- Что за выражения, молодой человек? - нахмурилась фрау Арндт. - Йоган-Мигель-Альбано Арндт, если вы позволите себе такое в приличном обществе, то опозорите и себя, и вашего отца, и свою форму.
- Прости, мама! - смутился Йоган.
- Все, время. Время, молодые люди. Гости начнут собираться через полчаса. Мануэла, покажи нашему гостю его комнату.
- Мам, я сам покажу, - поморщился, как от зубной боли, Йоган.
- Ну вот, - печально вздохнула донья Анна. - Дети вырастают, и родительской заботе в их жизни места не остается. Идите, молодые люди. Время поджимает. Карлито, мой сын покажет тебе твою комнату.
- Что за обед такой? - вполголоса поинтересовался Карл, когда молодые люди двинулись по лестнице.
- Склероз мой – враг мой! - прорычал Йоган. - Отец каждый год, тридцатого декабря, собирает своих друзей на торжественный обед. Чиновники, военные в звании от штабс-капитана, ученые. Все с женами и детьми.
Юноша поморщился.
- Готовься, будет очередная ярмарка невест. И, извини, надо быть в парадной форме и ходить по стойке "смирно". - Йоган виновато посмотрел на приятеля. - Погляди на это с другой стороны. Заведешь кучу полезных знакомств.
- И надолго это?
- На весь вечер.
- Спасибо тебе, - с чувством произнес Карл. - Век тебе это помнить буду… Мигелито.
Йоган зарычал.
- Не называй меня так.
- Как скажешь, Ми… Милый друг! - с невинным выражением лица произнес Геббельс.
- Вот скотина какая… - улыбнулся Йоган. - Входи, это твоя комната.
Он толкнул одну из дверей.
- Ванная в конце коридора, туалет – в противоположном конце. Давай, переодевайся. Нас ждут, - Йоган страдальчески возвел очи горе, - почтенные матери семейств, дочери почтенных матерей и их совместные матримониальные планы.
Парадная форма морского кадета была аккуратно сложена в чемоданчик так, чтобы ее не нужно было гладить. Карл повесил ее "отвисать" на плечики, быстро сменил белье, мысленно посетовал на то, что душ принять уже не успевает, начистил до зеркального блеска сапоги, и скоренько побрился. Не то, чтобы у него на подбородке что-то особенно густо росло, но, как говаривал обербоцман Мёдор, "хрен с ней, с пробоиной, но порядок на корабле должен быть". Припарадившись, Геббельс спустился в гостиную, где Йоган, также облаченный в парадную форму, разговаривал со среднего роста, слегка полноватым огненно-рыжим мужчиной с изумрудно-зелеными, как и у Йогана, глазами и аккуратной бородкой. Из радиолы негромко доносились звуки "Uber die Hugel und Weit weg", недавно появившегося, но уже завоевавшего бешеную популярность ансамбля Nachtwunsch, основанного оперными певцом и певицей. Карл как-то не особо интересовался музыкой (по крайней мере – после того, как оказался в Киле. Там на это просто не хватало времени), однако мелодия показалась ему смутно знакомой.
- Отец, позволь тебе представить моего друга, - сказал Йоган, едва Карл переступил порог. - Карл Геббельс, я писал вам с мамой о нем. Карл, это мой отец, Дитмар Арндт.
Мужчина поднялся и сделал несколько шагов навстречу Карлу, протягивая руку для рукопожатия. У губ герра Арндта и в уголках глаз пролегали характерные морщинки, часто встречающиеся у людей, которые много смеются и улыбаются.
- Очень рад, молодой человек, - голос у Йоганова папеньки был глубокий, басовитый, "с трещинкой", а рукопожатие крепким. - Присаживайтесь. Мой старший сын уже рассказал вам о приеме?
- Э-э-э… В общих чертах, герр Арндт.
Дитмар улыбнулся и указал рукой на кресло.
- Присаживайтесь, юноша. Сигару?
- Спасибо, нет, - покачал головой Карл. - Курить вредно.
- В самом деле? - удивился хозяин дома. - Никогда об этом не слышал.
- А ты попробуй закурить на субмарине – и не такое услышишь, - рассмеялся Йоган.
- Ах да, и впрямь, постоянно забываю, что мой сын решил быть моряком, который не видит моря, - глаза герра Дитмара смеялись. - А я, пожалуй, выкурю одну.
Он открыл хьюмидор на журнальном столике, извлек оттуда средних размеров сигару, откусил кончик специальными щипчиками, крепившимися цепочкой к жилетке его строгого костюма, тщательно и с видимым удовольствием раскурил ее, выпустил несколько облаков ароматного дыма, после чего вновь обратился к Карлу. "Uber die Hugel und Weit weg" по радио сменилась на "Tief Still Ganz" того же ансамбля.
- У нас с друзьями традиция, - пояснил Арндт-старший. - Каждый год, тридцатого декабря мы устраиваем торжественный обед. Прощаемся со старым годом, так сказать. Большинство моих друзей – ученые и инженеры, однако есть среди них и политики, и военные. Люди мы уже не молодые, все добились определенного положения, так что я предполагаю, вас будут смущать звания некоторых моих гостей.
- Скорее всего, - осторожно кивнул Карл. Он никак не мог взять в толк, куда клонит герр Арндт.
- Так вот, совершенно напрасно! - вместо указующего перста отец Йогана воздел к потолку дымящийся кончик сигары. - Это неформальные посиделки, к тому же молодежи там будет вполне достаточно. Вас не должны смущать ни звание, ни возраст собеседника. Говорите что думаете, прямо, и ничего не бойтесь. Хорошо?
- Я постараюсь, герр Арндт.
- Очень хорошо, Карл. Ничего не бойтесь и не стесняйтесь. Даже самые великие из людей, скажу вам по секрету, всего лишь люди.
Во входную дверь постучали.
- Ну, вот и первые гости, - Дитмар широко улыбнулся, и смешливые морщинки от уголков глаз разбежались в разные стороны. - Пойдемте встречать? Мануэла, я открою сам!
На пороге стоял мужчина в шинели, с погонами капитана цур Зее.
- Ансельм, старина! - отец Йогана обнялся с вошедшим моряком, лицо которого отчего-то показалось Карлу знакомым. Он поклясться мог, что никогда его не встречал, но ощущение знакомства с эти высоким сухопарым мужчиной с темными волосами никак не желало его покидать. - Вырвался все же, морская душа! Ого, уже капитан цур Зее? Поздравляю. За какие тебя прегрешения раньше срока повысили?
- За безупречную службу Германии, конечно! - весело ответил мужчина, высвобождаясь из объятий. - Где у тебя тут вешалка?
- Дядя Анс… - рванулся было навстречу гостю Йоган, но резко замер, одернул парадную форму морского кадета, и отдал честь согласно устава. - Здравия желаю, герр капитан цур Зее.
- Здравия желаю, кадет Арндт, - мужчина с легкой добродушной усмешкой козырнул в ответ.
- Герр капитан, разрешите вам представить моего друга и однокашника, - сказал он, не выходя из позы "стойка-смирррна-говорю-с-начальством".
- Разрешаю, - улыбнулся капитан цур Зее.
Стоявший в дверном проеме ведущем в гостиную, а потому ранее незамеченный вновь прибывшим Карл, сделал несколько уставных шагов вперед, щелкнул каблуками и лихо козырнул.
- Морской кадет Карл-Вильгельм Геббельс, честь имею представиться.
Лицо мужчины приняло растерянное выражение. Он вяло отдал честь младшему по званию, и как-то сдавленно произнес:
- Капитан цур Зее Ансельм Борг. Вольно, кадеты.
- Красавцы, а? - Арндт-старший хлопнул Борга по плечу. - Орлы!
- Что? А, да, конечно. Прости, голова закружилась, - капитан помотал головой. - Так где, ты говорил, у тебя вешалка?
Аэродром Авила (Испания)
30 декабря 1938 г., три часа дня (время берлинское)
"Над всей Испанией безоблачное небо". Генерал-майор Вольфрам фон Рихтхофен, командующий легионом "Кондор", поглядел на затянутые низкой облачностью небеса и сплюнул. Настроение было ни к черту, а тут еще погода не ахти какая.
Из облаков вынырнули два Messerschmitt Bf-109 и пошли в сторону аэродрома. Генерал сощурился, стараясь рассмотреть бортовые номера машин, и удовлетворенно кивнул. На посадку заходили командир 3-й эскадрильи 88-й истребительной группы, капитан Вернер Мёльдерс, и его ведомый.
Машины сели безупречно – сказывался большой летный опыт пилотов: прокатились по полосе, несколько раз чихнули моторами и застыли. Пилоты начали выбираться из кабин, а техники уже спешили осмотреть "мессеры".
- Здравствуй, Вернер, - генерал приблизился к машине капитана. - Что скажешь?
- Над всей Испанией безоблачное небо, - хмыкнул Мёльдерс. - Так что пятнадцатого я себе сегодня не сыскал.
- Да искать особо некого осталось, - флегматично кивнул фон Рихтхофен. - Франко вот-вот дожмет республиканцев, так что скоро, видать, возвращаемся в Германию.
- Ну и слава Богу, - спокойно ответил капитан. - Надоело уже воевать. Меня вообще в этом месяце должны были на родину отправить.
- Угу. - Командующий легионом снова флегматично кивнул. - Но не отправили. Кстати, поздравляю.
- С чем? - опешил Мёльдерс.
- Да с тем… Мы, с завтрашнего дня, становимся моряками. Легион Кригсмарине переподчинили, утром приказ пришел. Готовь теплую одежду, Вернер. На Балтике нынче холодно.
Шарлоттенбург, Зесенер-штрассе, 15
30 декабря 1938 г., около четырех дня
- Вы полагаете, молодой человек? - генеральный инспектор подвижных войск задумчиво смотрел на Геббельса.
- Конечно, герр генерал-лейтенант, - убежденно ответил Карл. - Это же получается даже не эсминец, а вспомогательный крейсер. Пушка так себе, и брони почти нет, или нет совсем. Одна радость, что быстроходный.
- Интересно вы проводите аналогии между танками и кораблями, - хмыкнул Хайнц Гудериан. - Значит, следуя вашей логике, надо превращать танки в линкоры?
- Лучше в линейные крейсера, они быстроходнее, - улыбнулся Карл. - Скорость ведь является существенным фактором и на море, и на суше, герр генерал? Броня, и калибр орудий, полагаю, тоже. Таким образом, у кого броня толще, и пушка больше, тот в поединке и выигрывает. Что танк, что корабль.
- Если экипаж умеет пользоваться пушкой, - усмехнулся "быстроходный Хайнц". - Танки, вообще-то, предназначены для прорыва укреплений и развития наступления, юноша, а не для дуэлирования с себе подобными машинами.
- Военные корабли тоже нужны для нарушения морских коммуникаций противника, однако сражения между ними иногда случаются, - парировал Карл.
- Туше! - рассмеялся Гудериан, и повернув голову вправо, громко произнес: - Фреди, ты слышал? Флот нас критикует.
- Правильно делает, - ответил Фердинанд Порше приближаясь. - Сколько танков вышло из строя при аншлюсе? Треть? А вот у них такого не бывает, не говоря уже о том, что по туристическим справочникам они во время боевых действий не ориентируются. Кстати, я тут недавно имел беседу с Герингом. Ты в курсе того, что он требует в новой спецификации на Pz-IV?
- В курсе. По должности положено, - вздохнул генерал танковых войск. - Интересно, с чего это такая забота о бронетехнике со стороны главкома Люфтваффе? Впрочем, требования хорошие, вон, даже и морской кадет Геббельс их поддерживает. Верно, геноссе?
- Прошу прощения, господа, но я не видел этой спецификации, - смутился Карл. - Да и вряд ли что-то понял бы в ней. Я, все же, далек от конструирования, к тому же и информация, наверняка, не по моему допуску секретности.
- Тоже мне секрет Полишинеля, - усмехнулся Порше. - Крупповская конструкция ОКВ перестала устраивать, хотят усилить и броню, и орудие. И, если получиться, скорость.
- Вот видите, Вермахт вашу точку зрения разделяет, Карл, - весело подмигнул юноше Гудериан, чем окончательно ввел его в смущение.
- Разделяя-а-а-ает… - насмешливо протянул Порше. - Ладно, броню нарастить не так уж сложно. С этим и у Круппа справятся. Только нет пока у Германии длинноствольных танковых орудий на семьдесят пять миллиметров. K. w. K. L/34.5, даст Бог, через годик доведут до ума, так ему и этого мало… Хайнц, умерил бы ты его аппетиты, что ли? Тогда б и я, может, удачи попытал.
- А если… - Карл пресекся, не желая влезать в беседу, тема которой никак не входила в категорию тех, в которых он мог блеснуть глубокими познаниями. Порше и Гудериан с интересом посмотрели на него.
- Да вы не тушуйтесь, продолжайте! - предложил изобретатель.
- Ну… Не знаю, может быть это покажется вам невежественным… - Геббельс замялся. - А что, если применить швейцарские восемь-восемь? В Рейхе ведь Flak этого калибра производят, а стрелять из них не обязательно по воздушным целям, если снаряд бронебойный, верно?
Генерал изогнул бровь, и с улыбкой поглядел на мгновенно задумавшегося Порше.
- А что… - наконец вымолвил тот. - Интересная идея. Танкового орудия такого еще нет, но подумать над его концепцией можно. Хайнц, пойдем-ка побеседуем с хозяином, пусть выскажет свое мнение. Извините, мы вас покинем, молодой человек.
Карл проводил людей, стоявших у истоков создания танковых войск Германии, несколько ошалелым взглядом.
- Что ты им сказал? - появился рядом с ним ухмыляющийся Йоган. - Надеюсь они отправились к папеньке не с тем, чтобы пожаловаться на тебя?
- Нет, на тебя, - криво улыбнулся Геббельс. - Вернее на твое аморальное поведение.
- Это чем же оно аморальное? - подивился Арндт.
- Он еще спрашивает! - делано возмутился его гость. - Ввел на всех молоденьких фройлян свою монополию, друга будущего семейного счастья лишаешь.
Йоган с дружелюбной улыбкой поглядел на стайку девушек примерно их с Карлом возраста, которых он развлекал беседой последние минут двадцать, отвернулся и скривился, как от доброй пинты касторки.
- Успокойся, к тебе сегодня только приглядываются, а меня уже год как женить пытаются. Наешься еще этого счастья. И вообще, я тебя обещал познакомить с… А вот и она!
Арндт ухватил приятеля за руку и потащил к выходу из залы, в которой общество развлекалось светскими сплетнями, ожидая окончания сервировки стола и последних запаздывающих визитеров.
- Альке! Я уже боялся, что ты не придешь! - воскликнул он, стремительно пролавировав между гостей. - Что же ты заставляешь меня волноваться, кузина?
- Как же я могла не прийти, Ханно? - услышал Карл девичий голосок, и очутился перед… Ну, он решил, что перед ангелом.
- Карл, это моя кузина, Аделинде Арндт.
Серые глаза, русые, с чуть заметным каштановым отливом волосы, тонкое умное лицо, чем-то напоминающее мордочку лисички, а фигура… Геббельс лишился дара речи.
Москва, Наркомат обороны
30 декабря 1938 г., четыре часа дня (время берлинское)
- Григорий Иванович, ну хоть ты, как начальник ГАУ, на Клима повлияй, - печально произнес Буденный, присаживаясь на стул. - Ну не машины ж это, а безобразия. Как на такой монстре многобашенной советским танкистам воевать?
- Эх, Семен Михалыч, - вздохнул Кулик, - ты же ж знаешь, ему надобно, щоб во время парада погрознее смотрелись, а не щоб ездили быстро и стреляли метко. А вы опять с ним поцапались, чи шо?
- Смысл с ним, дураком, цапаться? - поморщился Буденный. - В одну из бригад тяжелых танков нынче с инспекцией ездили, а там…
Старый кавалерист махнул рукой. Именно в силу своего кавалерийского прошлого он-то как раз и осознавал – один из немногих высших командиров РККА, и как бы не лучше даже немца Гудериана, - какую роль займут танки в будущих войнах XX-го века. Т-26, Т-28 и Т-35 он в этом будущем не видел.
- Ничего, Семен Михалыч, - улыбнулся Кулик, извлекая из сейфа коньяк и пару стопок. - В будущем году БТ-7М серийно запускаем, да и ветераны Испании два прототипа сейчас обкатывают: А-20 с сорокапяткой и А-32 с семидесяти шести миллиметровой Л-10. Советская инженерная мысль на месте не стоит.
Он наполнил ароматным напитком пару стопок, и подвинул одну из них Буденному.
- И ГАУ за этим пристально наблюдает, а где может – там и помогает, ты уж мне поверь. Выпей-ка вот лучше, для сосудов и от нервов полезно.
Маршал и командарм 1-го ранга стукнулись краями стаканчиков.
Шарлоттенбург, Зесенер-штрассе, 15
30 декабря 1938 г., четверть пятого вечера
Негодник Йоган умудрился устроить все так, что Карла посадили между ним и Аделинде, отчего юноша смутился окончательно. В те краткие несколько мгновений, что Арндт представлял Геббельса своей кузине, он ужасно растерялся и не знал что сказать – спасением стал призыв доньи Анны проходить в столовую.
Теперь же Арндт напропалую болтал с кузиной, постоянно пытаясь втянуть однокашника в беседу, однако тот отделывался только невнятными замечаниями. Незаметно наблюдавшая за этим донья Анна легонько улыбнулась, и, склонившись к сидевшей по соседству мачехе Аделинде, негромко шепнула:
- Поговори сегодня с падчерицей, Юльхен. Дурой она будет, если упустит этого парня.
- О чем ты? - фрау Клара-Юлия Арндт недоуменно воззрилась на хозяйку дома.
- Тише, - та глазами указала на Геббельса. - Кажется, однокашник моего сына рядом с Аделинде скоро и вовсе сомлеет.
- Хм… - задумчиво отозвалась ее гостья, все так же неслышно для окружающих. - Мальчик прехорошенький. Ты думаешь?
- Хорош собой, далеко неглуп – можешь спросить у Хайнца или Фреди, у них после беседы с ним глаза горели, словно фары авто. К тому же будущий морской офицер, а это многое значит. Погляди, Боргу всего два месяца назад исполнилось тридцать восемь, а он уже капитан цур Зее. К тому же, если сын не приукрашивал в своих письмах, мальчик отличный спортсмен. Впрочем, сейчас услышишь сама.
Донья Анна повернулась в сторону молодых людей:
- Карлито, сын писал о твоих невообразимых достижениях в спорте. Ты не расскажешь мне поподробнее об этом?
На лицах у некоторых присутствующих дам отразилось легкое недоумение – фрау Арндт явно оказывала протекцию молодому человеку.
- Да, вроде, никаких таких достижений у меня нет… - ошарашено произнес Карл.
- Ну да, конечно! - фыркнул Йоган. - Я всего один раз в жизни видел, чтоб у Мёдора челюсть отвисла. Это когда ты первый раз показал, что на брусьях и турнике можно вытворять. А кто в матче против второго экипажа три из четырех мячей в ворота забил, я, что ли?