- Сказывал шутя, да я позабыл. В урочище какое-то. То ли в Черный мох, то ли в Черный лес… О! Говорил, там еще капище старое.
- Капище, урочище, кувшины с широким горлом… - задумчиво произнес князь. - С широким - это с каким?
- Во! - Горшечник показал руками. - Шутил господин - мол, чтоб детская голова пролезла.
- Да, есть такое урочище - Черный мох, и старое капище там как раз рядом, - Еффинда, вдова Рюрика и родная сестра Хельги, утвердительно качнула головой в повязанном по-вдовьи платке, обильно расшитом речным жемчугом. Она так и жила здесь, в Городище, на правом берегу Волхова и, кажется, ничуть не сожалела о кончине мужа. Занималась усадьбой, угодьями, при том проявляя недюжинную хозяйственную сметку, растила детей, дочек, родившийся в прошлом году сын, нареченный Ингварем, помер во младенчестве, как бывало в ту суровую пору.
- Помер, говоришь? - Хельги вздохнул. - Жаль племянника. А дочки как?
- Да сам видишь - хохотушки! - Еффинда довольно улыбнулась. - Заневестились все, скоро замуж выдавать. Нет ли у тебя кого на примете?
- Найдем, - пообещал князь. - Так ты говоришь, знаешь, где урочище-то?
- Знаю. Дам провожатых, покажут.
Простившись с сестрой, Хельги вышел на крыльцо. Вечерело. Кругом было тихо, лишь, скашивая траву, изредка перекрикивались на лугу, за стенами градца, смерды да неподалеку в лесу куковала кукушка. За дальними, покрытыми густым лесом сопками, за серо-голубой гладью Волхова садилось багряное солнце.
- Ишь, как кровавится. - Варяжский купец Гнорр Ворон подергал себя за левый ус - показалось вдруг, кричит кто-то в трюме. Прислушался - точно показалось. После того как отрезали голову самому младшему из невольников, остальные попритихли. А того, кого пришлось убить, было не жаль. Не товар - дрянь: мелкий, крикливый, сопленосый, да и заболел к тому же… Пройдя на корму, купец укрылся в небольшом шатре, велев слуге принести недавно купленной на новгородском торгу браги. Хлебнув, задумался. Нет, неспроста Хельги - конунг интересуется невольниками, неспроста. Хорошо хоть предупредил об этом Стемид. Да и гребцы говорили - шлялись у варяжских ладей двое парней, все про то же расспрашивали, про "живой" товар. На торговцев, говорят, не похожи. Вот и думай - может, то люди конунга, соглядатаи? А чего это Хельги - конунг интересуется чужим товаром? Уж не хочет ли наложить на него лапу? Может, стоит избавиться от рабов как можно раньше, не везти до Ладоги? Эх, не продешевить бы! А держать невольников и дальше - страшно. Уж больно не нравился Гнорру тот интерес, который проявил к "живому товару" киевский князь Олег - Хельги - конунг. Подумал-подумал Ворон, попил бражки - ничего, вкусна, забориста, - да и подозвал приказчиков;
- Завтра с утра вызнайте у торговых, не купит ли кто рабов. Да только в тайности все обделайте. Впрочем, не мне вас учить.
- Сделаем, как велишь, хозяин.
Один из приказчиков покашлял в кулак.
- Хочешь что-то сказать, Рулав?
- Напомнить, хозяин. - Рулав осклабился. - Тот бонд, что подходил к нам в Скирингсалле при отплытии…
- А, - ухмыльнулся Гнорр Ворон. - Знакомец мой, Скъольд Альфсен. Не забыл, не забыл я его просьбишку… Хотя хорошо, что напомнил, Рулав.
- Как ты и просил, хозяин.
Поклонившись, приказчики вышли. Слышно было, как они вполголоса переговаривались между собой, спорили, с какого конца завтра обходить торжище. Ворон допил брагу и потеребил ус. Честно сказать, о просьбе знакомца своего, Скъольда, он давно позабыл. А ведь тот и просил-то всего ничего - узнать о судьбе родственника своего, Лейва по прозвищу Копытная Лужа, направившегося с товаром в Гардар и пропавшего - ни слуху ни духу. Ежели просто сгинул - одно дело, бывает. А вдруг как и не сгинул - товар продал, выручку себе забрал да живет-поживает? На этот счет были, конечно, у Скъольда задумки, да он ими с Вороном не делился, только просил вот узнать. Ладно, заявится еще Стемид - так и спросим. Может, хоть тот чего знает? А не знает, так и ладно, все одно со Скъольда ничего не обломится - скупердяй страшный.
Стемид заявился утром, по пути с торга. Просто так зашел, поболтать, закрепить, так сказать, взаимовыгодную дружбу. Заодно успокоил - никаких действий в отношении чужого товара не собирается пока предпринимать Хельги - конунг, потому как уезжает в какое-то урочище, то ли Черный мох, то ли Черный лес, - старый слуга княгини Еффинды, с которым на эту тему трепался Стемид, не знал точно, как зовется урочище. Впрочем, Стемид и не расспрашивал - оно ему надо? Главное, князя какое-то время здесь не будет и части дружины тоже.
- Лейв Копытная Лужа? - задумался варяг. - Нет, не слыхал про такого. Впрочем… был такой воевода у Дирмунда-князя! Ну да, был! Судили его, да по решению веча продали в рабство к ромеям, где он и сгинул.
- Сгинул, значит, - покивал Ворон. - Что ж, на все воля Одина.
Проводив гостя, он походил немного возле судов, заглянул в трюм - там все было спокойно, - проследил, как готовят на костре еду и, завидев возвращающихся приказчиков, поднялся на судно. Приказчики шли не одни - с каким-то коренастым мужиком, у которого были руки словно медвежьи лапы и густая черная борода до самого пояса. Одет мужик был обычно - в порты и рубаху, с небрежно наброшенным сверху плащом из дешевого полотна, небрежно выкрашенного черникой. Не похож на богатого купца - у Ворона глаз был наметан. Впрочем, не похож-то не похож, а ведь зачем-то приказчики его притащили? А уж у них глаз не хуже, чем у хозяина. Заинтригованный, Ворон укрылся в шатре, куда через некоторое время заглянул один из приказчиков, Рулав.
- С нами новгородский гость Кодлин, - поведал Рулав. - Хотел бы купить девушку или красивого мальчика. Звать?
- Зови уж, коли привели. - Гнорр Ворон усмехнулся в усы. Поговорив со Стемидом, он пока вовсе не собирался никого продавать. Впрочем, если этот голодранец предложит хорошую цену…
Войдя в шатер, гость уселся напротив хозяина и сразу же изложил свою просьбу.
- Видишь ли, они ведь дорого стоят, эти рабы… - уклончиво протянул Ворон. - Есть у меня одна девушка, ромейка, с волнистыми волосами цвета коры дуба… Знает несколько языков и много чего умеет.
- Ее умения мне без надобности, - нахмурив брови, оборвал гость. - Покажи товар.
- А, уважаемый…
Мужик усмехнулся:
- Ты, верно, сомневаешься, смогу ли я дать настоящую цену?
Он вытащил из-за пазухи кожаный кошель, раскрыл - тускло сверкнули золотые монеты. Гнорр сглотнул слюну - уж он-то сразу узнал ромейские солиды. Пожалуй, и здесь можно будет с выгодой продать часть "живого товара"! Не тащиться до Ладоги или куда дальше - до Уппсалы или Скирингсалля.
- Показывай товар и говори цену, - подбросив на руке кошель, вскинул глаза гость. Страшненький у него оказался взгляд - черный, пронзительный, злобный.
Ворон выглянул из шатра и приказал привести невольницу. Снова похвалил, не удержавшись:
- Скромна, почтительна, работяща…
- Я же сказал, мне нет дела до ее скромности и ума, - хмуро прервал его излияния гость. - Если понравится, заплачу, сколько скажешь.
За пологом шатра послышались шаги, звякнули цепи, и слуги ввели Радославу. Встав, Ворон резким движением сорвал с девчонки одежду.
- Смотри! Красива, а?
Да гость и без того смотрел во все глаза на испуганную девушку.
- Рад видеть тебя, Радослава! Волею богов, мы опять встретились.
Радослава попятилась, в ужасе закрыв лицо руками.
- Чернобог…
- Ты говорил, тебе нужен еще и мальчик? - поинтересовался Ворон. - Он ждет снаружи. Скромный, работящий, красивый…
- Мальчик? - Чернобог отвел взгляд от девушки. - Что ж, возьму и его. И пусть Черный мохоросится кровью! - Он снова заглянул в глаза девушки и захохотал.
- Черный мох? - переспросил Гнорр. - Ты упомянул о каком-то Черном мхе, уважаемый?
- Нет! - обернулся к нему Чернобог. - Тебе послышалось. - Глаза волхва вспыхнули яростью.
- Разве? - Ворон ухмыльнулся. Не такой он был человек, чтобы отказываться от выгоды. А выгоду эту он чуял! - Я просто хотел поведать тебе кое-что об этом месте… Если ты, конечно, заплатишь.
- Заплатить?
- Всего один золотой. Поверь, весть того стоит.
Чернобог швырнул монету. Купец, поймав ее на лету, попробовал на зуб и, довольно осклабившись, прошептал:
- Хельги - конунг, киевский князь, отправился недавно с дружиной к урочищу под названием Черный мох.
- Что?! - Черные глаза волхва округлились. - Хельги? С дружиной?! Так, значит… - Он замолчал и надолго задумался, словно бы просчитывая что-то в уме. Гнорр Ворон терпеливо ждал. - Благодарю тебя за весть, купец, - наконец произнес Чернобог. - Она действительно стоит того золотого. И вот еще что… Я возьму одну девушку, мальчик мне не нужен. Заплачу как за двоих, не хмурься!
Ворон тут же назвал цену.
- Ничего себе! - удивился гость. - Я же согласился заплатить за двоих, а за такую цену можно купить пятерых!
- Так мы еще и приоденем девушку.
- Хорошо. - Волхв махнул рукой. - Пусть твои люди проводят ее до моей лодки. - Он снова повернулся к девушке и взял ее рукой за подбородок: - Будешь делать все, что я прикажу…
- Буду делать… все… - к удивлению купца, покорно повторила девушка. Голубые глаза ее были затуманены колдовским взглядом жреца… нет, не Чернобога…
Мимо комариных болот, мимо оврагов, лесными тропинками сквозь самую чащу ехали-пробирались дружинники Вещего князя. Впереди на гнедой кобыле ехал проводник - закуп Зван, средних лет мужичок с пегой бородой и хитроватым взглядом, за ним - верный Вятша, и уж потом - князь, Хельги - конунг, как его называли варяги. Места кругом тянулись дикие, лесные. Частенько перебегали дорогу зайцы. Нахохлившись, сидели на ветвях деревьев непуганые рябчики, а пару раз показывался на глаза сохатый - проследил за чужаками недоверчивым кроваво-красным глазом, да потом исчез в чаще.
- Все, - У глубокого, протянувшегося на много десятков шагов оврага Зван слез с лошади. - Больше конному нет пути, княже.
Хельги, подъехав ближе, кивнул, спешился. Отдал приказ оставить у оврага коней под присмотром гридей… Потом передумал: не дело коням пастись в этакой чаще, неровен час, медведь или волки - не помогут и гриди. Пусть лучше подальше, на лугу, пасутся, так и приказал отрокам. Оставив лошадей, дальше пошли пешком. Узкая - звериная ли, человечья? - тропинка тянулась оврагом, бежала сквозь сосняки, ныряла в темные ельники, затем снова пошел смешанный лес - ель, береза, осина, изредка попадались рябина и липа, под ногами густо росли папоротники. Несмотря на погожий солнечный день, иногда вдруг делалось так темно, что казалось, уже близилась ночь.
- Долго ли ходу до урочища этого? - в который раз уже, улучив момент, спрашивал проводника Вятша. Зван отмахивался - мол, можно и к ночи дойти, а можно и проплутать три дня, всяко бывает.
Вятша пожимал плечами и посматривал по сторонам, стараясь угадать за деревьями затаившегося врага. Пока, впрочем, все было спокойно, лишь у небольшой речки, вернее ручья, обнаружились поваленные кем-то деревья, да и тут все скоро прояснилось - бобры.
- Нет здесь народу, - ухмылялся Зван. - До самых ближних селищ дней пять пути вкруг болот.
- Дедушка Зван, а правду говорят, злое капище-то? - хлопая глазами, любопытствовал Твор, напросившийся в поход после бесплодных поисков Радославы.
- Всякое люди бают, - отмахнулся от отрока проводник. - Оно, капище-то, в стародавние времена появилось, да и пользовались им нечасто, только в самые лихие времена, неурожай там, ливни, засуха или пожар лесной. Волхвы говорят, только тогда и можно приходить к Черным мхам. Да не просто так приходить, не с пустыми руками… Принести жертву древнему богу Семарглу да и другим богам - Святовиду, Перуну, Мокоши. Не простую жертву - человечью. И чем знатней тот человек, тем угодней богам жертва, тем милостивей они будут.
- Ужас какой, - качал головой Твор. - Какие у вас кровавые боги.
- То не у нас, - сердито фыркал Зван. - То раньше.
- Глянь-ка, князь! - остановился вдруг идущий рядом Вятша, Хельги подошел ближе, за ним остальные.
- Рябину видите? - обернувшись, прошептал Вятша.
Твор порыскал глазами, увидел.
- Ну! Рябина, как рябина.
- Ага… - улыбнулся сотник. - Только одна ветка у нее - желтая.
- Так, может, сломана?
- Нет, не сломана. - Хельги с любопытством разглядывал принесенную Званом ветку, засунутую меж ветвями рябины. Он сразу узнал ее, еще бы не узнать! Это была засушенная ветка омелы - священного растения кельтов. Значит, дружина на верном пути.
- Не останавливаться, - поторопил людей князь. - Вперед… Зван, мы, похоже, скоро будем на месте?
Проводник молча кивнул.
Между тем чащоба стала еще гуще, так что иногда дорогу приходилось прорубать топорами. Особенно плохо пришлось, когда тропка пошла буреломом, - вот уж пришлось поработать, да так, что только ветки трещали по всему лесу! Заревев, поднялся на дыбы вспугнутый в малиннике медведь - бурого отогнали, не стали даже метать стрелы, некогда, да и незачем особо. Мишка попался невредный, понятливый, постоял немного на задних лапах, порычал, да и убрался себе подобру поздорову. Где-то в чащобе, на деревьях, недовольно заухал филин.
Когда выбрались из бурелома, проглянуло сквозь густые осины вдруг клонящееся к закату солнце. Вечерело, но ночи в это время года еще стояли светлые, так что хорошо были видны массивные, черневшие за большой поляной столбы.
- Капище, - останавливаясь, благоговейно шепнул Зван. - Теперь уж недолго.
- Да видим, что недолго, дедушка Зван! - Твор проворно побежал на поляну, а проводник быстро поставил ему подножку. Отрок споткнулся на бегу, упал, зарылся носом в землю. Гриди засмеялись. Улыбнулся и князь, видя, как, вытирая испачканное в грязи лицо, обиженно поднимается на ноги отрок.
- Ну, дедушка Зван…
- Не беги, куда не следует, - наставительно сказал Зван. - Не поляна то и не луг - болотина! Самая страшная в наших местах трясина. Так и зовется - Черный мох.
Хельги, опустив глаза, посмотрел на мох. А ведь и в самом деле черный…
- Как пойдем? - обернулся к проводнику Вятша.
- Есть там одна тропка… Идем, княже?
Князь, призадумавшись, почесал бороду. Потом вдруг загадочно усмехнулся.
- Говоришь, чем знатней человек, тем угодней жертва? Значит, други, все к капищу не попремся. Зван, тут есть еще тропы?
- Найдутся…
- Сделаем так…
Хельги явился к капищу лишь с полудюжиной воинов. Очистил сапоги от болотной жижи и, подойдя к покосившемуся частоколу, с любопытством осмотрел идолов. Один был каменный, вытесанный из серой глыбы человечище с широко расставленными руками, он стоял у самого входа, словно не пропускал нежелательных пришельцев. Позади него полукругом собрались божки из дерева - у каждого под ногами белели человеческие черепа. Посередине, за божками, возвышался четырехгранный столб с резным изображением сразу нескольких - ярусами - лиц на все четыре стороны. Этот-то идол, судя по всему, и являлся главным - возле него лежали человеческие и лошадиные кости. Вытащив из ножен меч, Хельги подошел ближе, поставил ногу на череп коня и застыл так, словно бы чего-то ждал. Послышалось шипение, и из глазницы черепа вылетел вдруг черный крылатый змей, целя князю в шею ядовитым жалом. Хельги отпрыгнул в сторону и взмахнул мечом. Впрочем, не понадобилось. Неведомо откуда просвистела стрела, поразив насквозь летучую гадину. Вытащив мечи, гриди плотней обступили князя.
- Не стоит меня защищать, не от кого, - неожиданно улыбнулся он и, обернувшись к частоколу, повысил голос: - Ты научился неплохо стрелять, Конхобар!
- Это не я, - отозвались из-за частокола. - Это мой страж… вернее, стражница.
Колья бесшумно разошлись в стороны, и образовавшемся меж ними проходе показалась высокая фигура Конхобара Ирландца. Он был в обычном своем зеленом плаще и длинной тунике.
- Рад видеть тебя, - Хельги раскрыл объятия. Ирландец похлопал князя по спине. Выглядел Конхобар осунувшимся, бледным, но тем не менее радостным.
- Дружина? - тихо спросил Ирландец.
Князь усмехнулся;
- Там, где и нужно, - в засаде.
- Значит, мы успеем схватить всех, - кивнул Конхобар. - И Малибора, и Карману, и всю голову заговора. Я так и думал, что ты сразу найдешь горшечника…
- Жертвенные кувшины?
- Ну да. Как же мне было не оставить тебе весточку, абсолютно непонятную остальным? Понимаешь, здесь, в Новгороде, образовалась такая клоака, что даже я не знал, как подать весть и кому верить!
- Кроме вот этой девушки? - усмехнулся князь. - Это и есть твоя стражница?
Чуть позади Ирландца с луком в руках стояла среднего роста девица, худая, с круглым желтым лицом, впрочем отнюдь не лишенным приятности, и раскосыми зеленовато-серыми глазами, которыми подозрительно оглядывала всех, словно хорошо выдрессированная собака, в любой момент готовая защитить хозяина. Рыжеватые волосы девушки были заплетены в несколько косичек.
- Это Ирса, - кивнул Конхобар. - Я купил ее осенью у булгарских купцов. Дешево кутил, очень дешево. Она плохая рабыня, скорее - воин. Это девушка-смерть.
- И как же тебе удалось ее приручить?
- Я не отношусь к ней как к невольнице и многое позволяю, - пояснил Ирландец. - Ирса знает, что в любой момент может уйти, получив с собой серебро. Довольно много серебра.
- Я никогда не покину тебя, хозяин! - с заметным акцентом произнесла стражница. Спрятав лук за спину, она отошла в сторону и застыла, словно изваяние.
Уже ближе к утру дружинники наконец смогли развести костры, и клубы сизого дыма потянулись над болотами и лесной чащей. В белесом небе тускло светились звезды, над углями жарилась дичь.
К князю привели главных заговорщиков - Карману и Малибора. Малибор, хоть и был испуган, старался держаться. Тощий, с крючковатым носом и выпученными, как у сумасшедшего зайца, глазами, он и сам напоминал сейчас какого-нибудь идола из числа тех неприметных божков, что стояли в капище полукругом. Его же напарница Кармана - чернявая, морщинистая, сильная - и не пыталась скрыть страх. Еще бы, чувствовать собственную смерть - совсем не то что приблизить чужую. Представить невозможно, сколько молодых дев погубила эта старуха, искусно нанося ритуальные удары ножом в грудную клетку. О, как она веселилась тогда, чувствуя себя посланницей богов, ангелом смерти, как называли таких арабы. А сейчас…
Увидев князя, Кармана повалилась на колени, стуча зубами, завыла, прося пощады.
- Кто был с вами еще? - спросил ее Хельги.
Старуха тут же назвала с десяток имен, первым упомянув Конхобара.
- Вот и доверяйся таким, - остановившись у нее за спиной, насмешливо бросил Ирландец. - Предадут и не спросят! Князь, ты, конечно же, не приказал прихватить с собой вина или браги?
- Да вот, уж извини. - Хельги развел руками. - Впрочем, за болотом, где мы оставили коней…