- На космодром? - засмеялся Гера. - Нет никакого космодрома. Есть таинственный проводник, который знает, где пересадочная станция между мирами и провожает туда. Я бы давно смыканул отсюда, да видишь, приходится страной править. Честно говоря, домой мне уже не хочется. Власть - это как сильный наркотик. Один раз дорвался до власти и уже не хочется ее никому отдавать. Любым путем нужно удержать власть. Я ведь собирался с тобой сражаться, а потом, когда узнал, кто мой соперник, то подумал, а зачем нам с тобой копья ломать? По тарбаганской конституции правитель должен меняться каждые четыре года. А я при помощи парламента поменял этот срок на шесть лет. Я сам парламент подбирал, почти все преданы мне душой и телом, но вот есть здесь традиция, что правитель продлевает срок своего правления только после поединка. И никто эту традицию менять не будет. Но я ведь юрист, - гордо сказал Георгий, - ты чего кривишься? Ну, не в университете я эту специальность получил, а в пограничном училище и только по одному разделу - по делам о нарушениях государственной границы, но все равно юридические навыки есть. Так вот, поединки я отменять не буду. Но они не учитывают того, что по кодексу поединков, результатом разборок может являться смерть одного из поединщиков, а может еще быть примирение сторон. Примирение! То есть, поединок состоялся, закончился примирением сторон, одна из сторон сняла свое стремление стать новым правителем. Улавливаешь идею? Вижу, что улавливаешь, но мне нужен соперник, которому я могу доверять. А кроме тебя мне довериться здесь некому. Здесь первая доблесть - сунуть нож под ребро ближнему, чтобы занять его место. Это хорошо, что ты прилетел. Если хочешь поправить, то я тебе на шесть лет уступлю это место, потом вернешь мне его обратно. Ну, как, кореш, по рукам? - и Георгий протянул мне руку.
Выбирать было не из чего. Не к дракону же возвращаться, и я пожал протянутую руку.
- А твоего дракона мы заберем себе, будут одновременно истребители и бомбардировщики, - сказал Георгий и засмеялся.
Глава 85
Исходя из принципов гуманизма, промышленник Жаров остался и дальше промышленником, а вот писатель Касым Сладкий был приближен к правителю для прославления его деяний и написания эпохального романа "Отец".
Я был громогласно утвержден новым поединщиком для занятия места правителя в случае победы. Основным условием участия в поединке должно быть наличие дракона. Один дракон был у оппозиции и два дракона у правителя. Сейчас все три дракона находились в одной конюшне, а новый поединщик с удобствами устроился в правительском дворце.
Народ и парламент чувствовали себя обманутыми, но ничего поделать не могли. Формально ничего не нарушено. У меня есть дракон? Есть. Значит, я могу участвовать в поединке. Для кого-то есть разница, где я буду жить? Нет. Поэтому я и живу во дворце правителя.
Все-таки, сильная штука эта юриспруденция. Хотя мы и липовые юристы, но уж в казуистике законников поднаторели, живя в обществе, в котором прав тот, у кого больше прав, хотя по Конституции написано, что у всех одинаковые права. Во, как закручено.
Раз в неделю мы по очереди устраивали шоу для народа, отвечая на все злободневные вопросы и поддерживая основную интригу - кто будет основным правителем.
Когда люди не дают определенного ответа, то всегда нужно ожидать какой-то подвох или откровенный мухлеж. Третьего не дано. Это вам любой юрист скажет.
Все шло, как в голливудском фильме с рабочим названием "Страна ждала, ждала героя".
Наконец, наступил день поединка. На огромном поле за городом собралось несметное количество людей. Все хотели поглазеть на то, чей дракон окажется сильнее и послушать, как хрустят косточки соперника в зубах ужасного дракона.
Где-то к обеду под звуки духового оркестра на поляну приземлился дракон действующего правителя. Жора на своем драконе проехался вдоль людских рядов, успевая отдернуть пасть дракона, пытавшегося кому-то откусить любопытную голову. Наконец, минут через десять приземлился и я на своем Кассаме.
Толпа замерла. Герольд объявил о поединке, мы развернули драконов и полетели в разные стороны. Спектакль воздушного боя был нами отрепетирован теоретически, но на природе это выглядело откровенным побоищем, когда драконы сцеплялись в воздухе и камнем падали вниз, расцепляясь почти у земли и взмывая в воздух на мощных крыльях.
Честно говоря, после этого поединка я начал уважать производителей подгузников для взрослых. Если кому-то это смешно, то я доберусь до него и привяжу к седлу Кассама, шепнув дракону, чтобы тот доставил удовольствие смешливому человеку.
Полетав минут тридцать, мы приземлились на поляну и правитель, взяв в руки микрофон, объявил, что поединок не выявил явного победителя и поединщики решили завершить бой примирением. Это же подтвердил и я.
Герольд произнес отрепетированную речь о том, что раз поединок не выявил победителя, то победителем считается действующий правитель, а проигравшим являюсь я и как человек, стремившийся нарушить основы государственного устройства Великого Тарбагана, считаюсь осужденным пожизненно.
Стражники сразу подхватили меня под руки и куда-то поволокли. Обернувшийся ко мне ЖоПэ развел руки в стороны и ухмыльнулся, мол, извини, старик, это не я, это порядки у них такие дурацкие.
Что ж, это от него можно было ожидать. Всегда был в составе самого передового отряда партии, запятнавшего себя репрессиями против российской армии, он и на Тарбагане остался тем же, кем был до этого.
- Смейся, смейся, - думал я про себя, - хорошо смеется тот, кто смеется крайний. Да и я-то хорош. Все время попадаю в какие-нибудь истории. А эта история, возможно, будет самой последней. Ну да, зарекался кувшин за водой ходить к колодцу. Как говорится, сначала нужно упасть в яму, чтобы из нее можно было выбраться.
Моя тюрьма размещалась в самом центре ванильной плантации. Тюрьмой это назвать трудно. Просто камера, вкопанная в основание ванильного дерева, вьющегося по массивному деревянному столбу. Если искать аналог с нашими земными тюремными заведениями, то это обыкновенный среднеазиатский зиндан.
Меня передали с рук на руки молчаливому тюремщику. Молчком. Никто никому ничего не сказал. Никаких бумаг на меня. Мой смотритель открыл массивный бетонный люк и показал пальцем на вход.
Я полез и нащупал вбитые в стену железные скобы. Как только моя голова скрылась в проеме, крышку закрыли, и я оказался в полной темноте.
Я насчитал пять скоб, шестой скобы под ногами не было. На руках я спустился ниже, ожидая, что другие скобы будут ниже, но ничего не нащупал. Какова глубина ямы, я даже не представлял, но, мысленно перекрестившись, я разжал руки и приготовился к падению в глубокий колодец. Но я падал недалеко. Метров пять, не больше, больно стукнувшись ногами о бетонный пол.
Мысленно сопоставив расстояния, я прикинул, что даже при самом большом желании я не смогу допрыгнуть до последней скобы.
Несмотря на трагичность ситуации, сразу вспомнился старый офицерский анекдот. Одного лейтенанта везли на вертолете на дальнюю заставу, на которую его назначили заместителем по политической части. Подлетев к заставе, летчик опустился до высоты пятьсот метров, а борттехник открыл дверь и говорит:
- Прилетели, товарищ лейтенант, прыгайте.
- Да вы что, - взмолился лейтенант, - снизьтесь хоть до десяти метров.
- Ладно, - сказал пилот, - метров до трехсот снижусь, а ниже не могу, извини - инструкция, с земли люди начинают запрыгивать.
Нервно хихикнув про себя, я начал наощупь обследовать свое жилище.
Глава 86
В результате инвентаризации было установлено, что зиндан представляет собой комнату размером три на три метра. Высота, как я понял, более пяти метров. Объем для одного человека достаточный. В одном углу бетонный топчан без каких-либо матрацев и тюфяков, и все. Окон нет. Сплошная темнота.
В темноте люди долго не живут. Прекращается фотосинтез и люди, как и растения в темноте погибают или существуют на молекулярном уровне.
До моего отправления в вояжи в стране нашей решили отменить переход на летнее и зимнее время и вместо постоянного зимнего времени народу дали на зиму летнее время. В десять утра еще темно и сразу народ стал хиреть. Увеличилась раздражительность и сопутствующие им заболевания.
У меня не зимнее и летнее время, а постоянное зимнее и темное время. Правда, всюду сильный запах ванили. От ванили мне совсем не хотелось ни есть, ни пить.
Я лежал на топчане и думал, что мне нужно предпринимать для своего выживания. Ничего на ум шло. Отвлекал какой-то посторонний шум, шедший в стороне от топчана. Шум напоминал журчание ручья, но где это ручей мог быть?
Я встал на колени и стал исследовать осклизлый пол. Приятного мало. Сначала я вытирал грязные руки о штаны, но штаны стали влажными, и я прекратил это делать.
Мне казалось, что вода журчит где-то вдоль стены и совсем рядом. Улегшись на пол, я приложил ухо к стене и явственно услышал слабое журчание воды.
Пальцем я стал обследовать место стыка стены и пола, проверяя каждый миллиметр моего скромного жилища. Вдруг от бетонной стены в самом низу отвалился маленький кусочек, и я стал явственно слышать звук журчащей воды. Царапая ногтями, я расширил отверстие, и мой палец коснулся холодной воды. Я стал мочить палец и облизывать его, постепенно утоляя жажду. От нее я не умру. Я умру от голода.
Кусочком бетона, а, вернее, камнем-голышом, слабо державшемся в цементе, я простукивал стены, отыскивая пустоты. Во время одного из ударов камень развалился на две половинки и у меня получилось два скребка, которыми я расширил доступ к воде.
Сейчас я смог смачивать уже три пальца и поить себя вволю. Кот лакает языком и напивается. И я макаю в ручеек три пальца и тоже напиваюсь.
Затем я стал исследовать стену ниже по течению ручья. Цель естественная. Нужно найти выход естественным выделениям человека. Пусть те, кто посадил меня сюда, чувствуют в своем кофе или в борще непередаваемый аромат узника, посаженного в темный бетонный ящик.
Вода поддерживала меня, но голод делал слабым. Я продолжал обследование моего узилища, но ничего такого, что бы шевелилось и что могло быть съедобным, я не находил.
Однажды, во время отдыха, ночного ли, дневного ли, потому что я потерял ориентировку во времени, я увидел две зеленые светящиеся точки в стене, под которой бежал ручеек.
Я закрыл глаза и полежал так несколько минут. Снова открыв глаза, я не увидел никакого свечения или светящихся точек.
- Галлюцинации перед голодным обмороком, - подумал я и мое сознание действительно отключилось.
Я не знаю, сколько времени провел без сознания, но мое возвращение в этот мир не было отмечено чем-то значительным. Такое ощущение, что меня только что посадили в этот зиндан.
Я стал вспоминать, что я делал, что у меня есть. Я проверил отверстие с источником воды и отверстие - отхожее место. Затем я вспомнил, что вроде бы видел светящиеся точки над водой, и стал медленно ощупывать руками стену.
Слепые люди, потеряв функцию зрения, начинают осязать мир при помощи других органов чувств. Так и у меня при нахождении в темноте обострился слух и чувствительность кончиков пальцев.
Мне иногда чудились чьи-то шаги и голоса за стеной, а кончики пальцев нащупали два кружочка в стене на уровне моих глаз. Стена была абсолютно ровной, но пальцы вынужденно слепого все время чувствовали как бы отверстия в стене, закрытые плотно прилегающей каменной пробкой.
Любой заточенный в тюрьме пытается найти себе щелочку на свободу. Иногда это становится навязчивой идеей и человек сходит с ума. Я не хотел быть сумасшедшим и перестал проверять сделанные мною "находки".
Во время обследования бетонного выступа, который служил для меня топчаном, я нашел вылезший наружу корешок какого-то растения. Немного покусав его, я сразу определил - это был корень ванили.
Делать нечего. Пришлось жевать этот корень.
Глава 87
Ароматерапевты утверждают, что запах ванили способствует подавлению чувства голода и они в чем-то правы.
Я жевал корешок и чувствовал, что чувство голода отступает, а мои мышцы получают живительные соки и снова делаются упругими.
Не думайте, что я жевал чистую ваниль. Ваниль получают из плодов лианной орхидеи - длинных зеленоватых стручков. Но и они проходят длительную обработку в виде ферментации и высокотемпературное воздействие, чтобы получились "ванильные палочки", являющиеся тарбаганской валютой и самым ценным в этой стране продуктом.
Найденный корешок я быстро сжевал и стал искать еще, но ничего не находил. Я стал подпрыгивать, чтобы обследовать стену выше моего роста и мне казалось, что кончиками пальцев я касаюсь других корешков, которые намного толще и сочнее того, что я нашел и съел. Но я отдавал себе отчет в том, что это могла быть осязательная галлюцинация и не стоит зацикливаться на этом вопросе.
Внезапно я поймал себя на мысли о том, что не использую для обследования стен возможности своего топчана, который сделан специально для того, чтобы в случае возможного наводнения узник не покончил с собой путем утопления, а цеплялся за свою жалкую жизнь, сидя на голом топчане.
Топчан был высотой примерно один метр и шириной метра полтора. Так что прыгать на нем можно, но осторожно. Не хватало мне того, чтобы я свалился с него и сломал себе конечности. Тогда я, конечно, буду реальным кандидатом на тот свет.
Я встал на топчан, прижался всем телом к стене и подпрыгнул. Раз. Второй. Третий и вдруг моя рука ударилась обо что-то напоминающее перекладину. Сердце мое заколотилось как перед первым свиданием с девушкой, и я прыгнул еще раз.
Моя рука ударилась обо что-то твердое, и я ухватился за толстый корень, не менее пяти сантиметров толщиной.
Я не верил своим ощущениям, но держал в руках толстый корень. Подтягиваясь на корне и ступая ногами по стене, я приподнялся и уселся на него. Слабый запах ванили говорил сам за себя. Еще выше я нащупал несколько корней и по ним взобрался до самого потолка.
Получается, что под самым потолком были корни ванильного дерева, причем мощные корни, стремящиеся уцепиться за что-то, хотя бы друг за друга, переплетаясь в причудливую сеть.
Я сидел на корне как на ветке дерева и жевал свежеоторванный отросток корня. Я был спасен. Ваниль не даст мне пропасть.
Первую ночь я спал на лианах как бедняга Маугли. А почему Маугли бедняга? Он был по-своему счастлив в джунглях, и я тоже обеспечу себе счастливую жизнь в моей каморке. Во всем нужно искать положительное. И это не просто слова. Несчастен человек, который мечтает стать миллионером и не становится им. А человек, который живет по своим доходам и не соотносит себя с миллионером, счастлив в своей жизни.
Конечно, это парадоксально говорить узнику строго охраняемой тюрьмы, чтобы он был счастлив в своей камере, но если он не будет искать что-то положительное в своем нынешнем положении, то его гроб пронесут перед оком его врагов, а не наоборот. В любой ситуации нужно искать возможности для выживания.
Я не знаю, сколько прошло времени с тех пор, как меня заключили сюда, но я научился определять время по своему сердцебиению. У меня стабильный пульс, шестьдесят ударов в минуту.
- Как часы, - говорили мне врачи.
Итак, в одной минуте шестьдесят минут. В одном часе - три тысячи шестьсот секунд. В одних сутках - восемьдесят шесть тысяч четыреста секунд. Следовательно, в месяц это будет два миллиона пятьсот девяносто две тысячи секунд, если в месяце тридцать дней, а если тридцать один день, то получится два миллиона шестьсот семьдесят восемь четыреста секунд.
Конечно, в счете до двух миллионов можно легко ошибиться, а вот мысленно просчитать примерно девяносто тысяч секунд человек может. Нужно тренироваться. И я начал тренироваться. Даже во сне частичка моего мозга не спала, а вела подсчет сердцебиений, Так я установил для себя дневное и ночное время. Совпадало ли оно с тарбаганским, не знаю, но зато я стал чувствовать себя намного лучше, четко чередуя ночь и "день". Как только счетчик показывал примерно девяносто тысяч сердцебиений, я своим скребком делал на стене черточку. После десяти черточек я ниже ставил крестик, как количество десяток, а после десяти крестиков еще ниже я ставил другой крестик, православный с двумя перекладинами.
Время я исчислял и по длине волос. Считая, что в сутки волосы растут примерно на один миллиметр, мои волосы были уже чуть ли не пояс, а борода была даже длиннее.
Я был в заточении уже полгода, плюс минус то время, когда я был как в невесомости вне времени, не соображая, где день, а где ночь.
Глава 88
Постепенно я начал видеть в темноте. Возможно, что это результат обострения зрительного нерва и активной работы колбочек, как светящихся точек в электронно-лучевой трубке телекамеры, а, возможно, это результат потребления ванильного корня.
Я начал активно заниматься спортом, делая общефизические упражнения и силовые упражнения по методу Мюллера. Была такая мода в старое время накачивать свои мышцы, не выходя в далекие и дорогостоящие спортивные залы. Для этого, например, нужно встать у стены и пытаться ее отодвинуть от себя, напрягая все мышцы. И так раз по пять в день. Мышцы растут как на дрожжах, а в перспективе, можно и стенку дома вывалить наружу. Сила есть ума не надо.
Каждое утро, сделав комплекс разминочных упражнений, я вставал к стене, где я якобы обнаружил два неизвестных кружка, и делал силовые упражнения, стараясь сдвинуть стенку.
Иногда мне казалось или виделось, что тот участок стены, который я пытаюсь сдвинуть, очерчен как бы прямоугольником в виде дверного проема.
Подойдя вплотную к стене, я кончиками пальцев вроде бы нашел стык между бетонными плитами, в который проходили лишь отросшие ногти.
Прижавшись ухом к этому месту, я пытался ощутить дуновение воздуха из щели, но ничего не ощущал. Зато у меня была призрачная цель сдвинуть этот монолит, который закрывал вход в каземат.
Кроме того, я убедился в том, что обнаруженные мной два закрытых отверстия в стене действительно существуют. Еще один раз я видел светящиеся точки в том месте, а потом, при нажатии на закрывающие отверстия пробки, вроде бы чувствовалось их шевеление.
Однажды мне показалось, что во время толкания стены она вдруг немного сдвинулась. Руками я подтвердил свою догадку. Прямоугольник стены в виде двери действительно немного сдвинулся, четко обозначив разницу его уровня с уровнем стены.
- Ура, - кричал я про себя, потому что мне кажется, что я совершенно разучился говорить, даже не разговаривая с собой.
Возможно, что тишина в камере дает моим тюремщикам быть спокойными в том, что их узник давно мертв и можно даже не охранять его. Все равно, он исчезнет из своего зиндана, и никто не будет его искать.
Я стал толкать двигающийся куб два раза в сутки. Он по миллиметру, но сдвигался, да и у меня прибавлялись силы, как от корней ванили, так и от ощущения того, что где-то впереди реальная свобода.
Наконец, настало время, когда я приоткрыл дверь, толщиной примерно в полметра и на меня хлынул яркий ночной свет.
Света за дверью не было, но мне все было видно, почти как днем. Следовательно, где-то находился источник ночного света от небесных светил.