- Да свои это, - успокоил его Алексеич снисходительно. - Эмблемы наши, да и не стреляют… Пока… - Последнее обстоятельство не то чтобы сильно обнадеживало и без того единичных беженцев, при приближении броневиков с дороги словно ветром сдуло. Покачиваясь на неровностях разбитой дороги, "восьмидесятки" поравнялись с бывшим детским садом. Две машины остановились, порыкивая моторами на холостых оборотах, а командный БТР, натужно взвыв дизелем, свернул с дороги и направился прямиком к крыльцу, где скучал Алексеич. Прежде чем подъехавший БТР навис над Алексеичем своим заостренным носом, он сумел разглядеть на грязной, заснеженной броне собственное имя машины "Чебурашка" и торчавшую из верхнего люка заменяющей пулеметную башню рубки некую грязноватую личность в ребристом танковом шлеме.
- Ау! Медицина!! - возгласила личность, выбираясь из люка почти целиком.
- В каком смысле "медицина"? - лениво поинтересовался Алексеич.
- Ты - медицина? - задал прямой уточняющий вопрос тип в танкошлеме, с грохотом ссыпаясь с брони на грешную землю. При ближайшем рассмотрении перед Алексеичем обнаружился небритый не менее недели и немытый недели три высокий мужик, одетый в напяленную поверх черного танкистского комбинезона серую куртку гражданского образца. На вид, из-за щетины и общей загрязненности, этому хмырю можно было дать и девятнадцать лет, и сорок - черт его разберет. Про себя Алексеич отметил, что морда лица у незнакомца вроде бы знакомая. Вот только где и когда виделись, Алексеич не помнил начисто.
- Вроде того, - ответил Алексеич, отмечая новые подробности. Куртку на небритом словно драли коты, вся спина и капюшон, такое впечатление, исполосованы бритвой - серые комки пуха лезут из прорех наружу, а на левом рукаве ткань явно обгорела, аж вспузырилась. На поясном ремне незнакомца Алексеич увидел кобуру со "стечкиным", а на нагрудном кармане комбеза - жутко редкий и дорогой компактный прибор явно трофейного происхождения, совмещающий в себе дозиметр и анализатор воздуха. Такие игрушки Алексеич раньше видел только у ооновцев.
- Что значит "вроде того"?! - не понял небритый. Голос у него был нестарый, но сильно простуженный или сорванный.
- А это значит, - ответил Алексеич, - что перевязать, если надо, смогу. А вот с хирургией и прочей наукой у нас проблемы.
- Какие такие проблемы, эскулап?
- А нет ее у нас тут, хирургии то есть, и все тут. Я, паря, не хирург, а лекарь военного времени.
- Ну, так кто бы сомневался… А на гражданке ты, мобилизованный и призванный, кем был?
- Стоматолог-дантист.
- Зубодер, значит, - усмехнулся небритый. - Великолепная профессия. В нашем бардаке престижнее ее только кондитер-мороженщик или стекольщик… Собственно, хирург нам уже и не нужен. Ты лучше скажи, милый зубодер, какое ни есть обезболивающее у тебя есть?
- Ну-у… вообще-то… А ты кто, собственно, такой?
На этой фразе лязгнула, раскладываясь надвое, боковая дверь БТРа, и на снег выбрался еще один тип. Лет пятидесяти, нечисто выбритый, но при этом лысый, как колено, в относительно новой форме натовского образца. На весу лысый осторожно держал затянутую самодельной шиной, замотанную бинтом по самое плечо правую руку. Вот его Алексеич узнал сразу. Фамилия лысого была Николин, и был он в АКС последние года полтора начальником штаба. Лет пять-шесть назад, когда еще работало какое-то телевидение, его даже показывали, в мундире, с погонами подполковника. С того времени он мог спокойно выбиться и в генералы.
- Мы, - сказал небритый значительно и кивнул на лысого, - главное командование АКС в этом секторе ДМЗ, а точнее, то, что от него осталось…
- Что, всего двое?!?
- Трое, - уточнил небритый. - Третий в машине. Для него и прошу. Так есть или нет?
- Скажешь тебе "нет" - вы меня из всех своих наличных стволов попросите, ведь так?
- Это ты верно отметил, зубодер, архиверно…
- Ну так, а хули… Ладно, выдам дозу. Только я сам не знаю, что это за байда. Из ооновской "гуманидранки" трофей - вся маркировка то ли на китайском, то ли на корейском…
- А не отравимся?
- Да я ее раненым колю довольно давно, и вроде помогает. Другого-то все равно ничего нет…
- Оно и видно, кругом ни одного раненого…
- Обижаешь, начальник. Трое легкораненых в доме, у печки ночуют. А тяжелые либо померли, либо дальше поехали. Я же говорил, что не хирург.
- Ладно, тащи свою дурь.
Алексеич скрылся в здании бывшего детсада и через минуту вернулся с пластиковым одноразовым шприц-тюбиком. Лысый, баюкая раненую руку, нервно курил, присев на корточки у второго колеса броневика.
- Давай, - сказал небритый, высовываясь из бортового люка. Отдав тюбик, Алексеич разглядел, что внутри БТРа, на подстеленном брезенте, бушлатах и еще каком-то тряпье, лежит и тихо стонет, похоже не приходя в сознание, женщина лет тридцати пяти - сорока. Серый свитер на ней был грубо отрезан чуть ли не до ворота, а тело, от груди почти до бедер, было туго, но не очень умело обмотано бинтами, на которых проступали сочащиеся красновато-коричневые пятна. Несмотря на полумрак боевого отделения, Алексеич сразу идентифицировал в этой крашеной блондинке с припухшим лицом свое непосредственное начальство.
- Узнал? - спросил небритый. - Можешь честь отдать, это Светлана Дитлова, главный медик АКС в нашем секторе…
Он выбрался из машины и отбросил пустой тюбик в сугроб. Еще один тип в танкошлеме (видимо, водитель броневика) накрыл раненую зеленым шерстяным одеялом, на виду остались торчать только белые, гражданского образца, растоптанные сапоги на "молниях".
- Где это вас так?
- Прошлой ночью, - ответил слабым голосом лысый, все еще сидевший со своей сигареткой у колеса БТРа. Про себя Алексеич отметил, что курит он какой-то приличный американский табак…
- В Колотуевке, - пояснил небритый. - Километрах в тридцати отсюда.
- Ведь помрет же, - кивнул Алексеич на раненую. - Не довезете. Чем это ей так живот порвало?
- Что помрет, сам знаю, - вздохнул небритый. - Ее давеча оперировал и зашивал коновал, вроде тебя. Так он летальный исход, можно сказать, гарантировал… А ранило ее НУРСом, а точнее, его осколками. Хорошие НУРСы, импортные, боевая часть игольчатая - людей в фарш на месте шинкует…
- Откель НУРСы-то?
- С вертолета, ясный перец.
- А вертолеты откель?
- Откуда я знаю? Завелись. Пара "Апачей-Лонгбоу" и несколько "Литтл-Бирдов".
- Кого-кого?
- Ну, "Апачи" ты знать должен, а "Литтл-Бирды", они такие маленькие, черные, с ночными прицелами и прочей пакостью. От "Хьюза" вроде. Их вся эта мразь из "миротворческих сил ООН" для поддержки специальных операций использует…
- Говорил я, что где-то под боком у нас их аэродром подскока, - подал голос лысый. - Хрен они от какого-нибудь Жаркамыса без дозаправки долетели бы…
- Так у нас же вроде как перемирие с этими "миротворцами"? - удивился Алексеич. - Или уже нет?
- А фиг его разберет. На них не написано, кто они и за что воюют. У них и радиопереговоры сплошь кодированные, даже язык понять нельзя. Да и ушли они, суки такие. Теперь и не докажем ничего, - и небритый сплюнул.
- И сколько их было?
- Я лично не меньше шести насчитал…
- Семь, - уточнил лысый.
- Ну, семь. Один вроде дымил, когда уходили. А у нас, прикинь, КШМ, "Зилок" с рацией, три БТРа и две "бардадымки" - как корова языком слизнула… Тридцать один жмурик, включая почти весь штаб, и двадцать четыре раненых - думаешь, почему у нас обезболивающего нет? И, что самое поганое, весь налет длился меньше десяти минут. Ну, не гадство, скажешь?!
- Что характерно, - добавил лысый, - половина наших штабов до сих пор на связь не выходит… И ведь не похоже, что связь помехами давят… Неужели они ночью по всем так же, а?
Тут до обалдевшего от всего увиденного и услышанного Алексеича долетел писк, похожий на морзянку, а затем весьма знакомые треск и шорох. Он обернулся. Лысый Николин неловко держал левой рукой у уха плоскую прямоугольную коробочку, с кнопками и короткой штыревой антенной. Радиотелефон - большая редкость, даже среди комсостава АКС. Такую аппаратуру Алексеич видел только у офицеров и медиков ООН, а у "самообороны" она встречалась только в виде трофеев.
- Вова Тяпкин на связи, - сказал лысый, обращаясь к небритому. - Герой-разведчик.
- Ну-у?! - удивился небритый. - Хоть этот жив.
- Третий, докладывай, - сказал лысый в радиотелефон.
- Я Третий, - сказала трубка довольно хорошо слышным через шорохи атмосферных помех металлическим голосом. - В пределах видимости наблюдаю не менее трехсот целей. В основном Т-69, гусеничные БТР и БМП китайского производства…
- Идентификация?
- Вся маркировка и номера скрыты под свежим зимним камуфляжем. Переговариваются между собой по-русски…
- Помехи ставят?
- Не похоже.
- Третий, тебя обнаружили?
- Пока нет, Первый.
- Третий, отходи в квадрат 54, себя не обнаруживай. Как понял?
- Понял тебя, Первый, выполняю. Прием.
- Третий, дальше все по плану. Связь через час. Канал прежний. Как понял?
- Понял тебя, Первый, понял. До связи. - И радиотелефон заперхал слабыми помехами.
- И что теперь? - спросил Алексеич у небритого, который, как и он сам, смотрел на лысого и его средство связи с каким-то обреченным видом. - Хоть наступает-то кто, а?
- А дальше, видимо, ничего, - вздохнул тот. - А совет один: собирайте свои манатки и рвите куда-нибудь в центр, поближе к какому-нибудь серьезному госпиталю. Среди людей оно надежнее. А наступают эти фиговы "ленинцы-сталинцы", которых китаезы вооружили, похоже, плюнув окончательно на все Хабаровские протоколы. Как видно, решили-таки кончать-таки с оппортунизмом и ревизионизмом, в нашем лице…
- Выходит, шандец?
- Ну-у… Шандец не шандец… Все-таки случались у нас вещи и похлеще. Мы и крылатые ракеты переживали, и радиоактивный дождичек с разной химией долбаной. Глядишь, переживем и это.
В этот момент со стороны радиотелефона лысого вдруг послышались какие-то принципиально новые звуки. Хорошо поставленный металлический голос повторял при почти полном отсутствии помех:
- Код "Мутная Вода", повторяю, код "Мутная Вода"… 190760041600… 20055180700…
Далее последовала откровенная белиберда в виде многочисленных цифровых комбинаций, перемежаемая сообщениями о таинственной "Мутной Воде".
- Это что за "Мутная Вода", а? - спросил небритый у лысого после почти минутного молчания. - Чья это передача, герр генерал?
- Я перед этим автонастройку включил. Так вот, судя по частоте, это Москва, а точнее, похоже, радиостанция Уральского боевого участка. Друзья-защитнички вещают…
- И что за "Мутная Вода"? Тебя о чем-то таком предупреждали?
- Не знаю, хоть убей…
- Идеи есть?
- Какие, на хрен, идеи?!
- Крайний раз подобную цифровую галиматью передавали знаешь когда?
- Когда?
- Ну ты, блин, совсем без памяти, фельдмаршал… Два года назад, летом…
- Это когда они по нас ипритом с добавками, а Москва по ним, в отместку…
- Вот именно…
- Ебена мать…
- Вы о чем? - встрял в разговор Алексеич, которому от этого диалога все больше становилось не по себе.
- Ты, это, - сказал небритый, - лучше сам в город не езди. Пристройся в хвост к этим БТРам и двигай за ними. А если что, становись где-нибудь в стороне от дороги. И противогазы наготове держите…
- Что, настолько хреново?
- Не то слово, можно сказать, полный звиздец.
- Ну, будь, - и небритый отвернулся от Алексеича.
- Ты что, к своим? - спросил лысый Николин небритого. - Думаешь, они - зимой газок?
- Ни фига я не думаю, - ответил небритый сквозь зубы. - Думать вообще вредно, полезно соображать. Поэтому я лучше со своими, а ты, раз теперь главнокомандующий, организовывай какую ни есть оборону и Светлану Евгеньевну отвези куда-нибудь в безопасное место, вдруг выживет…
- Ты что, хочешь по плану? Их же там за триста "коробок"! И ты собираешься их десятью машинами?! Тебя же в блин раскатают!!
- Не бздюмо, женераль. Это же тебе не Курская дуга, я их проредить хочу, как обычно, из-за кустов, насколько снарядов и наглости хватит. А потом отходить, пусть даже пехом, - танков новых нам милая Родина даст. Не впервой. Ты что, забыл, как мы с "Абрамсами" воевали? И ведь остановили же…
- То-то нами теперь детей в Америке пугают…
- Сколько тебе повторять - я им тогда бошки не отпиливал, это мотострелки постарались. Они же тогда и этого урода с камерой и проморгали…
- Смерти хочешь?
- Своей - никогда. Ты же знаешь, я ее чувствую. Жаль только, что за минуты, а не за часы… А то столько хороших людей в живых бы осталось…
- Ну, будь жив, - попрощался лысый как-то скорбно. - Связь на обычной частоте, если что…
- Будет трудно, Ким, пришлешь Говоруна, - махнул рукой небритый.
- Какого Говоруна?!
- Умного и сообразительного, - усмехнулся небритый. - Того же Тяпкина, например…
- Задолбал ты своими шуточками, иди уж… - Небритый кивнул, надвинул танкошлем поглубже и зашагал к дороге, где гудели моторами два БТРа с десантом.
- Если вы с нами, - сказал лысый Николин Алексеичу. - То пять минут вам на сборы, больше ждать не будем, дел еще до бениной мамы…
- Дима!! - заорал Алексеич. - Разводи пары!!
Уже вбегая в дверь бывшего детского сада, Алексеич увидел, как небритый остановился у БТРов, перекинулся парой слов с сидящими на броне автоматчиками и энергично двинулся по обочине дороги в ту сторону, откуда появились БТРы. И Алексеич так и не смог вспомнить, где он этого парня раньше встречал, да и встречал ли? Светлана Дитлова прожила еще сорок шесть часов с минутами, но в сознание так и не пришла. Тот хирург-самоучка не соврал - с такими ранениями не живут. Николин прокомандовал АКС еще полгода и погиб (довольно глупо, кстати, как это бывает порой на любой войне) в конце июля. А Алексеич умер раньше всех, через девять часов и тридцать семь минут. Поехав за очередными ранеными, он поймал лбом шальную пулю - и это ночью-то… А небритого танкиста никто из людей, остановившихся тогда у бывшего детсада, больше никогда не видел, даже мертвым…
ГЛАВА 2
Что ж тут делать и куда деваться, если выхода другого нет?
Марек Фредкин. "Баллада о вставной челюсти"
Уход по-русски. Кого выбирает время. Несколько позже. Место то же, с поправкой на 2–3 километра.