* * *
Клаус полулежал, облокотившись спиной о дерево. Он почти успел выскочить из зоны поражения русской авиацией, но его сразу заметили и нанесли удар. Пробитое осколками сильное мускулистое тело уже не подчинялось командам мозга. Даже достать пистолет и застрелиться Клаус не мог. Единственное что ему оставалось это надеяться, что он умрет раньше, нежели его найдет русская поисковая команда. Но и тут его ждало разочарование, когда увидел в воздухе купола парашютов русских десантников. Тому, как его группу быстро нашли и уничтожили, немецкий диверсант не удивлялся. После того как удалось с помощью пыток и специальных медикаментозных препаратов расколоть захваченного в плен начальника русского секретного отдела, Клаус понял, что живым им не выбраться. Чтоб такая информация не ушла к противнику не пощадят никого. Да и фигура Зимина наконец-то стала более ни менее понятна. Убегая из зоны поражения бомбардировщиков, он попытался вынести секретный прибор. Но получив последнее ранение, на что его хватило, это закинуть сумку с аппаратом из будущего в кусты. На помощь группы прикрытия он уже не рассчитывал. Скорее всего, они просто не успеют и их так же загонят и уничтожат, перепахав несколько гектар леса.
"Странно. Мне даже не страшно. Мы умерли час назад, когда русский рассказал о будущем, о проигрыше Германии и о смерти Фюрера. Теперь Смерть только доделает начатое дело." - думал про себя немец.
Все попытки отправить радиограмму руководству сразу натыкались на противодействие русских. Сразу несколько мощных радиопередатчиков начинали забивать радиоканал, на котором они связывались со штабом операции. На протяжении часа, меняли частоты и позывные, но так ничего и не получилось. Налет русских штурмовиков и бомбардировщиков поставил жирный крест над всей операцией. Надо признать, русские их обыграли, и как было видно не без помощи посланника из будущего - Зимина. Вот где интересный человек. По словам Морошко он служил в ОСНАЗе в будущем и имеет боевой опыт, что и доказал в боях под Могилевом. Да и при последнем столкновении он себя показал хорошо. В затуманенном потерей крови и болью мозге, пронеслась мысль: "Он же из будущего, значит, все знал. Это была ловушка…"
Держать голову уже не было сил, поэтому он видел только свои вытянутые ноги, иссеченные осколками. Но звук шагов он услышал. В сопровождении двух десантников к нему подошел Зимин.
Один из десантников поднял ему голову.
- Товарищ майор, этот еще жив.
Зимин стоял и, молча, смотрел ему в глаза. Ни торжества, ни гордости или ненависти, Клаус не увидел. Только усталость.
Немец напряг все свои силы и чуть улыбнулся, и выдавил из себя вопрос:
- Ну как там, в будущем, Зимин?
- Хреново. Очень хреново, слушались бы вы своего Бисмарка, может все было бы по другому.
После чего, видимо потеряв интерес, Зимин отвернулся, достал необычный прибор и по его показаниям уверенно пошел в кусты, откуда принес сверток с прибором из будущего и стал его разматывать. Достав прибор, он его открыл, но посмотрев на глубокую вмятину на верхней крышке, вздохнул, достал нож и отковырял крышку и выломал из прибора небольшой плоский, прямоугольный блок, который положил себе в карман, и стал все остальное упаковывать обратно. Клаус отрешенно смотрел на манипуляции Зимина. Свернув прибор, он его взял в руки и решил уходить, но один из десантников окликнул майора.
- Товарищ майор, а что с этим делать?
Майор, казалось, только что увидел раненного немца. Снова подошел, присел на корточки и снова оглядел Клауса.
- По ходу не жилец. Большая потеря крови, даже если захотим его вывезти, вылечить и допросить, просто не доживет. Хотя жаль, мог бы много интересного рассказать. Хотя в сорок первом они еще не были такими разговорчивыми.
Охранники Зимина ничего не поняли, а вот сам Клаус, затуманенным болью мозгом догадался, о чем говорит майор. И от этого ему стало вдвойне обидно.
Потом Зимин раздельно, по словам, выразительно и с силой выдал.
- Среди. Диверсантов. И. Пленных. Никто. Не. Выжил. Понятно?
Боец понятливо кивнул. Последнее что увидел в своей жизни Клаус, это был ствол русского пистолета ТТ, направленный ему в голову.
* * *
Минут через сорок к месту уничтожения немецкой диверсионной группы вышли бойцы одного из батальонов НКВД, принимающих участие в прочесывании лесного массива. Все тела, снаряжение и личные вещи в присутствии меня, старшего офицера НКВД, командира группы десантников были упакованы в плащ-палатки, перевязаны и опломбированы. После чего бойцы НКВД продолжили прочесывание, а наша группа в сопровождении дополнительного взвода охраны, двинулась к ближайшей дороге, где оповещенные по радио, нас ожидала охрана и автотранспорт.
Утро я встретил в машине, где после всей нервотрепки последнего времени, умудрился задремать.
В пригороде Москвы меня пересадили в отдельную машину и снова улицы города мелькают за окнами и внутренний двор Лубянки. В том же виде, как я бегал по лесу, облаченный в бронежилет, разгрузку, с автоматом, снова предстал перед хмурые очи грозного наркома внутренних дел. Это было не в его кабинете, а в подвале, но к счастью не в камере, а в оборудованной комнатке, где стояла обычная армейская кровать, тумбочка, стол и пара стульев. Видимо Берия тоже перенервничал, поэтому решил меня упрятать подальше, после всех приключений, до выяснения обстановки.
Глава 18
Он не был взбешен, это был взгляд уставшего человека. Берия сегодня рисковал почти всем. Я не думаю, что Сталин бы простил ему такой провал, если б со мной что-то случилось и информация и материальные доказательства моего истинного происхождения ушли к немцам. Видимо эта ночь была "веселой" не только для меня.
Когда Берия зашел в комнату, я сидел на кровати, вытянув ноги, и тупо рассматривал измазанные глиной носки сапог. Подскакивать, как солдатик при виде генерала не стал. Хватит, наскакался уже сегодня. Лаврентий Павлович, все прекрасно понимал. Он сел рядом на стул. Пауза затягивалась. Затем громко крикнул своего адъютанта, который буквально через несколько секунд в сопровождении еще одного офицера НКВД, внесли в комнату поднос, сервированный нехитрой мужской снедью, бутылкой коньяка и двумя рюмками. Что ж правильно, его подчиненные проморгали целую разведсеть у себя под носом, теперь ему и накрывать поляну, раз благодаря мне последствия не стали такими уж катастрофическими.
Мы, молча, опрокинули по рюмке, закусив тонко нарезанным лимоном. Ощутив как коньяк начал действовать, и напряжение последних часов стало потихоньку отпускать, расслабился и наконец-то встал, затрещав липучками, снял с себя разгрузку, бронежилет и остальную амуницию, побросав ее возле кровати. Берия, понаблюдав такой вот своеобразный военизированный стриптиз, решил нарушить молчание.
- Сергей Иванович, скажите, а с вами всегда такие приключения происходят? Вот сколько по вашей теме работаю, так постоянно удивляюсь.
Коньяк неожиданно хорошо ударил в голову, все-таки пил на пустой желудок, поэтому язык немного заплетался.
- Да самому уже надоело. Пора домой Лаврентий Павлович. Ноутбук и принтер разбиты, реально мне сейчас здесь делать нечего. Кстати как там усадьба? Из разговора с Судоплатовым я понял, что немцы там очень основательно отметились.
- Да. Выбросили батальон парашютистов почти на позиции стрелкового полка и специального батальона НКВД усиленного броневиками и двумя танками. Остатки этого десанта до сих пор по лесам ловят. Тут был только отвлекающий удар. Основной был нацелен на вас и на Морошко.
- Можно узнать, что показали арестованные? Как я понял, взяли матерого разведчика, даже Судоплатов был удивлен.
- Ну, это в большой степени компенсировало многие потери. Тут был не предатель, а именно профессиональный разведчик, который еще с империалистической был внедрен на территорию России.
- Это хорошо. Хоть какая-то польза из стольких смертей. Да и Морошко жалко. Вот только освободить его было почти невозможно. Немцы его по дороге раскололи.
Берия удивленно поднял брови.
- С чего вы взяли? Морошко был не из тех…
- Да последний из них перед смертью, поинтересовался как оно там в будущем.
Глаза Лаврентия Павловича изменили свой цвет, но я предвосхитил его вопрос.
- Никто из десантников ничего не слышал и не понял. А всех диверсантов гарантированно зачистили.
- Слово какое интересное "зачистили". Солидно звучит.
Я решил перевести разговор в другое русло.
- Лаврентий Павлович, я свою миссию выполнил, нужный толчок в изменении истории в некоторой степени дал, теперь пора и домой. Там тоже дел немало. Что-то заигрался я у вас тут в шпионские игры.
Берия согласно кивнул.
- Правильно мыслите Сергей Иванович. Пора развивать нашу дружбу. Вы там что-то говорили про новый проход в наше время, через который можно пропускать боевую технику, станки и другое оборудование?
- Да. Именно так. Через него можно будет пропускать и горючее, и продукты и много другого интересного.
Мой собеседник захохотал. Мы поняли друг друга.
- Хорошо, Сергей Иванович, у вас была тяжелая ночь, поэтому отдыхайте, рядом душ. Если что-то понадобиться, скажите охране, они предупреждены. Когда отдохнете, мы с вами пообщаемся о вашем возвращении и дальнейшей судьбе наших отношений.
На этом Берия вышел, оставив меня наедине с самим собой. Но я хотел всего лишь одного - спать. Стянув с себя гимнастерку, сапоги, галифе, забрался в постель и уснул. Благо антишоковая терапия была проведена по всем правилам. Спиртное, душевный разговор и сон. Ну, еще может Лаврентий Павлович женщину предложил бы, но не стал опускаться до такого. Все в меру. Меня дома вроде как жена ждет.
Воспользовавшись положением гостя, я договорился с Судоплатовым, что мне, на заказ сделают несколько глушителей по моим чертежам. В специальной лаборатории ГУГБ СССР в течении двух дней, пока велась подготовка соорудили ПБС для немецкого пистолета "Вальтер", который впоследствии был передан Дунаеву. Так же со всей тщательностью сделали наконец-то съемный глушитель для мой СВУ, которую специалисты оружейники ну разве что с собой в постель не клали, а так изучили вдоль и поперек.
Но поспать спокойно мне не дали. Около трех часов дня, осторожно разбудили, выдали новую чистую форму, с майорскими знаками различия, но без моего ордена и отправили на допрос к следователям, которые мурыжили меня до вечера, въедливо выясняя обстоятельства нападения, и мои последующие действия и особенно их интересовала моя мотивировка и интуиция.
Вечером меня от назойливого внимания следаков почти с боем отбил Судоплатов и с большим удовольствием стали обсуждать операцию по моей переброске к точке перехода в наш мир. Так мы просидели до полуночи, пока я культурно не намекнул, что здоровый и спокойный сон очень помогает в планировании удачных операций. Со мной необычно быстро согласились, поэтому легко поужинав, отправился досыпать. Особое внимание уделили возможности меня или кого-то из моей группы в расположение частей Красной Армии. И я и Судоплатов прекрасно понимали что фамилия Зимина известна немцам. Поэтому пришлось вырабатывать новую легенду и новое имя. Для этого были сделаны абсолютно достоверные документы на имя майора государственной безопасности Кречетова Сергея Ивановича, сотрудника Московского областного управления государственной безопасности. По другим документам я проходил с такой же фамилией, но как сотрудник разведуправления Генерального Штаба РККА. У нас была договоренность, если портал выйдет в этом же времени, но в другой местности, я обязан известить руководство НКВД и с их стороны будут приняты все меры для установления контакта и обеспечения нашей безопасности.
Утром все началось по новой, но к обеду от меня отстали и привели человека, которого я не очень то ожидал здесь встретить - моего тренера по подводному нырянию, капитан-лейтенанта Дунаева. Игорь достаточно активно поучаствовал в разгроме немецкого десанта, о чем говорили сбитые костяшки на кулаках, видимо выпрямлял не одну фашистскую физиономию.
Как я понял, Судоплатов решил подстраховаться, и Дунаев должен будет сопроводить меня чуть ли не к самой точке перехода. Вполне правильное решение. Меня тоже особенно не давал покоя речной участок маршрута, особенно учитывая несовершенство нынешней техники. К вечеру черновой план операции был готов. Нас выбрасывали на парашютах севернее Могилева в лесном массиве максимально близко от Днепра. Там нас ожидает группа капитана Строгова, которая получила указание перебазироваться сервнее Могилева. После чего мы делаем марш-бросок к реке, там организовываем лежку до вечера и по наступлению темноты спускаемся по течению к точке перехода. После моей эвакуации, Дунаев продолжает спуск по Днепру, где через десять километров он выходит на сушу, и дожидается группу Строгова, которая организовывает его эвакуацию на Большую землю. Экзотические планы на счет гидросамолета отмели сразу - уж слишком опасно выходить прямо к точке перехода и демаскировать ее таким образом. А, исходя из ситуации и проведения в районе поисковых мероприятий противником, наличие сильных средств ПВО, не исключается. Операцию назначили на ночь следующего дня. До этого я учил Игоря пользоваться радиостанцией и прибором ночного видения, который раньше был у Иволгина.
К обеду, мы переоделись в немецкую форму и нас специальным самолетом в сопровождении охраны перебросили на прифронтовой аэродром, где уже ожидал готовый к вылету ТБ-3.
Во время суеты по подготовке к операции мы так с Дунаевым не смогли поговорить по душам. Я не исключал вероятности того, что он подведен ко мне специально и попытается проникнуть со мной в бункер. А вот это совершенно не приемлемо, хотя вроде парень неплохой, но когда это было, чтоб госбезопасность внедряла хмурых сосредоточенных боевиков, которые вызывали явную антипатию. Именно такие, классные парни, вызывающие дружеские чувства и становятся иудами. Поэтому бдительность нельзя терять ни в коем случае.
С такими мрачными мыслями мы грузились в бомбардировщик. Ночной полет не впечатлил, и даже завернувшись в тулупы, все равно замерзли и ждали выброски как избавления. Часа через три такого полета наконец-то был получен сигнал на выброску, и, выкинув через люк два наших контейнера с оборудованием и два для группы Строгова, вывалились сами в темноту ночного неба.
Прыжок с парашютом ночью не самое лучшее времяпрепровождение. Темнота, холод и страх. Дикий страх. Покувыркавшись в воздухе секунд десять и сумев наконец-то стабилизировать свое падение животом вниз, дернул кольцо. Хлопок и сильный рывок. Мой дед, который после войны служил в десанте, рассказывал, что иногда рывок старых парашютов был такой, что ломал позвоночник и к земле долетал уже стопроцентный калека. После рывка, я понял, что в его рассказах был смысл. Одно дело прыгать с тихоходного Р-5 и сразу рвать кольцо, другое дело вываливаться с относительно скоростного бомбардировщика. В общем, куча отрицательных эмоций. Когда купол раскрылся, и наконец-то смог контролировать спуск, немного успокоился и вытащил из специальной сумки прибор ночного видения и надел его на голову. Черная земля, к которой меня тянула сила притяжения, сразу преобразилась, и можно было разглядеть и некоторые деревья, и транспортный парашюты с контейнерами, и Дунаева, которого ветер отнес немного в сторону. А внизу явно видны были сигнальные костры разложенные бойцами встречающей нас группы Строгова. Вместе с нашим грузом для них были приготовлены несколько контейнеров с боеприпасами, медикаментами, продуктами и батареями для радиостанции.
Но всему приходит конец. Вот и меня занесло в гущу леса. Заученно, прикрыв руками голову, влетел в крону дерева и, сопровождаемый треском ломаемых веток, прорвался почти до самой земли. Но парашют ожидаемо зацепился за дерево и я завис на высоте двух метров от земли. Подергавшись для приличия пару минут, расстегнул лямки и грохнулся на землю, в душе молясь всем русским богам, чтоб не повредил ноги. Ударило сильно, но без последствий.
После всех приключений последних дней, я лежал на земле, вдыхал запах ночного леса и как ни странно получал удовольствие. Снова я был в лесу, снова сам себе хозяин, и шпионские игры, где мне отводилась роль статиста, закончились. Теперь опять мой выход, и это наполняло душу теплом. Скоро увижу свою семью, жену, сына, друзей. И в этот момент нисколько не сомневался, что все будет хорошо, и нормально доберусь до точки перехода.
Я лежал на земле и слушал лес. Сейчас меня и Дунаева должны искать бойцы Строгова. Вот вдалеке раздался тихий шелест и легки шаги, сразу видно, что идут профессионалы. Я поднялся и на всякий случай достал автомат, накрутил глушитель, передернул затвор и спрятался за деревом. Минуты через две, между деревьями замелькали два силуэта, быстро, но практически бесшумно бегущих в мою сторону.
Когда они поравнялись со мной, я тихо окликнул:
- Пароль?
- Днепр. Отзыв?
- Волга.
- Товарищ майор?
- Он самый. Здорово бойцы. Пойдем искать контейнера, а то, как бы немцы не всполошились.
Уже в сопровождении двух ОСНАЗовцев, я пошел к месту встречи, куда доставили два из четырех контейнеров, и под руки привели Дунаева, которого немного тряхнуло при приземлении.
Используя мой портативный пеленгатор, нашли оба наших грузовых контейнера. К четырем утра все грузы были найдены, распотрошены, и разделены между членами группы и уже в предрассветных сумерках нагруженные бойцы, вытянувшись цепочкой, покидали место встречи с гостями из Москвы.
Мы с Дунаевым, тоже нагруженные так, что скрипела спина, ходко шли в середине колонны. В нашу задачу входило максимально быстро покинуть район приземления, так как вряд ли пролет советского бомбардировщика остался незамеченным для немцев.
На первом привале, когда часть бойцов разошлась для организации постов наблюдения, мы уединились со Строговым пообщаться без свидетелей.
- Ну что капитан, как тут обстановка?
- Хуже некуда. Ваши люди малость пошумели и теперь немцы и на этом берегу проводят поиски. На реке появились несколько катеров, вооруженных пулеметами и малокалиберными зенитными пушками. Да и мы, пока шли в этот район несколько раз натыкались на немецкие патрули.
- Вы какую задачу получили из Москвы?
- Организовать ваш беспрепятственный выход к реке недалеко от Могилева выше по течению. Вот нашли это место.
И он указал на карте место высадки и место предполагаемого выхода к реке. Н-да. За одну ночь, мы вряд ли сможем преодолеть такое расстояние по реке тем более в подводном положении. Элементарно не хватит запаса воздуха и скорости перемещения. Видимо все мои мысли отразились на выражении моего лица. Строгов чуть виновато пожал плечами и продолжил.
- Ближе к городу выйти просто не получится - там все перекрыто. Пару раз сунулись, еле ноги унесли. Уж слишком громко ваши там отметились.
- Да понимаю. Тогда нам придется идти по реке в два перехода. Пройти большую часть расстояния в первую ночь, потом на весь день спрятаться в камышах и по наступлению сумерек пробраться к точке входа.