- Чего случилось-то? - не пойму я, протирая глаза. Мальчишка влетел к нам в спальню без стука, орёт, явно взволнован. Что произошло у него?
- Они… Там…
- Что "там"?
- По радио только что сообщили. Сам доктор Геббельс говорил!
- Что сообщили, Лотар, - это уже Светка проснулась и тоже села на своей кровати.
- Там, там…
- Что? Лотар, Да не томи же!
- Там…
???
- Девочки, было покушение. Взрыв в Рейхсканцелярии! И…
- И что?
- Фюрер погиб!..
Интерлюдия J-4
(а в это время в замке у шефа)
[06.10.1940, 03:09 (бгд). Ирак, британская авиабаза близ города Хаббания, взлётно-посадочная полоса, кабина разведывательного самолёта "Локхид 12A"]
Обжигающее даже в начале октября иракское солнце пока ещё не взошло над верхушками окружавших аэродром песчаных дюн. Через несколько часов тут станет настолько жарко, что нормальный белый человек рискнёт покинуть своё убежище в тени лишь в случае крайней необходимости. Но это потом, пока же температура воздуха была даже слишком низкой, всё-таки дыхание приближающейся зимы было ощутимо и в жарком Ираке.
Готовящийся к взлёту самолёт выглядел достаточно необычно для постороннего наблюдателя. Необычность его заключалась прежде всего в том, что с него были удалены все опознавательные знаки, так что наблюдателю с земли будет крайне затруднительно определить, к воздушному флоту какой именно страны самолёт принадлежит. Правда, выглядел самолёт достаточно мирно. Это транспортник, обычный транспортник, не несущий совершенно никакого вооружения. Многочисленные же аппараты, предназначенные для воздушной фотосъёмки, были искусно замаскированы и снаружи незаметны.
Четверо членов экипажа уже заняли свои места, командир корабля, Хью Мак-Фейл, заканчивал предполётную проверку самолёта. Из всего экипажа лишь он один, его командир, участвовал весной этого года в выполнении аналогичных заданий командования. Один из четверых. Всё же, Битва за Британию дорого обошлась Королевским ВВС, пусть они в итоге и победили.
Но, тем не менее, они победили, защитили свой остров от кровавого маньяка Гитлера. Да, а ведь он же уже мёртв! И поделом этому подонку! О смерти тирана вчера вечером кричали, казалось, все крупные радиостанции мира. Какие-то восторженно-ликующе, как британские, какие-то негодующе-соболезнующе, как германские и итальянские, а какие-то и в нейтральных тонах, как русские. Но смерть Гитлера от взрыва бомбы в собственной Рейхсканцелярии, несомненно, была важнейшей новостью дня. И сегодня, шестого октября, все крупные газеты разместят её, разумеется, на своих первых полосах. Наверное, будут даже и специальные выпуски, посвящённые такому выдающемуся событию, и сегодня выйдут и такие газеты, которые обычно по воскресеньям не выходят.
Да, сегодня воскресенье, выходной день. Несомненно, командование учло это обстоятельство при планировании операции. Возможно, кто-то из офицеров-зенитчиков будет отсутствовать в своей части по случаю выходного, что может несколько увеличить шансы на прорыв ПВО. В конце концов, весной ведь это сделать удалось, причём неоднократно. Хотя, конечно, приятного было мало. Хью Мак-Фейл даже поёжился, когда вспомнил, как в опасной близости от его самолёта вспухали разрывы артиллерийских снарядов зениток. Оставалось лишь надеяться на то, что сегодня всё будет более удачным. Что его заходящий со стороны моря самолёт не смогут вовремя обнаружить в лучах восходящего солнца, что высотных истребителей у противника тут нет, либо они не боеготовы, либо их экипажи отсутствуют вблизи аэродрома.
Да, Гитлер мёртв. Несомненно, это как-то повлияет на политическую ситуацию в мире. Возможно, Германия даже запросит мира. Но это потом, всё потом. Сегодняшняя разведывательная операция планировалась не одну неделю. И даже если после смерти Гитлера необходимость в ней отпала, приказ всё равно никто не отменял. Задание должно быть выполнено точно и в срок!
Переоборудованный в высотный разведчик транспортный самолёт дрогнул и начал разбег по взлётной полосе. Вновь, как и полгода назад, его ждала всё та же цель - советский город Баку…
Глава 24
- …ходят на свободе?! Как, как такое может быть? - возмущаюсь я. - И что же это Вы, Тимофей Дмитриевич, столь легко говорите об этом? Преступники открыто, не скрываясь, ходят по городу, Вы про это знаете и молчите? Немедленно, прямо сейчас звоните в милицию, пусть их заберут!
- Саша! Ну что за чушь ты говоришь? - удивляется мой персональный переводчик с голландского. - Какие ещё преступники? Патрик и Жан - уважаемые и весьма состоятельные люди, к тому же, иностранные подданные.
- А что, иностранным подданным можно нарушать наши законы в нашей стране?
- Какие, какие законы, Саша? Они совершенно ничего не нарушают.
- Как это не нарушают? Вы мне сами только что сказали, что они… эти самые… которые… фу, мерзость какая!
- Саша! Ты прямо ископаемое какое-то, честное слово. Мне даже странно слышать такое от человека твоего возраста. Абсолютное большинство молодых людей не считают гомосексуализм чем-то плохим, а гомофобию, напротив, считают постыдным явлением.
- Не считают плохим?
- Не считают.
- А… а милиция? Ведь они нарушают закон!
- У нас, Саша, сейчас не тридцать седьмой год, уголовное преследование за гомосексуализм давно уже стало достоянием истории. Кстати, они и больными людьми также не считаются, сексориентация - личное дело каждого, и геи имеют такие же права, что и натуралы.
- Кто имеет такие же права?
- Геи, я же говорю.
- А это ещё кто?
- Нет, ну ты действительно как с Луны свалился, Саша! Геи - это общепринятое название гомосексуалистов.
- Надо же, а я и не знал. Всегда думал, что общепринятое название содомитов - это "пидорасы".
- Саша! Ещё раз услышу от тебя такое нехорошее слово, расскажу всё Жану и он… эээ…
- Побьёт меня?
- Да что же ты такое говоришь, Саша?! Разве можно бить человека, тем более - ребёнка?! Ребёнок равен взрослому, женщина равна мужчине, война, насилие в любой форме - зло!
- И что этот самый Жан сделает мне, если я скажу ему, что он пидорас?
- Жан огорчится. Наверное, придётся обратиться к психиатру, чтобы он прописал тебе какие-нибудь лекарства.
- Ещё лекарства? Да меня от этих-то тошнит постоянно, особенно от "Диане". Такая гадость!
- Вот и веди себя хорошо и не огорчай Жана и Патрика своими словами и поведением. Они же любят тебя, Саша, хотят тебе только добра. И чем ты недоволен-то? Посмотри, какие у тебя комнаты, сколько игрушек! Домашний кинотеатр, компьютер, нарядная одежда, косметика! Чего тебе ещё надо?
- Кстати, а кем они работают-то, эти извращенцы? Откуда у них деньги на всё это?
- Саша, они - не извращенцы. Это ты извращенец со своей пещерной гомофобией. А Патрик и Жан - футболисты, ведь я говорил тебе об этом, разве ты забыл?
- Не, про футбол я помню, сам играть люблю в него, но кем они работают-то?
- Ты что, глухой? Они - футболисты. Играют в одном очень известном клубе, не редко и за рубежом. А Жан вообще на прошлом чемпионате Европы сидел на скамейке запасных сборной страны! Так что денег у них много, зарабатывают они хорошо.
- Чем зарабатывают-то? Я так и не понял.
- Они играют в футбол, что тут неясного?
- А деньги откуда?
- Они играют в футбол.
- И за это им платят деньги?
- Очень хорошие деньги, Саша, заметь. И Патрик, и Жан в неделю получают больше, чем какой-нибудь профессор университета за год! Конечно, профессор берёт взятки со студентов, но даже и с учётом взяток его доход совершенно несопоставим с доходами успешного профессионального футболиста.
- Что за бред?! Люди ничего не производят, весело проводят время, пиная мячик, а в итоге денег у них больше, чем у уважаемого человека, у профессора? Это Вам не кажется странным, Тимофей Дмитриевич?
- Ничуть. Нормальные рыночные отношения. Профессия футболиста сейчас намного престижнее, чем профессия какого-нибудь там орнитолога или вулканолога с их никому не нужными и неинтересными заумными знаниями.
- По-моему, это глупо.
- Мир меняется, Саша. Сейчас у нас, слава Богу, не времена не к ночи будь помянутого Совка, сейчас у нас демократия. Ты вот, Саша, сам кем хочешь стать?
- Космонавтом.
- Кххх! - неожиданно для меня давится смехом мой собеседник. Что смешного-то он нашёл? - Саша, ну что за детские фантазии?! Ты ещё скажи "пожарником" или там "продавцом мороженого". Право, детский сад, штаны на лямках!
- Я хочу стать космонавтом!
- Саша! Ну… это же несерьёзно, согласись! Тебе тринадцать лет ведь уже!
- Ну и что?
- В твоём возрасте пора бы и поумнеть, задуматься о настоящей, престижной профессии, о такой профессии, с которой тебе будет легко и приятно шагать по жизни.
- "Легко и приятно"? Это Вы какую профессию в виду имеете, Тимофей Дмитриевич?
- Господи, Саша, да таких профессий масса! Сейчас очень многие юноши хотят быть экономистами, юристами, и даже бухгалтерами, управленцами, социальными работниками.
- И что из этого Вы бы посоветовали мне?
- Так. Дай-ка подумать. Ну, в большой спорт тебе идти уже поздно, ты староват. Да и… ещё причины есть. Зато ты, Саша, практически идеально подходишь для модельного бизнеса, у тебя достаточно симпатичное лицо, а над фигурой пока ещё не поздно поработать. Да, действительно, у тебя есть все шансы стать моделью высшего ранга. Конечно, просто так в модельный бизнес не пробиться, но Патрик и Жан помогут тебе. Опять же, хотя там натуралов и так уже практически не осталось, но ты всё равно будешь выделяться из основной массы моделей, таких, каким ты будешь, даже среди моделей пока ещё немного, тебе будет проще. Хочешь стать топ-моделью?
- Я не очень понял, что Вы мне предлагаете делать. Строить какие-то модели? Модели чего?
- Боже мой. Питекантроп. Австралопитек. Шимпанзе. Ты что, не знаешь, чем занимаются модели?
- Не знаю. И не нужно оскорблять меня, лучше объясните.
- О, Боже мой. Сейчас, погоди, - мой переводчик подошёл к полочке с видеодисками и принялся рыться в коробочках с яркими наклейками. - Не то… не то… ага, вот это подойдёт. Смотри!
Диск из коробочки с изображениями каких-то полуголых длинноногих тёток отправился в недра проигрывателя. Тот немного пожужжал, помигал огоньками, а затем гигантский плоский телевизор на стене ожил и начал демонстрировать цветное кино высочайшего качества. Под словом "качество" я понимаю в данном случае качество изображения, но никак не качество самого фильма, так как собственно фильм был настолько дурацким и бессмысленным, что не мог бы претендовать даже на роль киножурнала.
Судите сами. Три какие-то невероятно нелепо одетые тётки вышли из-за кулис. Прошли под громкую музыку по какой-то длинной штуке вроде сцены. Молча, уперев одну руку себе в бок, постояли на краю сцены. Изобразили на своих не изуродованных присутствием интеллекта лицах нечто, что страдающий близорукостью пожилой носорог метров с пятидесяти мог бы посчитать улыбкой. А потом развернулись и под всё ту же музыку ушли со сцены, виляя попами. Говорить никто из тёток даже не попытался, всё они делали молча.
Потом был ещё один выход, но с тремя другими тётками, одетыми ещё более нелепо, чем предыдущие (хотя я поначалу считал, что более дурацкой одежды придумать просто невозможно; ошибался я). Ещё три тётки. Ещё две практически голые. А потом… потом музыка как-то изменилась и под гром зрительских аплодисментов вышла она. Или оно. Или не-пойми-кто. Наверное, можно было бы и испугаться, если бы не было так смешно. Что же это на неё напялили-то, а? Ужас. Даже не представляю, сколько телевизора должен был выкурить портной, чтобы сшить такой костюм. На что тот костюм похож? Ну, как вам сказать. Попробуйте представить себе нечто среднее между копной сена и выкрашенным в розовый цвет корабельным якорем. Не можете представить? Однако, такую штуку как-то сшили и даже уговорили эту скорбную на всю голову тётку выйти в ней к людям. Отвратительное зрелище.
Наконец, бессмысленное кино закончилось. Тимофей Дмитриевич выключил телевизор пультом, полуобернулся в своём кресле в мою сторону и спросил:
- Ну как, Саша, понравилось? Возможно, лет через пять, и ты тоже сможешь вот так же блистать на подиуме!
- А я так и не понял, при чём тут модели. Модели чего?
- Саша! Вот эти восхитительные, обворожительные девушки, которых мы с тобой только что наблюдали, это и есть модели!
- Да вы что! - возмутился я. - Вы что, хотите, чтобы я нарядился идиотом и в таком виде гулял по сцене?! И потом, я даже если и захочу, то не смогу, это ведь занятие для женщин!
- Ну, во-первых, этот вопрос сейчас решаем. А во-вторых, бывают ведь и модели-мужчины, если уж на то пошло. Зато представь, какое у тебя будет будущее! Слава, поклонники, цветы, знакомства с политической элитой. Деньги, наконец! Ну, заманчиво?
- Как-то не слишком.
- Почему? - искренне удивился Тимофей Дмитриевич.
- Трудно объяснить.
- А ты попытайся, быть может, я пойму, и мы с тобой вместе придумаем тебе новую мечту, вместо этого детско-наивного "хочу стать космонавтом".
- Ладно, насчёт космонавта я согласен с Вами - это наивно. Наверное, у меня не получится, хотя я всё равно попытаюсь. Но… даже если быть и не космонавтом, я хочу что-то делать, что-то полезное, нужное людям.
- Угу. Кирпичи, например.
- Да хоть бы и кирпичи! Кирпичи тоже нужны. Да неважно что, лишь бы делать, созидать! Рабочий вытачивает на заводе детали, строитель строит дома, врач лечит людей, учёный делает открытия, колхозник растит и собирает урожай. Даже певец, тот тоже делает большое и нужное дело - поёт песни. Вовремя спетая хорошая песня - это очень важно! И все они - врачи, учителя, рабочие, моряки, шахтёры - они все что-то делают, творят, строят! Вот как я хочу жить, а не ходить бессмысленно по сцене, переодевшись копной сена.
- Знаешь, Саша, какое-то странное у тебя воспитание. Как-то ты очень уж сильно совковым духом пропитан. А насчёт твоих идей о творчестве - так они уже устарели, извини.
- Это как это устарели? Почему?
- А вот так. Знаешь, что по этому поводу сказал наш министр образования? Министр, не кто-нибудь там!
- Что?
- Сейчас, у меня тут как раз записано было, - переводчик вытащил из внутреннего кармана пиджака прибор, похожий на очень большой мобильник, немного повозился с ним, а затем продолжил: - Вот, слушай, цитирую: "недостатком советской системы образования была попытка формировать человека-творца, а сейчас задача заключается в том, чтобы взрастить квалифицированного потребителя, способного квалифицированно пользоваться результатами творчества других". Конец цитаты.
- Ничего не понял. Можно ещё раз?
- Пожалуйста, - Тимофей Дмитриевич снова прочитал мне со своего большого мобильника фразу министра образования и сказал: - Понял? Так что извини, но люди-творцы в наше время уже не нужны. Гораздо важнее и правильнее пытаться стать квалифицированным потребителем, нежели творцом.
- Кем важнее стать?
- Квалифицированным потребителем, Саша!
- Как-то это не слишком красиво звучит. По смыслу, если перевести на русский язык, то министр образования предлагает учить и воспитывать разборчивых в еде поросят, я его так понял.
- Саша! Опять ты всё с ног на голову ставишь!
- Прозвучало это именно так. В любом случае, поросёнком, даже очень хорошо разбирающимся в сортах корма, я быть не хочу. И ходячей вешалкой для нелепой и глупой одежды тоже быть не хочу, это не для меня.
- Ладно, не буду с тобой сейчас спорить. А к шоу-бизнесу ты как относишься?
- К чему?
- Ну, ты ведь сам говорил только что, что быть певцом - достойное занятие. Конечно, пробиться в шоу-бизнес заметно труднее, чем в топ-модели, но попробовать можно. Там главное реклама и весьма желательна какая-нибудь скандальная изюминка. Уметь петь тоже не помешает, хотя без этого-то как раз вполне можно и обойтись. Кстати, а ты сам-то петь умеешь?
- Нуу…
- Понятно, не умеешь.
- Почему не умею-то? Умею.
- Да? Попробуй, спой что-нибудь сейчас.
- Пожалуйста, мне не трудно, - я встал, отошёл к зарешёченному окну, и негромко запел:
Климу Ворошилову письмо я написал:
Товарищ Ворошилов, народный комиссар!
В Красную армию в нынешний год,
В Красную армию брат мой идёт!Товарищ Ворошилов, ты, верно, будешь рад,
Когда к тебе на службу придёт мой старший брат.
Нарком Ворошилов, ему ты доверяй:
Умрёт он, а не пустит врага в Советский край!
Умрёт он, а не пустит врага в Советский край!Слышал я, фашисты задумали войну,
Хотят они разграбить Советскую страну.
Товарищ Ворошилов, когда начнётся бой -
Пускай назначат брата в отряд передовой!
- Стой! Стой, прекрати!! - внезапно взвыл Тимофей Дмитриевич. - Перестань, Бога ради! Саша, что это ещё за мерзость?! Что гадость ты поёшь?! Какой-то совковый милитаристский бред! Это… это просто непереносимо, Саша! Гадко! Гадко!! Гадко!!!
- Почему? Хорошая песня.
- Очень, очень скверная песня, Саша. Никогда больше не вспоминай её, это очень гадкая песня!
- Как это гадкая? Она про Родину! Про Долг, про Совесть, про то, что человек должен…
- Прекрати! Саша, как же замусорена твоя голова совковыми бреднями, ужас! Какой, ну какой ещё долг, откуда?
- Долг перед Родиной!
- Чушь!! Никакого "Долга перед Родиной", как ты говоришь, не бывает, не существует и не может существовать!
- Как это не существует?