Высвечивая, анализируя и обобщая факты, автор создает реальную картину исторических событий, участником которых он был, уникальных встреч, переговоров, эпизодов, ставших ключевыми в поворотах истории, в предотвращении фактически назревавшей неоднократно угрозы Третьей мировой войны. В книге показана неутомимая, самоотверженная и ответственная работа советских контрразведчиков в СССР и за рубежом. Автор убедительно подчеркивает свои интернациональные, гуманные позиции, напоминая читателю, что в нашем суровом мире и "добро должно быть с кулаками".
По выкраденным и искаженным фрагментам рукописи этой книги, по отдельным публикациям определенные силы пытались обвинить автора "Заговора Сатаны" в национализме, в антисемитизме, однако именно против этого, против националистических идей и организаций разного толка, против межнациональных конфликтов направлена и служебная деятельность автора, и смысл, и содержание этой книги.
Уникальная по своему содержанию и сути, документальная повесть "Заговор Сатаны" несомненно найдет отклики в сердцах многочисленных читателей.
Примечание залившего.
Дорогие друзья. Я не случайно отнёс эту книгу к жанру альтернативной истории. Несмотря на столь грозную аннотацию и постоянное подчёркивание автором документальности своей работы, те кто её прочтёт сами убедятся, что знаменитые истории барона Карла-Фридриха-Иеронима фон Мюнхгаузена, по сравнению с рассказанным в ней, это настоящие строго документальные отчёты Генерального штаба.
Я очень давно хотел познакомить читателей нашей библиотеки с этой книгой. Рад, что мне это наконец удалось. Ещё больше буду рад, если она добавит вам столько же весёлых минут, сколько и мне.
Содержание:
ОТ АВТОРА 1
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ ГДЕ ЖЕ ИСТИННАЯ ИМПЕРИЯ ЗЛА? 2
ЧАСТЬ ВТОРАЯ - ПРАВ ЛИ БЫЛ ПРОРОК ИСАЙЯ? 41
Примечания 80
Игорь Васильевич БЕЛЫЙ
(Георгий Петрович Жеребчиков)
Заговор Сатаны. ИСПОВЕДЬ КОНТРРАЗВЕДЧИКА
Документальная повесть
ОТ АВТОРА
Судьба! Кто из нас, детей войны 1941–1945 гг., не задумывался над этим вопросом и над силой этого слова? Я уверен: редкий из нас в восьми, - девятилетием возрасте не просил милости у своей судьбы, не просил ее сжалиться над нами, укротить свою жестокость, хотя бы иногда пожалеть нас, голодных и холодных. Работающих не менее взрослых, по шестнадцать-двадцать часов в сутки, падающих в голодные обмороки и чудом выходящих из них. Кто из нас не хотел поменять свою судьбу на другую? Более добрую, которая лишила бы нас необходимости постоянно заглядывать в холодные, безжалостные глаза смерти? Кто из нас тогда не мечтал о куске хлеба и о тарелке горячего супа? Но ждать было неоткуда.
Истерзанные трудом, нуждой, безысходностью, наши мамы и бабушки говорили нам: "Потерпите, детки, такая наша судьба - война!" Да мы и сами видели, как война пожирала все и всех, даже маленькую надежду на то, что мы выживем. Все тогда проклинали гитлеровский фашизм и Гитлера.
Это уже намного позже мне стало известно, что Гитлер был пешкой в руках азартных игроков в Вашингтоне и Лондоне, которые, сидя в своих кабинетах, наслаждались кровопролитием и подсчитывали, сколько стоит наша кровь, голод и холод - насколько наполнятся их бездонные кошельки, нажитые на нужде и лишениях народов. Теперь не только я, но и подавляющее большинство людей на Земле понимает, что все войны, вспыхивающие то в одном краю, то в другом, на всей Земле, являются следствием агрессии и имущественных претензий воинственно-разрушительного империализма, стремящегося к мировому господству.
Только эта бездонная утроба небольшой кучки хищников и является причиной всех смут и пожарищ, всех войн на Земле.
Я с болью и глубоким состраданием сочувствовал и сочувствую детям Судана, Вьетнама, Лаоса, Кубы, Панамы, Гренады, Ирана, Филиппин, Египта, Югославии, Ирака, Афганистана, Сирии, Ливана и Палестины. - Этот список бесконечен. Их судьбы постоянно терзал и терзает воинственно-разрушительный империализм США, Англии и Израиля - фашизм изощренной формы, который породил все формы фашизма на земле: в Германии, Испании, Гватемале, Италии, Чили, Афганистане и в других частях Земли, включая апартеид в ЮАР. Я приведу в пример высказывания одного представителя воинственно-разрушительного империализма США Аллена Даллеса. Одного! - А ныне из почти 160 миллионов человек, проживающих в США, подавляющее большинство исповедуют идеологию, проросшую от зерна, посаженного этим человеком, идеологом войны и уничтожения, порабощения народов. От этого, извините за прямоту, мракобеса, мало чем, к сожалению, отличаются наши сегодняшние "демократы", такие как Чубайс, Немцов, Явлинский и прочие.
Этот классический, истинный агрессор "самой демократической страны" - США, А. Даллес был директором ЦРУ США 1953–1961 гг., руководил военно-политической разведкой США в Европе 1942–1945 гг. Его так называемый "План Даллеса для СССР" написан им сразу после окончания Второй мировой войны:
"Окончится война, - писал А Даллес ("Размышления о реализации американской послевоенной доктрины против СССР", 1945 г.), - все как-то устроится, утрясется. И мы (читай, воинственно-разрушительный империализм США - авт.) бросим все, что имеем, - все золото, всю материальную мощь на оболванивание и одурачивание людей! Человеческий мозг, сознание людей способны к изменению. Посеяв там хаос, мы незаметно подменим их ценности на фальшивые и заставим их в эти фальшивые ценности верить. Как? Мы найдем своих единомышленников, своих союзников в самой России". (Вот они - Горбачев, Шеварнадзе, Р. Медведев, Яковлев, Шушкевич, Кравчук, Собчак, Попов, Ельцин, Лукьянов, Явлинский, Чубайс, Немцов и прочие. - авт.)"
"Эпизод за эпизодом будет разыгрываться грандиозная по своему масштабу трагедия гибели самого непокорного народа на Земле. Окончательного, необратимого увядания его сознания. Из литературы и искусства, например, мы постепенно вытравим их социальную сущность, отучим художников, отобьем у них охоту заниматься изображением, исследованием тех процессов, которые происходят в глубинах народных масс. Литература, театры, кино - все будет изображать и прославлять самые низменные человеческие чувства. Мы будем всячески поддерживать и поднимать так называемых художников, которые станут насаждать и вдалбливать в человеческое сознание культ секса, насилия, садизма, предательства, словом, всякой безнравственности. В управлении государством мы создадим хаос и неразбериху. Мы будем незаметно, но активно и постоянно способствовать самодурству чиновников, взяточников, беспринципности. Бюрократизм и волокита будут возводиться в добродетель. Честность и порядочность будут осмеиваться и никому не станут нужны, превратятся в пережиток прошлого. Хамство и наглость, ложь и обман, пьянство и наркомания, животный страх друг перед другом и беззастенчивость, предательство, национализм и вражду народов, прежде всего, вражду и ненависть к русскому народу - все это мы будем ловко и незаметно культивировать, все это расцветет махровым цветом. И лишь немногие будут догадываться или даже понимать, что' происходит. Но таких людей мы поставим в беспомощное положение, превратим в посмешище, найдем способ их оболгать и объявить отбросами общества.
Будем вырывать духовные корни, опошлять и уничтожать основы народной нравственности. Мы будем расшатывать, таким образом, поколение за поколением, будем браться за людей с детских, юношеских лет, главную ставку всегда будем делать на молодежь, станем разлагать, развращать, растлевать. Мы сделаем из них умников, пошляков, космополитов. Вот так мы это и сделаем, под видом борьбы с коммунизмом и отсталостью от цивилизованного Запада".
Этот текст уже неоднократно публиковался в широкой печати, потому что шило в мешке не утаишь. Но уже и появлялись в печати опровержения, называющие этот текст фальшивкой, опровержения, оплаченные и организованные скрытыми и откровенными сторонниками и агентами влияния этого "Плана Даллеса" и их услужливыми помощниками, такими, кто всегда готов за деньги и популярность продать и душу, и мать родную, да и все без исключения.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ ГДЕ ЖЕ ИСТИННАЯ ИМПЕРИЯ ЗЛА?
ПРОЛОГ
Судьба моя, дарованная мне всевышним при рождении, распорядилась мной неожиданно и стремительно, о нем и пойдет речь в этой моей, возможно, и не последней книге.
Произошло это в Казахстане, в совхозе Джувалы. Шли мы с моей знакомой пятнадцатилетней девочкой Катей после танцев по совхозной аллее к дому, вернее, к дому ее сестры. Катя была сиротой и жила с сестрой. Вдруг из-за кустов выскочили человек 5–6 подростков чеченцев и азербайджанцев и попытались вырвать у меня Катю и утащить к себе. Вначале я их уговаривал отпустить нас, но когда один из болванов ударил меня кулаком в ухо, я остервенело бросился на них в драку, избивал всех и всем, что попадало под руку. И бил до той степени, что не каждый из них смог уйти на своих ногах, некоторые уползали. Катя убежала к сестре звать мне на помощь ее мужа, но пока он пришел, то спасать меня уже было не от кого. Я стоял один и чуть не со слезами смотрел на свою единственную и порванную рубашку. Идти в дом к сестре Кати я отказался, мне так хотелось догнать кого-нибудь из нападавших и снять с него рубашку…
1. ПОЛКОВНИК И КЛЯТВА
Мое намерение бежать прервал незнакомый голос мужчины, но так как мое имя с детства было Егор, а назвал он меня Игорь, то я подумал, что зовут не меня. Вдруг снова этот мужчина зовет: "Егор, подожди меня, нам надо поговорить". Я остановился и опешил… ко мне подходит человек, как мне показалось, в милицейской форме. Но, подумал я: "В руки я тебе не дамся, а одеждой и пистолетом обзаведусь!"
Незнакомец, подходя ближе ко мне, произнес:
- Ты меня не бойся, я полковник Красной Армии, а не милиционер.
- Я и не боюсь, - говорю зло. - Подходите, если сами не боитесь, но предупреждаю.
Полковник Красной Армии добродушно отшутился:
- Такого, как ты, можно испугаться. Ты что, в кружке самбо занимаешься?
А я до этого и не слышал, что такое самбо, но гордо ответил:
- Я занимаюсь в кружке художественной самодеятельности!
- О! - кратко сказал полковник. - Тогда мы коллеги по искусству. Я тоже люблю самодеятельность, подобно той, которую ты мне ныне показал. Давай познакомимся.
И протягивает мне руку. Подал свою руку и я. Он говорит: "Полковник Гущин Александр Васильевич". Я назвался Егором. Так я, казалось, случайно познакомился с этим чудо-человеком, моим первым учителем по контрразведке СССР.
Спокойный, немного повыше меня ростом, русоволосый человек, лет сорока, сразу же произвел на меня сильное впечатление. Он был удивительно выдержан, я чувствовал, как он, прежде чем сказать каждое слово, секунду как бы выверял его. Это было на самом деле незаметно, но я интуитивно это воспринимал, ощущал. Может быть, именно мое интуитивное восприятие, моя чуткая настороженность и обратили на меня внимание этого человека. Контрразведчика-аналитика, мыслителя и знатока людей. Да и в той самой драке, возможно, даже не умение мое драться, развитое самой жизнью с раннего детства, а мое упорство, непреодолимое желание дойти до конца, победить, заинтересовали его.
Мы с ним проходили часов с двенадцати вечера и до пяти часов утра. И как ни странно, мне не хотелось от этого полковника уходить домой, хотя признаться, я военных видел редко. В военкомате был один раз, в десятилетнем возрасте, - просился на фронт, но мне там отказали, и я больше вообще не желал встречаться с военными.
- Вот как быстро время пролетело, - сказал Александр Васильевич. И спросил меня:
- А завтра часиков в девять вечера мы не сможем встретиться?
Я сразу же дал согласие.
Пришел домой, мама уже хлопотала на кухне, но не спросила, где был. Я видел, как она мучается от боли в печени, но помочь не мог ничем. Она глянула на мою рубашку и заплакала, потом увидела ссадину на левой скуле. Запричитала:
"Да разве можно с ними драться, у них ножи и свинчатки какие-то - убьют. Что мы с Марусей будем делать? Я больная, а она еще маленькая".
Сестренка, Маруся, действительно была очень слабенькая. Годы были тяжелые, нужда и смерть хозяйничали почти в каждом доме. Выселенные народы с Кавказа: ингуши, чеченцы, греки, карачаевцы, азербайджанцы, крымские татары, - озлобленные на всех и вся, своими обычаями пугали многих. Но мы, подростки, быстро перенимали их нравы и правила и не только оказывали сопротивление им, но порой держали иных под своим контролем. Тем более мы, подростки пятнадцати-семнадцати лет, имели всю "боевую" атрибутику, которая была у кавказцев. Среди волков жить - по-волчьи выть. Поэтому мы (я и еще некоторые ребята) порой помогали учителям наводить порядок в школе, в зимнее время, когда учились. Молодые учителя за оказанную помощь привлекали нас в кружки художественной самодеятельности. И так уж получилось, что среди всех ребят именно я пользовался особым вниманием на танцах в совхозном клубе.
Постоянно меня на белый вальс приглашали молодые учительницы, за что мои сверстницы иногда выговаривали мне недетские догадки и упреки. Иногда меня приглашала на белый вальс блондиночка-немка из соседнего совхоза "Каучук" и постоянно хвалила меня за легкость танца. Она тоже была старше меня на десять-пятнадцать лет.
Как мы условились о встрече на двенадцатое сентября с Александром Васильевичем в клубе, так оно и произошло. Он пришел во всем гражданском в тот момент, когда мы танцевали белый вальс с той же блондинкой из "Каучука". Я сразу заметил его и слегка кивнув, поприветствовал. На нем были серый в полоску пиджак, белая рубашка и черный галстук. Меня очень тогда заинтересовало, как это ловко у него повязан этот галстук? Все это для меня было совсем новым… После танца подошел к Александру Васильевичу, поздоровались. Минут пять-семь посидели и ушли. Когда прошли метров сто от клуба, он достал сверток и сказал:
- На, это тебе две рубашки и двое брюк, наверное, мама вчера расстроилась за порванную рубашку.
Я ему все рассказал, и даже про то, что больна мама, и про то, что я опасаюсь - выживем мы или нет? Я так честно и с таким запалом говорил, наверное, часа два, едва сдерживая слезы от беспомощности, что он даже не попытался остановить меня и успокоить, пока я сам не остановился, понимая, что из моих слов он едва улавливал суть.
- Мы все знаем, но, к сожалению, не смогли появиться здесь раньше. Давай договоримся о том, что с этой минуты мы родственники, а называть я тебя буду не Егором, а Игорем. Идет? - добавил Александр Васильевич.
- Идет, - отвечал я.
Прошли мы с ним до станции Тюлькубас, там, в одном из домов, он взял десятилитровый бидончик с медом и мешочек, килограмм на десять, сахара и пошли обратно в совхоз Джувалы. Весь груз я оставил около своего дома, а сами мы пошли в направлении деревушки Кенаф, что приютилась на берегу горной речки Арыси. Как-то незаметно для меня разговор наш перешел на другую тему: о войнах, о сиротах, врагах и друзьях…Он спрашивал меня о родных, кто служил в армии и служит сейчас, но я, к сожалению, ни о ком ничего не знал: война кончилась давно, а врать не любил с детства, и поэтому не полез в болото небылиц, просто ответил, что, по-моему, никого нет, в крайнем случае мне не известно. На это Александр Васильевич крепко сжал мою правую руку и сказал:
- Есть у тебя родственник в погонах, и им ты можешь гордиться!
Дальше мы перешли на другие темы разговора, например, он спросил меня, кто мне (именно мне) нравится из девочек в совхозе. Разумеется, я без обмана назвал Катю и сказал, что лучше ее нет никого во всем мире.
- Это ты прав, - говорит он, - она умница, но всегда с грустными глазами.
А как тебе эта блондиночка, с которой ты часто танцуешь? Мне кажется, она очень мила и влюблена в тебя по уши!
Я, немного смутившись, ответил:
- Она немка и стара для меня, уж если для кого она и подойдет, то это для вас. Конечно, она красива и добра, но кроме танца с ней в клубе я и думать ни о чем не могу.
Вскоре эту тему мы незаметно закрыли. Постепенно перешли к разговору о более серьезных вещах: о войнах, шпионах, разведке и контрразведке.
- Все думают, - сказал Александр Васильевич, - что война закончилась, враг разбит, - мы победили и если не сегодня, то завтра настанет время всеобщего всенародного счастья и благополучия без ссор и войн, будем строить социализм и коммунизм по призыву Троцкого: "Да здравствует пролетарская революция на всей земле!"
- Видишь, как он просто провозглашал, - говорил мне Александр Васильевич, - а где он оказался? А сколько еще не ясного, не понятного для всех нас, даже после войны, даже для нас - контрразведчиков.
Эти слова так близко я впервые услышал не от кого-нибудь, а от контрразведчика! Во мне в одно мгновение сжались все мышцы, и, кажется, остановилось сердце!
- А вот вы, Александр Васильевич, разве не в контрразведке работаете? - спросил я.
- Да, Игорек, я контрразведчик с 1938 года, служу вместе с твоим троюродным дедом Василием Алексеевичем, поэтому я и оказался здесь, именно здесь в Средней Азии на перекрестке шпионских дорог Востока и Запада. До тебя не доходит, почему рыбаку всегда в мутной воде легче рыбку ловить? Сейчас сюда едут люди со всего Союза - кто от голода и холода, кто спрятать свои кровавые следы, оставленные за время войны, а некоторые, особенно имеющие родственников за рубежом, в Америке например, удирают отсюда, собрав все необходимые данные для будущих провокаций Запада. Сколько еще предстоит нам повидать, один Господь Бог знает! - и, как бы невзначай, спрашивает: - А ты давно видел своего знаменитого деда Василия Алексеевича?
- По-моему, я его вообще никогда не видел и не знал, что есть у меня такой дед.