– Только вы, Сергеич, уж слишком-то не злобствуйте! Все под метелку со складов не гребите! – попросил я.
– Да уж оставим этим хомякам немного зерна в закромах! – рассмеялся Тихий. – Ты это… Топай в палатку, да спать ложись! Утром поговорим!
Видно Александру Сергеевичу не терпелось доложить о вновь открывшихся обстоятельствах генералу Белоусову. Мы с Тихим попрощались, пожали друг другу руки и он почти бегом устремился к центру лагеря. А я неспешно побрел "домой", раздумывая о правильности своего поступка. И в процессе самокопания мне вдруг пришла в голову новая мысль: а ведь нападение на Электрогорск тоже не основная цель людей из Южнорусской республики!
Гора продовольствия хороша для привлечения бредунов, но для бригады спецназа – просто обуза. Судя по меню в солдатской столовой, проблем с продуктами в ЮРР не существует. Юг, как-никак – наверняка земли остались плодородными.
Значит, не кадрированный танковый полк, ни ЗКП Космических войск, ни склады Росрезерва генерала Белоусова не интересуют – это всё дымовая завеса другой операции. Причем операции настолько важной, что для ее прикрытия вокруг накручивают несколько слоев правдоподобной лжи.
На следующее утро меня разбудил Степан Рогозин. Общий подъем я, как выяснилось, проспал – спальные места вокруг были уже пусты.
– Товарищ командир! – от такого обращения я чуть не подскочил. – Товарищ комбриг приказал мне отвести вас на оружейный склад. Вот приказ написал начальнику склада, – Степа махнул сложенной вдвое бумагой, – вооружить вас и снарядить.
– Степа, а когда это я тебе командиром стал? – душевным голосом спросил я, вставая и натягивая ботинки и куртку.
– Так ведь… – отчего-то смутился Рогозин. – Товарищ комбриг мне сказал, что вы у нас теперь ротой командовать будете.
– Ага… Понятно, – кивнул я. ТАКАЯ новость не могла меня не порадовать. А я уж думал, что снова простым стрелком в цепь пойду. – Ну, товарищ комбриг зря не скажет! Веди, боец Рогозин!
Я привычно прихватил автомат с рюкзаком, мы вышли из палатки и потопали куда-то в "неизведанные дали" – в эту часть лагеря я еще не заходил. Впрочем, мои перемещения здесь ограничивались входом-выходом, штабной палаткой, баней и столовой.
Оружейным складом оказался довольно большой навес, под которым густо громоздились целые пирамиды знакомых каждому военному зеленых ящиков. Это они не хило затарились! Здесь только автоматов на роту, а то и две. А ведь еще и пулеметы есть и гранатометы – уж настолько я в маркировке разбираюсь. И зачем им столько свободных стволов? Про запас? Или они изначально планировали единообразно вооружить бредунов?
Охраняли такое богатство не хуже штабной палатки – почти десяток "гвардейцев Белоусова" в чистеньких шведских анораках. Они бдительно несли службу по периметру. А вот под самим навесом, среди деревянных баррикад никакого движения не наблюдалось. Однако Степан, кивнув на штабеля, спросил у ближайшего часового:
– У себя?
– Угу! – зевнул боец и добавил: – Просил не беспокоить!
– Ну, мы-то по важному делу! – словно оправдываясь, сказал Степа и как-то не слишком уверенно оглянулся на меня, словно ища поддержки.
– А ты постучи! – предложил охранник, заметно оживившись.
Рогозин робко стукнул несколько раз костяшками пальцев в стенку ближайшего ящика. И тут же замер, прислушиваясь к звукам "из глубины". Но склад безмолвствовал. Тогда Рогозин постучал решительней. Краем глаза я заметил, что ближайшие часовые, нарушая устав караульной службы, подошли поближе к нам, явно предвкушая некое зрелище. Они на этом складе злую собаку держат что ли? С чего такой интерес?
Я отодвинул Степана и сам стукнул несколько раз кулаком, да так, что пирамида из ящиков ощутимо качнулась.
– Ты по голове своей пустой вот так постучи! – раздался из-под навеса злобный голос. – Я вот сейчас вылезу и ка-а-а-а-а-а-ак стукну кому-то! Чтобы потом стучать было нечем!
Рогозин и охранники попятились. А я спокойно остался стоять на месте, ожидая появления "страшного монстра". Из-за штабеля быстрым шагом вышел невысокий пожилой человек, одетый в такой же, как у Белоусова цифровой камуфляж. На голове мужика красовалась роскошная фуражка с очень высокой тульей и черным околышем. На плечах незнакомца лежали погоны с маленькими звездочками без просветов. Две звездочки в ряд… Да это же…
– Прапорщик Наливайко! – тихо (и как мне показалось – с ужасом) прошептал за моей спиной Рогозин.
– Да я тебя сейчас… – толком не разглядев визитеров начал, было, вещать "хранитель склада", но, наткнувшись на меня, резко оборвал тираду.
– Ну, и чего ты, красавец, замолчал? – поощрил я прапорщика.
Надо же! Настоящий прапор! И, судя по возрасту, довоенной выделки! Немудрено, что эти салабоны так его пугаются – дед Афган рассказывал, что в прежние времена прапоры для солдат самыми страшными людьми были. Не уточнял только в чем этот страх заключался! Ну не ели же прапоры солдат на обед?
– А ты еще кто такой? – прищурившись, прапорщик стал разглядывать меня, как если бы я был диковинной говорящей птицей.
– Полковник Красной Армии Борис Орлов! – глядя на мужичка сверху вниз, негромко сказал я и совсем тихо, так, чтобы слышал только прапор, добавил: – Встать смирно, когда разговариваешь со старшим по званию!
Ох, как его проняло! С ним так, наверное, лет тридцать уже не разговаривали. Вот он и разбаловался! Но всё же… Медленно, медленно… очень медленно прапор свел пятки вместе и вытянул руки по швам.
– Рогозин, приказ! – я, не глядя, протянул руку назад, и Степан вложил в нее бумагу.
Я аккуратно развернул лист и поднес его к глазам прапорщика, не сомневаясь, что в приказе всё оформлено наилучшим образом. Ну не стал бы такой офицер, как Белоусов, пренебрегать правилами ведения документооборота.
Ага! Похоже, что в приказе действительно написано нечто особенное. Вон как у прапора глаза расширились!
– Пройдемте, товарищ полковник, – предельно вежливым тоном сказал Наливайко и приглашающе махнул в сторону навеса.
Степа сунулся было следом за мной, но наткнулся на взгляд прапорщика и, стушевавшись, отошел к часовым. Кстати, морды караульных выглядели на редкость обескураженными. На их глазах произошло нечто, полностью ломающее всю картину мироустройства – какой-то незнакомый мужик построил их грозного начсклада.
Я прошел по узкому проходу между штабелями и очутился вдруг на довольно просторной площадке. У одной из стенок стояла раскладушка, на которой валялось смятое одеяло. У соседней стенки несколько ящиков изображали стол и стул. На "столе" лежал толстый рукописный журнал в картонной обложке. Вероятно, какая-нибудь книга учета. Из этого закутка отходило еще несколько проходов. Прямо-таки центр паутины.
– Что будете брать, тащ полковник? – спросил подошедший "паук".
– АПС, четыре магазина к нему, сотню патронов! – не задумываясь, сказал я. – И это… такую же кобуру, как на ребятах!
Прапор молча развернулся и ушел в один из проходов. Было слышно, как он возится там, открывая и закрывая ящики. Пользуясь его отсутствием, я мельком глянул в бумагу, произведшую столь волшебное действие. Глянул и обомлел! В "приказе" было написано:
"Петрович! Выдай подателю сего всё, что он ни попросит! "Всё" действительно означает ВСЁ! Не стесняйся предложить новинки! И не жмоться, старый хрыч, а то заставлю строевой заниматься, как в прошлый раз! Ты меня знаешь, жучила! Подпись: Иваныч". И чуть ниже: "И будь с ним предельно вежливым! Я тебе потом объясню, кто он такой".
Вернулся прапорщик через пять минут. Разложив на "столе" запрошенные предметы, он посмотрел на меня вопросительно. Первым делом я проверил "Стечкина". Пистолет был совершенно новый, в консервационной смазке. Магазины к нему тоже, значит за упругость пружин можно не опасаться. А вот патроны были в незнакомой упаковке – картонных пачках по двадцать пять штук с неизвестной мне маркировкой.
– Болгарские! – пояснил Наливайко, уловив мое недоумение.
– А они… как?
– Нормальные! – отрезал прапор, начиная заводиться. – Чего еще хочешь? Говори быстрей, а то… – тут он, видимо, вспомнил о приписке в "приказе" и резко сбавил обороты: – Может тебе что подсказать, тащ полковник? Есть бесшумки: "Вал", "Винторез", "Вул". Есть стволы под "Девять-Парабеллум": "Арсенал", "Грач", ГШ-18. Есть крупняк: КСВК, ОСВ-96. Есть снайперки попроще: СВД и СВУ. Прицелы есть оптические и коллиматорные. Подствольники "Костер"…
– Богато! – оценил я подборку.
Вот только ни к чему мне эта коллекция. Я не снайпер и не диверсант. Привык обходится малым: надежным, как лом "Калашом" и громоздким и тяжелым, зато имеющим отличный бой, "Стечкиным".
– Однако ни к чему мне такие изыски! – сказал я. – Мне бы что попроще. Автомат я свой оставлю – он хоть и старенький, но еще ни разу меня не подвел. А вот магазинов к нему у меня всего два осталось, да и те битые. Вот магазинчиков бы мне…
– Сколько? – уточнил Наливайко, уже делая шаг в проход.
– Десять! – уже в спину прапору сказал я. Он только присвистнул. – И сбрую! Какую-нибудь, я в них не разбираюсь, у нас самодельные были.
Пока Наливайко ходил за "товаром", я быстренько сгреб со "стола" и засунул в рюкзак пистолет, патроны и кобуру. Мало ли… Вдруг Белоусов передумает…
На этот раз прапор возился гораздо дольше. Его не было минут пятнадцать. И звуки открывающихся и закрывающихся ящиков доносились, казалось, со всех сторон. Кроме новеньких пластиковых магазинов Наливайко принес подвесную систему со множеством подсумков, небольшой рюкзак, складную лопатку и топорик в чехлах. Всё это он последовательно выкладывал на ящик, проявляя явные признаки некоего тайного удовольствия. В финале своей презентации прапорщик гордо положил поверх немалой кучки вещей нож в кожаных ножнах.
С ножа я и начал проверку. Он оказался с приличным, более тридцати сантиметров, клинком, имеющим полуторную заточку и пилку на обухе. Рукоятка с деревянными щечками удобно ложилась в ладонь и имела небольшой упор для пальцев. Я немного покрутил ножик в руках, приноравливаясь к его весу и балансу.
– Хорошая штука! – искренне похвалил я прапора. – Таким и резать удобно и колоть. Причем резать можно как людей, так и колбаску. Да и метнуть, если приспичит. Спасибо, Петрович!
– Да что там! – махнул рукой довольный Наливайко. – Владей, тащ полковник, на страх врагам!
Лед был окончательно сломан и прапорщик, давая многочисленные пояснения по ходу дела, помог мне надеть и подогнать сбрую, развесить подсумки, пристроить рюкзачок, принайтовить к подвесной лопатку и топор. Затем наступил черед боеприпасов: по моей просьбе Наливайко принес тысячу штук "семерки" и десяток гранат, пять РГД-5 и пять Ф-1. Патроны тоже были болгарскими, в пачках по двадцать пять штук, а гранаты отечественными, из старых довоенных запасов. Боеприпасы сразу отправились в новый рюкзак, а запалы я спрятал в левый нагрудный карман комки.
Потом Наливайко, сделав загадочное лицо, снова удалился в свои закрома и через минуту явился, сияя, как объевшийся сметаны кот. В руках прапорщик нес новенький АК-74М без магазина.
– Петрович, ты извини, но я к "семь-шестьдесят два" привык! – отрицательно покачал головой я. – В лесу от "пятерки" никакого толку!
– А с чего ты взял, что этот красавец под "пятерку"? – загадочно улыбаясь, Наливайко бережно погладил оружие по черному полиамидному прикладу. – Это, тащ полковник, АК-103 ! У меня всего пять штук было, четыре уже отдал, в хорошие руки пристроил. Этот последний – от сердца отрываю! Бери вместо своего "весла"!
Вот ведь змей-искуситель! Я с сомнением посмотрел на поцарапанный деревянный приклад моего верного АКМа, потом на сверкающий пластиком "сто третий". Оно и понятно, что АК-103, при том же патроне, имеет массу преимуществ перед АКМ. Но вот не могу я свой "Калаш" отдать, хоть ты тресни! Это все равно, как друга в приют для престарелых сдать.
Видя мои душевные терзания, Петрович сказал:
– Ладно, так бери, без обмена! Я тебе еще и оптику к "сто третьему" подгоню хорошую: на триста метров все супостаты твои будут!
– Годится! – с облегчением кивнул я, поняв, что вот прямо сейчас, немедленно, выкидывать старенький "Калаш" мне не надо. – Спасибо, Петрович!
– "Спасибо" не булькает! – усмехнулся старый вояка. – Приходи после обеда, как смазку заменишь – сходим на стрельбище, пристреляем!
– Заметано! – я закинул оружие на плечо, и прапорщик проводил меня на выход.
Увидев начсклада, караульные встали по стойке "смирно", удивленно кося глазами на сцену прощания: Наливайко дружески пожал мне руку и громко (явно работая на публику!) высказал предложение "зайти, чайку со стариком погонять". Чувствую, что после такого мой авторитет в бригаде Белоусова поднимется до небес.
Глава 6
Не успел я со всем новоприобретенным богатством дойти до своей палатки, как был перехвачен Тихим.
– Вот теперь ты похож на нормального бойца! – усмехнулся Александр Сергеевич, с одобрением осмотрев мои обновки. – А то ходил в рванине, как голь перекатная. Не поскупился Петрович! Давай-ка я тебя до хаты провожу, чтобы тебя, красавчика писаного, никто по пути не ограбил!
– Ну, проводи! – кивнул я, не понимая причину этакой веселости своего нового начальства.
– Степан! Боец Рогозин! – подозвал Тихий моего провожатого. – Беги к комбригу и скажи ему, что всё готово и можно начинать! Мы будем через пять минут! Пулей пошел!
Рогозин пулей, как и было приказано, умчался выполнять распоряжение.
– Чего готово-то? – удивился я.
– Увидишь! – загадочно улыбнулся Тихий.
Только сейчас я заметил, что Александр Сергеевич чисто выбрит, и одет в новенький камуфляж и анорак, вместо ношеной комки и бушлата, в которых он маскировался под бредуна.
Мы дошли до палатки и Тихий помог мне разгрузить оружие и боеприпасы. Потом зачем-то внимательно осмотрел меня с ног до головы и попросил застегнуть воротник и повесть новый автомат на грудь. Эти приготовления заставили меня насторожиться.
– Пошли! – требовательно потянул меня за рукав Тихий. – Там люди ждут!
И совершенно неожиданно он вытащил меня на площадку, на которой мы позавчера приемы рукопашного боя отрабатывали. Только сейчас здесь прибавилось бойцов. Человек восемьдесят стояли, построенные во взводные "коробки", а перед ними прохаживался сам Белоусов.
Увидев нас, бойцы, без всякой команды вытянулись во фрунт и стали жадно "поедать" меня глазами. То ли пытаясь составить первое впечатление, то ли выполняя заветы Петра Великого. Тихий чуть не силком подтащил меня к генералу и развернул лицом к строю.
– Бойцы! Мои боевые товарищи! – негромко заговорил Белоусов. – Все вы знаете, что неделю назад тяжелая болезнь унесла из наших рядов капитана Поленцева. Он был отличным офицером! Найти ему замену было непросто, но я это сделал! Представляю вам вашего нового командира полковника Бориса Орлова. До сегодняшнего дня товарищ Орлов не служил в вооруженных силах Югороссийской республики, но всегда был честным человеком и патриотом нашего общего Отечества – России! Почти двадцать лет он воевал на севере со шведами, финнами и прибалтами. И командовал при этом подразделениями, сравнимыми по численности со всей нашей бригадой! Свое звание товарищ Орлов заслужил честно!
Белоусов сделал точно выверенную паузу, давая бойцам время усвоить свалившуюся на них новость. По рядам прошелся легкий гул. Дождавшись, когда он начнет стихать, генерал коротко бросил:
– Вопросы есть?
– Товарищ генерал, разрешите обратиться к товарищу полковнику! – четко чеканя шаг, из строя вышел здоровенный парень, которого я видел на прошлой тренировке.
– Обращайтесь, сержант! – кивнул Белоусов.
– Товарищ полковник, а правда ли, что про вас говорят… – сержант отчего-то смутился и, в поисках моральной поддержки, оглянулся на строй. – Будто вы и есть тот самый "Палач Тарту", о котором здесь песни слагают?
– Правда, боец! – я не стал отпираться от собственной зловещей славы. Для меня вообще было немного странным, что про этот мой "подвиг" слышали так далеко от места его свершения. И уж совсем диким был факт народного творчества по его мотивам. Интересно будет как-нибудь эти песни послушать!
Реакцией на мое признание было гробовое молчание. Ребятки переваривали услышанное. Живая легенда стоит перед ними, как-никак! Эх, если бы они знали ЧТО на самом деле произошло тогда в Тарту… Ладно, не будем о грустном…
– Можете встать в строй, сержант! – скомандовал Белоусов и еще раз спросил: – Вопросы есть?
Бойцы безмолвствовали. Тогда генерал пожал мне руку и, пожелав удачи на новом посту, удалился. Ну, что же… Начнем, пожалуй!
– Р-р-р-р-р-р-ро-о-о-о-ота, равняйсь! – заорал я во всю мощь легких. По рядам бойцов прошло движение, но выполнили команду не все – кто-то ее просто не ожидал. – Кто там на левом фланге такой задумчивый? Р-р-р-р-роооота, слушай мою команду! Равняйсь!!! – вот теперь любо-дорого посмотреть – все повернули головы совершенно синхронно! – Смирно!!! – бойцы вытянулись в струнку. – Вольно!!! Командирам взводов и ротному старшине подойти ко мне, остальные: напра-ВО!!! На занятия, согласно расписанию, шагом АРШ!!!
Бойцы слитно грохнули каблуками и бодро, строевым шагом отправились на занятия. Естественно, что расписания их я не знал, но в том, что таковое имеется, ни секунды не сомневался. Ко мне подошли три молодых парня и здоровенный мужик лет тридцати пяти.
– Командир первого взвода старший лейтенант Кублицкий!
– Командир второго взвода лейтенант Петлицын!
– Командир третьего взвода лейтенант Огарков! – звонкими голосами по очереди представились молодые.
– Старшина роты прапорщик Громов! – негромко доложился мужик.
– Где мы можем поговорить, товарищи? В спокойной обстановке, я имею в виду? – спросил я своих новых подчиненных.
– Ну, наверное… у меня в каптерке, – сказал старшина, покосившись на офицеров.
– Хорошо, пошли! Показывайте дорогу! – скомандовал я.
– Товарищ полковник! – раздался сзади голос Тихого, про присутствие которого я, за новыми хлопотами, уже успел позабыть. Я обернулся. Александр Сергеевич, улыбнувшись глазами, продолжил: – Я жду вас на совещании в семнадцать тридцать. Совещание будет проходить в палатке у генерала. Я пришлю бойца, он проводит.
– Есть, понял! – кивнул я.