- Как думаешь действовать, командир? - спросил Кислов.
- До вечера будем ждать "Курта", а не придет - устроим фрицам Варфоломеевскую ночь… Как думаешь, "Курт" знает, что мы уже здесь?
- Конечно, знает. Мы же так нашумели!
- А если он штабист и сидит под землей? Дягилев ничего о нем не сказал.
- Нет, не под землей, иначе он не смог бы передвигаться внутри ПОЛИГОНА.
- Верно… Что же мы, Кислов, и без рации остались?
- Рация у Лугина.
- У Лугина! - передразнил Кислова Гром. - А где его черти носят?
Вдруг впереди закуковала кукушка. Лес поредел, посветлел, показалась свежая зелень. У опушки стоял сержант Полонский, поджидая товарищей. Первым подбежал Гром, переводя дух, спросил:
- Где ж ты, Полонский, слышал, чтобы кукушка так орала, истеричка какая-то.
Полонский кивнул головой в сторону полуразрушенных бараков:
- Кажется, пришли.
- Вижу, - покачал головой Гром. Он смотрел на развалины, представляя себе тех людей, что мучились и нашли свою смерть в этом мрачном месте. - Займем пока вон тот угловой барак, - приказал майор подчиненным. - Он меньше разрушен и удобен для обороны… Зуев! Осмотреть!
Зуев помчался, как ветер, недаром до войны был непревзойденным бегуном. За пять секунд добежал до зияющего проема в стене, осмотрелся и юркнул внутрь. Минуты две его не было видно, Гром начал беспокоиться, но вот он показался с другой стороны барака, да не один, а с высоким черноволосым парнем. Гром присмотрелся: Арбатов! Зуев махнул рукой, и Гром скомандовал:
- По одному вперед! Марш!
Когда вся группа собралась внутри барака, оказалось, что, кроме Арбатова, группу Грома опередили лейтенант Маркин и сержант Лугин. Правда, он был без рации, разбившейся при приземлении. Недосчитались только Дегтева и Гордеева.
- Давно вы здесь? - после некоторой паузы, вызванной известием о потере рации, спросил Маркина Гром.
- Только перед вами подошли, еще и поесть не успели.
- Это бы кстати. Надо выставить посты и быстро перекусить. Арбатов и Лугин - один тут, другой там - в оба глаза смотреть! Сменю через двадцать минут. Остальным завтракать.
6
- Клюге, я продолжаю вычислять русского шпиона. Путем логических рассуждений я пришел к выводу, что его надо искать у вас во взводе управления. Именно у вас наиболее образованные, наиболее близкие к ракетной технике люди.
- Я могу возразить. Русский радист мобилен, мои же люди постоянно под землей.
- Я допускаю возможность одновременной работы двух вражеских агентов - информатора и связного. Подумайте и скажите, кто из ваших сотрудников более всего подходит на роль информатора. Радиста будем искать в другом месте.
- Раз уж вы меня об этом спросили, штандартенфюрер, позвольте мне высказать откровенные подозрения в отношении небезызвестного вам лица. Обещайте, что выслушаете меня без предубеждения.
- Вы меня интригуете… Кто же под подозрением?
Клюге взял чистый лист бумаги, мелко написал в центре фамилию Эльзы и передал лист Моллеру. Мельком взглянув на написанное, тот мгновенно переменился в лице и гневно сверкнул глазами.
- Вы отдаете себе отчет?
- Вы хотели знать мое мнение. Я не решился бы высказать это открыто, но с глазу на глаз, только для вашего сведения скажу больше. Если у меня есть основания подозревать этого человека в сборе и систематизации секретной информации, то нижеследующего человека, Клюге нацарапал еще одну фамилию, - я подозреваю в хранении и передаче этой информации.
- Штурм?! - не поверил Моллер и рассмеялся. - Да это же самый недисциплинированный офицер: то опаздывает, то напивается по-свински, то организует мордобой среди офицеров.
- Это внешнее, камуфляж, умелая маскировка. Это никак его не характеризует.
- Ладно, Клюге, оставьте это все пока при себе. Вы склонны искать врага чуть ли не в моем кабинете. Может быть, вы и меня подозреваете? Нет? Ну и напрасно! А я вас - да! Все! Довольно! Можете идти!
Клюге взял со стола листок со своими каракулями, вышел и подумал, что еще легко отделался. Черт его дернул написать эти фамилии! А может быть, не черт, а просто зависть вкупе с ревностью.
…Оставшись в одиночестве, Моллер сел и придвинул к себе телефон. Пока набирал номер гестапо, заново прокрутил в уме разговор с Клюге. Клюге, конечно, порол чушь собачью, но за Эльзой проследить не мешает. Женщина - всегда загадка для мужчин, тем более такая умная и красивая. Да и гауптштурмфюрер тоже не плох в роли советского разведчика. Обязательно надо проработать этот вариант!
- Алло, Ренке? Это Моллер. Должен вас разочаровать. Ваш капитан Химмель - химера. Парень просто надул вас.
- Это официальный ответ?
- Какой же еще?! Я звонил в Берлин лично, наводил справки о вашем пациенте. Меня назвали легковерным, а вас, Ренке, я думаю, вам это небезынтересно будет знать, просто олухом. Вы слушаете?
- А в Пенемюнде вы не звонили? Кстати, что это за объект?
- Что это такое, вам знать не положено. Тем более что вас и там считают олухом.
- Послушайте, Моллер…
- Не перебивайте меня, Ренке, не стоит портить отношения из-за этого диверсанта… Так вот. Через секретаря рейхсфюрера я связался с генералом Дорнбергером. Он ответил однозначно: такого офицера и даже такого Особого авиаотряда нет, и не было.
- Благодарю вас, штандартенфюрер, за исчерпывающую информацию. Это сильный удар по моему самолюбию. Я отучу этого артиста лгать!
- А что, если вы пришлете его мне? Хотелось бы посмотреть на вашего фантазера. Он должен знать очень многое.
- Сначала я сам его допрошу! - отрезал Ренке и повесил трубку.
- Наглец! - процедил сквозь зубы Моллер. Он встал и нервно заходил вокруг стола. В таком состоянии и застала его Эльза, вошедшая, чтобы доложить о приходе оберлейтенанта Дитриха. Моллер пристально посмотрел ей в глаза и спросил:
- Как вы думаете, милая Эльза, может ли быть гауптштурмфюрер Клюге русским шпионом, или ему для этого чего-то не хватает?
- Я думаю, любой шпион, не обязательно русский, должен быть обаятельным и легко входить в доверие. Коммуникабельность - вот чего не хватает господину Клюге. На него можно положиться.
- А на вас? - Моллер подошел ближе и погладил Эльзу по щеке. - Как вы думаете, Эльза, вам… я доверяю?
7
Клаус Брох гнал "Пантеру" по грунтовке в направлении аэродрома, когда услышал в шлемофоне приказ командира:
- Клаус, через пятьсот метров повернешь налево. Поедем в сторону старого лагеря.
Привыкший исполнять приказы беспрекословно, Брох как всегда промолчал. "Пантера" крутнулась у поворота и съехала в кювет. Еще минут пять ехали по узкой, заросшей бурьяном колее посреди мертвого леса, пока впереди не показались облезлые стены бараков без крыш.
- Останови здесь, - приказал Штурм. Подтянувшись в люке, он вылез на броню и спрыгнул в густую изжелта-серую траву. - Меня не будет с полчаса. Подождешь здесь, Клаус, из танка не выходи.
Механик недоуменно смотрел, как командир, вынув из кобуры "вальтер", пошел в сторону бараков.
На опушке леса Пауль осмотрелся и, не заметив ничего подозрительного, медленно пошел к ближнему бараку. Вдруг сзади раздался чей-то приглушенный бас:
- Хенде хох!
Штурм замер, медленно повернулся и встретился взглядом с рослым блондином в полевой форме СС. Ствол "шмайссера" был направлен в живот Паулю. Долгую секунду длилось молчаливое ожидание выстрела, но его не последовало. Из барака вышел коренастый мужчина в камуфляже и громко крикнул:
- Нихт шиссен, Збышек! Это Курт!
По описанию Дягилева, майор Гром сразу узнал Штурма. Высокий, русоволосый, кареглазый, на щеке - родинка, нос с горбинкой. Приметное лицо.
- Так вот ты какой, капитан! Танкист? Давай знакомиться. Майор Гром, командир группы.
- Представляться не буду, - ответил Штурм. - После операции планирую остаться здесь, так что для вас я - просто Курт. Кто я и что я должно остаться в секрете.
- Понял… Мне Дягилев тебя довольно подробно описал, капитан.
- Дягилев? Николай?
- Николай Егорыч, а что?
- Просто давно его знаю. Где он сейчас?
- Как где? Генерал, начальник разведуправления, правая рука товарища Берии.
- Не ожидал! Дягилев - генерал?!
- А как же, это сейчас быстро. Взлететь просто, сложнее удержаться. Давай, капитан, по существу дела поговорим. Идем в барак, не стоять же нам здесь, на виду.
- Каков твой план? - уже в бараке спросил Гром.
- Сколько у тебя людей, майор? - вопросом на вопрос ответил Штурм.
- Десять. Двоих еще ждем, хотя надежды мало.
- Значит, десять? Не густо.
- Но и не жидко, - парировал Гром. - Парни что надо, тертые.
- Тертые, а один, я слышал, уже в гестапо!
- Кого же это угораздило? Неужто Гордеева?
- Дегтев ни за что не сдастся, - сказал сержант Рябых. - Биться будет до последнего!
- Дал нам товарищ Берия специалиста по ракетам, ну прямо профессор, а делать на войне ничего не умеет! - объяснил Гром. - Наверно, его и взяли.
- Давно вы здесь сидите?
- Около часа. Выставили посты и ждем. Есть у тебя, капитан, конкретные предложения?
- Я считаю, вам необходимо сначала ознакомиться со схемами и картами ПОЛИГОНА.
- Давай, знакомь. Где они у тебя?
- У меня тут тайник, в соседнем бараке, - с этими словами Штурм вышел и вернулся спустя три минуты. - Здесь копии секретных документов. Смотри, вникай.
Пауль подал Грому пыльную черную папку с серебряным орлом, вцепившимся когтями в земной шар. Майор открыл папку и, держа ее на весу, стал неторопливо переворачивать серые влажные листы схем, планов и приложений к ним. В глаза бросалась вездесущая надпись "Строго секретно".
- Ни хрена себе! - восхитился Гром. - Это ж титаническая работа! Ну, у тебя и агентура!
- Здесь восемь основных схем, остальные нам не потребуются, - как бы не слыша похвалы, сказал Штурм и начал перечислять названия схем в порядке их важности и следования в папке. - План укрепрайона. Бункер управления. Железнодорожный узел и подземные коммуникации и склады. Главный рельсовый тоннель. Сборочный цех. Ствол пусковой шахты. Линии связи и управления. Схема минирования и заграждений.
- Откуда же думаешь начать? - спросил Гром.
- Оптимальный вариант - найти и уничтожить линии управления. Тогда ни одна ракета не поднимется в воздух. Еще было бы неплохо организовать диверсии на железнодорожной ветке и подземных складах горючего, нарушить телефонную связь с Берлином. Правда, там вокруг все заминировано. В идеале я хотел бы захватить ядерные заряды.
- Что ты с ними делать-то будешь? В карман сунешь?
- Спрятали бы здесь в лесу… до победы.
- До победы еще дожить надо!
- Надеюсь, доживу… А ты что предлагаешь?
- Я думаю, надо найти самое уязвимое место, там и ударить, чтоб и дело сделать, и людей сберечь. А распыляться на мелочи не годится! Вообще, мы с тобой, капитан, не ракетчики, нам бы сначала спеца послушать, а он сейчас в гестапо.
После недолгого молчания Штурм сказал:
- Все из-за того, что они перехватили мою шифровку. Фрицы были готовы к вашему появлению. А Моллер, начальник ПОЛИГОНА, решил вас предупредить - перенес пуск на двадцать третье.
- Это же завтра!
- Да, времени в обрез, но…
- А ты знаешь, что у меня приказ товарища Берии: информировать Омск о выполнении задания завтра до полуночи!
- Даст Бог, за сутки управимся. Кстати, завтра из Берлина прибывает личный курьер Гиммлера, а это значит, что могут быть внесены дополнительные коррективы.
- Какие именно?
- Я полагаю, коррективы целенаведения.
Гром помолчал, раздумывая.
- А куда ракеты нацелены сейчас?
- К этой информации у меня доступа не было.
- Значит, время старта и цели нам неизвестны…
- Прояснить ситуацию может только портфель берлинского курьера.
- Неужели ждать у моря погоды?! Действовать надо, а не курьеров дожидаться, иначе нас тут всех перещелкают, и крышка.
- До курьера мы еще доберемся, а пока - Штурм стоял на своем, - важно успеть совершить кучу мелких пакостей. Вот я и предлагаю: разделиться на две-три группы и начать действовать одновременно в разных местах. Начать с малого: лишить Моллера связи и управления. Взорвать железнодорожное полотно и емкости с горючим. На панику рассчитывать нечего, но неразбериха получится, что надо.
- Постой, но, по схеме, кабель управления находится в штольне на отметке 15 метров. Как до него добраться?
- Придется рискнуть мне. Только я смогу проникнуть туда без шума. У меня спецпропуск.
- Пойдешь один?
- Ну, я же не могу всех твоих орлов по своему пропуску провести! А твои люди займутся остальным. Связисты и саперы есть?
- В избытке. Лишь бы только фрицы раньше времени не запустили ракеты!
- Нет, немцы - народ дисциплинированный. Будут ждать приказа до последней возможности. Ну, а уж если сильно их прижать, конечно, кнопку нажмут. Наша задача на ближайшие сутки - пакостить, но в меру, палку не перегибать. Ты согласен, майор?
Гром, вздохнув, кивнул головой.
- Согласен.
- Значит, надо разбить людей на тройки. Ты своих людей знаешь, тебе и карты в руки. Прикинь, кто где будет полезней. Одна группа займется подрывом емкостей с горючим, а две другие нашумят на железной дороге. Все три акции необходимо начать в одно время. Сверим часы. На моих восемь ноль семь.
- На "железку" пойдут Маркин, Арбатов, Коробко. Это первая группа, а вторая - Кислов, Полонский, Лугин. Горючее сожгу сам. Беру с собой Зуева, Рябых и Пономаря.
- Начнем в 10.00, раньше вам никак не успеть. Встречаемся здесь же через сутки или на дороге к аэродрому вот в этом квадрате. Мои танки будут сопровождать машину курьера. Думаю, возьмем его без осложнений. А теперь зови своих старших, надо показать на схеме безопасные пути подхода к железной дороге, где остались коридоры в минных полях и где слабее охрана.
Гром позвал Кислова и Маркина.
- Ударить можно вот здесь и здесь, - сказал Штурм, водя карандашом по схеме минирования железнодорожной ветки. - Тут безопасные подходы к полотну со стороны леса. Они оставлены специально для патрулей и на местности обозначены вешками.
- Кстати, о патрулях, - сказал Гром. - Где и сколько?
- По три парных патруля на каждый километр, - ответил Штурм. - Могут быть с собаками. Во время смены патрулей от переезда до подземных складов ходит бронедрезина. В местах ограниченной видимости поставлены вышки с пулеметными гнездами. Подойти к насыпи будет сложно.
- Понятно, что сложно, - недовольно хмыкнул Гром. - Какое расстояние от леса до насыпи?
- Двести метров. Местами чуть больше.
Кислов насупился и спросил:
- Что же получается: двести метров по минному полю под кинжальным огнем?
- Двое прорываются, третий их прикрывает, - пояснил Штурм.
- Под огнем противника начнут рваться мины, - покачал головой Маркин. - Считаю, что у минеров нет шансов добежать до "железки".
Штурм вздохнул и исподлобья взглянул на Грома, как бы говоря: "Твое слово, командир".
- Значит, так, - обратился Гром к Кислову и Маркину. - Я начинаю первым, - по обстановке, - а вы подхватываете. Такой немцам фейерверк закачу, что на ваше появление они и внимания не обратят. Только раньше меня не начинать.
- От складов до переезда километров пять, не меньше. А нам с Кисловым нужно не только добежать, но и осмотреться! - сказал Маркин.
- Я дам вам фору для выхода на огневой рубеж, - сказал Гром. - Двадцати минут хватит?
- Вполне, - ответил Маркин.
- Курт, а почему вы предлагаете начать ровно в десять часов? - спросил Кислов.
- Сегодня в десять прибывает состав с комплектующими для ракет. Момент для проникновения на склад самый удачный. Грех было бы его упустить, - ответил Штурм.
В это время в проеме входа возникла фигура сержанта Полонского.
- Командир, надо уходить! Немцы!
Майор и капитан переглянулись.
- Действуем, как решили, - сказал Штурм. - Забирай все схемы, оторвемся от фрицев, - они тебе пригодятся.
- Где немцы, сколько? - одновременно с Паулем крикнул Гром.
…Два взвода под командой гауптштурмфюрера Клоха полукольцом окружали территорию заброшенного лагеря. Шедший в авангарде Клох сразу заметил людей в камуфляже, выбегающих из углового барака, и приказал открыть по ним огонь. Вот упал первый сраженный диверсант, остальные залегли, но это не беда: долго эта горстка русских продержаться не сможет. Их шансы на победу так малы, что ими можно пренебречь.
8
Около двух часов провел Алекс в напряженном ожидании. В голове роились нехорошие мысли. Успеет ли Хельга освободить его раньше, чем гестаповец узнает, что его обвели вокруг пальца? Может быть, с Хельгой что-то случилось? Неужели ОТТО не смог защитить ее и уберечь возвращаемый модуль? Неужели надежды на спасение нет?
С легким щелчком отворилась дверь, и в комнату, где уже сидели два дюжих солдата, вошел Ренке в сопровождении неприятного неряшливо одетого субъекта, сломанный нос которого украшало золотое пенсне.
- Знакомьтесь, Химмель, это доктор Эйхман, он пришел вправить вам мозги!
- Как вы смеете так разговаривать! - Алекс умело разыграл гнев.
- Играете роль до конца? - усмехнулся Ренке. - Похвально. Однако мне кажется, вы перестарались. Переиграли себя самого. Хотели потянуть время? Вы были так убедительны, когда требовали немедленно навести о вас справки! Вы талантливы, как актер, посмотрим, насколько вы серьезны, как разведчик.
- Вы заблуждаетесь, считая меня шпионом! - немного успокоившись, сказал Алекс.
- Ага, значит, вы больше не будете меня убеждать, что вы - Алекс Химмель, пилот Дорнбергера?
- Я не имею ни малейшего отношения ни к вермахту - в целом, ни к люфтваффе - в частности. Но меня действительно зовут Алекс Химмель, и это все, что я намерен вам сообщить.
- Посмотрим, - усмехнулся Ренке. - Доктор Эйхман думает иначе…. А вы хорошо говорите по-немецки!
- Я - немец!
- А воспитывались в России?
- Да.
- Фольксдойче… Убежденный марксист?
Алекс улыбнулся.
- Нет. Стоик!
- Вот даже как! Забавно! Что же вы искали здесь, под Брянском?
- Я затрудняюсь с ответом.
- А откуда вам известны фамилии ведущих специалистов из Пенемюнде?
- У меня всегда было "отлично" по истории.
- Не хотите отвечать…. Жаль. Придется передать вас доктору Эйхману… Но вы как будто не боитесь… Ах, да, вы же стоик! А может, вы ждете свою радистку, рассчитываете на ее помощь? Она тоже просоветская фольксдойче?
- Нет, это электронно-механическая копия человека, робот, подобие робота-убийцы, найденного вами в лесу.
- А что, таких делают в Советской России? Или в Соединенных Штатах?
- Нет, таких пока нигде не делают, - уклончиво ответил Алекс.
- А где сделан ваш шпионский прибор?
- Какой прибор? - не понял Алекс.
- Вот этот, Химмель, вот этот! - крикнул Ренке, потрясая в воздухе "бломпом".