- Куда? Вот какое дело, братцы… Уж более двух десятков лет прошло, как ушли мы с моря Русского из-за усобиц наших. А со смертью Олега Святославича два года назад Тмуторкань и вовсе Царьграду отошла.
- Одно Олешье осталось… - добавил Петр, заложив руки за голову и приготовившись слушать нерадостные новости.
- Вот-вот, но толку с того Олешья, малая капля крови нашей в устье Днепра. Суздальский тысяцкий нам все подробно рассказал, только вот сил у меня нет, чтобы донести вести до вас, дайте с духом собраться…
- Не тяни, Трофим, - подался вперед Петр.
- Ныне… ныне мы земли около Сурожского моря оставили… - Безрадостные слова воеводы сразу застряли в вязкой тишине. - Ушли последние поселенцы с Белой Вежи. Пала последняя крепость на Дону, которую еще Святослав нам завоевал, и ныне нет у нас пути на восток. Саркел пал под копытами уходящих в Грузинское царство половцев… Да к тому все и шло последние годы.
- Земля незнаемая… - протянул Вячеслав и, чуть помедлив, схватился за братину и сделал внушительный глоток.
- Про что ты, Слава? Слово уж больно знакомое, - встрепенулся Николай.
- Пройдет много лет, и скажут так наши… потомки про эту землю, - продолжил Вячеслав не столько для своего земляка, сколько для остальных.
- Да и ныне незнаемая, - выдохнул Трофим. - Дабы шеломом Дону испить, рать в целую тьму снаряжать надобно. Поедешь со мной, Вячеслав? Несколько тысяч беловежцев пришло на земли киевские, и принял их с радостью князь Владимир. Часть по черниговской земле на реке Остер осела, где выходцы от них еще раньше поселение основали. Их купцы по разным городам киевским разошлись, а остальным беловежцам Мономах отдал пустующие городища на реке Воронеж. Добрые мастера среди них есть, и воев в достатке, часть из них в свое время из самой Тмуторкани в Саркел переселилась. Все христиане, хотя кровь в каждом течет самая разная… Не раз по молодости мы с Петром в походы туда ходили - может, и отыщутся знакомцы наши.
- А я зачем вам нужен? У меня и тут дел невпроворот, - чуть подумав, озадаченно покрутил головой Вячеслав. - Пацан отяцкий, Мошкой его ребята зовут, пластом вторую неделю лежит. Не знаю, куда судьба его выдернет, на тот ли свет, на этот ли, но… надо мне с ним быть. Тимку в очередной раз подстрелили! Что же вы делаете, а? Он же нас второй раз спас, только на этот раз ему другие ребятишки помогали. В прошлый раз так и вовсе троих буртасцев завалил… может, поэтому от них до сих пор никто мстить не явился, а?
- Пошто пеняешь юными отроками, Вячеслав? - мрачно вскинул голову воевода. - Отдариться ему? Предлагал в прошлый раз, так он самострел выпросил. Что еще? Все отдам…
- Ах, вот про что ты подумал, Трофим Игнатьич. Мол, я ему выпрашиваю что-то, раз серебро делили? Хотя, может, и выпрашиваю… Одень ты этих отроков в кольчуги, а? Ведь добыли не одну, и по росту наверняка подобрать можно что-то? Неужто не жалко пацанов, что под выстрелы лезли в посконных рубахах?
- Понятно. Никак я не привыкну, лекарь, что ты прежде о других заботишься, а уж потом о себе. Будут им доспехи… Слышал, Петр? Хоть с новгородцев побитых отдай, хоть с воев своих сдирай, кто службу плохо несет, но подбери мальцам по росту с небольшим запасом - пусть привыкают к тяжести воинской. Э… про воев наших я шуткую, но в остальном… И пока Сваре неможется, подбери воя, кто станет с детишками заниматься.
- Буртас полоненный есть, Алтыш, - мгновенно ответил Петр, показывая, что уже думал об этой проблеме. - Его Свара сам хотел на новых дружинных поставить, если твое дозволение на то получит.
- Полоненного? Кхм… Тут сам думай, не было меня довольно долго, чтобы вопросы такие наскоком решать. Да и одно дело - дружинники, другое - дети малые… хм… почти отроки. Тут особый человек надобен. Если буртасец сойдет для этого дела, то вольную ему даю, и… пусть ряд подпишет. А еще серебра ему посули. Что дальше?
- Два вопроса, воевода… - улыбнулся Вячеслав. - Все никак не узнаю, зачем вам я?
- Ты сам сказывал, что новых людишек всех через тебя пропускать, так?
- Так.
- Вот на месте и отберешь всех по здоровью. Сидели они на торном пути, болезни у них всякие могут быть, так что лучше сюда их не тащить - прав я? Знахарка тебя сумеет заменить?
- Заменит, если простые случаи будут… Все так, Трофим Игнатьич, уел ты меня. Два дня дашь? За это время мальчонка или оклемается, или…
- Дам, сами еще не изготовились. Что за второй вопрос?
- Э… я все понимаю, Трофим Игнатьич. Двести гривен туда, сотня сюда… Петр распределит, Никифор отдаст. А если Никифор так посчитает, что лишнее серебро у него в мошне появится?
- Что?! - суетливый и невзрачный староста сделал такой рывок через стол в сторону лекаря, что всем осталось лишь отдирать его руки от рубашки Вячеслава.
- Ты в уме ли, лекарь? Если мы своим доверять не будем, то как жить тогда вместе? - привстал воевода из-за стола.
- Я в своем уме, и… Никифор, ты прости меня, не хотел я тебя обидеть ничем. Не про тебя речь, а про то, что торговаться вы хорошо умеете, а вот считать нормально не приучен никто. Я ни разу не видел никаких записей. Где что лежит, сколько оно стоит, приход, расход… Меня в свое время налоговая за копейку драла, а у вас гривны туда-сюда летают! И никто не знает точно, сколько товара! Из-за проданной пушнины до сих пор клочья по Сосновке летают. Никифор отдал им серебро одним куском, и никому нет дела, как его между собой люди делить будут! В общем, воевода, хоть тебя буду учить, хоть любого на твой выбор, но должен быть человек, умеющий счет товару вести, а также приход и расход казны правильно составлять. Сам я многого не понимаю, но вы все тут вообще раздолбаи… Людей везти собрались, а у самих даже мыслей нет, как налоги с них потом считать. Одним металлом жить хотите? А если он кончится, или Николая трамвай переедет, тогда что? Не согласитесь - не поеду!
- То, что серебро одним куском дал, это правильно. Может, надумают его сообща на дело какое полезное пустить. А вот про раздолбаев я уже слышал… от Ивана. - От усмешки воеводы лекарь разве что не отпрыгнул назад. - В общем, так, Вячеслав… За слова твои гнусные я тебя на растерзание своей жене отдам. Слышал, как она торговалась? Вот и я только наслышан, надо бы воочию увидеть, как она тебя за глотку возьмет. Времени у нас на реке Воронеж будет вдосталь, вечера долгие, а Улина у меня баба разумная… Пока всю душу из тебя не вытрясет, спать не ляжешь!
- Эхма… Так только тебе от этого, воевода, худо придется.
- Что так?
- Если Улине со мной учебой заниматься, с кем тебе бока на ночь греть?
- Что?! - Грозный вскрик Трофима вынес Вячеслава в сени в одно мгновение, а на пути воеводы стеной встали Никифор и Петр. - Да сядьте вы, - махнул рукой воевода сразу же после исчезновения лекаря и сел на свое место. - Я уже привык за плавание свое к одному малохольному. Главное тут - рявкнуть погромче, сразу все по углам разбегаются. Да и лекарь нам всем живой нужен, нешто я не понимаю? А они не столько обидеть норовят, сколько язык свой острят. Коли друг дружки рядом нет, так другим достается. Ну ничего, мы этот язык и обрезать под корень можем… Вон Николай уже ухмыляется, сей миг что-то скажет, а ну подь сюда, кузнец! - Трофим потянул из-за сапога нож и ласково поманил им Николая к себе. - Не маши рукой, будто я шуткую! Ну, что же ты вскинулся из-за стола и поскакал неведомо куда? Никак лекаря успокаивать? Дверью не хлопай! Тьфу… Ну вот, теперь можно и о них побалакать. Все как один вежи не имеют к тем, кто над ними стоит. То ли сами не из последних людей были, то ли все так общаются в землях их потерянных, то ли власть имущие у них так погано себя вели. Однако руки у всех золотые, за то их прощаю и вам велю. Кабы не они… ну да ладно, не петь же им песнь хвалебную - как бы не лопнули от спеси, если невзначай услышат ее. Давай, Петр, доставай тот бочонок, что под лавкой стоит, и наливай в братину, расскажу я вам, как на двух лодьях уходил, а на трех пришел. Или вы подумали, что серебром мы расплачивались за новый парус, дабы зерно домой привезти? Как бы не так, слухайте… Вышли мы в низовья к Лаймыру на ушкуе и двух буртасских лодьях, с последними у нас промашка как раз и вышла. А что было делать? До насадов у плотников руки так и не дошли, они еле на плаву держались…
Глава 5
Речная засека
Едва теплившийся в овражке костер неожиданно полыхнул в ночную темноту снопами ярких искр, сопроводив этот фейерверк глухим треском смолистых поленьев, и на мгновение высветил две неясные тени, пытающиеся ускользнуть от разлетающихся в разные стороны угольков. В конце концов, одна фигура наклонилась в сторону, и на разгоревшийся огонь посыпался песок, после чего едкий дым густым клубком окутал оба силуэта, выдавив из них забористый кашель и заставив часто махать рукавами посконных рубах.
- Ну что же ты, Кежай, сосновых дров набрал, да еще и сырых в придачу, а? - Утробный бас говорящего разогнал царящее в низине молчание.
- Сам бы и ходил за ними… - отозвался второй голос с нотками недовольства. - А то воды тебе принеси, в котле нагрей, раков свари.
- Так ты же моими раками собираешься угощаться, так?
- Почему это?
- А кто за ними в речку лазил?
- А я светил…
- Светил он… даже ног своих не замочил - так старался!
- Зато котелок мой! Как бы ты раков иначе сварил, а?
- Как-как! Запек бы. Пусть вкус не такой, зато не слушал бы твоего нытья. Расскажи лучше, как котелок тебе этот достался?
- А то ты давеча, Паксют, не слушал, как я перед мужами честными распинался?
- Да я лишь под самый конец твоего рассказа подошел…
- Да? Ну ладно, слушай… Как водится, сторожил я лодьи купцов булгарских, которые пять дней назад остановились у нас, перед тем как по Итилю вверх подниматься. Мыслю, к новгородцам шли с шелком из стран заморских, вот.
- Ага, так они тебе и рассказали куда идут, - Паксют недоверчиво покачал головой. - Да и сторожить нам товар свой не доверит никто! Наше дело порядок на пристани блюсти, сбор побережный принять да услужить купцам чем-нибудь. В основном - услужить, про мыто им даже не заикайся! Все-таки булгарцы в нашем городке чрезмерную власть забрали. Куда только инязор смотрит?
- Куда-куда! Далече он от этих мест, - махнул рукой Кежай и стал снимать свой котелок с огня. - Да и не станет он с Великим Булгаром распри затевать, не с руки ему с ним за эти места ссориться - на Итиле сила не за нами. А торг наш хоть и невелик, но в казну прибыток ему дает, побережное опять же…
- Да, место у нас самое что ни на есть торговое, все пути через нас идут. А раздолье какое! Итиль с Окой как разольются по весне, так противоположных берегов иной раз не видно…
- Ну это ты лишку хватил, да и островки по всей реке натыканы, - возразил Паксют, не отводя глаз от пышущих жаром раков, раскладываемых его собеседником на крышке от берестяного короба. - Так что там дальше случилось у тебя?
- А на чем сказ мой споткнулся? А, на купцах булгарских! Куда им еще идти, кроме Новгорода? По Оке ныне не рискнут: суздальцы сильно осерчали на них, могут и товар отнять. А вот вверх по Итилю можно и проскочить, ростовцы всегда своим умом жили и из-за обид разных могут закрыть глаза на повеление своего молодого князя. Ну так вот… В тот раз Чипаз уже задвинул светило чуток за край земли, так что понемногу сумерки на землю опускаться стали. Сошел я к урезу воды, крошки хлебные бросил в реку, чтобы Ведява за ноги к себе не утащила, зачерпнул полный берестяной туесок и отнес к костру… Сижу, в чапан поплотнее запахнувшись, и жду, когда камни нагреются, дабы взвара клюквенного напиться. Но вдруг чую спиной взгляд чужой, будто мало я Ведяве поднес и она из реки вышла и смотрит на меня укоризненно. Хотел повернуться, но спину как свело всю! Ну, думаю, смертушка ко мне пришла, а сзади песок уже хрустит, швырк-швырк, швырк-швырк…
- На богиню подумал?
- Ага, на ее шаги. Но пересилил себя, оборачиваюсь назад, а там… Чудище на меня из воды выползло! Рог один у него сбоку торчит, а изо рта зубы, как… с палец длиной, если не больше, а тело еще в воде все. Испугался я так, что чуть в штаны не опорожнился! Да не смейся ты, обошлось же. А вот был бы ты на моем месте…
- Давай дальше, - прикрыл свою улыбку ладонью Паксют. - Мне уже известно, что это за диво было, так что не напугаешь…
- А по первому разу многие чуть не сомлели, а иные оглядываться на реку стали, - самодовольно произнес Кежай и продолжил: - Вот стою я, задрал голову, а от этой морды наша, эрзянская речь доносится… Подумал, что заговорило чудище со мной, на песок уселся, в ушах шум стоит, не пойму ничего. Однако через некоторое время спрыгнул с шеи этого змея на берег ратник и парнишка из эрзян. Последний меня по щекам похлопал, и очнулся я… Оказалось, что соплеменник он наш с Оки, с тех мест, что напротив Мурома, а зовут его… забыл как, вот дела. Зато как остальные его кличут, запомнил. Мокшей - забавно, да?
- Так из мокшан он, может быть?
- Нет, наш он, даже морда круглая. А вот остальные ветлужцы были.
- С Ветлуги? Черемисы?
- И их было чуть, но больше этих… отяков, или удмуртов, кто как их зовет. Первый раз увидел, как два этих племени вместе дела делают!
- Так торговые дела кого хочешь вместе сведут. Даже у булгарцев людишки разной крови на судах плавают, - махнул рукой Паксют и опомнился: - Раки-то остыли! Заговорил ты меня совсем!
Некоторое время молчание нарушалось лишь хрустом раздираемых панцирей и смачным высасыванием ароматного мяса. Бережно завернутый в тряпицу кусочек соли был поровну поделен между собеседниками и аккуратно отправлен по крупицам в рот. Наконец, насытившись, собеседники отвалились на наваленный рядом с костром лапник и вновь перешли к неспешному разговору.
- Оказалось, что фефлуф… фы… - Кежай вдосталь наковырялся палочкой в зубах и только потом продолжил: - Остановились они где-то на том берегу, а одна лодья к нам сюда зашла на… эк… кур… цию, вот. Богам своим поклоняться, что ли… Предводитель их говорил, что в иные времена город у них тут стоял - тоже Новгород, но Нижний.
- Издревле мы здесь жили - никто и не упомнит, сколько поселение наше на Дятловых горах стоит. Да и городком оно давно уже стало - дед мне сказывал, что с той поры, как хазарам дань платили. Они крепь и поставили тут, оттого оно и называется Обран ош по имени посадника хазарского.
- Хм… а я слышал, что валы отсыпать начали лишь с той поры, как булгарские купцы торговлю через нас повели и тут осели. Да и название наше от кого-то из них… В любом случае путает твой предводитель что-то.
- Не мой, а ветлужцев, Иоанн его звать. Ничего по этому поводу не могу тебе поведать, мог и Мокша переврать что-нибудь. А предводителя как раз не было рядом с нами, да и по-нашему он совсем не разумеет. И вот что сказал еще ветлужский эрзянин! Холопов у них нет совсем! И закупов тоже не имеется… С теми, кто должен чего-то, община ряд подписывает, и он ей платит понемногу…
- Это как это? Я вот пять лет назад у булгарца местного монетами разжился, так до сих пор ему плачу. Оттого и сижу ныне с тобой тут - все-таки дополнительный заработок… А с чего это община на себя мои долги брать будет? Чудишь ты что-то, Кежай.
- Так мне какой прок с этого знания? Ты в долги залез - ты и спрашивай, как там да что. А я за что купил, за то и продаю. Спроси, спроси! Тем более что искали они мастеровых людишек - вдруг откупят тебя? А прийти ветлужцы обещались через… - эрзянин задумался и что-то мысленно подсчитал, загибая пальцы на руках. - Через два или три дня, если не напутал я ничего. Слушай дальше… Успел их предводитель в городок попасть, не закрыли еще ворота. Сам панок его встретил и в дом пригласил, а там уж Иоанн ему товары свои показал да подарками наделил.
- Откель ты знаешь все, будто сам там был? - недоверчиво покачал головой Паксют. - И с какой стати панок с ними встречаться должен?
- Так мне Мокша после о том поведал - он с нашего языка на ветлужский все речи меж ними перекладывал… А чего ты сомневаешься? Про ветлужцев и до этого сплетни от черемисов доходили, а тут оружные на лодье сами пришли, да еще с товарами. Да и с чего это нам голову задирать перед ними? Две сотни воинов в нашем городке, да и тот лишь земляным валом и тыном огорожен, а у них, по слухам, не меньше. В общем, задержались они, а ночевать расположились там, где лодью на берег вытащили. Я же недалече от них службу нес…
- Ха… Служба! Кабы не долги мои и отработка на булгарца того, я бы и близко не подошел сюда. На прокорм и тот не хватает, иной раз ложишься, а живот от голода сводит. А податься с семьей куда? Поймают и булгарцу тому с головой выдадут. А уж от него одна дорога - в невольники…
- Да ты честный чересчур, а тут надо просто вовремя подсуетиться. Я вот ветлужцам раков принес, мясца свежего, меда хмельного, а они мне вишь каким котлом отдарились?
- Кха… ты вот что, Кежай… Помалкивай с этого момента о котле этом, нескладно у тебя выходит, да и слухи уже нехорошие ползут.
- Что за слухи такие? Ну-ка договаривай…
- А такие слухи, что ты все замыслы булгарских купцов ветлужцам сдал. Крутился там ночью и видел, как те на лодью со змеем заморским таращились, которая раньше под буртасцами ходила. Разумеешь ведь их язык?
- Ну…
- Вот те и ну! Кто, кроме тебя, мог их заложить? Замолчал? Ты не хмурься, мне резона никому про тебя говорить нет, тем более что про твой котелок от булгарцев разговоры и идут. С ветлужцами-то они помирятся - нешто из-за такой ерунды им мечи друг на друга вострить? А вот тебе стоит поостеречься: предательства они не простят, и даже панок тебе заступником не будет. Найдут поутру в воде твое тело, скажут - Ведява утащила или ночью оступился…
- Не накаркай! А что промеж ними случилось потом, а? А то я краем уха слышал, но так и не понял ничего.
- Что случилось? Булгарцы о том с горьким смехом вспоминали. Откуда я знаю? А мне сорока на хвосте притащила!
- Сказывай, не томи.
- Хм, сначала ты скажи, что у тебя выспрашивал этот… Иоанн?