Эстрада в Черном лесу оказалась та еще. Все какое-то запущенное, сумрачное. Вокруг кусты, сосны, темные мохнатые ели. Это здесь и фланировать в одном купальнике? Хорошо хоть тепло, однако… Другая бы повернулась и ушла, но Лиззи не такая дура, вмиг сообразила - шоу-то как называется? "Красавицы в диком лесу"! Вот и лес, а вот и красавица. Лиззи решительно скинула джинсы и кофточку, прошлась по эстраде - стройная, красивая, сероглазая. Что-то не видно фотографов? Ага, вот, кажется, он…
Из кустов выскочил и взобрался на эстраду долговязый парень в коричневой куртке и джинсах, в котором Лиззи неожиданно узнала своего одноклассника Йоргена по прозванию Оглобля. Странно…
- Ты чего тут, Оглобля? - Лиззи удивленно пожала плечами. А вот Йорген… Что вдруг с ним сделалось? Вместо того чтоб ответить, он вдруг, не говоря ни слова, облапил ее и, сорвав бретельки бюстгальтера, стал целовать, целовать, целовать… Опомнившись, девушка завизжала, ударила Оглоблю по голове кулаком, отскочила в сторону, верхняя часть купальника упала с эстрады в кусты… Йорген стоял молча, облизывая губы, всем видом своим выражая недоумение и даже какую-то обиду. Лиззи пнула его в колено и, прикрыв грудь левой рукой, потянулась к кофточке… А с другой стороны сцены уже кто-то бежал, несся, истошно крича. И в бегущем, к ужасу своему, Лиззи вдруг признала собственного отца…
А Йорген стоял, как идиот, и даже не думал бежать, лишь мял в руке записку:
"Ты давно нравишься мне, Йорг. Я хочу тебя. Приезжай сегодня в начале четвертого в Черный лес, к старой эстраде. Я буду ждать тебя там, уже готовая ко всему. Ничего не говори, все уже сказано, просто целуй и… действуй.
Твоя Лиззи М."
Представляя во всех подробностях, что происходит сейчас в Черном лесу, Матиас покатывался со смеху. Самое трудное оказалось предупредить отца Лиззи, но все же Матиас отыскал в справочнике его рабочий телефон. Позвонил, поведал замогильным голосом, что его доченька поделывает в Черном лесу. Этот черт, отец Лиззи, не сразу поверил, пришлось постараться, добавив побольше пошлостей, пока наконец не проняло. Матиас наблюдал из телефонной будки, как подбежал к машине взбешенный, далеко еще не старый мужик, и даже посочувствовал Йоргену. В общем, и с этими все прошло как по маслу. Матиас отложил куклы в сторону и улыбнулся. Остались двое. Смуглянка Анне-Лийса и толстяк Ральф.
Смуглянку подловил очень просто. Все как в классическом фильме "Полицейская академия", этот пример Матиас и использовал. Улучив момент после гимнастики, подменил в душевой кабинке шампунь… нет, не клеем, конечно, техническим вазелином, запах - обалдеть, как из помойки или скорняжной фабрики! И стойкий, за неделю не отойдет. Так что бедная девушка испытала немало неприятных минут. Да что там минут - дней! Картинно любуясь собой, Матиас отложил в сторону очередную картонно-журнальную куклу. Задумался - оставался один Ральф. Толстяк Ральф, самый сильный парень в классе. Впрочем, что там его сила? Матиас ухмыльнулся. Теперь он считал себя всемогущим. Но вот как поступить с Ральфом, что-то никак не придумывалось. Ну, не лезли в голову мысли - и все тут. На улице снова пошел дождь, нудный и серый, Матиас поежился и решительно снял со стены зонт. Пора было навестить могилы, ведь там так хороню думалось. Да и словно бы тянуло его на старое кладбище, что ли… Да-да, именно тянуло.
И снова серое небо, и лужи, и мокрая, беспомощно валяющаяся на аллеях листва. И покосившаяся ограда, кусты. Могила с табличкой "Кристиан Слайм".
Позади послышались шаги. Матиас обернулся и увидел перед собой Ральфа. Толстяка Ральфа, одноклассника, которого…
Не говоря ни слова, Ральф подошел ближе и, почти не замахиваясь, ударил Матиаса в скулу. Тот упал прямо на могилу… И в голове вдруг вспыхнула Тьма! Осязаемо-слепящая, вязкая, холодная и чужая. Когда-то Матиас уже испытывал подобное… Когда-то? Да все последнее время… Ральф подошел ближе, замахнулся ногой. И снова вспышка… И вкрадчивый голос: "Убей!" Тело вдруг сделалось будто бы не свое - левой рукой Матиас нащупал за спиной лежащий в куче опавших листьев узкий металлический прут, схватил… Словно хищник, выбрал момент и, подпрыгнув, молниеносно вонзил прут прямо в сердце Ральфа… Потом, ужаснувшись содеянным, согнулся над могилой, размазывая по лицу липкие слезы страха.
- Не бойся, - утешил его тот же голос. - Там, в кустах, лопата. Закопай. Здесь его никто никогда не найдет. И не печалься - это всего лишь кукла. Всего лишь кукла. А ведь у тебя есть еще и другие куклы. Все люди - куклы… Все… Лишь ты особенный, Матиас! Ты был избран.
- Я?!
- Ты… Ты уже помог мне, как и я тебе. Теперь поможешь еще.
- Снова кого-то убить? - Матиас содрогнулся. В голове послышался смех:
- На этот раз - нет. Ты ведь бываешь в библиотеке?
- Да…
- Всего лишь отыщешь для меня кое-что…
Утром, как ни странно, настроение Матиаса можно было назвать приподнятым. В конце концов, кто такой этот зарытый в дальнем углу кладбища Ральф? Всего лишь кукла. Прав был неведомый друг. Вытащив из ящика стола куклу с круглой физиономией Ральфа, Матиас чиркнул зажигалкой.
- Прощай, мой товарищ! Прощай… Тщательно собрав пепел, Матис спустил его в унитаз и, вымыв руки, отправился в библиотеку. Ради просьбы друга сегодня можно было и пренебречь уроками. Потом скажет, что заболел, директор вряд ли потребует справку…
- История Византии? - Библиотекарша, пожилая тетка в очках, уважительно взглянула на Матиаса. Этот длинный худосочный юноша ей очень нравился - такой серьезный, начитанный, не то что нынешняя молодежь. - Конечно, подыщем, подождите чуть-чуть… Нет-нет, что вы, в Интернете все так несистематизировано… Вы не беспокойтесь, я помогу. Какой период вас интересует?
- Вторая половина девятого века.
- Исавры? Иконоборцы?
- Нет… Похоже, что сразу носле них.
- Значит, самое начало македонской династии. Василий Македонянин и прочие…
Библиотекарша ушла, и Матиас скромно уселся на кожаный диван, разглядывая висевшие на стенах гравюры. Кажется, копии Босха… Или нет? Впрочем, черт с ними.
- Пожалуйста, молодой человек. - Библиотекарша привезла на тележке стопку книг. Матиас пробежал глазами авторов: Вессель, Уайт, Хауссиг, Гиллоу - солидная подборка.
- Спасибо. - Поблагодарив, Матиас погрузился в чтение.
Вечером, придя домой, он расслабленно уселся за столом, разложил куклы: Анне-Лийса, Лиззи, Йорген, Ханс. Усмехнулся, вспомнив все их злоключения, потянулся, икнув. Ну, и что же еще сделать с вами?
- Все, что угодно, - послышался в голове голос друга. - В конце концов, все люди - лишь куклы в руках неведомого рока, судьбы.
- Да, - кивнул Матиас. - Всего лишь только куклы…
Глава 2
ГОЛОВА ХРИСОХИРА
872 г. Византия
- Совсем сдал. Смерти боится.
- Это, наверное, потому, что он стольких сам убил в начале войны, - философически заметил цыган. - Пабло убил больше народу, чем бубонная чума.
- Да, и к тому же он разбогател…
Эрнест Хемингуэй. "По ком звонит колокол"
О, Небесный отец, Бог добра, Благой Бог, призрак, прошедший сквозь Деву Марию, чтобы противостоять Злу! Ты, только Ты, единосущий, можешь помочь мне, Твоему верному последователю, хранителю истинной веры. Да, я несу меч, как нес его мой приемный отец Карвеас, но меч мой направлен во имя Твое! Ведь зачем-то в цепи перерождений родился я человеком? Не быком, не червем, не другой безмозглой тварью. Человеком, способным мыслить, принимать решения, действовать… Как действовал покойный Карвеас, как действует ныне он, Хрисохир, вождь восставших апостолов.
И в самом деле - так. Нужно действовать, Македонянин совсем обнаглел и вторгся в пределы апостольской земли, пришлось проучить. Защищаясь, наносили удары - пали Никея, Никомидия, Эфес, - никогда еще грозная империя ромеев не знала столь постыдного поражения!
Хрисохир потеребил поседевшую бороду, пригладил волосы, - .среднего роста, костистый, жилистый, он был далеко не стар и еще много чего мог сделать во славу истинной веры… и во вред империи. Империя… Черная омерзительная тварь, раздувшаяся от крови покоренных народов и словно щупальцами опутавшая Ойкумену. Пусть не всю, но лучшую ее часть. Тем большее наслаждение доставляло рубить эти щупальца. Удар - Никея! Удар - Эфес! Удар - Никомидия! Удары следовали один за другим, Империя огрызалась, как могла, но все же полководцам Македонянина не везло. Может быть, плохо молились своим раскрашенным доскам-иконам? Бог даровал победы. Воины Хрисохира не знали пощады. Дым пожарищ, стоны умирающих и стенания пленных. Ведает ли кто, какой именно Бог даровал победу? Христос, призрак, Благой Бог, или создатель всего сущего Сатана, Бог Зла, ангел и сын Благого Бога. Впрочем, какая разница, кто из богов снизошел до Хрисохира, недостойного ученика апостола Павла? В конце концов, кто разберет, где заканчивается Добро и начинается Зло? И бывает ли Зло без Добра, а Добро без Зла? Кажется, нет. Ведь не бывает же дня без ночи. Значит, и Сатана, как Бог Зла, всего лишь отражение Благого Бога, как сотворенный Им мир есть не более чем отражение мира небесного. Тогда и в самом деле все равно, от кого принимать помощь…
- Конечно же, все равно, Хрисохир…
Хрисохир вздрогнул, обернулся. Нет, кроме него самого в шатре больше никого не было.
- Не смотри вокруг, не увидишь.
- Кто ты?! - Хрисохир вскочил на ноги, закинув голову, взглянул вверх, откуда, судя по всему, и лился голос. Спокойный, уверенный, звучный.
- Кто я? - В голове раздался смех. - Да какая тебе разница? Ведь не бывает Добра без Зла.
- Демиург! - Хрисохир бухнулся на колени. - Создатель. Черный Бог… Но твоему царствию придет конец с победой Христа.
- Да, придет, - согласился голос. - Но не так скоро.
- И ты не будешь сопротивляться?
- К чему сопротивляться данности? Ведь все предопределено. Верь мне, и я снизойду в тебя.
Правая рука Хрисохира непроизвольно дернулась.
- Что я вижу? - Голос стал громче, но так, без гнева, словно бы журил любимого сына. - Уж не думаешь ли ты перекреститься, Хрисохир?
Хрисохир вздрогнул - именно это он и хотел сделать, чисто механически, машинально, хотя, как и все сторонники истинной веры, полностью отрицал крестное знамение, иконы, храмы, а также отцов церкви, святых и монахов.
- Я давно слышал твои призывы, Хрисохир. И вот час настал. Откройся мне, и я снизойду. Верь, это будет лучшее из того, что ты уже сделал.
- И наша вера…
- Станет единственной, а Империя Зла падет.
- Иди! - закричал Хрисохир, вытянув руки. - Иди же, Демиург, я призываю тебя…
Тут грянул гром, и синяя молния сверкнула с чистого неба. Присев, испуганно закричали верблюды, проснулись спящие, повертели головами - ничего не было. Одно лишь высокое звездное небо - и тишина, лишь где-то на востоке чуть слышно шумели воды Евфрата. А может, это просто послышалось - слишком уж далеко была отсюда река. Там, на Евфрате, осталась Тефрика, новый город, столица приверженцев веры апостола Павла и апостола Сергия - Тихика. Мощные стены, красивые улицы, добротные глинобитные дома с камышовыми крышами. Могучий Евфрат, пальмы, глинистый берег и - совсем рядом - желтый песок пустыни. Тефрика… Быть может, и сам град Константина совсем скоро станет новой столицей апостольских братьев?
- Станет, не сомневайся.
Хрисохир вздрогнул. Все никак не мог поверить.
- Верь… Что ж ты сидишь в шатре? Пойди проверь лагерь.
Предводитель апостольцев поднялся и, накинув на плечи белый плащ из верблюжьей шерсти, вышел из шатра. Стоявшие вокруг стражники вытянулись в струнку.
- Приветствуем тебя, полководец!
- Не велишь ли приготовить еду? - подбежав, низко поклонился маленький смешной человечек с узким смуглым лицом и длинными волосами - слуга Диаконица.
- Нет. - Хрисохир махнул рукой. - Пойду проверю посты.
Из-за шатра вышел молодой воин в блестящем панцире и богатом плаще. Красивый, с надменным взглядом и тщательно завитыми волосами.
- Позволь сопроводить тебя, повелитель.
Хрисохир обернулся.
- Тебе тоже не спится, Пулад?
- Я бодрствую, как и все в карауле.
- Тогда пошли. - Хрисохир улыбнулся. Ему нравился Пулад, бывший военнопленный, ромей, приятного и обходительного нрава, знающий толк в яствах и удовольствиях. Общаться с ним было легко и просто. Собственно, именно Хрисохир и способствовал возвышению Пулада в среде апостольских братьев.
Хрисохир и Пулад прошлись вдоль спящего лагеря, мимо шатров, мимо стреноженных лошадей и верблюдов. Кое-кто из воинов спал прямо на земле, подложив под голову седло и укрывшись попоной. Лагерь был разбит в горной котловине, со всех сторон окруженной расщелинами и неприступными скалами, - у каждой выставлен часовой. Часовые не спали, честно несли службу. Еще бы, попробовали б они уснуть! Хрисохир нехорошо улыбнулся. Нет, не пробраться лазутчикам по узеньким горным тропкам! Даже барс и тот не прошмыгнет…
Прятавшиеся в кустах часовые окликали идущих. Хрисохир отзывался, выходил на видное в свете луны и звезд место, и воины приветствовали его, узнавая. Пройдя через кустарник, проверяющие свернули к дороге. Не широкая и не узкая, она вела в Севастию, а потом - в Мелитену. У дороги в открытых повозках и под ними спали какие-то люди, вовсе не похожие на воинов, - старики, женщины, дети. Их было много, немногим меньше, чем вся армия апостольских братьев.
- Кто это? - удивленно спросил Хрисохир.
- Беженцы. - Пулад пожал плечами. - Ты же сам разрешил им.
- Ах, да… - Хрисохир кивнул и вдруг услышал приглушенный смех. Невдалеке, за составленными кругом повозками, горел костер, металось по кругу оранжево-желтое пламя. У костра на попонах с самым довольным видом возлежали бородатые мужчины вперемежку с полуобнаженными женщинами. Внимательно присмотревшись, Хрисохир признал в мужчинах своих полководцев.
- Это оазис любви, - шепотом пояснил Пулад. - Присоединимся?
Хрисохир покачал головой. Вряд ли это пошло бы на пользу его авторитету.
- Да что ты? - зазвучал в голове голос. - Твои люди развлекаются - и пусть. Вряд ли от этого они станут воевать хуже. А ты… Кто тебе мешает?
Хрисохир задумчиво остановился. И в самом деле…
А голос все звучал:
- Вот этот парень, Пулад. Кажется, ему вполне можно доверять. Прикажи - пусть приведет тебе красивую девку. Или… ты, похоже, неравнодушен и к мальчикам? Ну, не стесняйся! Прикажи же…
- Пулад…
- Да, мой повелитель?
- Мне бы хотелось… э…
- Женщину? - понятливо кивнул ромей. Поистине, общаться с ним было легко. - Привести к тебе в шатер? О, как же я глуп! Лучше отыскать более укромное место. Если б ты, повелитель, не побрезговал воспользоваться моим…
- Не побрезгую. - Хрисохир оглянулся. - Только сначала приведи ее сюда, на видное место. Я буду там, за камнем, - если понравится, махну рукой или выйду…
- Мудрое решение, повелитель!
Пулад поклонился и быстро пошел к повозкам. Хрисохир спрятался за камень, отчего-то чувствуя полное удовлетворение собою - может быть, оттого, что делал сейчас то, что хотел? Или это хотел кто-то другой? Пусть…
Первая женщина Хрисохиру не понравилась. Слишком уж была старой. Косматые, присыпанные глиной волосы, отвислая грудь - по велению Пулада женщина скинула одежду, да и ноги коротковаты. Нет, не то… Поняв свою ошибку, ушлый ромей быстро увел не понравившуюся куртизанку и вскоре появился снова. На этот раз - с нумидийкой. И фигуристая, и длинноногая, и грудь торчком - но вся черна, как дочь Сатаны или магометанский ифрит. Страшная. Все же Пул ад не отпускал ее долго, все поглядывал за камень, не соблазнится ли повелитель. Нет, не соблазнился. Пришлось вести еще одну. Та наконец-то произвела должное впечатление - маленькая, тонконогая, юркая, закутанная в какую-то хламиду, светлоглазая, с весьма привлекательной мордашкой и светлыми - хотя и не очень-то разберешь при луне, - нет, определенно не с темными волосами.
- Разденься, - получив из-за камня одобрительный взмах, тихо попросил Пулад.
Куртизанка замялась и попыталась убежать. Ромей нагнал ее и сорвал одежду. В лунном свете блеснуло гибкое тело. Совсем без груди. Вернее…
Мальчик!
- Ах ты, порожденье шакала…
Хрисохир махнул рукой. Не разглядел? Или…
- Не бойся, тебе хорошо заплатят, - шепнул мальчишке Пулад. - Подожди там, у кустов…
Пацан отошел, а ромей вновь направился к костру. Привел на этот раз грациозную серну, смуглую, с карими, вытянутыми к вискам глазами. Девушка крутнулась на пятке, сбросила одежду - серна! Как есть - серна! Тонкий стан, ноги - как у газели, распущенные по плечам волосы…
Хрисохир махнул рукой.
Пулад тронул девушку за плечо.
- Жди…
Подошел к камню, вопросительно взглянув на повелителя.
- Я возьму обеих, - негромко сказал тот.
- Гм… - ромей растерялся на миг. - Одна из них… Вернее, один…
- Я сказал - обеих, - повысил голос Хрисохир. - Жду в твоем шатре.
Выбравшись из своего укрытия, он быстро зашагал прочь. Вытащив из-за пояса кошель, Пулад поманил ждущих.
- Как зовут тебя, дева?
- Варфиния.
- А тебя?
- Арнай… Это точно золото?
- Серебро… Раз, два… - Ромей отсчитал деньги. - Понравитесь повелителю, получите столько же.
Девушка с отроком бросились на колени.
- Да будут благословенны твои дни!
- Не стоит, - отмахнулся Пулад. Не такие уж и большие, честно говоря, были деньги, так, мелочевка. Но для этих оборвышей, конечно, сумма.
- Идемте.
Войдя в шатер, Варфиния сбросила на кошму дырявый плащ, стянула через голову хламиду, изогнулась, как кошка, лукаво посматривая блестящими вытянутыми глазами. Хрисохир погладил ее по спине и чуть слышно застонал - да, похоже, он не ошибся в деве. Не в силах больше сдерживаться, он швырнул куртизанку на кошму и набросился на нее с жарким пылом, словно новобрачный в первую ночь. Пыл, впрочем, быстро угас. Варфиния уселась, скрестив ноги, потом, напевая что-то медленно и заунывно, встала, ритмично покачиваясь, оглаживая ладонями свое тело… И Хрисохир вновь воспрянул… а потом благодушно откинулся на подушки, подумав - там ведь есть еще и вторая. Кажется, светленькая.
- Уходи. - Он швырнул деве хламиду. - Жди у шатра, может, еще пригодишься.
Поклонившись, куртизанка подхватила одежду и выскользнула из шатра. Тут же вошла другая. Светлоглазая, с волосами, как ржаные колосья. Совсем еще юная, непорочная… Отвернувшись, скинула одежку …
Мальчик!
А он-то думал - показалось…
Хрисохир отпрянул.
- Ну, зачем же? - хохотнул голос. - Не стоит ограничивать себя в удовольствиях! Позови его. Так…
В искусстве любви мальчик оказался искушен ничуть не хуже куртизанки Варфинии. Хрисохир даже не ожидал, что так можно.
- Можно, можно… Теперь кликни девку. Вошла Варфиния, на ходу сбрасывая хламиду… Лишь к утру утомленный Хрисохир обессиленно упал на кошму и махнул рукою.
- А теперь обоих нужно убить… - тихо посоветовал голос. - Чтоб не болтали. Не сам - поручи Пуладу, он, кажется, верен… Впрочем, на твоем месте я бы не отказывал себе и в этом.