- Об этом еще подумаем, - оборвал его Сталин. - Ты слушай дальше. Давно назрела необходимость провести чистку верхушки партии. Слишком много в ней тех, кто не хочет и не умеет работать и не дают этого делать другим. Ты знаешь, что они и мне не дали провести реформы десять лет назад. И свою опору Никита нашел в них. Я написал Поскребышеву, чтобы собрал компромат на членов ЦК, особенно на тех, с кем дружен Хрущев. Он по моему распоряжению давно кое за кем присматривает. Я думаю арестовать тех, кто замаран, а остальных поставить перед фактом. Заодно выступлю с обращением к народу с просьбой о поддержке. Тогда уцелевшие члены ЦК будут сидеть тихо. Объявим, что со временем проведем внеочередной съезд партии, а сами развернем чистку секретарей обкомов и крайкомов. Всех тех, кто залит кровью, нужно убрать, причем сначала судить и все освещать в печати. Народ это должен поддержать. И нужно передавать власть партии советским органам. Не всю, но большую часть. Тридцать первого августа должен умереть Жданов. Что вскинулся? Меня это по сердцу резануло. Один из единомышленников, можно сказать, друг. Я позвонил и узнал, что у него неважно с сердцем. Он и ко мне из-за этого в последнее время не заезжает, видимся только в Кремле. И в августе он собрался в санаторий. Все, как в книге. После его смерти начнут разбираться с врачами, большинство которых были евреями. Написано, что всех уцелевших потом реабилитировали. Надо будет проследить за этим делом и разобраться. Но меня в связи с его смертью сейчас интересуют не эти евреи с врачебными дипломами, а большая группа партийных и хозяйственных работников, которых расстреляли по делу, развязанному Маленковым и Хрущевым. Это Кузнецов, Вознесенский, Родионов и многие другие. Само дело высосано из пальца, но в результате погибли очень ценные работники. Я на них рассчитывал и непонятно, почему не вмешался. Написано только, что Хрущев с Маленковым подсунули мне сфабрикованные доказательства их вины. Их осудила ночью партийная комиссия и через час всех расстреляли, так что, может быть, я просто не успел. Тебе они пригодятся. Эту книгу потом хорошо изучи. Почти все, с кем после моей смерти расправился Никита, оказались очень ценными работниками, например, Пономаренко. И неплохо бы тебе поближе сойтись с Алексеем. О его жене сразу забудь, и вообще, пора тебе менять свою жизнь. За первыми лицами следит слишком много глаз, а всем рты не заткнешь.
- Если ваш Алексей меня невзлюбил…
- Я с ним поговорю, - пообещал Сталин. - Он тебя совсем не знает, а судит только на основании публикаций. Если увидит, что ты работаешь на благо страны, и отношение будет совсем другое. Он слишком много знает и может быть очень полезным.
- А кто он вообще? - спросил Берия.
- Управление разведки Генерального штаба. Он был капитаном в каких-то отрядах специального назначения. Слышал уже, наверное, как он разбрасывал орлов Власика?
- Передали, - кивнул Берия.
- Я его хочу засадить за описание непонятных слов, которых много в книгах. А попутно пусть тренирует охрану.
- А его жена кто? Да я не в том смысле, мне просто интересно!
- Окончила Университет и пару лет работала директором завода. Но, вообще-то, она хороший художник. Меня хочет нарисовать. Ладно, сходи в охрану и передай Алексею, чтобы зашел ко мне, а сам начинай заниматься Никитой. Только действуй осторожно. Может быть, не будешь обращаться к Судоплатову, а обойдешься своими людьми?
- Я буду осторожен, товарищ Сталин, - пообещал Берия. - Судоплатов умный человек и знает, что Абакумов вечно на своем посту сидеть не будет. А в этом министерстве часто при чистках замы идут довеском к руководству. А я все еще ваш человек. Поэтому я попробую подключить его, а если не получится, буду действовать сам. Пойду я в охрану, сегодня уже не увидимся. Постараюсь заехать завтра, почитать эту книгу.
Через пятнадцать минут после его ухода постучался Рыбин и доложил, что прибыл Самохин.
- Вызывали? - спросил Алексей, заходя в кабинет.
- Видел Лаврентия? - спросил Сталин. - А теперь садись, поговорим. Как ты себе представляешь чистку партийных рядов? Убрали Хрущева с Маленковым или Берию, и все партийное руководство разом поумнело, перестало зубами держаться за власть и лить кровь? Ты их просто не знаешь, а я знаю. Знаешь, кто делает революции? Большинство – это неудачники, у которых не хватило ума или способностей устроиться в жизни. Поэтому, вместо того чтобы менять себя, они пытаются изменить окружающий мир. А меньшинство, к которому отношусь и я, думает уже не только о себе, но и о других. Нельзя изменить мир к лучшему, думая только о себе. Вот ты взъелся на Лаврентия из-за того, что кто-то вылил на него ведро помоев. Но это книжный Лаврентий, настоящего ты не знаешь. А он у нас очень способный человек, не заваливший пока ни одного поручения. Одна слабость – бабы. Но идеальные люди встречаются редко, а во власти их нет вообще. Для чистки партийных рядов это идеальная кандидатура. И я не верю, что он принимал участие в покушении. Копаться в этом не стал, потому что меня уже все равно не вернуть, а своя шкура одна и другой не будет. Ну и кость ему бросили, чтобы успокоить. И все еще только должно произойти, но не произойдет, если мы это переиграем. У нас есть много молодых и способных, но им еще рано брать власть, они ее просто не удержат. А Лаврентий сможет удержать и не дать на расправу этих молодых и способных.
- Мало он их сам репрессировал? - недовольно буркнул Алексей.
- Немало, - согласился Сталин. - Но гораздо меньше, чем другие. И у него были связаны руки. Я сам часто вынужден был делать не то что хотелось, а то что позволяли. Все не мог делать даже император. И потом, ты судишь с позиции своего времени. Сунуть бы тебя в те годы! Ты знаешь, что половина высланных и расстрелянных этого заслуживала? А почти все остальные проходили по обкомовским спискам? И не подписывать их в то время я не мог. Мне бы тогда много чего припомнили, хотя бы то, что уравнял в избирательных правах рабочих и колхозников или альтернативные выборы, которые так и не состоялись. Уклонение от ленинской линии партии и ревизионизм! Какие еще могут быть альтернативные кандидаты, когда есть секретарь обкома? Ну проявил бы я тогда принципиальность, думаешь, было бы лучше? Меня бы убрали, а эти списки визировал бы кто-нибудь другой. Причем не только тогда, но и сейчас! Петр Первый лил людскую кровь, как водицу, причем и боярскую, и простонародья. Думаешь, это ему доставляло удовольствие? А не делал бы он это, и где бы сейчас мы жили? В какой-нибудь Германии, Англии или даже Голландии. Не было бы ни СССР, ни Российской Империи! Я мог бы тебя не убеждать, а просто приказать, но хочется, чтобы ты помогал Лаврентию делать дело от всей души, а не по приказу. Если кто и сможет удержать в узде партию, сохранить государство и сделать его сильным и богатым, то это он. Есть и другие, но ему это сделать будет проще. А потом он уйдет, и на его место придут те другие, которых ты имел в виду.
Глава 11
- Что-то случилось? - забеспокоилась Лида, увидев мужа. - Что ты такой печальный?
- Сталин все переиграл, - сообщил Алексей. - Он не собирается ликвидировать Берию, наоборот, сделал его главной фигурой, а меня в очередной раз убедил в том, что я ни хрена здесь не знаю.
- Ну и что? - не поняла жена. - Я в здешней жизни понимаю еще меньше тебя, но не делаю из этого трагедии. Ты хотел все передать Сталину, и ты это сделал. Ты же понимаешь, что самостоятельным игроком быть не можешь. Ты мне сам говорил, что нужно убрать Хрущева. Сталин от этого не отказался? Значит, дело будет сделано, а чьими руками это уже не так важно.
- Все так, - согласился Алексей. - Только я в таком случае особой ценности не представляю: у Берии своих костоломов достаточно.
- Тебя сегодня на ваших тренировках по голове не били? - насмешливо спросила Лида. - Или вместе с телом у тебя помолодели и мозги? Сколько мы здесь вообще живем? По-моему, меньше месяца. И ты хотел сразу во всем разобраться? Тебя Сталин сейчас оскорбил или унизил?
- Да нет, наоборот, можно сказать, уговаривал.
- Ну и откуда тогда хандра? Хороших бойцов и здесь хватает, твоя ценность в другом! Ты передал всего несколько книг, так даже в них без твоих объяснений не разберутся. А сколько ты вообще всего знаешь? А в здешней жизни разберемся – это только вопрос времени. Что тебе говорил Сталин?
- Говорил, что Берия – это единственный из его окружения, кому по силам обуздать партию и провести реформы. И хотел, чтобы я ему помог.
- Ну так помоги! Я тебя, милый, в последние дни не узнаю. Когда мы сюда попали, рядом со мной был железный человек. А сейчас, когда у тебя все начало получаться, ты почему-то расклеился.
- Это, наверное, из-за Берии. Я понимаю, что Сталин прав, но мне очень сильно не нравится, что мы с тобой будем полностью зависеть от этого человека. Пусть не сейчас, а позже. Может быть, он – это самая лучшая кандидатура, но мне просто вколотили в голову, что он мерзавец, и избавиться от этого трудно. Да и надо ли?
- А что если тебе с ним попробовать сблизиться? Вам придется много вместе общаться, а человек из будущего наверняка вызовет у него интерес.
- Учитывая его репутацию бабника, скорее, у него интерес вызовешь ты, - мрачно сказал Алексей. - Правда, я читал, что ни одну из понравившихся женщин к нему насильно не возили. Но ведь и способы уламывания могут быть разные.
- Уже понравилась! - засмеялась Лида. - Ну и что? Сталин на него шикнул, и он сразу же побежал в кабинет. Мне кажется, что для Берии дело важнее его пристрастий. А красивых женщин много, на мне свет клином не сошелся. А ты прекращай валять дурака и подумай лучше обо мне.
- Я о тебе и так все время думаю.
- Плохо думаешь! - она подошла к нему и села на колени. - Тебе не тяжело? Нет? А скоро будет! Как ты думаешь, во что я превращусь, если буду три раза в день объедаться той вкуснятиной, которую готовят на здешней кухне, а потом валяться на веранде или сидеть за мольбертом? Даже в постели у нас работаешь в основном ты.
- Хочешь возобновить занятия?
- Хочу, только не в чем. Не знаю, продаются ли здесь костюмы для тренировок, но пижамы я в магазинах видела. Купи мне парочку на размер больше, чтобы не мешали двигаться. И еще несколько мужских маек к пижамным штанам. И учти, что тех упражнений и йоги, которые ты мне дал, будет мало. Кто-то меня обещал научить драться. Это прекрасно, когда рядом муж-костолом, но я тоже хочу научиться бить морды! Тому же Берии врезать при необходимости. Ну что, займешься женой, или у тебя все силы уходят на охрану? Подожди, кто-то стучит. Сиди, я подойду сама.
Стучал Старостин. Он пришел в сопровождении двух офицеров, тащивших небольшой, но, видимо, тяжелый сейф, который они занесли в гостиную и с облегчением поставили у стены. После этого они обласкали взглядами фигуру хозяйки, попрощались и вышли.
- Пусть пока постоит так, а потом принесем что-нибудь вроде тумбочки, - сказал Михаил Гаврилович. - В нем лежат твои пленки и устройство для их чтения. Вот от него ключи. Что со всем этим делать, ты знаешь. Он велел спросить, не нужна ли печатающая машинка.
- Даже здесь пользоваться сейфом? - спросила Лида. - В этих комнатах, кроме нас и уборщицы, никого не бывает, а она убирает в моем присутствии.
- Пока не бывает, - сказал Старостин, выделив слово "пока". - И потом, существуют правила работы с секретными документами. У нас и Хозяин их повсюду не разбрасывает. Так что насчет машинки?
- Да ну ее, - отказался Алексей. - Много шума, да и не привык я на ней работать. Почерк у меня очень разборчивый и писать стараюсь аккуратно, а в тишине думается лучше. И ручку принес из будущего, которая пишет без всякого нажима. Вот бумага будет нужна.
- Бумагу я тоже положил в сейф, - сказал Старостин. - Чернила не нужны?
- Спасибо, не нужно, - Алексей взял авторучку и провел ею по лежавшей на столе салфетке, оставив тонкую черную линию. - Видишь, как работает? Это не чернила и не паста, а не пойми что. Такое впечатление, что она как-то меняет бумагу. Так что для работы у меня все есть. Послушай, Михаил, мне нужно смотаться в Москву. Надо купить для жены пару пижам и майки. Она в четырех стенах закисла и хочет заниматься спортом.
- Спортом в пижаме?
- А чем тебе не нравиться пижама? От нее нужны только штаны, но и верх пригодится, если будет использовать по прямому назначению. Если есть что-то другое, можно купить и его. Лишь бы была просторная одежда из тонкой, прочной ткани. Я хорошо вожу машину и, если доверяете, могу смотаться сам. Только я эту Москву плохо знаю, особенно на окраинах.
- Машину-то я тебе доверю, - ответил Старостин. - Но есть указание тебя одного никуда не отпускать. И дело здесь не в недоверии. Ты слишком ценен, чтобы так рисковать. Мало ли что может случиться! Давайте я сегодня смотаюсь домой на пару часов раньше обычного, и все сам куплю. Спрячь свои деньги, потом рассчитаемся. А тебе, Лида, никто не запрещает гулять по территории. Вот за ворота одну не выпустят.
- Вот ты у нас какой ценный кадр! - сказала Лида, когда подполковник попрощался и ушел. - Охраняют почти как Сталина. И пистолет дали. Заряжен, кстати?
- Да, сегодня выдали. Но пока не пристрелял. Ладно, раз принесли работу, работой и займусь. А как твои дела с моим портретом?
- Все быстро вспомнилось, - ответила жена. - Но о результатах говорить еще рано. Так что я тебя прошу в мои рисунки не лезть.
Берия был в растерянности. Он был слишком умным и предусмотрительным человеком, чтобы не задумываться о своей судьбе после смерти Сталина. Врагов и просто тех, кому он мешал в борьбе за власть, было предостаточно. Ему же уже вся эта суета начала понемногу надоедать. Сказывалась и усталость, накопившаяся за годы войны. Ирония заключалась в том, что он не мог все бросить и уйти. Это для него было равносильно самоубийству. Поэтому единственным спасением было сохранить власть, а лучше – забрать ее как можно больше. Именно это ему сегодня предложил вождь. Поначалу он не поверил ни в каких пришельцев из будущего. Коба постарел, и нашелся ловкач, который запудрил мозги старику. По мере чтения книги в нем зародилось и начало крепнуть ощущение того, что все так и должно случиться, что написан не чей-то вымысел, а самая настоящая действительность. Он хорошо знал всех, о ком писалось, и знал, чего от них ожидать. Так вот в тексте он не нашел ни одной нелепости, а многочисленные фотографии придавали прочитанному достоверность. Когда Сталин спросил, мог бы Лаврентий его убить или нет, Берию прошиб холодный пот. Он хорошо знал вождя и понял, что за этим вопросом лично для него скрывается что-то страшное. Рассказ об убийстве Сталина только укрепил его в этой мысли. Мог ли он в этом участвовать? Конечно, мог, а может быть, и участвовал. За пять лет Сталину могло многое прийти в голову, могла прийти и мысль обновить свое окружение. Их многое связывало, но в политике личные пристрастия значат очень мало. Поэтому в случае угрозе жизни он бы не колебался. Жизнь – это высшая ценность, без которой все остальное вообще теряет смысл. Так почему тогда он, а не Коба? Слава богу, что так вовремя принесло этого пришельца! Если все произошло бы так, как написано в книге, этот Алексей спас его жизнь. А, может быть, наоборот, сократил. Берия отдавал себе отчет в том, какую тяжелую ношу взвалил на него вождь. Схватка с верхушкой партии будет насмерть. Поддержка Сталина значит многое, без нее за это не стоило и браться. Но и с его поддержкой можно было запросто остаться без головы. Стоит ему только ошибиться, а им понять, что именно затевается и какие ставки, лучше будет застрелиться самому. Ну ничего, работы он не боялся, а рисковать своей шкурой все равно пришлось бы, ни сейчас, так позже. Лучше уж сейчас вместе со Сталиным. Надо тщательно продумать, что говорить Судоплатову, а завтра обязательно съездить к Сталину дочитать книгу. И с этим Алексеем нужно познакомиться ближе. Он его видел один раз и очень недолго, но парень понравился. Это что же должны были написать о нем, если этот Алексей его заочно так невзлюбил? А в его жене есть что-то необычное. Чем-то она его зацепила, жаль, что придется оставить в покое. Но увидеть ее снова он бы не отказался.
- Общая подготовка у вас ни к черту! - сказал Алексей двенадцати офицерам, построившимся перед ним в шеренгу. - У большинства неплохо развиты мышцы, но плохая дыхалка, да и растяжки… тоже хреновые. Для кабинетных капитанов и майоров все выше всяческих похвал, но, с моей точки зрения, у вас "на отлично" только стрельба, да еще большинство неплохо управляется с ножом. Рукопашники из вас слабые. Могу подтянуть, но придется поработать. Кто к этому не готов, лучше уйдите сразу. Ну не хотите – как хотите! Я вас предупредил. И учтите, что я все буду выполнять вместе с вами и не потребую ничего такого, чего бы вы не в силах были сделать. А для начала разомнемся и пробежим вокруг дачи двадцать кругов.
- Ну ты и зверь! - сказал Старостин, когда Самохин закончил тренировку. - Ребята от тебя ушли чуть живые. Может быть, уменьшишь нагрузку? А то ведь разбегутся.
- Я это сделал специально, - признался Алексей. - Двенадцать человек для группы многовато. Поэтому я их малость прижал, чтобы самые слабые отсеялись. И мне будет с остальными легче работать, и им больше пользы. Михаил, вы натащили слишком много матов, поэтому я у вас парочку на время конфискую. Ковер на веранде хороший, но его мало для занятий. Да, кстати, ты привез, что собирался купить?
- И привез, и уже отдал, - ответил Старостин. - Давай помогу донести один мат, тебе оба сразу нести неудобно. Заодно и рассчитаешься.
Они свернули каждый по одному мату, обвязали веревками и понесли к воротам.
- Уже не устраивают диваны? - спросил дежуривший майор. - Правильно, на полу спать просторней.
- Хватит зубоскалить! - прервал его Старостин. - Открывайте лучше ворота.
Через десять минут маты оказались на веранде, а Самохины, поблагодарив Михаила Гавриловича за помощь, направились обедать. В коридоре они столкнулись с вышедшим из прихожей Берией.
- Здравствуйте, - сказал Берия. - Далеко собрались?
- Здравствуйте, Лаврентий Павлович! - поздоровалась Лида. - Идем на кухню за обедом.
Алексей ограничился приветствием.
- Вам разве не подают? - удивился Берия. - Ладно, если вы не против, пообедаем вместе. Я тоже себя как-нибудь сам обслужу. У товарища Сталина обед поздно, а я уже проголодался.
- Мы не против, - сказал ему Алексей. - У товарища Сталина малая столовая, на мой взгляд, мала только по названию.
Они прошли на кухню и, взяв подносы, подошли к поварихам. При этом Берия шел последним.
- Как же так… - растерялась старшая из них. - Лаврентий Павлович, что же это вы сами? Сейчас вам все накроем…
- Ничего, я и сам возьму, - ответил он. - Накладывайте всем по очереди.
За столом Берия сел слева от Лиды. Все утоляли голод молча, а когда первое и второе были съедены, он спросил у Алексея:
- Не скажете, что там такого было написано в ваших книгах, что вы на меня по-прежнему смотрите букой, даже после разговора с товарищем Сталиным? Этот вопрос уместен за столом? Я вам не испорчу аппетит?