- Ой, хозяин! У дома людей полно, при оружии! Не случилось бы худого!
Мишка поднялся, быстро оделся и вышел. У ворот стояло десять верховых - в тулупах, при оружии.
- Долго спать изволишь, купец! Готов ли?
- Поесть не успел.
- Потом подхарчишься. Садись, - Мише подвели верхового коня.
- Садись, не бойся - он смирный! Воины засмеялись.
Подъехали к дому воеводы, а там уже сотня дожидается. На крыльцо вышли Костя с Кондратом. Увидев Мишку, они поздоровались.
- Ну вот, Кондрат, и проводник твой. Знаком?
- Ещё как!
- Тогда езжайте с Богом и возвращайтесь с победой. Сам бы поехал - аж руки чешутся, да не могу, дел много.
Мишка с Кондратом ехали впереди колонны. Только в полуверсте, опередив их, скакали двое дозорных.
- Кондрат, ты же десятником был?
- Был, а ноне - сотник! - гордо заявил Кондрат.
- Прими мои поздравления! - прокричал Михаил.
Дальше скакали молча. Попробуй, поговори, когда трясёт и встречный ветер слёзы из глаз выжимает.
К вечеру до Шадрина добрались. А там - на постоялый двор. Мишка - сразу к хозяину: "Нет ли у тебя на постое худощавого парня именем Савва?"
Хозяин мотнул головой.
- Два дня постоялый двор пустой. Боятся обозники ездить.
Понятное дело - в Шадрино, Лодейно и Хлынове весть о нападении на обоз разнеслась мгновенно.
Проснулись рано и, едва рассвело, отправились в путь.
К полудню Мишка узнал знакомые места. Вот дорога в лесу, где они с Саввой отбивались от вотяков. Вот поле, где напали на обоз. Там ещё стояло несколько брошенных пустых саней, валялись слегка припорошённые снегом трупы русичей и вотяков. А где же Савва? Договаривались же здесь встретиться!
- Ну, где твой охотник? - сурово спросил Кондрат.
- Договаривались, что он здесь ждать будет. Может, вотяки далеко ушли? Не успел он вернуться?
- В какую сторону они ушли?
- Сюда, - махнул рукойМихаил.
На снегу ещё были видны следы конных копыт и саней. По ним и двинулись дальше. Местами - особенно в низинах - следы терялись под снегом. Тогда дозор впереди описывал широкий полукруг, и след вновь находили.
К вечеру остановились на стоянку в лесу. Лошади обгрызали еловые ветки. Костёр не разводили, боясь себя обнаружить. Спали на снегу, хорошо - полушубки овчинные тёплые. Ноги только мёрзли в сапогах. Валенки бы сюда, да в них не повоюешь - даже ноги в стремя не вденешь.
Утром снялись со стоянки быстро. Дозор следы отыскал. В лесу-то они сохранились лучше, чем в поле да лощинах.
Было уже за полдень, когда дозор увидел и задержал мужчину. Это оказался Савва.
- Прости, Михаил, не успел вернуться. Коня нет, лыж нет, а по снегу идти быстро не получается.
- Ты нам главное скажи - вотяков не упустил? - вмешался Кондрат.
- Нет, до места выследил. Вёрст через десять деревня ихняя - с полсотни домов. Пленных в амбаре большом заперли. Из похода вотяков двадцать два человека вернулось - я счесть успел. И в деревне ещё два десятка воинов оставалось. Вождь ихний, которого я стрелой ранил, помер. Если я не ошибаюсь, сегодня хоронить будут его или сжигать. Какие у них порядки, у этих язычников, - кто его знает.
Савва замолк. Кондрат сплюнул.
- Ежели они язычники, то на похоронах жертву человеческую приносят.
- Тогда чего мы стоим? - горячо воскликнул Михаил. - Савва, веди!
Савве дали коня из запасных, и сотня по его следам пошла к вотякской деревне. Но как не торопились они, а почти полдня ушло. Быстро по лесу не поедешь - ноги коням сломать можно, попади копыта в барсучью нору или на кучу валежника - поди разгляди, что там под снегом.
К вечеру вернулись дозорные.
- Впереди, в полуверсте, деревня ихняя. Суетятся чего-то, поленья в центре складывают - вроде костёр большой палить хотят.
- Савва, проводником будешь. Веди два десятка вокруг деревни. Надо, чтобы ни один вотяк не ушёл. Мужчин всех убить, стариков - тоже. Женщин и детей - в плен. Продадим их потом татарам. Пусть на своей шкуре испытают, что вятичам готовили, - жёстко распорядился Кондрат.
Савва с воинами уехали. Выждав время, Кондрат сказал:
- Приготовились!
Воины скинули полушубки и шапки, из чересседельных сумок достали и надели шлемы. Запасные кони и полушубки остались под охраной двух воинов.
- Вперёд, - только молча!
Конный отряд выбрался из леса на обширный луг вокруг деревни, рассыпался полукругом и начал разбег. Воины выставили вперёд копья. Мишка стоял рядом с Кондратом. Копья у него не было, да и пользоваться им он не умел - держал в руках заряженный арбалет.
В деревне их заметили поздно. Большинство жителей собралось вокруг огромного костра, и лишь случайно кто-то из них заметил чужих воинов. Тут же поднялся крик, женщины и дети кинулись по домам, надеясь укрыться. Вотяки-мужчины пытались выстроиться цепью и организовать оборону.
Мишке вспомнилось вдруг, что вотяки так же напали на обоз, а русские пытались защищаться. Сейчас ситуация поменялась с точностью "до наоборот".
Удар конницы был сокрушительным. Снег окрасился кровью. Не меньше половины мужчин были смяты первым ударом. Мишка заметил, как из деревни, схватив детей, бежали к противоположной опушке женщины. Но навстречу им выезжали русские конники.
В центре улицы, на небольшой площади ярко полыхал громадный костёр, на самом верху которого виднелось тело убиенного вождя. Пламя уже добралось до него, тело корчилось, и смотреть на это было жутковато - казалось, что вождь ожил и хотел подняться, чтобы встать на защиту деревни.
Воины дрались с вотяками на саблях. Мишка держался чуть позади. Неожиданно он заметил, как один из вотяков схватил горящую головешку и побежал от места боя в сторону. Мишка почуял неладное и ударил коня пятками в бок, пустив вскачь за вотяком.
Избы уже заканчивались. Вотяк подбежал к большому амбару.
"Поджечь хочет! - вспыхнуло в мозгу у Мишки. - Там же пленники!"
Он остановил коня, вскинул арбалет, и только вотяк замахнулся горящей головней, чтобы закинуть её на крышу из соломы, как Мишка нажал на спуск. Вотяк рухнул в снег, головня, зашипев, погасла.
Мишка подбежал к амбару. На крепких двустворчатых дверях висел пудовый железный замок.
- Самому не сбить! - отчаялся Мишка. Он заскочил внутрь ближайшей избы и остановился, оглушённый визгом женщин и детей, забившихся в угол.
- Топор давай!
Женщины испугались ещё больше, визг перешёл в вой. Видимо, они решили, что русский хочет разбить им головы.
- Топор давай, мать вашу! - выругался Мишка.
Одна из старух указала на дверь.
"Выгнать хочет, что ли?" - подумал он. Потом дошло - инструменты в сенях лежат, в самих комнатах их не хранят.
Впопыхах он пробежал сени, не заметив развешанного на стене инструмента. Схватив топор, вернулся к амбару, обухом топора двумя ударами сбил замок и отворил одну створку двери.
- Выходи, люд православный, свобода!
Из проёма выглянуло несколько испуганных лиц.
- Да это же купчик молоденький, из обоза нашего!
И тут же из амбара посыпался народ. Оказалось, что тут сидели в заточении не только хлыновские обозники. Были и устюжане - даже люди из Ярославля и Владимира.
Большую партию живого товара для продажи приготовили вотяки. Кто-то благодарил Мишку за спасение, некоторые, не веря в освобождение, бросились в лес. Были и такие, кто, выломав жерди из забора, побежали по улице к центру, надеясь встретить обидчиков и поквитаться.
Мишка взял лошадь под уздцы и повёл к площади.
Бой уже закончился. Недалеко от костра сидели на снегу связанные вотяки. Сюда же подтянулись и освобождённые пленники.
- Что с ними делать будем? - с коня вопрошал Кондрат.
- Смерть! Смерть им!
Не раздалось ни одного голоса в защиту.
- Повесить! - распорядился Кондрат.
Воины шустро перекинули верёвки через ветки деревьев, и вскоре все пленные вотяки уже были повешены.
- Как тати поганые сдохли, а не воинами в бою погибли! - сплюнул Кондрат. - Идите по домам, забирайте сани и своих лошадей.
И сами воины тоже пошли по избам - собирали трофеи: шкурки зверей, оружие, железные изделия.
На околице формировался обоз. Купцы, отыскав своих коней и сани, выезжали на окраину деревни. Женщин и детей, разрешив им одеться, сажали в сани. По избам как ураган прошёлся - забрали всё, что имело мало-мальскую ценность.
- Поджигай! - скомандовал Кондрат. Воины в факелами подожгли всё - избы, хлева, амбары, сараи.
Вскоре вся деревня превратилась в один большой костёр. Жар стоял такой, что его ощущали на большом расстоянии, и под санями таял снег.
- Ещё одному разбойничьему гнезду пришёл конец. И так будет со всеми, кто не хочет жить в мире с соседями! - громко, так, что слышал весь обоз, сказал Кондрат. - А теперь - в Хлынов.
Они отошли от горящей деревни вёрст на пять и стали на ночёвку. Мишка спросил у Кондрата:
- Чего было деревню жечь? Переночевали бы в тёплых избах, пленных жителей - в амбар, а поутру бы уже и тронулись.
- Неразумно! Никто не может быть уверен, что кто-то из жителей не сбежит, да и с соседней деревни воинов не приведёт. К тому же я свою сотню знаю. Пока всё пиво из погребов не выпьют, не остановятся. Имеют право - деревню на меч взяли. А башкой своей не думают, что опасно. Вот и увёл их от греха подальше.
Объяснение простое. Мишка думал иначе, не зная психологии победителей. Правда, воины и здесь пили найденное в деревне вино, но украдкой. Потому как пить в походе в боевых условиях - серьёзный проступок. Учует сотник - дома, в Хлынове, придётся плетей отведать.
Едва рассвело, они стали собираться в путь. К Кондрату подошёл один их десятников:
- Какого чёрта взяли их в полон, сам не пойму. Из-за темноты, что ли?
- А что такое?
- Да старух полно.
- Заруби их, и вся недолга. Все равно татарам их не продашь.
- Кондрат, постой, - встрял в разговор Мишка, - не бери грех на душу. Тебе они не нужны - так отпусти.
- Эка удумал] - выругался десятник. - Где же это видано - полон отпускать?! Хотя бы выкуп получить.
- Кондрат! Всё равно их не продашь - отпусти. Деревня их сожжена, сыновья и мужья убиты. Куда им возвращаться?
- Известно куда - в соседние деревни.
- Вот! Придут и расскажут, что воины их на русский обоз напали. А не прошло и седмицы, как заявились в деревню русские воины. Женщин и детей в полон взяли, воинов убили, деревню сожгли. Как думаешь - будет ли у других воинов желание беспокоить наши земли, обозы грабить? Да они трижды подумают, чтобы на свои жилища беды не навлечь.
Кондрат подумал, хлопнул Мишку по спине. А кулаки у него пудовые, рука тяжёлая - тот аж присел.
- Мудр не по годам, как змей-искуситель. За то тебя Костя и жалует. Быть по-твоему.
Кондрат повернулся к десятнику.
- Слышал? Отпусти с миром.
Воины пошли по обозу, отыскивая старых, больных да калечных, - отвели их в сторону. Набралось изрядно.
Кондрат встал на сани.
- Эй, вы! Мы вас освобождаем, идите себе с миром. Соплеменники не оставят вас без крыши над головой. И передайте своим воинам и вождям - впредь так будет всегда. Ежели кто нападёт на наши деревни, сёла или обозы, сам будет наказан. Наше возмездие постигнет всех, и ваша деревня - только первая. Пусть убоятся! Хотят жить мирно - пусть торговать приезжают. Ну а если руки чешутся саблей помахать, так мы эти руки обрубим.
С этими словами Кондрат спрыгнул с саней. Пленные и воины слушали его речь с удивлением. Мишка, знавший Кондрата и ранее, подумал, что такой длинной речи от него он не слышал никогда.
Старухи, не веря в своё освобождение, потихоньку побрели по санному следу назад, к сожжённой деревне. Оглядывались сперва часто, опасаясь каверзы - не начнут ли русские в спины из луков стрелять? Так и ушли.
А обоз, вмиг полегчавший, отправился дальше, на Шадрино. Засветло еще встали на постой. Для воинов переход был плёвый, но освобождённых обозников и пленных надо было кормить, да и замёрзли они за день пути.
Всё-таки, с остановками и ночёвками, обоз добрался до Хлынова. Когда в городе узнали, что обоз с освобождёнными невольниками на подходе, то семьи купцов и ездовых вышли встречать его прямо к городским воротам. Радостные возгласы, объятия, слёзы радости.
Мишка слез с коня - так же, как и Савва. Они отдали поводья воинам и простились с Кондратом.
- Славные вы парни, ей-богу, - есть в вас жилка воинская. С удовольствием взял бы вас в свою сотню.
- Костя тоже обещал к себе в сотню взять, да не сдержал обещания, - смеясь, ответил Мишка. Потом серьёзно: - Не моё это.
- Жалко, хорошие бойцы пропадают.
А поутру Мишка проснулся известным человеком. Пошёл по городу, а купцы - в годах, с сединой в бороде! - первыми шапку ломают.
- Доброго здоровья, Михаил. Заходи, коли что надо, ко мне в лавку, за полцены любой товар отдам.
Приятно Михаилу - послужил городу и купечеству. Не забыли люди, что Михаил не бросил обозников в беде - сам от врагов отбился и помощь привёл. А ещё - он сам, один к амбару с пленными добрался, не дал вотяку его поджечь, замок сбил и полон выпустил.
- Молод, а храбр и разумен, - шептали за спиной.
- А главное - надёжен, - добавляли купцы. А купчихи говорили дочерям:
- И холостой пока. Вот бы нам в мужья такого - и тебе, дуре! Сколь говаривала - учи грамоту!
Даже больше того. Днём отправился Михаил на торг сани покупать - вместо брошенных в поле. Так мастеровые сами выбрали лучшие и отдали за полцены. Мишка был горд и доволен. Торговать удачно и состояние приумножать - это одно, а добиться, чтобы тебя серьёзные люди уважали - дорогого стоит. Люди ведь не дураки. Один обозник сказал, что видел в лесу, как Мишка с человеком своим - Саввой - отстреливался от вотяков. Воины из сотни Кондрата даже оговорились, что в Хлынов примчался на тягловой лошади без седла молодой купец, и он проводником до вотяков был. Опять же обозники клялись, что Мишка замок с амбара сбил да их освободил, не дав живьём сгореть. Так и выстроилась в людском сознании цельная картина происшедшего.
Конечно, не будь воинов, у Мишки ничего бы и не получилось. Но на то она и дружина, и сотники-воеводы при ней, чтобы жителей хлыновских защищать. Это как-то само собой подразумевалось.
Как-то при встрече Костя заметил:
- Ей-богу, если бы сейчас были выборы старшины купеческой, то тебя бы выбрали, несмотря на молодость.
- Зачем оно мне? Постарше и подостойней меня купцы есть, - возразил Мишка.
- Эх ты! Молодо-зелено! Удача сама к тебе в руки идёт, а ты нос воротишь. Парень ты фартовый, сколько знаком с тобой - каждый раз убеждаюсь в этом. Только смотри, удача - штука капризная. Отвернётся от тебя - не вернёшь.
Жизнь как-то наладилась. Торговля в лавке шла. Мишка раз в полгода посещал свою солеварню в Соль-Вычегодске, соль для продажи привозил, чтобы поездка пустой не была, а главное - деньги забирал. Не один раз благодарил в душе Костю Юрьева за подсказку насчёт промысла, подарок ему сделал - шлем с наушниками да бармицей, украшенной серебряной насечкой - подарок, достойный воеводы. Одно жаль - дед с бабкой одряхлели совсем, а потом один за другим и померли. Погоревал Мишка - ведь сиротой остался. Богат и удачлив, лавка с домом есть, а из родни на всём белом свете никого нет. Есть с кем трапезу разделить, пива попить - да с тем же Саввой. С ним после нападения на обоз Мишка вовсе сдружился. Друг - это хорошо, конечно, только родную кровь не заменит.
А недавно встретил на улице Тихона и не сразу узнал его - с русой бородкой и в чёрном монашеском одеянии. Тихон сам окликнул его.
- Михаил, ты ли это?
- Я. Тихон?
- Он самый.
Постояли, поговорили. На прощание Тихон велел кланяться Лизавете, посетовал, что давно её не видел. При упоминании о Лизе глаза монаха подёрнулись грустью, видно - по сердцу ему девушка пришлась.
Двое их теперь в доме остались - Мишка да Лиза. При спокойной и сытой жизни округлилась Лизавета, налилась женской статью. Готовила вкусно, в доме всегда прибрано, за прилавком в лавке - лучшего приказчика и не сыскать. Привык к ней Мишка. Намекали купцы при встречах с Михаилом о дочках своих на выданье, сулили приданое богатое. Только не по сердцу Михаилу была эта суета. Подумал, подумал он, да и предложил Лизавете замуж за него идти.
- Не девка я уже, Михаил, в плену побывала, порченая.
- То не твой грех.
- Тогда согласная я.
Свадьбу сыграли скромную. Не денег было жалко Михаилу - хотелось, чтобы радовались за него друзья, а не малознакомые люди. Павла с Саввой пригласил, Костю Юрьева с Кондратом, да несколько купцов. Все с жёнами пришли. Пили-гуляли три дня, как заведено. Мишка в грязь лицом не ударил - снял трактир целиком. И столы ломились от обилия блюд и выпивки. Эх, только дед с бабкой не увидят, за внука не порадуются.
Послесловие
Мишка благополучно купечествовал в Хлынове ещё полтора десятка лет. Женившись на Лизе - бывшей своей невольнице, обзавёлся двумя сыновьями. Тихон стал монахом, приняв обет безбрачия.
В 1486 году Михаил узнал, что Костя Юрьев с сыном бросил хлыновское войско и ушёл в Москву. Купец не стал дожидаться вероятной опалы от старшины городской за дружбу с изменником. Он продал дом с лавкой и, подняв ценности трофейные в затопленной ладье, переехал в Подмосковье. Там купил каменный дом с землёю в Сергиевом Посаде, перетянув за собой Савву и кормчего Павла.
А ещё через три года, 16 августа 1489 года, была взята столица вятской земли - город Хлынов. Когда "послал князь великий Иван Васильевич всея Руси рать свою на Вятку за их неисправление, князя Данила Васильевича Щеня да Григория Васильевича Морозова и иных воевод со многою силою".
"Изменники и коромольники" схвачены были и отосланы в Москву. "Писались вятчане в слуги великому князю" и приняли московского наместника. Вятская земля окончательно вошла в состав Российского государства.
Пояснения к тексту
1. Пряженцы -пирожки с начинкой.
2. Ушкуй- парусно-гребное одномачтовое судно. Узкое, лёгкое и быстроходное, вмещающее до 20 гребцов - для них имелось 6–8 скамей. Длина судна - до 12–14 метров, ширина - до 2,5 метров, осадка - 0,5 метра, высота борта - до 1 метра, грузоподъёмность - 4–5 тонн. Речной ушкуй меньше морского, но в отличие от последнего имеет трюм под настилом на всю длину судна. Морской же - только в носовой и кормовой частях. Парусное вооружение - один прямой - чаще всего - или носовой парус. Управляется рулевым веслом с боковой части кормы.
3. Золотая Орда -улус Джучи - была образована в 1224 году в составе Великого Монгольского улуса. Территория была значительно расширена сыном Джучи - ханом Вату (1227–1255). Полный суверенитет обрела при хане Менгу-Темире в 1266 году, столица - Сарай-Бату. Основная масса кочевого народа - татары-кыпчаки. Оседлое население - волжские булгары, мордва, марийцы, асы, черкесы, хорезмийцы. С 1312 года Орда приняла ислам. Сарай-Бату был завоеван и разрушен в 1395 году войсками "Железного Хромца" - Тимура. Город был расположен на равнинной местности (развалины его у села Царёв Волгоградской области). Имел 13 мечетей и одну православную церковь.
К середине XV века Орда распалась на десяток самостоятельных ханств. Центральная часть - большая Орда, со столицей Сарай-Берке - прекратила существование в начале XVI века. Деньги Орды - серебряные дирхемы и медные пулы. На момент описываемых событий в Большой Орде правил хан Ахмад, сын Кичик-Мухаммед-хана (1465–1481). В 1480 году хан Ахмад пытался добиться повиновения от великого московского князя Ивана III, впрочем - неудачно. В 1481 году хан Ахмад был убит.
4. Аршин -0,71 метра. Сажень- 2,13 метра. Верста- 1066,8 метра. Пядь -18–19 см. Вершок- 4,44 см.
5. Серебряный ордынский дирхем -1,44 г серебра (называемый иногда таньга, отсюда русская деньга).
Лепр- два дирхема.
Алтын- 5,5 г серебра, равный пяти серебряным дирхемам.
Золотой дирхем,или мисколь -4,266 г золота.
6. На Руси - серебряная гривнав 204,7 г серебра.
Одна гривна -300 новгородских денег-новгородок или три рубля. На новгородских деньгах чеканился всадник с копьём, из-за чего их называли копейками. Весила она 0,68 г. Чеканили и полушку - 1/4 копейки.
За один рубль можно было купить 200 шкурок белки, или мешок соли, или мешок ржаной муки.