕБЕ
По опроснику Марселя Пруста
1. Какие добродетели вы цените больше всего?
Любовь к ближнему, хороший аппетит и умение добиваться успеха. К сожалению, они крайне редко сочетаются в одном человеке.
2. Качества, которые вы больше всего цените в мужчине?
Желание и способность быть мужчиной.
3. Качества, которые вы больше всего цените в женщине?
Желание и способность быть чем-то большим, чем просто женщиной. Не превращаясь при этом в мужчину.
4. Ваше любимое занятие?
Вышивать под сериалы.
5. Ваша главная черта?
Эмоциональность.
6. Ваша идея о счастье?
Здоровье и благополучие близких, отсутствие забот о куске хлеба, возможность писать все, что хочется, вечное лето, безлимитный интернет и бильярдная в мансарде. Причем все - даром, чтобы ни за что не пришлось платить.
7. Ваша идея о несчастье?
Не надо об этом ни думать, ни говорить. Потому что закон притяжения, позитивное мышление, нашествие марсиан - мало ли что.
8. Ваш любимый цвет и цветок?
Синий. Цветы тоже синие. Если они при этом не крашенные, то совсем хорошо.
9. Если не собой, то кем вам хотелось бы быть?
Джоан Роулинг. Или гусеницей.
10. Где вам хотелось бы жить?
В Карловых Варах.
11. Ваши любимые писатели?
Из наших фантастов - Лукьяненко и Хаецкая. Из зарубежных фантастов - Орсон Скотт Кард и Желязны. Из наших классиков - Достоевский. Из зарубежных классиков - Диккенс. Из современников... ну, Стивена Кинга люблю.
12. Ваши любимые поэты?
Цветаева.
13. Ваши любимые художники и композиторы?
Из художников долгое время восторгалась Дали. Сейчас вспоминаю об этом с недоумением. Теперь остепенилась и предпочитаю Возрождение - Боттичелли, Караваджо, ван Эйка.
Композиторы - назвала бы Шопена, если бы его этюды не были такой изощренной пыткой для пальцев. А так пусть будет Бах. Он добрее.
14. К каким порокам вы чувствуете наибольшее снисхождение?
Как говаривал один из героев Аль Пачино, "тщеславие - мой самый любимый грех".
15. Каковы ваши любимые литературные персонажи?
Мои собственные.
16. Ваши любимые герои в реальной жизни?
Волонтеры, работающие в условиях чрезвычайных ситуаций. Как мои сокурсники, вошедшие в группу экстренной психологической помощи жертвам трагедии на Скниловском авиашоу в 2002 году.
17. Ваши любимые героини в реальной жизни?
Матери, рожающие больше одного ребенка. Не то чтобы любимые, но преклоняюсь.
18. Ваши любимые литературные женские персонажи?
Почти все героини Достоевского, особенно Настасья Филипповна.
19. Ваше любимое блюдо, напиток?
Напитки - в зависимости от времени суток, от гранатового сока до абсента. Еда тоже в зависимости от времени суток. Например, я очень люблю шоколад утром и днем, и ненавижу его после шести вечера и особенно по ночам. Потому что тогда он издевается надо мной самим фактом своего существования. Давно заметила, что у еды совершенно нет совести.
20. Ваши любимые имена?
Данила и Елизавета. Елизавету уже сделала, теперь предстоит работать над Данилой.
21. К чему вы испытываете отвращение?
К паукам, ксенофобии и своим текстам после их окончания.
22. Какие исторические личности вызывают вашу наибольшую антипатию?
Те, которые не только совершали преступления, но и не раскаивались в них. Как Пол Тиббетс, сбросивший первую бомбу на Хиросиму и никогда не жалевший об этом.
23. Ваше состояние духа в настоящий момент?
Готова к труду и обороне. Но лучше бы, конечно, поспать часиков шестнадцать.
24. Ваше любимое изречение?
"У вас нежности нет: одна правда, стало быть - несправедливо".
25. Ваше любимое слово?
Прет.
26. Ваше нелюбимое слово?
Нет.
27. Если бы дьявол предложил вам бессмертие, вы бы согласились?
Зависит от контракта. Я всегда внимательно читаю контракты. И мелким шрифтом тоже. И самым мелким. И то, что написано на полях молоком. Хотя, конечно, и это не гарантия...
28. Что вы скажете, когда после смерти встретитесь с Богом?
Я старалась.