Он спросонья вскакивает, отцинковывает (сообщает соседям, что все понял). И в одних трусах в любую погоду бежит на решку. "Браток, давай наладимся!" Срочно налаживают дорогу (протягивают веревки, днем они спрятаны). Он затягивает груз, точкует (фиксирует в специальном листке время и исходные данные: откуда-куда) и отправляет его потом дальше, соседям. Цинкует им, налаживает новую дорогу и пр. Потом опять все убирает и прячет. И так по сто раз на дню.
"И что? Было что-то действительно важное?" - "Да в том-то и дело, что нет!" - "А почему тогда такая срочность? Почему вечера нельзя было дождаться? Когда дороги наладят. Зачем днем-то всех будить?"
(Ведь те, кто стоят на дорогах, днем обычно спят. Так во всех хатах.) - "А никто у себя в хате держать не хочет. Вдруг шмон? С них потом спросят. Никто не хочет брать на себя ответственность".
В общем, повторяю, Косте и Вите можно теперь только посочувствовать.
Хотя, с другой стороны, решена проблема ежедневных уборок, мытья посуды и т. п. Этим будет заниматься в камере отныне только Андрей.
(Молодой парень лет двадцати пяти. Физически очень крепкий. Имеет, кажется, даже какой-то разряд по джиу-джитсу. Первый срок сидел за убийство в целях самообороны. Драка. Двое с ножами. У одного он отнял нож и убил.)
Впрочем, и по ночам отдыхать Андрею особо не придется. Он теперь будет дежурить у тормозов. Закрывать собой шнифт и слушать, что на продоле. Чтобы в случае чего у Кости с Витей было время что-то спрятать или выбросить. (Через глазок охраннику ничего не видно - у двери Андрей стоит, а чтобы открыть саму дверь, нужно время.)
Вечером, а точнее уже под утро ("вечером" я называю здесь примерно пять утра, когда движение по решке несколько затихает, и все, кроме дежурного, ложатся спать), пьем чай и доедаем последние баранки. (Мой ларек не несут уже две недели. Да какие две недели!
Больше.) Читаю сокамерникам на сон грядущий краткую лекцию по греко-римской мифологии (не помню уж, с чего все началось).
"… Крон серпом отсек своему отцу Урану его, как указано у Аполлодора, детородный орган и зашвырнул его в Океан. Он упал у Кипра. Из образовавшейся пены вышла Афродита - богиня любви и красоты. Киприда… Рожденная на Кипре".
Все зачарованно слушают. Потом Костя с напряженным любопытством переспрашивает: "Детородный орган"… Это хуй, что ли?" - Да, блядь, хуй! Крон отрезал Урану хуй и выкинул его на хуй в море! Все!
Лекция окончена. Я спать пошел".
9 апреля, среда
Сегодня заказали Муравья. Совершенно неожиданно. Завтра на шесть утра. "С вещами!" Значит, на Пресню, на пересылку. Бедный Муравей!
Еще на прошлой неделе наш кум заверял его, что до вступления приговора в законную силу (т. е. до рассмотрения его касатки) никуда его не отправят. И вот, пожалуйста! Витя говорит, что это связано, вероятно, со сменой хозяина (начальника тюрьмы). Якобы на днях у нас начальник тюрьмы сменился. А при новом хозяине все прежние договоренности, естественно, теряют силу. Он может вообще всех режимников сменить! Когда, мол, на Бутырке при Вите хозяин менялся.
"Там такая движуха была - пиздец! Мусора посадили, сучку одну, которая приторговывала". Новые порядки, в общем. "Новая метла по-новому метет!" Поначалу особенно. В общем, бедный Муравей.
Впрочем, сам он воспринял случившееся очень спокойно. Просто! Как должное. Что, дескать, поделаешь? Тюрьма! Собрался буквально за час.
Все аккуратно сложил, упаковал, свернул. Вот что значит опытный человек! Мне даже завидно стало. Я бы так не смог! Наверняка целый день бы прособирался. И все равно в итоге что-нибудь забыл бы!
Впрочем, очень вероятно, что и я когда-нибудь так научусь. Время, похоже, для этого у меня еще будет. Да и возможности попрактиковаться тоже. Э-хе-хе…
Мувравья все жалеют.
- Кто же нас теперь постригать будет? Блядь! Еб твою мать!
Ебануться можно!
- Ты, Муравей, главное, соберись. Настройся! А то привык тут уже к расслабухе…
- Да я в течение пяти минут настраиваюсь! По хребтине раз получишь - вся расслабуха пройдет!
Даже Цыган внес свою посильную лепту. Увидев, как Муравей укладывает шорты, он неожиданно, с чувством произнес:
- Дай Бог, Олег, чтобы они тебе не пригодились!
- Еб твою мать, Цыган!! Ты что, на север меня отправляешь, что ли!?
Уже уходя, Муравей вдруг попросил меня надписать ему книгу.
Просто на память. Я, разумеется, надписал: "Олегу… от Сергея Мавроди. На добрую память! Камера N 234 тюрьмы "Матросская тишина".
Дата. Подпись". Он взял ее, сунул в свою сумку, улыбнулся мне, кивнул и вышел. Тридцать пять лет. Безработная жена и грудной ребенок. Семь лет строгого.
Р.S. Шконку Муравья внизу занял теперь Витя. Чтобы днем к решке удобнее вскакивать было. Я же, соответственно, перебрался на Витину.
Она хоть перетянута.
10 апреля, четверг
Ну, и денек! Ну, блядь, и денек!! До сих пор в себя прийти не могу! Пребываю просто в каком-то тупом ошеломлении. В оцепенении. В ступоре! Ты вот меня просила "матом поменьше ругаться". Да как же мне, еб твою мать, не ругаться, когда!.. Когда чувствую я себя!..
Чувствую я себя!!.. Ах, как же я себя сегодня чувствую!!!
Ладно-ладно, не буду… Хотя, нет. Буду! Буду, буду и буду! В общем, аннулирую я на хуй наше соглашение. Ну его в пизду! А то: "вискас", "матом не ругайся" - да тут просто с ума сойдешь!!
Впрочем, могу и без мата. Могу, к примеру, чеканным языком классики. Хочешь?
"Чувствую я себя сегодня хорошо. Жаль только, что пойму я это в полной мере лишь завтра. Как только сегодня понял вдруг, насколько, оказывается, замечательно чувствовал себя вчера".
(Маяковский. Дневники. Одна из последних записей, сделанная накануне самоубийства).
Так лучше? То-то же! (Между прочим, здесь, оказывается, действительно есть дурдом. Рядом. Прямо через дорогу. Тоже, кстати, "Матросская тишина" называется. Говорят, в некоторых камерах слышно, как по ночам там психи поют. Вот заеду туда и тоже буду песни вместе с психами по ночам распевать: "Во саду ли, блядь, в огороде!!")
Ладно, все! Хватит! Успокоились!
В общем, день сегодня что-то с самого начала не заладился. С са-амого утра! (А ведь не зря говорят, что, как день начнется, так и
… Сама знаешь.)
Проснулся я ни свет, ни заря от громкого крика: "А-а!!..
Блядь!.." Это Костя внизу ударился обо что-то там головой.
Проснулся, потянулся спросонья к столу, ну и… "Ты умойся хоть! Жрать сразу… А потом в телевизор, как зомби. Ты, вась, становишься каким-то гуманоидом. Мутируешь! Не знаю, что надо делать, чтобы головой в эту хуйню въебаться. Спецом - базара нет, а так…" (Специально - можно, слов нет, а так…)
Это уже Витя. Все! Сон пропал. Чувствую, что больше не усну. А на-а-а-адо бы! О-хо-хо! До проверки-то, похоже, еще далеко. Рано! А с утра не доспишь - целый день потом как вареный ходишь. Маешься. На шконке в тоске валяешься. Ни читать, ни писать - ну, ничем в этом состоянии заниматься невозможно!
Однако делать нечего - надо вставать. Умываюсь из-под крана местной ледяной водой, чищу ей же зубы и сажусь потом за стол. Пить кофе. Завтракать. Присоединяюсь, короче, к остальным. (Которые, по-моему, сидят там постоянно. Круглосуточно. Если только не спят.)
- Слышь, Вить! Дай, пожалуйста, сырок, а то я не достану. А у тебя руки длинные…
- Да, руки у нас длинные, а жизнь короткая. (Витя передает мне остатки сырка "Дружба".)
- На прогулку надо ходить, спортом заниматься - тогда и жизнь длинная будет. (Это Костя.)
- Не еврейское это дело! Если бы от спорта польза была, все евреи бы на перекладинах висели, а они почему-то в шахматы играют.
- Да! Выкрутился… Ну, не можешь ты не вильнуть хвостом!
- А что, сырков больше нет? (Это я.)
- Нет. Это был последний.
- Та-ак! Это был последний… (Это опять я.) Интересное кино… И что теперь? А?
Жизнь на одном только вискасе? Где этот блядский ларек?! Который не несут мне уже третью неделю! Что же это в самом деле такое!!?
- Не несут, не несут, а потом их ка-ак прорвет!..
- Дождешься, прорвет их!
- Но должны же они…
- Вась, ну ты, прям, как ребенок! В натуре. "Должны!" Да ничего они не должны! Вон, сосед пишет: "С этой стервой как ни спорили, ларька все равно не дала". Прикинь, он сам не русский. Родственники тоже все без паспортов. Ну, поймали у тюрьмы какого-то таджика и через него ларек сделали. А ни фамилии, ни паспортных данных у таджика не спросили. Просто местных порядков не знали. Думали, если ларек на конкретного человека сделан, именно на его имя - то какая разница, от кого? А эта сука говорит: "Тебе ларек, но я тебе его не отдам". Второй раз уже приходит и не дает ларек. Вот и все! Тут тюрьма. Каждый дрочит, как он хочет.
Наконец кофе допит, завтрак закончен. Опять залезаю на шконарь и жду проверки. До проверки спать все равно никто не ляжет. А значит, стол занят, суета… разговоры… В общем, лучше уж наверху пока полежать. Спокойнее. Ну, лежу, жду. Сколько там у нас времени?
Восемь? А! Ну, уже скоро. (Проверка бывает обычно минут в двадцать девятого. Плюс-минус, там, минут десять.)
Восемь двадцать… восемь тридцать… восемь сорок… девять! Да где, блядь, они? Девять двадцать… девять тридцать… девять сорок… Та-ак! Это уж что-то новенькое… Такого я здесь что-то даже и не припомню. Чтобы проверка так затягивалась. Что же это, интересно, у них сегодня случилось? Опять, небось, какой-нибудь пиздец? Типа проверки из ГУИНа? (Ничего хорошего ведь здесь случиться не может в принципе. Только плохое! Всегда ждешь именно его.)
Но вот около десяти (!) наконец-то залязгали где-то совсем рядом.
Похоже даже, уже у соседей… Ага! Идут! Скрежет ключа, дверь камеры открывается. "Проверка!" Все выходят в коридор, становятся лицом к стене. (Руки вообще-то надо "за спину", но за этим обычно никто не следит. Ну, скажут - заложишь.) "Заходим!" Практически сразу же возвращаемся назад, в камеру. В принципе, на утренней проверке…
Впрочем, я лучше тебе о ней в следующий раз как-нибудь поподробнее расскажу. Ладно? А то сегодня и так много всего было…
Короче, заканчивается наконец-то эта мудацкая проверка. Ну, все вяло пообсуждали, что это, мол, "они сегодня так припозднились?" и стали укладываться спать. Точнее, это я, блядь, на радостях решил, что все они стали "укладываться"! А на самом-то деле трое решили пойти на прогулку. (Про прогулку я тоже как-нибудь попозже напишу.
Потом. При случае. Хорошо?) Твою мать! Прогулка - никак не раньше одиннадцати. (А может быть, и гораздо позже. Вообще в любое время!)
Значит, ждать ее еще час, как минимум. Это, если повезет. Твою мать!
Ну, что за невезенье! Ладно, опять лежу, жду. А куда деваться? Стол занят.
Но вот кажется… Да! Точно! Стучат ключом в дверь. "На прогулку идем?" - "Идем! Идем!" - "Прямо сейчас!" Что означает минут через пять. Ну, может, иногда чуть больше. Но вот проходит пятнадцать минут… полчаса… Тихо! Ну, и где же он? "Где, блядь, этот гондон?" Через сорок пять минут (!!) дверь камеры наконец-то открывается. Прогулка! Ну, слава Богу!
"Мавроди! На вызов! Прямо сейчас!" - а это еще что такое?! Что за пиздец! Какой еще, блядь, "вызов"? Куда? Ведь сегодня только четверг? Никого, вроде, не жду?.. А-а! Ну да… Это же, наверное, следователь! Что-то он там, кажется, говорил в прошлый раз адвокату?
Что на этой неделе, мол, ко мне придет… Вот, блядь, и пришел!
Какой-то там "акт экспертизы" мне показывать. На хуй он мне, спрашивается, нужен, этот акт?! Ну зачем его обязательно сейчас мне показывать? Неужели им самим не лень сюда таскаться? Ведь знают же прекрасно, что я ничего подписывать не буду. Могли бы сразу везде писать: "От подписи отказался". Чисто автоматически! Я лично был бы только рад! И им хорошо - лишний раз сюда не ездить, и мне - по пеналам зря не сидеть. Вот закончится следствие, начну с делом знакомиться - тогда уж все эти акты вволю и почитаю. Времени у меня на это мно-ого будет! Хоть наизусть их все учи. А сейчас…
Но делать нечего. Заказали - значит, придется идти. Тьфу! Да провались они пропадом! Со всеми своими актами! Нет от них покоя!
Эх, пропал день…
Итак, все уходят на прогулку, а я опять, как мудак, сижу и жду.
"Прямо сейчас!" Ха! Знаем мы эти их "прямо сейчас"! Но, впрочем, на этот раз мне везет. Ждать приходится действительно совсем недолго.
Вот снова лязгает запор и… У открытой двери молча стоит охранник и ждет, пока я выйду. Выхожу из камеры. Охранник сразу же захлопывает дверь.
- Фамилия?
- Мавроди.
- Имя-отчество?
- Сергей Пантелеевич.
- Год рождения?
- Пятьдесят пятый.
Только после этого охранник запирает дверь камеры и кивает мне:
- Проходи к окну.
(Вот интересно! Все охранники меня давно уже прекрасно знают. В коридоре мы одни. Я и он. И все равно каждый раз повторяется одно и то же. "Фамилия?" - "Имя-отчество?" Одни и те же вопросы, одни и те же интонации, одни и те же жесты и движения. Каждый раз все повторяется снова! Вплоть до мельчайших деталей и подробностей.
Какая-то, блядь, просто петля времени! День сурка. Да неужели же они меня всерьез каждый раз все это спрашивают? Неужели сами не чувствуют всей абсурдности происходящего? Живые же все-таки люди?)
Иду, между тем, в конец коридора. Там уже стоят человек пять таких же. Стоим, ждем. Все молчат.
Через минуту подходит другой охранник ("разводящий") и ведет нас вниз. С третьего этажа на первый, потом череда каких-то переходов и коридоров и затем опять вверх - с первого на четвертый или даже пятый. Все, естественно, пешком и в довольно бурном темпе. Для здоровья полезно. По пути охранник забирает из камер все новых и новых сидельцев, так что к концу он ведет нас человек уже примерно двадцать.
"Стоять!" Стоим. "Пошли!" Идем. "Последний закрывает за собой дверь!" Последний старательно закрывает дверь. В общем, воспитатель детского сада ведет на прогулку группу послушных детей. Правда, "дети" - это все здоровенные взрослые дяди специфически тюремного вида. В большинстве своем в спортивных костюмах и коротко стриженные. Многие в наколках. "Воспитатель" же - молоденький нескладный парнишка в камуфляже, лет примерно двадцати. Маленький, белесый и лопоухий. Но никакого решительно значения все это не имеет. Злые чары не спадают. Морок не рассеивается. Дети и взрослый!
Детский сад! Какой-то кошмарный, чудовищный, страшный детский сад! И взрослый куда-то ведет по нему детей. По бесконечным лестницам, коридорам и переходам. Лязгая по пути бесчисленными запорами, замками и решетками. Которые потом за ними все захлопываются… захлопываются… захлопываются… "Навьи чары"! "Недотымка все вьется и вьется…" Сологуб! Хармс! Кафка! (Между прочим, режимник, занимающийся всеми текущими вопросами и проблемами камеры, называется "воспитателем". Или, сокращенно, "воспетом". Это не жаргон! Действительно, официально существует в тюрьме такая должность.)
Ну, да ладно. Приводят меня, наконец, к следователю. На пятый, кстати, этаж.
- Здравствуйте-здравствуйте…
- Вот акт экспертизы.
Смотрю акт. Н-да. Две мои фотографии. Одна старая, с паспорта. И другая новая, тюремная. Да-а-а! Неудивительно, что меня здесь на сборках никто не узнает. Я и сам бы себя сейчас не узнал! Как же это я изменился - это просто невероятно! Уму непостижимо! Действительно, совершенно другой человек. Взгляд другой… подбородок какой-то квадратный стал… в общем, жесткое, хищное, худощавое лицо классического наемного убийцы. Киллера, блядь! Погубителя беззащитных бабушек. Безжалостного и холодного охотника на доверчивых акционеров. Не зря же мне Витя на днях сказал, что я теперь все больше и больше напоминаю ему одного его подельника.
Самого, как он выразился, "сурового". (Уж не Салоника ли? Он ведь как раз по их делу проходит). На суде, короче, с таким лицом появляться не рекомендуется. Особенно на суде присяжных. (Хотя, впрочем, лично мне так даже больше нравится. Да и вообще - пусть боятся!)
- Будете подписывать?
- Нет.
Ну что, теперь домой? В камеру? (То бишь в хату?) А, черт, чуть было не забыл заявление написать на свиданку. Надо будет сейчас ему сказать… И тут-то он мне вдруг и выдает!
- Да! Сергей Пантелеевич! И еще одна новость. Мы Вас собираемся перевести отсюда.
- И куда?
- На 4-й спец.
Ни хуя себе! Ни хуя себе "новость"! На 4-й спец! Филиал Лефортово! В условия, как я слышал, полной изоляции! Никаких связей, никаких "дорог", лежать под одеялом днем нельзя, после отбоя - всем спать. В кабинетах, где с адвокатом встречаешься - видеокамеры. (По закону, оказывается, только слушать нельзя. А смотреть - пожалуйста.
"А звук у нас выключен. Можете сами пойти проверить!") Пиздец, в общем! Как здесь говорят? "Кирдык"? Кирдык!
- А зачем?
- Да Вам там удобнее будет! Бытовые условия там получше, и вообще…
- Мне здесь удобнее.
- Ну, нам так надо!
Вот! Вот с этого и надо было начинать! А то: "Вам!.. Вам!.."
"Нам! Нам так надо!" Хотя, чего это я? Чего это я, в самом деле, раскудахтался? Пора бы уж и попривыкнуть. Надо будет хоть с сокамерниками про этот 4-й спец поговорить. С Витей. Он там, вроде, был. Разузнать у него поподробнее, что там и как. Хотя, собственно, что там "разузнавать"?! И так все ясно. Пиздец! Кирдык.
- И когда?
- Пока еще точно не известно. Мы бы, конечно, хотели побыстрее, но это, к сожалению, не только от нас зависит".
Ну-ну… "Не от нас зависит!.. Ладно, посмотрим, что дальше будет! А-а!.. По хую! Что будет, то и будет! 4-й спец, значит 4-й спец, В рот его ебать! Ничего. Переживем.
Да и был же я там, вроде, уже один раз? В девяносто четвертом. И ничего! Правда, сейчас, говорят, там все по-другому. (Видеокамер, по крайней мере, тогда уж точно не было!) Плевать! Переживем!
Разберемся. Про заявление бы не забыть…
- Хорошо. Теперь вот что. Я хотел бы написать заявление на свидание с женой. На чье имя писать и в какой форме?
- Пишите на имя руководителя следственной группы. Он у нас демократ - может, и разрешит. Хотя вряд ли. Я в свое время, например, никогда не разрешал. Да и администрация тюрьмы это не приветствует. Им все это только лишние хлопоты. Выводить лишний раз… Потом назад приводить… Проще просто отказать.
Я смотрю на него с удивлением. Поразительно! Что это? Обычный цинизм или просто уже какая-то профессиональная деформация личности?