- Ладно. У него ремень есть, я за кисть обхвачу и к поводьям привяжу. А ты, кстати, меч свой подними, чего он валяется? Не дело это, меч, который тебе жизнь спас, бросать так.
Вечеслав перевёл взгляд на то место, где он недавно сидел, уткнувшись лицом в ладони, сразу после короткого боя. Меч сиротливо, но грозно покоился на земле. В первую секунду у него появился страх перед оружием, которым он прервал человеческую жизнь. Вот они каковы шаги, подумал он, вспомнив, как размышлял о новом для него пути, когда брал этот меч в руку впервые. Да, прежним уже не стать, никогда не стать. Но разве оно лучше - прежнее? И может, именно теперь правильнее?
Он быстро подошёл к мечу, и нагнувшись, поднял его. Рукоять, как влитая, легла в ладонь, сталь блеснула на солнце, и показалось, что меч придаёт ему уверенности и покоя, силы и твёрдости духа, и даже не придаёт, а делится ими, поровну, без сожаления, как делятся с лучшим другом последней краюхой хлеба.
7
Вечеслав повалился в траву у дороги, положил меч на себя, и пока ведьмак занимался убитым, просто смотрел в небо. Жара продолжала сушить, и после короткого, но напряжённого боя, казалось в теле не осталось и капли влаги. Но Вечеслав теперь воспринимал это почти как должное. Он начинал мириться с лишениями, и если в начале они виделись как что-то неприятное, ненужное, то теперь появилось ясное понимание - лишения - это неизбежность. Как ни крути, но придётся терпеть, включать силу воли, скрипеть зубами, чтобы однажды вернуться домой. Когда это произойдёт, и произойдёт ли вообще, Вечеслав думать не хотел. Слишком неопределённым стало его будущее. Там, в своём времени, у него всё было даже вроде как распланировано. Скопить чуть деньжат, через годика три начать строить дом, да и о втором ребёнке они уже начали с Машей не только подумывать, но и всё чаще говорить, решать. Ну, и Иришку само собой поднимать, школа, потом какой-нибудь вуз, интересно, кем она захочет стать, когда подрастёт? Пока она мечтает быть певицей, такой же, как какая-то там их леди Гага.
Было слышно, как ведьмак шумно возится, что-то недовольно бормоча вполголоса, и время от времени прикрикивая на лошадь, которая переступала с копыта на копыто и нервно фыркала. Потом, видимо привязав всё как надо, он стал громко понукать гнедую, и та зафыркала чаще, и как будто недовольнее. Наконец, после очередного понукания, зашуршала земля под тяжёлым волочащимся телом, и Вечеслав облегчённо вздохнул. Наконец-то с глаз долой, а-то не отвязаться от этого неприятного ощущения рядом с собою человека, которого всего несколько минут назад убил собственными руками.
Шуршание отдалялось медленно, и всё чаще звучали ведьмачьи - Н-но, и пшла! Видимо гнедая всё время останавливалась, отказываясь заниматься не привычной ей гужевой работой.
Вечеслав перестал обращать внимание на резкие окрики, и снова подумал о Муромском портале. А что если попытаться? Нужно поговорить с ведьмаком об этом, у него вон и сила восстановится дня через два-три, может и получится с полудюжиной охранников справиться?
Ведьмак вернулся минут через десять, одной рукою держа гнедую за поводья, а другой поглаживая её по лоснящейся от солнца шее.
- Шагов на двести утащил, - объяснил он, глядя сверху вниз. - Хотя, толку мало, трава примята, кровища… ну, на дороге я землицей присыпал, а по траве след тянется. Надо было всё же на руках, а не волоком.
- Я бы не смог, - ответил Вечеслав, поднимаясь, и вешая меч на кольцо. - Даже через силу бы не смог.
- Ну, да бог с ним. Сейчас лошадка чуть отдохнёт и в путь, - сказал ведьмак, передавая поводья Вечеславу. - А я пока жупанчик накину.
- Может попробуем через Муромский портал вернуться? - осторожно спросил Вечеслав, чувствуя, как гнедая тычется мордой в его ладонь, словно надеясь снова отыскать в ней немного овса.
- Не получится, - сухо, и даже с каким-то недовольством ответил ведьмак.
Накинув жупан, он скоро опоясался верёвкой, заткнул за неё влажную майку и подошёл к Вечеславу.
- Одного ты одолел внезапностью и коварством[*], - проговорил он, глядя ему прямо в глаза. - А шестеро готовых к битве воев, это совсем другое. Поверь мне.
- Пойми, мои же там с ума сходят.
- Это не повод, чтобы здесь головы лишаться. Я это не в переносном смысле, - ведьмак натянуто улыбнулся. - Ну, да ты уже и сам в курсе.
Он похлопал гнедую по боку.
- Ну что, готова родная? Вёрст двадцать потерпи, а там мы с тебя слезем. Давай, запрыгивай в седло, - обратился он к Вечеславу.
- Как нахрен? Я ж ни разу…
Вечеслав осёкся, криво усмехнулся, и шагнув вперёд, отстранил рукою ведьмака чуть в сторону.
- А ну-ка, - выдохнул он, и поставив левую ногу в стремя, легко вспрыгнул на гнедую, рукою приподняв за рукоять меч. Довольный собой, он огляделся по сторонам.
- Стремя-то дай, - улыбнулся ведьмак.
- А, да, - Вечеслав смущённо вытащил левую ногу из стремени. - А как пойдём?
- Короткой рысью. За пару часов вёрст двадцать должны покрыть, а там и до Оки рукою подать.
Он легко запрыгнул на лошадиный круп, и Вечеслав легонько тронул бока гнедой стременами. Та пошла шагом, он тронул ещё раз, и гнедая перешла на рысь.
- А лошадка-то иноходная, - услышал он у самого уха. - Две ноги с одной стороны выкидывает.
Вечеслав кивнул. К его удивлению, он тоже знал, что гнедая идёт иноходью. Видимо и это от разбойничка-дружинника уцепил.
Ветерок в лицо стал приятно освежать. Всё-таки конным лучше, подумал он, чуть приподнимаясь в седле в такт аллюру гнедой. Но уже через минут десять он так не думал. Мышцы бёдер сначала начали истошно ныть, а вскоре и вообще налились свинцом. Понимая, что так он напрочь убьёт ноги, Вечеслав стал понемногу филонить, и приподнимался в седле сначала через раз, а потом и вовсе бросил это делать. Лошадка пошла тяжелее.
- Замылим так, - недовольно буркнул в ухо ведьмак.
Вечеслав ничего не ответил. Он и сам прекрасно это знал, но он так же знал, что если делать всё как надо, то к концу этой конной прогулочки он на ногах стоять не сможет. А десять вёрст по над рекой желательно преодолеть за сегодня. Так его уже утомило и это палящее солнце, и суховей, бросающий пыль в лицо, и как ни странно вид вокруг, все эти луга стелящиеся до горизонта во всех направлениях, что ему больше всего сейчас хотелось оказаться под крышей, в четырёх стенах, выпить кружку воды и завалиться спать. И желательно на мягкие перины. Должны же у них тут такие быть.
Минут через сорок справа стали появляться сначала редкие деревья, а вскоре потянулся густой лес, от которого повеяло спасительной прохладой и запахло грибной сыростью. Вкусно запахло, будоража внутренности. Вечеслав уже в который раз облизал пересохшие губы, и стал внимательно посматривать по сторонам. Может хоть болотце какое, или лужа. Невмоготу уже жажда, как кусок каленого железа по горлу елозит.
Перестук копыт, смешиваясь с пением лесных птиц, напомнил трансовые композиции, которых в компе у Вечеслава было забито гигов тридцать, и он ухмыльнувшись, отвлёкся на это инструментальное чудо природы, на какое-то время забыв о жажде напрочь. Но лес через минут двадцать закончился, и снова полетела пыль в лицо, и не пахло уже грибами, и не тянуло прохладой, и не играли природные Ван Дайки и Тиесты. Только прямая дорожка посреди иссохших лугов.
Спустя какое-то время впереди снова нарисовался невысокий холм, и дорога полого пошла вверх. И вдруг Вечеслав снова почувствовал прохладу и сырость. Он бросил удивленный взгляд назад, но леса уже было и не разглядеть в колышущемся мареве.
- Стой! - почти в лицо бросил ведьмак, и Вечеслав от неожиданности резко натянул поводья.
Гнедая словно в стену воткнулась, и Вечеслава по-инерции рвануло вперёд. В спину воткнулся ведьмак и тут же весело рассмеялся.
- Ну, вот и прошли, аки пардус, - сквозь смех проговорил он и ловко соскочил на землю.
Вечеслав спешился осторожно, памятуя о ногах. Смешно было бы сейчас плюхнуться задницей на пыльную дорогу.
- За этим холмом Ока, - ведьмак указал рукою вперёд. - Слышишь, как влагой несёт?
А-а, так вот оно откуда. Вечеслав пару раз кивнул с серьёзным видом. Это он знал. У них как-то во время наводнения, от разлившейся реки так потянуло прохладой и сыростью, что в радиусе километра температура упала на два градуса. И так и держалась, пока вода не спала. А в обычном своём виде, речушка была так себе, не особо широкая и мелковатая, и дальше метров ста своё присутствие никак не обнаруживала. Даже по самим берегам редкие деревья стояли какие-то вялые, поникшие. И с тех пор он даже завидовал тем, кто живёт у больших рек, где огромные объёмы воды создают вокруг себя свой определённый, насыщенный влагой и прохладой микроклимат.
Несмотря на подъём, ноги понесли веселее, в предчувствии утоления уже порядком надоевшей жажды. Гнедая видимо тоже почувствовала реку, и едва не убегала вперёд, отчего приходилось осаживать её, дёргая за поводья.
- У нас река небольшая - стал рассказывать Вечеслав, идущему рядом ведьмаку - В некоторых местах, где русло шире, можно по перекатам вброд пройти. И рыбы почти нету. Блин, всегда завидовал тем, кто у хороших рек живёт, или у моря, например. А у нас, ни природы нихрена, ни лесов, ничего вообще. И мне кажется, что это именно из-за отсутствия нормальной, полноводной реки.
- А ты думаешь, почему мы русинами зовёмся? - спросил вдруг ведьмак.
- В смысле? - не понял Вечеслав резкого перехода темы.
- А в том самом. Русины, потому что всегда возле русел рек селимся.
- Ты серьёзно? - удивился Вечеслав. - А я всегда думал, потому что волосы русые.
- Ты когда-нибудь про чернинов слышал? Или про рыжинов? Кто ж по цвету волос называться будет? - ведьмах усмехнулся. - Не серьёзно даже как-то. И где это тебе такую ерунду в голову всунули?
- А хрен его знает. Как бы все говорят, а так…
Вечеслав замолк и замер на месте. С вершины холма открылся вид на реку, и от красоты пейзажа он и позабыл, о чём хотел сказать. Да и нутро всё сжалось в предвкушении при виде такого количества воды.
Река была шире его родной раза в три. Вода отражала небеса, и потому была с ним одного цвета, и прохлада… такая прохлада тянула от неё, что Вечеслав невольно рассмеялся. Такой смех у него случался, когда жена слишком долго готовила какое-нибудь изысканное блюдо, аромат окутывал всю квартиру, но нужно было ждать. И от этого "щекочущего" ожидания его невольно разбирало нервными смешками.
Теперь было то же самое. Вот она, вода, да всё ж ещё дойти нужно.
- Чего встал? - весело прокричал ведьмак, обернувшись. - Решил от жажды помереть? Ну, как хочешь.
- Да какой помереть. Я щас полреки выпью, - ответил Вечеслав, и так стартанул вперёд, что уже через минуту обогнал ведьмака и оставил его позади.
Но красота открывшегося вида всё ещё продолжала его завораживать, поэтому он хоть и быстро шагал, но успевал с интересом вертеть головой то в одну, то в другую сторону. Справа, примерно в трёхстах метрах начинался большой лес, который почти вплотную доходил до воды. Такой же лес был и слева, но он отстоял от реки метров на тридцать, словно специально оставляя широкую просеку. Река в том направлении плавно изгибалась влево, и её голубая, сверкающая бликами полоса скрывалась за густой стеной деревьев. Облака справа, которые он приметил ещё до бузы с Чернобожьими, успели разрастись и слегка потемнеть, и на общей картине сильно контрастировали с безмятежностью внизу, отчего выглядели грозно. Здесь же, внизу, всё было мирно и ласкало глаз. Лишь изредка по водной глади пробегала полоса дрожи от налетавшего тёплого ветерка. Над самой гладью Вечеслав с удивлением увидел четырёх белых птиц, сильно напоминавших чаек. Тех самых, которые на морских курортах важно прохаживаются между лежащими на песочке отдыхающими в поисках чего-нибудь вкусненького. Но так то у моря, а здесь видеть чаек для Вечеслава было удивительным.
Уже у воды ведьмак забрал поводья, объяснив, что лошадь разгорячена, и ей надо дать остыть, и Вечеслав, посочувствовав гнедой, присел на корточки. Первые три пригоршни он выпил, почти не заметив, и только с четвёртой разгорячённое горло стало потихоньку остужаться.
- Может, скупаемся? - весело спросил он, обернувшись, и не дожидаясь ответа, стал расстегивать ремень.
- Я не буду, - ответил ведьмак. Он снова вытирал лошадь майкой, силой удерживая её на месте за поводья. Гнедая явно рвалась к воде, но ведьмак был непреклонен.
- Ну, как хочешь.
Быстро оглядевшись по сторонам, мало ли, Вечеслав сбросил с себя всю одежду и с разбегу бросился в воду. Тело с благодарностью приняло речную прохладу, сразу же вернулась бодрость и он погрёб кролем от берега.
- Смотри коркодил уд откусит! - весело крикнул вслед ведьмак.
- А?! - крикнул в ответ Вечеслав - Не слышу!
- Давай недолго говорю! - прокричал ведьмак, и бросив, снова ставшую мокрой майку на траву, подвёл гнедую к воде. Та жадно потянулась мордой и стала торопливо глотать, словно боясь, что её могут в любой миг лишить этого удовольствия.
Пока Вечеслав обсыхал после купания, ведьмак скормил гнедой остатки овса. Солнце уже катилось вниз, и теперь висело посредине между зенитом и горизонтом.
- Надо поспешать, - проговорил ведьмак.
- Ты хоть пил? - спросил Вечеслав.
- Пил, конечно. Пока ты бултыхался, как утак в луже, - ведьмак поднял майку и расстелил её на седле. - После захода солнца ворота в веси прикрывают, и придётся нам опять под открытым небом куковать. Кто нас ночью чужих пустит?
- Блин, я уже так устал от этого открытого неба, - Вечеслав недовольно скривился и принялся натягивать одежду. - Мне бы в хату. Тут же хаты?
- В основном полуземлянки.
- Хм. И чего, как в них?
- Нормально. Давай побыстрей, ещё десять вёрст пилить.
- Слушай, до сих пор въехать не могу, - Вечеслав запрыгал на одной ноге, пытаясь попасть другою в штанину, - Почему именно я сюда попал? Не, ну в смысле, пробежал бы ты мимо…
- Такая твоя доля, - перебил ведьмак, и Вечеслав мельком взглянул на него, может прикалывается? Но лицо ведьмака было серьёзным.
- Я не верю во всё это, - надев рубашку, Вечеслав стал крутить в руках свитер. - Может ну его? Положу на седло.
- Рубаху тогда тоже навыпуск оставь, и поверх опоясай, как свитер. Неохота мне каждому встречному поперечному объяснять кто ты и чего это ты так вырядился. А насчёт доли ты прав, каждый сам куёт свою судьбу. В народе правда по другому считают, что если Доля[*] тебя не любит, то тут уже ничего не поделаешь. Но он же - народ этот - бывает живёт себе, живёт недолей, терпит, а потом вдруг возьмёт в руки топоры да рогатины, да на долю её и выправит.
- Ты это к чему? - не понял Вечеслав.
- Да так, помечталось что-то, - горько усмехнулся ведьмак.
8
По над рекой пошли влево, туда, где лес не доходил до берега метров на тридцать. После купания, утоления жажды, да ещё и без свитера, жара почти не донимала. Вдобавок утихомиривала её и делала мягче прохлада, которой вволю делилась большая вода.
Всю дорогу до излучины прошагали молча. Вечеслав бросая неприметные взгляды, ухватывал, что ведьмак в каком-то раздумьи. Молчание погрузило Вечеслава в свои мысли, и поэтому он нервно дёрнулся, когда ведьмак неожиданно вскрикнул.
- Чего ты? - сорвавшимся голосом спросил он, не в силах сдержать нервные смешки.
- Ёлы-палы! - на лице ведьмака нарисовалась кривая ухмылка. - Вот же я тупой, как обух, ей-богу. Как же Добряш, знакомец который, меня узнает? Я же с ним в другом обличьи знакомство сводил.
- И чё, из-за этого орать нужно? Так и заикой стать можно, - рассерженный такой нелепой причиной вскриков, хмуро проговорил Вечеслав.
- Ну, извини. Просто я рассчитывал у него три ночи сночевать.
- А чего это вдруг три ночи? - удивился Вечеслав.
- Ну, во-первых, - принялся объяснять ведьмак, - Завтра Спожинки[*], по случаю того, что урожай собрали. Событие[*], значит. И ни какой купец, ни общинники в Муром не пойдут. Получается, завтра остаёмся в веси. Вторую ночь ночуем, правильно? На следующий день к кузнецу, на мече защиту усилить, потом нужно на копище* его ночь продержать. Ещё одна, так? А ведь никакой гарантии, что на третий день кто-то в Муром пойдёт. Зерно ещё не обмолочено, разве что излишки скоры[*], да мёда с воском повезут сбыть…
Ведьмак принялся витиевато рассуждать в слух об их шансах уйти из веси на ладье в третий день, и Вечеслав внимательно слушал. Не потому, что было так уж интересно, а отгоняли ведьмачьи слова от него свои собственные мысли, которые со вчерашнего полудня стали вдруг неприятными, а после сегодняшнего, и вовсе невыносимыми. Да и путь под монотонный трёп проходил незаметней.
Лес постепенно отодвигался от реки, предоставляя место лугам с подсыхающим разнотравьем, а примерно через час пути, луга сменились лоскутами убранных полей. Желтеющая на них стерня переплеталась с чёрной землёй в пёстрый, незамысловатый рисунок, и почти на каждом таком лоскуте имелся несжатый островок колосьев, сплетённых друг с другом. А помимо полей, впереди, у самого горизонта, Вечеслав увидел высокий холм, который начинался от самой реки и по выступающей дуге шёл влево.
Минут через пять стало понятно, что холм создан искусственно. Слишком одинаковой была его высота на всём протяжении, а по вершине вдобавок тянулся частокол из брёвен с заострёнными верхушками.
Из леса появилась узкая, метра в четыре дорожка, которая почти по прямой устремлялась к Оке, а потом резко сворачивала влево и вела к насыпному холму. Они вышли на нее, и Вечеслав почувствовал, что дорожка по чуть-чуть поднимается в гору. Он быстро окинул глазами панораму, и понял, что сама весь стоит на либо естественной, либо на так же, как холм, искусственно сооружённой возвышенности. В нескольких метрах перед этой возвышенностью протекала речушка, огибающая весь и впадающая в Оку. Через неё был перекинут мосток метров в пять шириной, обрамлённый невысокими, резными перилами. Взгляд Вечеслава сам по себе задержался на деревянных воротах, к которым вела поднимающаяся дорожка. Подходила она к ним не по прямой, а как-то замысловато. Сразу за мостком изворачивалась влево, потом короткой дугой меняла направление на противоположное, шла в подьём параллельно холму, и только в метре от ворот, снова резко сворачивала влево и упиралась в них. Предназначались все эти излишние зигзаги видимо для защитных целей. Ни о каком использовании тарана речи уже быть не могло. Если в гору его ещё и можно было бы растолкать, то на ходу резко завернуть к воротам вряд ли бы получилось. Бедный таран так и понёсся бы дальше вниз параллельно холму.