Вторая задача потруднее. Судя по тому, что мы узнали от того же купца, форпост Водимира на озере был крепким. Два больших десятка дружинников плюс столько же ополченцев. И человек тридцать наемных строителей. Так сказать, холопов на договоре, которых при случае тоже можно на стену поставить. А стена – была. Поставили за год двойной частокол с заборолом. Да не в два с половиной метра, как у купца, а все три с половиной: с древесиной в лесу проблем нет.
И охраняют "блокпост" по ночам, надо думать, не только собачки. Мы, конечно, крутые парни, и многократно превосходящий численностью противник нам не впервой.
Но очень не хотелось бы, чтоб этот самый противник был в курсе нашего существования. Потому что выковыривать его из этого форта – не с нашей численностью. Нас выручит только внезапность и лихая импровизация. Желательно, продуманная заранее. И при этом времени у нас – всего ничего. Вот и не будем его терять.
До дома Квашака мы дошли за пару часов на трофейном корабле. Порадовали братьев. Они нас тоже порадовали. Новостями.
Пока мы отсутствовали, парни провели разведку окрестностей. И решили проявить инициативу, мать их в бабушку! Зачистили территорию. Вырезали два "гнезда" ни в чем не повинных переселенцев.
Зачем? Да потому что викинги всегда так поступали. Мертвые молчат. В общем, зря я доверил командование Стюрмиру.
Однако и мой гуманизм в отношении прежних обитателей хутора едва не вышел боком.
Семейка, которую я выгнал, поперлась прямиком к Водимировой новопостроенной крепостице. И тут нам серьезно повезло. Не дошли изганники. Потому что встретили по пути четверых Водимировых бойцов, сопровождавших очередную команду переселенцев.
Неглупая, кстати, политика. Выселить мнящих себя свободными хозяев, а на хозяйства посадить покорных князю холопов. Надо бы на вооружение взять, если когда-нибудь сам князем стану. По мне, так и продавать-убивать никого не надо. Просто провести рокировку. Тут люди поколениями живут на одном месте, даже не помышляя о переменах. И достаточно перебросить их на чужую незнакомую территорию, чтобы они тут же потеряли уверенность в себе. А страх – это такое полезное для правителя чувство, которое заставляет подданных держаться за господина, даже если этот господин обходится с ними весьма сурово.
Но возвратимся к нашей ситуации. Встретили бедные изгнанники княжьих людей и немедленно пожаловались. Причем версию выдвинули такую: вернулся прежний хозяин имущества с тремя дружками-разбойниками, да и выгнал новых жильцов из избушки.
Соврали, в общем. Уж кузнец-то способен отличить профессионального воина от любителя. Вопрос: зачем было врать? Понятия не имею. Может, решили, что если сказать правду, то Водимировы бойцы в штаны наложат?
С точки зрения здешнего служилого воинства, разбойники – это несерьезно. Смерды, возомнившие, что обладание оружием само по себе делает их сильными и опасными.
Еще вопрос: почему сами дружинники даже толком не расспросили потерпевших?
Вот на этот вопрос я ответ знаю. Потому что – салабоны. Отроки, молодняк, опыта – чуть, мозгов примерно столько же, а вот желания проявить себя – выше крыши. Будь на их месте, допустим, я, то уж не поленился бы выяснить в деталях, что это за вершители справедливости такие? А расспросив, наверняка поймал бы беглецов на нестыковках и добился правды. То есть узнал бы, что "разбойники" не с дубинами-топорами, а в стальной броне и с мечами у пояса. И нахрапом уже не полез. Провел бы разведку. А еще раньше непременно послал бы кого-нибудь в форт, потому что по-взрослому вооруженные бойцы просто так по лесам не шляются. Вполне можно допустить, что это – передовой дозор. То есть где три, там и тридцать…
Но молодняк решил: вот он, повод, показать свою крутость. Скорее всего, им прибавило храбрости заявление выгнанного кузнеца, что не бывший хозяин хутора Квашак – при нас, а мы – при нем.
Кого может пригласить изгнанный смерд для того, чтобы отстаивать свои права?
Да никого серьезного. Да и кто нынче решится вершить суд на подконтрольной князю Водимиру территории? А главное – зачем? Чтобы вернуть какому-то смерду хозяйство ценой в четверть гривны?
Не знаю, чему их учили у Водимира в детинце, но явно не осторожности. Четыре отрока без опыта настоящих боевых действий, потому что смердов гонять – это не война, а козьи потягушки, решили стяжать легкую славу.
Глава 13
Война – работа для профи
Они даже разведки не провели, бараны. Ввалились во двор Квашака, как будто в собственный огород. Мы – представители князя, блин! Все упали и отжались.
А вот мои – молодцы. Мои – битые. И, естественно, не забыли, что находятся на чужой территории. И заметили противника еще на подходе, так как не забыли выставить дозор, вернее, посадить наблюдателя на крышу.
Пока четверка гордо шагала от опушки полями-огородами, моя команда успела приготовиться к встрече.
А когда исполненные важности отроки-дружинники ввалились на подворье, то встретили их не Квашак с Быськой, а мои бравые парни.
По возрасту мои – не старше Водимировых. Если не считать Стюрмира. А вот по боевому опыту, вооружению и подготовке они превосходили отроков на порядок.
И для них вопрос "кто победит?" не стоял. Кого тут спрашивать? Уж не этих ли недоделанных вояк? Так что боевая задача для моих звучала так: "чтоб никто не ушел".
Ввалившись во двор и обнаружив в нем не трех оборванцев-разбойников, а пятерых недурно экипированных бойцов, отроки сначала зависли, потом попытались смыться.
Но тут уж сработал шестой, Вихорёк, расположившийся на крыше хлева: всадил стрелу в спину самого шустрого. Доспехи на Водимировых бойцах… Ну, я бы это даже доспехами не назвал. Так, жилетки из вареной кожи. Так что подставлять спины под стрелы им было нежелательно. Они это тоже сообразили, наконец-то повели себя как воины. То есть развернулись, сомкнули щиты и приготовились в бою…
Который закончился секундой позже. Когда пятерка моих одновременно метнула копья.
Броски Хавура и Стюрмира оказались слишком мощными. Пробили не только щиты, но и тех, кто их держал. С восьми шагов – не удивительно. Третий дружинник оказался удачливее. Или ловчее, потому что одно копье он ухитрился отбить, а от второго увернулся.
И обнаружил, что остался в одиночестве.
И повел себя достойно: лапки задирать не стал, а решил умереть в бою.
И умер бы, потому что Стюрмир как раз собрался его прикончить, но вмешался Вихорёк. Соскочил с крыши и закричал, что сначала надо с парнем поговорить. Мол, папе, то есть мне, не понравится, если они могли взять "языка" и не взяли.
– Живьем, так живьем, – заявил Стюрмир, поигрывая мечом.
Но Вихорёк не то чтобы сомневался… Возможно, ему просто понравился парень: ловкостью и храбростью.
– Я поговорю с ним, Стюрмир! Очень прошу!
– Да ладно, бери его, если уж так хочешь! – разрешил могучий хускарл, который сообразил, что победа над таким сопляком – невелика и ничего не добавит к славной Стюрмировой биографии.
– Как тебя зовут? – спросил Вихорёк у Водимирова дружинника.
– Домаслав. Зачем тебе мое имя?
– Затем, что понравился ты мне, Домаслав. Хочу ряд с тобой заключить, – с важностью произнес Вихорёк. – Будем мы с тобой биться один на один. Если ты одолеешь – уйдешь. Никто чинить тебе препятствий не станет. Если я одолею, то станешь служить моему отцу.
– Этому, что ли? – Парень показал на Стюрмира.
– Нет. Это Стюрмир. Один из воинов моего отца. Он – хороший воин, Стюрмир, но не лучший. Хотя и получше меня. По-вашему, он – гридень.
– А ты?
– А я, по-вашему, отрок считаюсь. У нас таких дренгами зовут.
– Отрок? – с сомнением проговорил парень. – А бронь откуда? И меч? Отец подарил?
Вихорёк засмеялся:
– Ты, Домаслав, глупости говоришь. У нас оружие не покупают, а сами берут. А если уж платят, то не серебром, а железом. Вот этим, – Вихорёк похлопал по ножнам. – Ну так что? Встанешь против меня честно или отдать тебя вот ему? – Кивок в сторону Стюрмира. – А чтоб думалось тебе легче, скажу правду: убивать он тебя не станет. Сразу не станет. Сначала выпытает, что ты знаешь, а потом, может, и убьет. Если добрый будет.
– Почему, если добрый? – Парень неплохо держался, страху воли не давал.
– Так ты сам его умолять будешь, чтоб добил, – сказал Вихорёк.
– Что ты там ему толкуешь? – вмешался Стюрмир. – Будете вы драться или нет?
– Я ему предложил договор, – сказал Вихорёк. – Если я его побеждаю, он будет служить моему отцу, если он меня – ты его отпустишь.
Стюрмир ухмыльнулся:
– Он совсем дурень? Если он тебя убьёт, твоя клятва умрёт с тобой, а я ему ничего не обещал.
– Это ты дурень, Стюрмир! – парировал Вихорёк. – Если думаешь, что этот сын бонда может меня победить.
– Сын бонда, значит? – ухмыльнулся Стюрмир. – Кто-то забыл, как два года назад овец пас?
– Кто-то помнит, что теперь его отец – твой хёвдинг! – отрезал Виги-Вихорёк. – Он не так уж плох, этот сын бонда. Ловок, храбр и удачлив. Ты глянь: дружки его мертвы, а он – живой.
– Это еще как посмотреть, – показал желтые зубы Стюрмир. – Дай его мне – и он быстро пожалеет о том, что не помер.
– Что он говорит? – забеспокоился отрок Водимира.
– Говорит: ты не хочешь со мной драться, так что нечего время терять. Хочет побыстрее прижечь тебе пятки. Он – нурман, а нурманам… Может, слыхал? Нурманам нравится резать да жечь. Они в этом большие искусники, и палачи у них в большом почете. Знаешь, почему? Потому что оказаться в руках палача – самое трудное испытание для воина. И чем палач искуснее, тем большее мужество может проявить тот, кто оказался у него в руках. О таких у нас, данов, песни поют хвалебные.
– Ты не похож на дана, – перебил Вихорька парень, косясь на Стюрмира. Не было у отрока желания доказывать свое мужество подобным образом, потому и постарался сменить тему. – И по-нашему говоришь хорошо.
– Моя мать – из словен, – пояснил Вихорёк.
– А отец, получается, из нурман?
– Стюрмир, похоже, прав, – вздохнул Вихорёк. – Ты не хочешь драться. Тогда…
– Хочу! – воскликнул Домаслав.
– Согласен на то, что я сказал?
– Да! Но…
– Да или нет?
– Я Водимиру в верности клялся, – буркнул Домаслав. – Драться с тобой я готов, но служить твоему отцу не буду. Не могу.
– Ладно, – сказал Вихорёк. – Слов уже довольно. Пусть говорит железо. Тови, дай мне свой щит… Ну, Домаслав Верный, – Вихорёк поймал брошенный щит и обнажил меч: – Попробуй меня убить!
Дважды повторять не пришлось. Отрок рванулся вперед, целя копьем в лицо. Не для того, чтоб достать (слишком далеко), а рассчитывая пугнуть, заставить прикрыться щитом и тогда уж ударить щитом в щит и опрокинуть уступающего ростом и весом противника.
Вихорёк на пугалку не купился. Шагнул вперед-влево, без труда срубил копейный наконечник с короткой, в полпяди, трубкой, пропустив Домаслава мимо себя. Отрок оказался неплох. Даже успел среагировать: попытался прикрыться обрубком древка.
Это не помогло бы. Пожелай Вихорёк снести ему голову, снес бы. Деревяшкой в два пальца толщиной не остановить клинок франкской работы.
Но Вихорёк убивать не собирался. Ударил подошвой в сгиб колена, добавил краем щита по шее – и отрок полетел на траву. В полете, впрочем, ухитрился извернуться, чтобы встретить неминуемый удар щитом, а не затылком.
Но Вихорёк бить мечом по щиту не стал. Поддел ногой под край, отбросив в сторону, наступил Домаславу на горло и коснулся жалом клинка безбородой челюсти отрока.
– Ты умер, – сказал он. – Тебя больше нет. Твоя жизнь теперь – моя. Нет больше Домаслава. Тебя нет – и нет больше никаких клятв. Мои боги, Тор и Один, оказались сильнее твоих. И они к тебе благосклонны, так что у тебя есть выбор: ты можешь умереть по-настоящему, как безымянный раб, под пыткой. А можешь пожить еще немного, приняв новую веру, сражаясь, как воин, и взяв имя, которое я тебе даю сейчас. Траусти. Это значит – Достойный Доверия. Принимаешь ли ты его, мертвец?
– Да, – просипел придавленный.
– Быть твоему сыну скальдом! – воскликнул Тьёдар Певец, когда Вихорёк пересказал нам историю вербовки Водимирова отрока. – Сам придумал, Виги, или боги надоумили?
– Ничего я не придумывал, – возразил Вихорёк. – Это как в другой род принимают. Дают имя другое, чтоб прежние пращуры не обиделись: решили, что ты умер. А в новом роду как бы снова рождаешься. И имя уже другое. Ну как у меня сейчас.
– Так ты у нас, выходит, повитуха! – воскликнул Тови Тюлень. – Новорожденного принял! Теперь буду звать тебя…
Шмяк! – И Тови прикусил язык.
– Что за глупый дренг! – Тьёдар Певец одобрительно кивнул Скиди, отвесившему Тови подзатыльник. – Это у вас, тюленей, имена повитухи дают, а у нас, людей севера, это право отца. Будь ты постарше, Виги, дал бы я тебе прозвище: Отец. Но кому-то такое прозвище может показаться смешным, – Тьёдар больно щелкнул Тови по носу. – А верегельд платить за всех весельчаков – разорительное дело.
– Я ничего не стану у тебя спрашивать, Траусти, – заявил я представленному мне Вихорьком "новорожденному". – Пусть для людей Водимира ты умер, но ты вряд ли забыл, как делил с ними кров и пищу, как стоял с ними в одном строю. И в бой я тебя тоже не возьму. И не потому, что боюсь, что ты меня предашь, а потому что я – не Водимир. У меня довольно хирдманов, которые умеют сражаться хорошо, и я не хочу, чтобы тебя убили только потому, что ты держишь меч немногим лучше, чем вот этот кузнец, – я показал на Квашака.
"Достойный Доверия" молчал, потупясь. То, с какой легкостью его обработал Вихорёк, поразило его по самую поджелудочную.
– Так что будем тебя учить. Вот завтра с Водимировыми дружинниками управимся и начнем.
– А вдруг – нет? Там тридцать шесть воев, а четырнадцать – из лучшей гриди!
Не удержался-таки пацанчик. Посмотрел на нас, посчитал и, по-моему, обиделся за своих старших товарищей.
А может, представил, как мы атакуем крепость, в которой на каждого из нас по три защитника – и решил: так можно и новую "семью" потерять.
Я потрепал его по щеке и пошел обедать.
Хороший паренек. Крупный, жилистый, взгляд внимательно-настороженный. Пригодится.
Да и Вихорьку веселей: не один он теперь словенин в моем хирде. Думается мне, недолго этому новобранцу в "юнгах" ходить. Закваска хорошая, характер есть, а железом орудовать – научим. Кстати, и прежнее его имя – тоже говорящее было. Домослав – это, типа, прославляющий дом. А где дом, там и родня имеется. А человек с родней на территории неприятеля может очень даже пригодиться.
– Квашак, придется тебе уйти с нами в Ладогу, – сказал я своему вольноотпущеннику. – Здесь тебе не жить. Узнают, что ты с нами был…
– Да понял я, – буркнул Квашак. – И без того знал, что холопом твоим буду.
– Будешь, – согласился я. – Дам тебе денег – кузню построить и на хозяйство. Вернешь – свободен. А до той поры (я вспомнил договор Водимира с изгнанным мной семейством) половину дохода будешь мне отдавать. По рукам?
– Ага.
– Вот и хорошо. Заберешь инструмент, какой нужен и чтоб не очень тяжелый. И семью свою у Дубишка. Только помалкивай там. Не болтай зря. Сестру тоже заберешь. И ей дело найдем.
– Знаю я ее дело, – Квашак хмыкнул.
Я аккуратно взял его за бороду, жаль, коротковата, на кулак не намотать, наклонил, чтоб в глаза заглянуть.
– Сестре ты обязан, – произнес я веско. – Кабы не она, продали бы тебя вместе с прочими.
– Отпусти, – вежливо попросил Квашак. – Сестру не обижу, я понял… господин.
– Вот и молодец. Прямо с завтрашнего утра сплавай и забери своих. Потом грузи всё на лошадок и отправляйся. Ждать нас будешь у разбитого молнией дуба, что на взгорке, на левом берегу. Жди три дня. С тобой отец Бернар будет и новенький. Если у нас всё хорошо пойдет, я за тобой пошлю. Если нет – отправляйтесь в Ладогу. Скажешь князю, что мы сделали. Он тебе поможет на первых порах, – и, увидев, как помрачнел мой кузнец, постарался успокоить: – Это я так, на всякий случай. Старшим у вас будет отец Бернар. Слушать его, как меня.
– Да как же его слушать, если он по-нашему не говорит? – воскликнул Квашак.
– Ну, главные слова он уже знает, а нет, так руками покажет.
В чем в чем, а в лингвистических способностях монаха я не сомневался. Этот человек уже говорил как минимум на четырех языках, не считая латыни, греческого и арамейского. С такой базой еще один он запросто освоит.
Глава 14
Храбрость и хитрость
Водимиров форт расположился примерно в двухстах метрах от речного истока. Озеро с него просматривалось ограниченно. Причина выбора места понятна: ближайшая возвышенность. Напротив, уже на реке, вполне приличная пристань из двух широких мостков. И деревянная башенка примерно семь локтей высотой, удобная и для наблюдателей, и для пары-тройки стрелков. Неплохо задумано, вот только когда мы подошли к причалу, в башенке никого не было.
Форт люди Водимира возвели качественный. Дерева не пожалели. И трудов – тоже. Его и сейчас продолжали обустраивать: оформляли насыпь вокруг частокола. Трудилось человек пятнадцать. И еще шестеро занимались снятыми с петель воротами. А вот это нам конкретно повезло!
А еще это знак: нас точно не ждали. Вообще никого опасного не ждали. Были уверены в своей силе, надо полагать. Несколько десятков обученных бойцов – огромное войско по масштабам захолустья.
Ага, а это у нас что?
А это у нас – дорога. Не шоссе, конечно, но телега пройдет. Или сани – зимой. И ведет, что характерно, от форта на северо-запад. То есть в сторону Ладоги. Занятно. О ней мне никто не говорил. Интересно, как далеко тянется? Ладно, если всё пойдет по плану, это мы узнаем.
Подошли мы внаглую. На трофейном корабле. Пришвартовались. Высадились. На плечах – плащи, чтоб не сверкать доспехами, шлемы – на поясах, щиты – за спинами, копья, небрежно, на плечах.
Высадились и нестройной толпой двинулись к форту. Именно нестройной. То бишь вразброд. Чтобы сразу было видно: да, воины, но – никакой угрозы. Типа, свои – к своим.
Местные – ребята зоркие. Наши незнакомые рожи зафиксировали. К сожалению, шлемы пришлось снять. В такую жару шлем может нацепить только неисправимый щеголь… Или тот, кто собирается драться.
Зато наш беспечный вид, похоже, местных успокоил. Угрозы не почуяли. С чего бы? Мы пришли со стороны озера на знакомом судне, и вид у нас не агрессивный, а подчеркнуто расхлябанный.
– Представьте, – сказал я своим, – что вы пришли в Роскилле после многомесячного вика. Чего вы ждете и на что рассчитываете? Вкусно пожрать и выпить, задрать подол девке… Вот такими вы должны быть. Вас ждет праздник!
– А мы такими и будем, – ухмыльнулся Свартхёвди. – И пожрем, и выпьем, и подол кому надо задерем, и загоним туда кое-что. – Медвежонок похлопал по мечу. – Не боись, братец, праздник – будет!