- Честно говоря, я в этом вопросе совсем запутался. Если это зона, то какая-то уж больно странная…
- Ну, это мы тебе враз растолкуем. Это - зона! И живут здесь по простым правилам: одни сидят, другие охраняют. Но есть одно но: сажают сюда суда закрытые, по делам секретным. А потому и сама зона секретная. Вроде и нет ее вовсе. А раз люди здесь сидят необычные, то и режим для них особый. Живем вот в таких вот домиках, по три - четыре человека. Питаемся здесь же. Гуляем во дворе. Опять же удобства в доме. Туалет, - указующий жест на дверь с надписью "параша". - Душ, - тот же жест на дверь без надписи. - Режим, конечно, есть, а какая зона без режима… Подъем в 6-30. Далее, умыться и на перекличку. При любой погоде изволь возле дома выстроиться. Потом привозят завтрак. А потом работа. А ты как хотел? С 8-00 до 17–00 с перерывом на обед. Потом свободное время. До 20–00 можно сходить в клуб. Там библиотека и кружки всякие. А можно в спортзал. Хочешь, играй во что-нибудь, хочешь, качайся на тренажерах. Раз в неделю дозволяется бассейн. В 20–00 ужин. После него со двора ни ногой! В 22–00 перекличка. После нее запирают в доме. В 23–00 отключают телевизор и тушат свет… В субботу работаем до обеда. Потом та же программа, только на два часа дольше. В воскресенье выходной. В клубе можно посмотреть кино или концерт какой. Вот и весь режим… Бывают, конечно, послабления. Тем, кто отличился чем, или у кого День рождения! Ну и по праздникам… Слушай, может перейдем к делу, а то обед скоро, а у тебя, мы слыхали, время до ужина?.. Так будешь слушать, что мы тут навыдумывали, или как?
- Я готов!
- Ну, значит, дело было так. Жили в…
- … Одной песочнице, - давясь от смеха, перебил говорившего сосед по комнате (или все-таки камере?).
- А что, ведь так оно, собственно и было: жили-были в одной песочнице…
И эти трое, смеясь, и перебивая друг друга, стали рассказывать мне историю, которая по мере того, как обрастала подробностями, все меньше походила на выдумку. Я настолько увлекся их рассказом, что думал о нем даже во время обеда, и потому совершенно не запомнил, ни, где я обедал, ни что я ел…
- … И дали им все троим по двенадцать лет…
- Почему так мало? Учитывая тяжесть содеянного…
- А потому, что большая часть содеянного так и не была доказана. Очень уж много оказалось людей не заинтересованных в том, чтобы всплыла вся правда. Кто его знает, не привел бы тогда клубочек и к ним?
- А?..
- … А вот на этот вопрос мы ответить уже не сможем. Ваше время вышло. Книга книгой, а ужин, знаете ли, по распорядку…
… Обратно мы ехали тем же порядком: в темноте с зашторенными окнами. На этот раз я даже не сразу понял, что мы едем уже по МКАДу. Когда машина остановилась невдалеке от моего дома, Сологуб впервые за всю дорогу разомкнул губы:
- Ну, вот ты и дома! Одна просьбочка: дай мне твой блокнотик, на время. Клянусь, верну в целости и сохранности.
Я, молча, протянул генералу блокнот и покинул машину. Придя домой, я тут же уселся за компьютер, и не вылазил из-за него до тех пор, пока не занес в файл все, что помнил о поездке. Честно говоря, я не верил, что блокнот мене вернут. И был страшно удивлен, когда через два дня услышал в трубке бодрый голос Сологуба.
- Тебе блокнот-то нужен, или как? А то у меня на столе хлама и без него хватает!
- Конечно Михаил Иванович, очень нужен!
- Тогда давай ко мне, пропуск заказан.
Вот так. Даже не поинтересовался, есть ли у меня сейчас время. Но делать нечего - придется ехать…
Через некоторое время я уже находился в знакомом кабинете, сидел в знакомом кресле, и смотрел в знакомое - глаза бы его не видели! - лицо собеседника.
- Забирай свое хозяйство, - генерал пододвинул мне знакомый блокнот.
Я взял блокнот в руки, быстренько его пролистал и, заметив в некоторых местах заштрихованный строчки, - "цензоры, мать их!" - посмотрел на генерала с нескрываемой укоризной.
- Что-то не так?
Я, молча, показал обнаруженные дефекты.
- Блокнот тебе испачкали? Вот стервецы! Я же просил поаккуратнее. Ужо я им! А ты звиняй. Виноват. Не досмотрел.
Неприкрытое лицемерие генерала стало меня раздражать. Видимо поняв по моему виду, что переборщил, Сологуб сменил тон.
- Ладно… Давай так! В качестве компенсации можешь задать мне любые вопросы, касающиеся нашей поездки. И ни в чем себе не отказывай.
- И на все вопросы я получу ответы?
- А вот это, как карта ляжет, - довольно хохотнул генерал - Ты, главное, начинай, а там поглядим.
- Где мы были?
- Хороший вопрос! Только ответ на него ты уже получил, если я ничего не путаю?.. Да не смотри ты так. Это тебе диктофон не полагался, а мы писали. И кончим на этом… Давай другой вопрос!
- Они сказали, что работают. А я что-то никаких производственных помещений не заметил…
- Ишь ты, какой глазастый…
Генерал на некоторое время задумался.
- А, была не была! Отвечу я тебе на этот вопрос, хотя и не положено. Все постояльцы "санатория" занимаются аналитикой.
- И что они анализируют?
- Все, что им предлагают: политику, бизнес… - короче все, что нас интересует. И не только анализируют, но и дают прогнозы… Следующий вопрос!
- Почему они получили такой сравнительно небольшой срок?
Лицо Сологуба посуровело.
- Кто они? Те с кем ты говорил, или герои их побасенки?
- А разве это не одно и то же?
- С чего ты взял? Так… Вопросам конец! Иди, пиши свою книгу. Напишешь - дашь почитать.
- И даже с дарственной надписью.
- Ты не понял… Рукопись дашь почитать. Мне, первому. А уж я решу: станет эта рукопись книгой или нет. Усвоил?
- Так точно! Разрешите идти!
- Иди… - голос генерала сразу потерял всю строгость - Клоун…
… За день до описанной выше встречи в кабинете руководителя спецслужб состоялся разговор, который позволил бы автору книги - присутствуй он на нем - взглянуть на события совсем другими глазами…
… - Слушаю вас, Михаил Иванович.
- Петр Петрович, у меня появилась дополнительная информация по "Заговору одноклассников".
- Вот оно как? Но ведь насколько я помню, тому минуло лет шесть?
- Совершенно верно.
- И у вас появилась дополнительная информация за … сколько им там осталось?
- Еще столько же.
- … За шесть лет до конца срока отсидки фигурантов… И вы полагаете, уважаемый Михаил Иванович, что эта, как вы изволили выразиться, дополнительная информация, может представлять оперативный интерес?
- Полагаю, да.
- Тогда я вас внимательно слушаю.
- Вы, конечно, помните, по какой причине фигуранты по делу под кодовым названием "Заговор одноклассников" получили минимальные сроки?
- Вы, товарищ генерал, случаем дверью не ошиблись? Здесь вам не "Что? Где? Когда?"!
- Виноват! Я просто хотел напомнить, что среди других причин столь мягкого приговора, основной следует считать то, что пресловутая Паутина так и не была найдена.
Петр Петрович с подозрением посмотрел на Сологуба. Уж не пытается ли тот сделать тонкий намек на толстые обстоятельства? Дело в том, что под Паутиной подразумевалась созданная "Одноклассниками" разветвленная сеть, в которую попались многие чиновники, военнослужащие, представители правоохранительных органов и спецслужб, деятели науки и культуры и прочая и прочая… Вместо клейкого сока, который применяют для создания паутины настоящие пауки, использовался компромат, собранный на каждого "запутавшегося". Вот этот-то компромат и стал основным объектом поиска при расследовании "Заговора одноклассников". Работу следственной бригады курировал один из главных претендентов на пост руководителя спецслужб. Тогдашний руководитель этой уважаемой организации в скором времени должен был покинуть свой пост по возрастным ограничениям. Но, не смотря на все усилия, искомое так и не было найдено. "Одноклассники" в один голос уверяли, что досье уничтожено. Но в это никто не поверил. Все решили, что компромат просто очень искусно спрятан, и большинство вздохнуло с облегчением. Ибо только одним создателям Паутины было известно, что и на кого хранилось в ненайденном досье. Фиаско, которое потерпело следствие, негативно отразилось на судьбе человека его возглавлявшего, и, наоборот, благоприятно сказалось на судьбе "Одноклассников". Генерал-претендент, обладающий прекрасным здоровьем, вскоре оказался не у дел. Угадайте, с какой формулировкой? Да, да, именно по состоянию здоровья. А вот людей по всеобщему убеждению держащих палец на "ядерной" кнопке, загонять в угол посчитали нецелесообразным - себе дороже! Осудить? Да! Но не пожизненно… В клетку? Да! Но позолоченную… С намеком - молчание золото. Ребята умные - поймут…
Причем тут Петр Петрович? Ну, на прямую, может быть и не причем… Но если вспомнить кто унаследовал опальному генералу… То-то и оно… Все эти мысли пронеслись в голове хозяина кабинета пока тот смотрел в честные глаза Михаила Ивановича, но, видимо, ничего крамольного он в них не увидел, и потому успокоился. И даже повеселел. И продолжил разговор с прежней иронией в голосе:
- Только не говорите мне, что вы что-то нашли. Я скорее поверю в то, что обнаружена библиотека Ивана Грозного, чем в то что "Одноклассники" сдали место нахождения своего досье.
- Не сдали они его и никогда не сдадут.
- Тогда в чем ваша новость?
- В том, что нет никакого досье!
- Не понял!? Уж не намекаете ли вы на то, что это изначально была мистификация? А как же тогда?.. Да нет. Бред!
- Абсолютно с вами согласен!
- Ну, вот что, товарищ генерал! Эзопов язык в сторону. Доложите все, что имеете, четко и кратко!
- Слушаюсь!
И генерал Сологуб доложил высокому начальству историю с поездкой на спецобъект, не упуская детали…
… - Вам что, товарищ генерал, погоны жмут! Как вы могли провести постороннего на объект повышенной секретности?!
- Да что он такого узнал? Ни, где объект расположен, ни систему охраны он не расшифровал - голову даю на отсечение. Увидел что-то смахивающее на декорации к блокбастеру, да выслушал от трех типов, смахивающих на актеров, историю, смахивающую на киносценарий.
- Ну, допустим… А нам-то это что дало?
Сологуб выложил на стол перед начальством диктофон и блокнот писателя.
- Петр Петрович, прослушайте запись разговора писателя с "Одноклассниками" и посмотрите его записи…
… Петр Петрович отложил в сторону блокнот и поднял взгляд на Сологуба.
- Уточку подсадную значит нашим "селезням" подставили? Хотели, чтобы они на радостях "раскрякались"?
- Так ведь и "раскрякались" же!
- Пожалуй… Ваша фортуна, Михаил Иванович. Но почему вы так были в этом уверены?
- Так ведь столько лет молчали. И за это время их никто расспросами не донимал. Ну, должны они были расслабиться. Не то чтобы совсем нюх потерять, - все они с подсадкой поняли - а так, похулиганить немножко… Не могли они устоять!
- И не устояли… И теперь мы с вами уверены, - процентов этак на девяносто девять - что досье они действительно уничтожили. Точно рассчитали, подлецы, что никто в это не поверит… Кто в конторе кроме нас двоих посвящен в детали?
- Никто!
- Вот и славно. Пусть так и будет! Если об этих выводах станет известно, то я за жизни наших "селезней" и копейки не поставлю. А нам это ни к чему. Мы найдем этому лучшее применение. Какое? Время покажет! А пока берегите эту тайну, уважаемый Михаил Иванович, как зеницу ока. Вот только с писателем, что делать будем?
- А ничего с ним делать не надо. Пусть пишет в своем стиле. Вы его предыдущие опусы читали? Там не то, что правды - полуправды не разглядишь. Если кто и поймет о чем идет речь, его домысел об уничтоженном досье примет за литературный прием.
- А что? Пожалуй… Ну, так и быть по сему!..
… Вы знаете, что самое сложное в написании книги? Завязка! Я сидел за компьютером и в раздумье тер подбородок правой рукой. Как назло ничего путного в голову не лезло… Ну что ж. Как говорил один умный человек: "Если не знаешь с чего начать - начни с начала"…
Все началось с песочницы…
Москва. Лето 1953 года
Двор одной из московских новостроек…
… - Федя, ты посмотри, какая красота!
Молодая женщина с маленьким мальчиком на руках восхищенно рассматривала новый высотный дом, где ее мужу недавно выделили квартиру. Переведя глаза с дома на двор, она, не меняя тона, добавила:
- Здесь уже и детская площадка оборудована, с песочницей…
Ее муж, секретарь райкома одного из московских районов, закончив помогать шоферу открывать задний борт грузовика, рассеяно произнес:
- Песочница это хорошо…
Потом повернулся к жене и уже нормальным голосом сказал:
- Ты вот что, Лидуся, определяй-ка Костика в эту самую песочницу и переключайся на разгрузку вещей. Меня ведь только до обеда отпустили.
Через несколько минут во двор вкатила еще одна машина с вещами, и спортивного вида мужчина крикнул из кузова спешащей с вещами к подъезду Лиде:
- Гражданочка, не подскажите где тут тридцать вторая квартира?
Лида повернулась на голос.
- Здесь в этом подъезде. Наша квартира на четвертом, а ваша на пятом этаже.
Спортсмен перемахнул через борт грузовика и крикнул шоферу:
- Все, приехали!
- Ой, вы ведь Селиванов? - произнесла Лида и смутилась своей бестактности.
Но известный всей Москве футболист Борис Селиванов лишь дружелюбно улыбнулся.
- Он самый, соседка. А это моя жена, Ольга и мой сынишка Игорь.
Селиванов принял у сидевшей в кабине грузовика молодой женщины ребенка, потом помог ей выбраться самой. Женщины вежливо поздоровались.
- Лёля, видишь песочницу? Там уже есть один хлопчик, определяй туда и нашего.
- Это мой сын, Костик, - поспешила объявить Лида.
- Вот я и говорю, определяй Игорька к Костику и за работу!
А через полчаса в песочнице уже возились три пацана. К Костику и Игорьку присоединился Илюша. Его отец, музыкант Игорь Фетисов, тоже получил квартиру в этом доме и, по совпадению, в этом же подъезде.
С этого дня мальчишки стали неразлучны, как три мушкетера от Дюма-отца. Так их с тех пор и прозвали…
Детство и юность наших "героев" ничем особенным не отличались от детства и юности их сверстников. Откуда тогда взялись кавычки по краям слова "герои"? Не спешите - скоро вы все узнаете. Хотя, если кому-то после того, как он дойдет до фразы "Конец первой книги", захочется-таки эти кавыки убрать - делайте это смело. Ибо читатель всегда прав, а автор вполне может ошибаться…
А пока перенесемся на тринадцать лет вперед от вышеописанных событий…
Москва
Осень 1966-ого года
В преддверии школьного комсомольского собрания…
… - Не дрейфь, Илька, все будет в порядке!
Игорь ободряюще похлопал приунывшего друга по плечу.
- Главное не "ссать", и точно следовать полученной инструкции, - поддержал Игоря Костя.
А "ссать", честно говоря, было отчего. Ученика девятого "б" класса, комсомольца Илью Фетисова обвиняли в фарцовке. По тем временам обвинение было нешуточное. К тому же поймали Илью "с поличным". А началось все с того, что отец Ильи не так давно поступил на службу в один очень известный симфонический оркестр. Начались заграничные гастроли, а, значит, у Ильи стали появляться заграничные шмотки. Те, что ему не подходили или не нравились, он поначалу продавал по сходной цене своим друзьям. Но однажды случилось так, что новенькая кожаная куртка не подошла никому из "проверенных товарищей", и Илья, с замирание сердца, впервые понес ее продавать на "пятачок". "Пятачком" именовалась подворотня поблизости от пресловутой "Березки". Илья все время боялся, что на его плечо вот-вот ляжет суровая рука закона, но в тот раз все прошло на удивление гладко. Куртку удалось продать почти сразу, при этом выручив от продажи хорошие деньги. Еще четыре раза побывал Илья на "пятачке" и еще четыре раза ему везло. Не повезло на пятый. Его взяли прямо при продаже джинсов и препроводили в отделение милиции, где был составлен соответствующий протокол.
К счастью для Ильи, он не успел стать завсегдатаем "Пятачка", поэтому не попал в поле зрения соответствующих органов, что заметно облегчило задачу по его "отмазке". В деле спасения Ильи, если не от тюрьмы, так от позорного клейма "спекулянт", были задействованы и стар и млад. Федор Константинович Агафонов, работавший к тому времени уже в московском обкоме партии, и Борис Сергеевич Селиванов, подвизавшийся все на том же футбольном поприще, но теперь уже в качестве тренера, каждый по своей линии, повернули дело так, чтобы проступок друга их сыновей рассматривался не как фарцовка, а как подростковая глупость. Не осталось в стороне от "дела отцов" и младшее поколение. Костя Агафонов, бывший к тому времени секретарем школьной комсомольской организации, выхлопотал для друга положительную характеристику, что, справедливости ради, было не так уж и сложно - Илья Фетисов ходил в примерных учениках и активных комсомольцах. Игорь Селиванов, имевший к тому времени второй разряд по самбо, и являвшийся членом "бригадмила", со своей стороны, поговорил с кем надо, и из протокола чудесным образом исчезли все "отягчающие" обстоятельства.
Таким образом, все свелось к тому, что "дело" Ильи Фетисова было передано на усмотрение школьной комсомольской организации. Окончательную точку в нем должно было поставить школьное комсомольское собрание, на котором собирались присутствовать представители райкома комсомола и правоохранительных органов. Поэтому провести собрание надо было так тонко чтобы, с одной стороны, осудить поступок Ильи, а, с другой стороны, не допустить вынесения слишком строгого порицания. Ведь строгий выговор с занесением - об исключении из комсомола никто и не думал, это вообще было бы катастрофой - за год с небольшим до окончания школы, мог поставить крест на перспективе поступления в ВУЗ. Дабы молодежь все сделала как надо, инструктировал ребят накануне собрания лично товарищ Агафонов.
… Собрание проходило бурно. Правда, большинство выступлений сводилось к тому, что не следует слишком сурово карать Илью Фетисова, но были и другие мнения. Один юноша предложил даже исключить "спекулянта" из рядов. Последнее слово оставил за собой Костя Агафонов:
- Товарищи! Мне трудно говорить, поэтому я буду краток. Проступку комсомольца Фетисова нет оправданий! Как нет оправданий и мне, секретарю комсомольской организации и его близкому другу. Впрочем, какой я друг, если не сумел вовремя пройти на помощь товарищу! Вы вправе принять любое решение. Даже исключить Илью из комсомола. Но в этом случае прошу исключить из комсомола и меня, ибо я виноват в его проступке не меньше, если не больше самого Ильи!
- И меня тоже! - поднялся с места Игорь.
Такая "бомба" не могла не сработать. Суровые лица товарищей из райкома и органов просветлели. У учителей и девчонок на глаза навернулись слезы. Недоброжелатели притихли. Итог: строгий выговор без занесения. Это была полная победа. До выпускных экзаменов выговор благополучно сняли, и Илья Фетисов покинул школу не только с приличным аттестатом, но и с чистой характеристикой…