Встречный обоз был уже метрах в двухстах. Там заметили неладное, остановились и стали поворачивать лошадей. Глупцы! Разве от верховых уйдешь? В круг сани ставить надо было, тогда есть еще шанс отбиться.
Лошадь убитого Сергея продолжала бежать за обозом, пока кто-то из нападавших не поравнялся с ней и, схватив за узду, не остановил. Черт! Все сукно в санях! Но сейчас речь о большем – о жизни. Да и в плен могут взять, потребовав потом выкуп.
Теперь верховые сделали рывок, подбираясь к саням Пантелея. Тот видел, что случилось с Сергеем, приготовил топор и с облучка перебрался на груз, встав для устойчивости на колени лицом к врагам. Когда литвин поравнялся с ним и метнул груз кистеня, он успел подставить топор. Груз звякнул о железо, обмотался веревкой вокруг топорища, и Пантелей дернул топор на себя. Веревка была прочной, одним концом привязана к запястью руки нападавшего. Того просто выдернуло из седла, и он свалился под копыта скачущих лошадей. Тут же раздался короткий крик, и через несколько секунд – кровавое месиво на снегу. Но и топор вылетел из рук Пантелея, он остался безоружным. Этим сразу воспользовался другой литвин – он подскакал сбоку и с оттяжкой ударил Пантелея саблей. Возничий безжизненно упал на сани.
А встречный обоз, изогнувшись дугой, уже совсем рядом; вот он остановился. Там, очевидно, поняли, что уйти не смогут. С саней повыскакивали возничие и приготовили у кого что было – топоры и рогатины.
К саням Андрея с двух сторон подскакали конные. Андрей лег и перевернулся на живот – так стрелять удобнее, и Михаилу он не будет мешать, когда тот станет отбиваться кнутом.
До нападавших было уже не более трех метров.
Андрей прицелился, нажал на спуск, и литвина выбросило из седла. Михаил "своего" литвина тоже убил, ударив кнутом по лицу. Во все стороны полетели кровавые брызги, и лицо превратилось во что-то бесформенное. Даже не вскрикнув, литвин упал грудью на спину лошади, проскакал небольшое расстояние и медленно сполз набок. Так его и тащила лошадь.
Михаил направил мерина к обозу.
– Отобьемся, хозяин!
Ситуация сразу изменилась. Нападавшие оказались в меньшинстве. Сгоряча ударили с ходу, потеряли двух верховых – правда, и обозники тоже понесли потери, трое корчились на снегу. Поняв, что возьмут обоз слишком дорогой ценой, литвины развернулись и рванули обратно. Но в качестве трофея они увели с собой обеих лошадей с санями и грузом товара Андрея. Хорошо хоть он сам спасся с Михаилом. И ездовых жаль – Сергея и Пантелея, даже тела их были с санями увезены. Сбросят ведь, ироды, где-нибудь на лед или в промоину, и родным даже похоронить их по-христиански не удастся.
К Андрею подошел купец:
– Сами целы?
– Мы-то целы, а ездовые убиты; и товар увезли.
– Сколько саней в обозе было?
– Трое.
– Охрану нанимать надо было или с другими обозами идти – вместе отбиваться легче. Нас-то они испугались, назад повернули.
Встречный обоз двинулся дальше, а Андрей с Михаилом поехали домой.
День Андрей был в подавленном состоянии. Людей, лошадей, груз, в который было вложено немало денег, – все потерял. Опасно ремесло купеческое. Можешь с прибылью вернуться, а можешь голову сложить. В лучшем случае – вернуться ни с чем, как он сейчас.
После ночи в теплой постели на постоялом дворе да чарки вина, выпитой с Михаилом за упокой души возничих, немного отпустило. Главное, что он жив, а деньги – дело наживное. Дело даже не в деньгах, просто они дают некоторую свободу выбора. Выбора всего: избы, еды – даже жены. Иной женщине и парень люб, да беден, потому – не пара.
Так он и заявился домой.
Полина калитку сама открыла, обняла Андрея, потом за спину его заглянула. А там – сани с Михаилом.
– А где же другие? Лавки-то уже закрыты.
– Не будет других, Полина. От лиходеев сгинули, мы сами еле спаслись.
Андрей подошел к Михаилу, отсчитал ему жалованье за каждую седмицу.
– Благодарствую, хозяин! – поклонился Михаил.
Андрей отсчитал ему еще денег.
– Завтра ты мне не нужен. Сходи в семьи к Сергею и Пантелею, отдай деньги и расскажи, как погибли мужики и почему мы их тела не привезли для погребения.
– Схожу, – заверил его Михаил.
В избе Андрей снял тулуп и шапку, валенки сбросил.
– Баньку затопить?
– Завтра.
– Покушать хочешь?
– Аппетита нет. Спать хочу.
Полина почувствовала настроение Андрея и не стала приставать с расспросами и ласками.
Уснул Андрей сразу, но во сне все не отпускали его видения нападения литвинов. Он понимал – в гибели людей есть часть и его вины. На удачу, на случай положился. А надо было ездовых вооружить не топорами, а сулицами. Они длиннее топора, и ездовые литвинов близко к себе не подпустили бы. Далее – обоз попутный подождать. Потерял бы несколько часов, зато люди остались бы живы. И ружье с собой брать надо. Было бы оно под рукой – исход нападения был бы совсем другой. И еще одно: его сани должны были ехать последними. Получив отпор, литовцы не рискнули бы продолжать грабить обоз, не убили бы ездовых, и груз он сохранил бы. Хотя, может, он и зря себя корит. В пистолете всего один патрон остался – чем бы он отбивался?
Утром его разбудила Полина.
– Отстань, – пробормотал он спросонок, не открывая глаз, – дай выспаться.
– Там боярин тебя спрашивает.
– Шутишь? У меня таких знакомых нет. – Он продрал глаза. Сквозь окна бил солнечный свет. – Сколько времени?
– Полдень уже.
И в самом деле, заспался.
Андрей быстро умылся, оделся, накинул на плечи тулуп.
– Полина, корец сбитня вынеси.
– Налила уже, ступай.
Андрей подошел к воротам, отворил калитку.
На улице стояли двое саней, застеленных коврами, чтобы сразу было видно – дворянин едет. Сани в тройки запряжены, кони – любо-дорого посмотреть, сбруя с медными заклепками, с бляшками чеканными, с серебряными колокольчиками под дугой у коренного коня.
В первых санях боярин сидит – в длинной бобровой шубе и высокой горлатной шапке, во вторых санях – служилые боярские люди. Увидев Андрея, они шустро выскочили из саней и помогли боярину подняться, подержав его под локотки. Шуба тяжелая, попробуй в такой встать.
Боярин поднялся на ноги, оттолкнул служак и сделал шаг вперед:
– Ты, что ли, Андрей-купец?
– Он самый.
– Значит, к тебе.
– Заходи, гостем дорогим будешь. Прости, только вчера приехал, подобающе встретить не могу.
– Пустое, я по делу.
Это что-то новенькое. Какие у боярина могут быть дела с купцом? Но традиции и устои надо соблюдать.
Андрей проводил боярина до крыльца, и в этот момент из двери выплыла Полина с корцом сбитня в руках. И когда только принарядиться, прихорошиться успела? Андрей вида не подал, но был удивлен.
Полина с поклоном поднесла боярину корец со сбитнем. Боярин обеими руками его принял, выпил и опрокинул, показывая, что он пуст, что гость на хозяев зла не держит. Потом поднялся по ступенькам, Полину обнял и поцеловал – по русскому обычаю. Смутилась Полина, порозовела, взяла корец и шмыгнула за двери.
– Проходи, боярин!
Как только боярин вошел в сени, Андрей вышел и прикрыл дверь. Зима, холодно, избу выстудить можно. Распахнул дверь в трапезную.
Боярин шагнул тяжело. Андрей принял у него шубу и повесил ее на крючок. Гость огляделся и перекрестился на иконы в красном углу.
– Садись, боярин! – пригласил Андрей.
Сам уселся на стул в торце стола. Он в доме хозяин, а боярин, хотя и выше по положению, – только гость.
Поговорили о холодной зиме, потом боярин сказал:
– Я Олтуфьев Григорий, Акинфиев сын.
– А мое имя и фамилию ты, верно, знаешь, коли заехал.
– Не без того. Даже о нападении литвинов наслышан и о потерях твоих.
Вот дела! Суток не прошло, как он вернулся, а в городе уже все знают о его беде. Не иначе – Михаил проболтался.
– Только я не по этому делу, – боярин замялся. – Ты ведь у князя служил исправником? – Он то ли спрашивал, то ли утверждал.
– Служил несколько дней, потом едва под суд не попал, в порубе сидел. Сейчас купечествую.
– Наслышан. Засим и приехал.
– Что, на службу княжескую приглашать?
– Не торопись. Я сам.
Андрей решил выслушать, не перебивая.
– Беда у меня. – Боярин помолчал. – Ларец у меня из хором украли.
Андрей едва не фыркнул. Разве ж это беда? Когда люди гибнут – вот беда.
– Много денег в ларце было?
– Не много – семнадцать рублев.
Странно! Семнадцать рублей – сумма изрядная, но если для него это не много, то в чем беда?
– В ларце бумаги для меня важные были, вернее – одна.
– Не пойму что-то, при чем здесь я?
– Э, не скажи! Ты таких злодеев поймал! К тому же быстро. Вот я к тебе за помощью и приехал.
– А когда украли?
– Да уж седмицу.
Ничего себе! Да если свидетели и были, так забыли подробности.
– Ой, боюсь – не смогу помочь тебе, боярин. Времени много прошло. Твой ларец уже пустой небось.
– Я же говорю – не о деньгах речь. Бумага там для меня важная, вот ее и верни. А коли деньги в ларце остались, можешь забрать их себе вместе с ларцом – я в обиде не буду.
– Мне торговать надо, семью кормить, прислугу. А пропажу искать – сам понимаешь, время нужно.
– Так я же не за спасибо, – боярин извлек откуда-то из-под одежды мешочек, показал его Андрею и убрал назад.
Андрей решился:
– Ладно, попробую, но не ручаюсь. Ларец от города уже далеко может быть. Тать не для того его крал, рисковал, чтобы в целости оставить.
– Понимаю. Одно условие у меня – язык за зубами держи. Никто о пропаже знать не должен.
– Я понимаю. Никто ничего от меня не услышит.
– Ты грамотен ли?
– Пишу и читаю.
По лицу боярина пробежала тень. Похоже, он опасался, что Андрей прочтет найденную в ларце бумагу – если случится такая оказия.
– Только и от меня условие.
– Какое? – нахмурился боярин.
– Мне с твоей челядью поговорить надо, вызнать – кто в день пропажи в доме был, куда заходил?
– Это можно.
– Тогда едем.
Андрей оделся сам и помог боярину надеть шубу. Тяжелая, до пят, с длинными рукавами, ее московской называли. В такой шубе ничего делать нельзя.
С помощью служивых боярин уселся в сани, за ним сел Андрей.
Ехали недолго. Боярин проживал недалеко от Соборной площади, в центре – положение обязывало.
Холоп отворил ворота, и сани въехали во двор. Да, избой или домом это назвать нельзя – терем, хоромы, правда – деревянные, в два этажа. Были бы из камня – вполне дворцом назвать можно было бы.
Служивые помогли боярину выйти, во дворе шубу сняли. Под ней у боярина кафтан да рубашки – не замерзнет. Шуба – больше для публики, показать чин и положение, а дома перед кем красоваться? И так все знают – хозяин!
Они прошли в дом.
– В горницу пройдем? – спросил боярин.
– А зачем? Ты бы мне показал, где ларец стоял.
Они поднялись на второй этаж. Коридоры длинные, запутанные, с поворотами, ступеньками вверх и вниз. По всей видимости, здание строилось не сразу, не один раз к нему пристройки делали – по мере роста в чинах и достатке.
Боярин отпер ключом дверь.
– Это моя опочивальня, входи.
На полу ковер персидский, стол, стул, два сундука для одежды. На стене сабля в ножнах висит. Чисто, но скромно.
– Где ларец стоял?
– Туточки, на столе.
– Как он выглядел?
– Небольшой, в длину меньше локтя и такой высоты, – боярин поднял над столом кисть руки, показал.
– Ларец запирался?
– А зачем? Комната заперта, слуги. Вроде под приглядом.
– Скажи, боярин, только честно. Полагаешь – за бумагами охотились?
– Не исключаю.
– Тогда ответь мне: ларец не заперт, бумаги можно взять, сунуть в рукав и уйти. Зачем было весь ларец брать?
– Сам об этом думаю, понять не могу.
– Посторонние в тот день в доме были?
– Не было. Я утром к князю уехал – понятно, что гостей не было. А вернулся – нет ларца. Правда, я пропажу только вечером обнаружил, когда в опочивальню пришел.
– Дверь в опочивальню заперта на замок была?
– Вроде.
– Что значит – "вроде"?
– Я в тот день у князя на пиру был, плохо помню. Холопы помогали раздеться и в постель лечь.
– Значит, ларец вполне на месте мог быть, а пропасть ночью?
– Может, и так. Замучил ты меня вопросами. – Боярин рукавом вытер вспотевший лоб.
– Хорошо. Мне надо с ключником поговорить.
– Сейчас позову.
– Не стоит время у тебя отрывать, пусть холоп проводит.
Пока холоп вел его по запутанным коридорам, Андрей подумал, что ларец мог пропасть ночью, когда боярин спал. Он ведь изрядно пьян был после пира, его самого можно было вынести, и он не проснулся бы. К тому же в тереме столько переходов и комнат, что здесь не ларец – пару человек можно спрятать. И скорее всего, украл кто-то свой. В тереме и во дворе постоянно прислуга, чужого бы углядели. К тому же боярин сказал, что с утра к князю уехал, а без его соизволения гостя через калитку не впустят. Точно, среди слуг, челяди, а то и членов семьи татя искать надобно.
Ключником оказался мужик лет пятидесяти, с седоватой бородкой.
Холоп завел Андрея в комнату.
– Вот, Степан, боярин прислал человека, велел на все его вопросы отвечать.
– Ступай.
Холоп ушел.
– Ты по поводу ларца?
– Ты догадлив.
– Ай-яй-яй! Сроду такого срама в доме не было! И как же это случилось, не пойму.
– Будем разбираться. Лист бумаги и перо найдется?
– На том столе.
Ключник достал лист бумаги, чернильницу и заточенные гусиные перья.
– Мне надо знать фамилии, имена всех, кто был в тот день в доме.
Ключник начал перечислять.
– Помедленнее, и кто кем служит.
Когда он закончил, Андрей пробежал глазами заполненный лист бумаги.
– Здесь не все.
– Все! Что же я, за тридцать лет работы людей в доме не знаю?
– Себя не назвал, семью боярина.
– Ты что же, всех подозреваешь? – взвился от негодования ключник.
– Согласись, Степан, ларец украл кто-то из своих – чужому в терем доступа нет.
Степан задумался, кивнул.
– Похоже, так.
– Вот я и буду искать среди своих. В первую очередь – ларец, а потом уж татя. Предатель и вор у вас среди домашних.
– Вот срам-то! Знать бы кто?
– Погоди, все в свое время. Хуже другое.
– Что еще?
– Боюсь, если не выявим татя, кража может повториться – если не серьезнее.
– Смертоубийство? – наклонился к Андрею и шепотом спросил ключник.
– Тс! – приложил палец к губам Андрей. Конечно, он переигрывал немного. Но ему нужно было, чтобы ключник осознал, наконец, что тать среди домашних.
– Тогда пиши.
И ключник перечислил всех – боярина, супружницу его, троих детей, племянника. В конце назвал свою фамилию.
– Теперь все?
– Как есть все, до последнего человека.
– Попытайся припомнить, когда и кого на службу или работу принимали.
– Всех помню.
Оказалось, что последним принимали служивого холопа два года назад.
Андрей пробежал глазами список.
– Кого не было дома в день кражи? Скажем – в отъезде был, отпросился на побывку к родне?
– Были такие! Конюха Андрея не было – на крестины в деревню ходил, кухарка отпрашивалась – у нее сестра родила. О! Еще холопа служивого Димитрия не было – он к костоправу в Старую Рязань ездил.
Андрей сделал в списке отметки напротив названных людей.
– Теперь давай дом осмотрим, весь – от крыши до подвала и последнего амбара.
– Весь день уйдет!
– Мне самого боярина попросить? Ведь ты все помещения знаешь, ключи от дверей у тебя, – Андрей выделил интонацией слово "ключи".
– От опочивальни боярина и супружницы его нет – эти ключи хозяин на тесьме на шее носит.
Андрей ухмыльнулся, а ключника передернуло.
– Ты вот что, Степан, пойми. Чем быстрее мы с тобой ларец найдем да татя сыщем, тем лучше. Сейчас боярин в ярости, в гневе, всех домашних подозревает – в том числе, не исключаю, и тебя!
– Меня-то за что? Я тридцать лет…
– Согласен, значит, все осмотреть? – перебил его Андрей.
– Конечно, кто против? Добро боярское сыскать и татя изловить обязательно. Ты думаешь, я тебя не узнал? Ты же у князя исправником был?
– Был.
– Полезное дело делал. У меня двоюродный племянник в невольниках томился.
– Говорить будем или пойдем?
Ключник вытащил из-за стола две огромные связки ключей на железных кольцах. Ключи были большие, с замысловатыми бородками.
– Начнем сверху, с чердака.
Они поднялись на чердак. Через маленькое слуховое оконце проникал свет скудный, но смотреть там оказалось нечего. Чердак был сухой и чистый.
– Молодец, порядок у тебя! – похвалил Андрей ключника.
– Здесь трубы печные проходят – глянь, сколько их. Хлам высыхает и вспыхнуть может.
Они перешли к осмотру второго этажа. Ключник открывал комнаты, и Андрей бегло их осматривал, не гнушаясь заглядывать в сундуки и под кровати. Впрочем, кровати – громко сказано, топчаны деревянные, на них – матрасы. У членов семьи – пуховые перины.
Осмотрели второй этаж и первый – нет ларца. Это предмет не маленький, не нож и не шкатулка – их можно вынести незаметно. Но у вора оставался еще вариант – спрятать ларец и частями выносить из него деньги. Стоп! Если они выносились, тогда у него, у татя, семья должна быть. Денег, по соображению вора, в ларце много. А раз так, сообщнику их не доверишь, соблазн велик. Должна быть у этого гада семья в городе!
– Степан, я сейчас список сочту, а ты говори, у кого семья в городе есть.
Степан слушал, время от времени прерывая Андрея, а тот делал пометки в списке.
Таких, кто именно в городе, а не в деревнях поблизости семьи имел, набралось немного. Холоп ведь может выйти из терема ненадолго, скажем – на торг или домой забежать. Может даже передать деньги в любом переулке неподалеку.
Людей таких набралось два десятка, да и то половина из них женщины – вроде кухарок, нянек и портомоек. Их смело вычеркнуть можно. Для дерзкой кражи именно мужчина нужен, женщина не отважится.
Хоть и устали оба, а досмотрели амбары, конюшню, сенник и дровяник, а также шорную мастерскую, каретный сарай, в общем – все.
Уже темнеть начало, есть хотелось ужасно – он ведь сегодня не ел совсем.
– Вот что, Степан, я домой пойду. Завтра с утра продолжим.
– Неуж не найдем?
– Должны!
Вернувшись домой, Андрей вымыл руки и уселся за стол.
– Полина, Авдотья, где вы? Есть хочу, как волк! Несите все!
Авдотья только подносить успевала. Полина глядела удивленно:
– Ты что, как мельница ветряная, все подряд мечешь? Кишки завернутся!
– Я уж и не помню, когда ел в последний раз.
Насытившись, он едва дошел до постели, разделся и рухнул.
Утром поднялся со свежей головой. Что-то его беспокоило. Вроде они вчера все осмотрели, но какая-то заноза сидела внутри и не давала спокойно обдумывать план действий на сегодняшний день.