* * *
Генерал-майор Генрих Майер-Боурх, командир 131-й пехотной дивизии 43-го армейского корпуса Вермахта, устало тер глаза, выслушивая доклад командира 431-го полка. На улице уже было темно, но жизнь штаба наступающей дивизии не прекращалась ни на минуту. Но события сегодняшнего дня требовали особенного осмысления. Дивизия, входившая в состав 2-й полевой армии, целенаправленно наступала на Юг в сторону железнодорожной станции Нежин, старая перерезать одну из трасс, по которой снабжались полуокруженные под Киевом советские войска. Методичное движение немецких армий, подобное гигантскому катку, под которым давились многочисленные орды русских дикарей, сегодня несколько замедлилось возле безвестной русской деревни Каблуки, где части дивизии понесли серьезные потери. Вообще вся эта война все больше и больше не нравилась генералу: все возрастающее фанатичное сопротивление русских, цепляющихся за каждый метр своей земли, заставляли чувствовать неудобство и дискомфорт. Да и поворот 2-й армии и 2-й танковой группы на юг, говорило о том, что группа армий "Юг" столкнулась с серьезной проблемой, и ее продвижение застопорилось под древним русским городом Киевом.
Основные подвижные силы русских, механизированные корпуса были разгромлены в пограничных сражениях, и сейчас полностью инициатива перешла к немецкому командованию, которое могло выбирать направления ударов, и по большому счету, русским нечем было парировать молниеносные прорывы механизированных дивизий, методично перемалывающих рыхлые армии противника второго эшелона. Вот и сейчас его дивизия преследовала потрепанные части 21-го армейского корпуса русских, который пытался остановить движение немецких войск. Оставив на съедение противника несколько полков, русские организовывали в районе Нежина новую глубоко эшелонированную линию обороны. Сегодня остатки одного из полков закопались в землю и остервенело отбивались от нескольких батальонов 431-го пехотного полка. По сути дела, разгром был делом нескольких часов, но потом радиосвязь с командованием полка была потеряна, и подробности этого боя он узнал после того как связисты прокинули кабельную магистраль до штаба полка.
Ночью на расположение полка было совершено нападение русских диверсантов и потери составили восемнадцать человек. По обстоятельствам этого нападения проведено специальное расследование, и результаты оказались необычными. Одна группа отвлекала внимание, якобы захватив одного из солдат находящихся в секрете, и когда началась стрельба, специальная группа снайперов методично отстреливала офицеров и унтер-офицеров из состава зенитной и противотанковых батарей, находящихся ближе всего к лесу. Такая точность стрельбы в ночное время, бесшумность и тактический расчет сразу привлекли внимание сотрудников военной контрразведки. После расследования они вынесли свой вердикт - в полосе наступления дивизии появилась разведывательно-диверсионная группа, задача которой, скорее всего, замедлить продвижение немецких войск путем целенаправленного уничтожения командного состава Вермахта. После двух месяцев боев, от русских кроме фанатичного умения умирать никто ничего путного не ожидал, поэтому сам командир дивизии отнесся к таким выводам весьма скептически. И вот сейчас выслушивая командира полка, понесшего днем большие потери, он уже не мог отрицать правдивость таких выводов.
Учитывая размеры и местоположение лесного массива, командир полка не смог вывести основную артиллерию на прямую наводку. Русские весьма мастерски разместили свои позиции, и гаубичную батарею пришлось размешать на поляне в глубине леса и стрелять на большом удалении, выслав артиллерийских корректировщиков. Но тут противник и преподнес один из сюрпризов. Месяц назад в циркулярном приказе по армии сообщалось о применении русскими при обороне Могилева необычной системы подавления радиосвязи, что привело к большим потерям. Поэтому многие генералы Вермахта с тревогой ожидали появления у противника такого оборудования. Может быть, они его у американцев покупают, сами вряд ли бы смогли до такого додуматься.
Попытки наладить стрельбу по русским окопам закончились гибелью артиллерийских корректировщиков от снайперского огня. Атака при поддержке бронеавтомобилей была отбита. Полковник Краузе, командир 431 полка вполне логично решил провести обходной маневр и отправил по правому флангу в обход через лес пехотную роту, которая попала в засаду и была практически полностью уничтожена. Обстоятельства гибели роты вызывают много вопросов. По словам оставшихся в живых, по ним стреляли из ручных ракетных комплексов, действие которых очень похоже на описываемое в циркуляре новое оружие, примененное при обороне Могилева. Чудом выживший ефрейтор, сумел разглядеть противника, который после боя в лесу собрал у убитых только пулеметы и боеприпасы. Он описывает малочисленную группу в пятнистой форме, необычной амуниции и с неизвестным оружием. Вот теперь предположение об особой диверсионной группе и подтвердилось. Учитывая, что в том же циркуляре особо отмечалось незамедлительное реагирование на случаи использования русскими подобных средств, генерал-майор тут же отправил шифрограмму в штаб корпуса, разместившийся в Чернигове. И вот сейчас рядом с ним сидел начальник разведки 2-й полевой армии и внимательно слушал доклад полковника Краузе.
Дальнейшее повествование о контратаке русских с использованием новых образцов бронетехники, слушали с не меньшим интересом. И опять в описании солдат фигурируют противники в пятнистых доспехах, необычных касках со стеклянными забралами и ручными ракетными установками.
Русские отступили, но при этом постарались убрать после себя следы применения нового оружия. Но не в оружии дело. Сейчас против немцев воевали другие люди. Подготовленные, хладнокровные, если б у русских были гвардейцы, то их можно было так назвать.
Да они снова отошли, оставив пустые окопы и поле усеянное трупами немецких солдат, но никто в этой комнате не сомневался, что это только начало. Поэтому как закономерный результат, был приказ об усилении ночных караулов в виду появления в районе диверсионной группы противника.
Уже в час ночи генералу доложили о прибытии в его распоряжение четырех самоходных артиллерийских установок и технических специалистов разведки, для обнаружения установки постановки помех и ее захвата. Близлежащие леса были прочесаны группами разведбатальона, выставлены секреты и приняты дополнительные меры, чтоб ночью русские головорезы не преподнесли новых сюрпризов.
В два часа ночи командир дивизии позволил себе лечь спать, ведь завтра его ожидал новый трудный день. Когда он только успел уйти в царство Морфея, в стороне, где разместился передвижной штаб полка, раздался грохот, похожий на взрыв гаубичного снаряда. Секунд через сорок, в той же стороне, загрохотали взрывы, и по их плотности можно было сказать, что позиции полка расстреливает целый артиллерийский дивизион. Ночная стрельба по площадям вещь обычная на войне, когда обстреливают возможные или разведанные места дислокации противника, но генерал-майор Генрих Майер-Боурх был уверен, что русские стреляют именно туда, куда нужно и результаты для будут плачевными.
Минут через десять удалось связаться со штабом полка по телефонной линии и вести были неутешительные. Полковник Краузе и его заместитель убиты. Места расположения противотанковой роты, гаубичной батареи, штаба полка, батальонов обстреляны, и обстрел продолжается, нанося большие потери в живой силе и технике.
Еще через десять минут стало известно, что русские перешли в наступление, смяв передовой батальон. На этом связь прервалась, видимо артиллерийским огнем был перебит кабель. Радиосвязь опять не работала. Коварные русские варвары нанесли снова свой удар.
Генерал воевал в Первую Мировую войну, и прекрасно знал, что русские за противники, и кажущаяся слабость рано или поздно окажется ложной, и они сумеют удивить. Он все еще надеялся, что у них будет больше времени, но судьба решила по-иному.
Ситуация складывалась таким образом, что нужно было быстро принимать решение и, нисколько не колеблясь, отдал приказ всем подразделениям, находящимся в его распоряжении выдвигаться в сторону наступающего противника, усилив их самоходными артиллерийскими установками.
По данным разведки на этом участке фронта противника не было достаточно сил для нанесения сильного удара, и это ночное наступление можно было расценивать как атаку силами не больше батальона, для замедления продвижения Германских войск.
Прошло сорок минут после отправки подкреплений, а канонада не смолкала, что говорило о более серьезном количестве русских. Радиосвязь так не была налажена, поэтому еще час назад по лесу в сопровождении охраны убежали несколько связистов, раскручивая по дороге полевые кабеля.
Доклады были неутешительными. Русские разгромили и рассеяли в ночи часть 432-го и остатки 431-го пехотных полков. Артиллерия и средства усиления в большинстве своем либо уничтожены, либо брошены. Судьба штурмовых орудий и подкрепления не известны.
Еще через час на улице послышался лязг танковых гусениц и надсадное гудение двигателей. Он решил, что возвратились самоходные артиллерийские установки, но мельком взглянув в окно и увидев в зареве взрыва необычный силуэт приземистой многоколесной боевой машины, понял, что русские прорвались к штабу дивизии. В деревне мелькали силуэты, грохотали пулеметы и хлопали одиночные винтовочные выстрелы.
В доме сразу потушили свет и в свете разгорающегося пожара, генерал видел, как в борту необычной бронемашины открылась дверь, и из нее выскакивают русские и с криком "Ура" бросаются в бой. На мгновение эту картину заслонила другая, из его молодости, когда будучи молодым лейтенантом, командиром батареи, слышал точно такой же боевой клич, и бородатые озверевшие русские, прорвав оборону, ворвались на батарею и буквально вырезали расчеты орудий, а его с разбитой головой, приняв за мертвого, оставили лежать среди трупов его подчиненных.
В темноте дома громко раздавались команды обер-лейтенанта Маренса, командира комендантской роты и его, генерала, оттолкнули от окна, и два солдата, деловито разбив окно, выставили в него ствол пулемета и открыли огонь. Сноп трассирующих пуль прошелся по русской бронемашине, и со звоном срикошетив, ушел вверх. В их сторону повернулась небольшая башенка, и грозно и неторопливо загрохотал толи крупнокалиберным пулеметом, то ли малокалиберной пушкой. Генерал-майор Генрих Майер-Боурх в последние секунды своей жизни отрешенно смотрел как в стене деревянного дома, разлетаясь крупными щепками, появляются дыры, как второй номер пулеметного расчета разлетелся на куски, забрызгав все вокруг кровью, почти одновременно с этим у пулеметчика в темных брызгах пропала голова, и треск MG-34 сразу умолк. Страшная сила ударила его в бок, оторвав левую руку, и уже лежа на полу и теряя сознание от потери крови, он увидел, как в комнату, заваленную изуродованными телами его охраны, вбежал человек в необычной экипировке, немного постоял, и сказал на русском языке "Блин, ну и насвинячили. Прямо мясокомбинат какой-то…". Осветил фонариком комнату и, увидев золотые галуны на форме генерала, подошел к нему. Что он сделал дальше, Генерал-майор Генрих Майер-Боурх уже не увидел, потому что спасительная темнота накрыла его навсегда, огородив от боли и позора поражения.
* * *
К одиннадцати часам вечера наш маленький, но спаянный общей победой, отряд был в полной боевой готовности перед выходом в прошлое. Бронетехника проверена и доукомплектована боеприпасами. На улице, с учетом того что можем привезти много трофеев расчистили место и проработали порядок втягивания техники и грузов с той стороны.
Убедившись, что все находятся на своих местах, включили установку. Дождавшись ее выхода в боевой режим, на штанге осторожно вынесли на ту сторону видеокамеру и стали осторожно осматривать окружающее пространство. Это оказалось не лишней мерой предосторожности. Буквально в метрах ста расположилась группа немецких автомобилей, вокруг которых ходили часовые, количество которых было весьма необычно для такой ситуации. Значит, противник уже напуган и ждет ночных сюрпризов. Ну ждет и ладно, зачем разочаровывать людей и оставлять их без развлечений.
Первым на веревке спустили Малого, который скоренько отполз и затаился в воронке, веревку он пока не отстегивал и в случае обнаружения мы его быстро могли втянуть обратно. Но на наше счастье все было тихо. Иногда часовые стреляли в сторону леса осветительными ракетами, но саму подготовку к выстрелу мы видели в приборах. Поэтому перед вспышками света успевали затаиться и не вызвать у охраны настороженности.
Дождавшись еще одного момента, когда часовые не смотрели в эту сторону, вниз спустились Миронов и Катерина, которую как высокопрофессионального снайпера пришлось привлечь к операции, не смотря на ворчание Саньки Артемьева, ее мужа.
Не прошло и десяти минут, как снайперская группа расползлась по полю и заняла позиции так, что большинство караульных было в секторе обстрела. Чуть позже на ту сторону перелез Санька и Егор Карев, для огневой поддержки в случае обнаружения. В самой комнате перед порталом стоял в полной готовности БТР, как один из серьезных аргументов для немцев.
Санька, рассматривал приткнувшуюся к лесу небольшую автоколонну и тихо комментировал.
- Феникс, а ведь это РМО-шники, точно говорю, тыловики. Именно то, что нам нужно, вон как они от передовой запрятались. И все как хомяки на подбор.
- Бычок, тебе, что не терпится у них в кузовах пошарить?
- Да я ради святого дела всегда готов…
- Бычок, если из-за твоей привычки шарить по чужим кузовам кто-то из наших пострадает, ты у меня до конца жизни в дальней галерее будешь старые портянки пересчитывать. У тебя и так последнее китайское предупреждение, ты меня понял?
- Белка! - вызвал жену Артемьева.
- На связи Феникс.
- Отвечаешь за своего мужа, меня он уже задолбал.
- Не волнуйся командир. Бычок, перейди на второй канал.
В канале все услышали недовольный голос Артемьева.
- Сейчас.
Минуты три их не было слышно, потом Катька ответила.
- Феникс все нормально.
- Вот и хорошо. Значит так задача. Оценить количество противника, количество часовых и возможное подкрепление в случае шума. Жду сигнала. Бычок, сползай к лесу и поставь там пару растяжек, чтоб с тыла к нам пятнистые сюрпризы не пожаловали. Их наверно тут по много лесам бродит, нас ищут.
Медленно тянулось время и мне пришлось на время выключить установку. Через час, снова включив портал, ко мне на связь вышел Санька и азартным голосом зашептал в микрофон.
- Феникс, тут их человек сорок-пятьдесят, дрыхнут в машинах, для командира отдельно поставили палатку. В колонне два "наливняка" и три машины забиты какими то бочками. По ходу тут и передвижная пекарня, уж хлебом несет. В общем надо потрошить по-тихому. Чуть дальше расположились ПВО-шники. Там штук шесть часовых при шести орудиях.
- Что за орудия?
- "Мелкотня" автоматическая какая-то.
- Наверно 20-миллиметровые автоматы. Нам бы парочку таких умыкнуть с тройным боекомплектом, не помешает и бункер оборонять и на машину можно поставить как зенитную спарку.
- Феникс если надо то сделаем. Народ, думаю, будет не против ПВО-шников потрепать.
- Хорошо, действуйте, я к вам с Мозгом на поддержку.
Навесив немецкий пулемет на Павлова, нацепив на себя и на него "лохматку" спустились по веревке и поползли в сторону немецкой автоколонны. Снайпера уже начали работу и чуть впереди и в стороне раздавались неторопливые хлопки ВССок.
Когда впереди не осталось часовых, короткими перебежками лохматые тени начали приближаться к стоящим автомобилям. Павлов сместился ближе к лесу и, примостившись в воронке, взял на прицел пулемета зенитную батарею. В случае особого шума в первую очередь сюрпризов можно ожидать оттуда и получить в упор очередь из автоматической зенитной пушки как-то не хотелось.
- Мозг, ты и за лесом поглядывай, если увидишь там шевеление, сразу давай знать. Как бы нам немецкие спецы из леса в спину не дали.
Когда с часовыми у автоколонны было поконченно, Артемьев и Карев, одевшие заранее немецкую форму скинули с себя "лохматки", нацепили на головы каски и уже открыто пошли к автомобилям, накрутив на трофейные пистолеты длинные самодельные глушители, которые на заказ сделал Петрович в своей мастерской. Снайпера контролировали подходы к автоколонне и уже тщательно следили за часовыми рядом стоящей батареи. Я перебежками приблизился к автомобилям, стараясь держаться в тени и сопровождал наших чистильщиков. Все были уверены, что просто так уничтожить сорок человек, и не устроить шума, практически невозможно. Поэтому, пока Санька и Егор, забравшись в кузов крайней машины, работали там ножами, я с таким же бесшумным оружием прикрывал их. Несколько тихих вздохов, хрипов, тихий хлопок, и из тентованного кузова осторожно выпрыгивают две фигуры. Дальше в таком порядке к следующей машине. Загвоздка возникла на третьей, когда из нее вылез солдат и пошел в сторону по нужде. Не увидев часовых, он с удивлением закрутил головой, тут же вдалеке тихо кашлянула ВСС, и солдат как подкошенный упал на землю. Пришлось срочно его оттаскивать к зачищенным машинам. В таком порядке мы еще провозились около часа, методично уничтожая спавших немцев. Когда последнее, что мы не сработали, осталась палатка командира, снайперы уже сместились за автоколонну, приблизившись к позиции батареи ПВО. Проблема в данной ситуации была в том, что теперь нам противостояли не тыловики, привыкшие смотреть на войну с расстояния пяти километров от передовой, а настоящие солдаты, уже воюющие не один год, и то, что это артиллеристы, ничего не значило. Любая тревога и они в течение нескольких секунд занимаю оборону и, используя свое численное превосходство, запросто нас раскатывают на этом поле.
На мне было принятие решения о дальнейших действиях. Можно было с помощью Павлова навести огонь артиллерии и накрыть позиции ПВО-шников, но тогда у нас не будет времени спокойно вытащить захваченные припасы и оборудование да и вероятность попасть под "дружественный" огонь велика. Да и вдалеке виднелись позиции гаубичной батареи, которая могла развернуться и отработать по нам даже на такой дистанции.
- Снайпера, на вас ПВОшники. Как только Бычок с напарником сработают палатку, валите всех часовых.
Я опять был на подстраховке и контролировал ситуацию вокруг, но в палатке не все прошло так гладко. Видимо услышали подходивших людей и всполошились. Пришлось в срочном порядке принимать меры. Тихо захлопали пистолеты, в палатке вскрикнули, кто-то попытался крикнуть, так на полуслове и замолк.