После двух недель экспериментов, Дима запустил на полную мощностью все пять тигельных печек и уже через месяц переработал всю заготовленную летом крицу. На выходе получилось порядка четырехсот килограмм прекрасной тигельной стали. То есть, двухлетний предельный объем, доступный для города, или пятилетний обычный. Ведь те двести килограмм можно было бы получить, только если не заниматься их последующей поковкой в разнообразные изделия. Ну и, само собой, не отдыхать и не отвлекать ни на что, трудясь от заката до рассвета. А сколько угля он сэкономил? Не пересказать.
Иными словами, применив этот сплав исторических технологий и современных знаний, Дима смог за месяц выполнить пятилетку, увеличив радикально не только количество, но и качество. Ведь тигельной стали в XIV веке в Европе не делали. А все изделия из нее либо были импортными, либо производились из импортного сырья. Иными словами - он совершил натуральное чудо, которое всецело расположило к князю изначально довольно скептически настроенных кузнецов. Важным моментом было то, что Дмитрий не очень доверял московским кузнецам, попросту не зная, что от них можно ожидать. Он их в деле еще не проверял. А ну как болтать пойдут? Или еще что учудят? Поэтому, все ключевой технологический процесс - загрузку и тиглей и их запечатывание он проделывал самостоятельно без лишних свидетелей. Выделив для этого отдельную комнату в тереме. Туда ему подвозили тщательно размельченную крицу с древесным углем, промытый речной песок, известь и так далее. А, как, что и в каких пропорциях, держалось в секрете.
Конечно, кузнецы могли и сами начать экспериментировать. Но за это Дима не переживал - подобрать состав не зная что и для чего нужно - было практически за гранью реальности. Тем более, предупреждая излишне наблюдательных хитрецов, он заказывал себе в несколько раз больше угля, чем требовалось. Излишки сжигал в печи вместе с дровами. Это закладывало изрядную мину под плавку - ведь много угля в тигле давало не сталь, а чугун. С промытым песком он поступал примерно также. Подкладываю свинью в виде изрядного легирования стали кремнием, что должно было сделать продукт крепким, но хрупким. Ну и так далее. Поэтому за сохранность состава смеси Дима не беспокоился. А все остальное особого секрета не составляло - простенькая индийская печь была знакома европейцам. Они с ней во время Крестовых походов столкнулись. Только толку с того? Как делать тигли и чего в них загружать никто так и не понял. На выплавке стали князь не остановился.
Да, у него имелось три кузнеца с дюжиной подмастерьев хоть, которые после демонстрации им стали, готовы были в рот этому высокородному мальчику заглядывать. Посему он охотно им привлек для переделки стали в продукцию. Вот только возможности у них были довольно скудные. Так что Дмитрию пришлось потратить еще две недели на изготовление механического молота. Привод от ворота, что вращали четыре лошади. Дешево. Сердито. Сурово и очень надежно. А главное - крайне производительно по сравнению с ручными молотками да кувалдами. За следующие пару месяцев удалось перековать все четыре центнера стали на инструменты. Пилы, топоры, косы, лопаты и так далее. Для собственных нужд, разумеется - практически вся продукция поступила на княжеские склады. Дмитрий имел очень большие виды на приближающийся летний сезон и наиболее голодный период - весну.
Кроме металлургии, юный московский князь уделял внимание и другим вопросам. Ну, насколько у него хватало далеко не резинового времени. Из более-менее серьезных в хозяйственном значении дел, он смог закончить устройство небольшой химической лаборатории. Отдельно стоящий домик с вытяжкой и неплохой отделкой, чтобы всякий хлам с потолка не сыпался.
Зачем она ему? Много причин. Но для начала он решил прощупать рынок красителей. Ведь все более-менее яркие и сочные красители везли в Европу с востока. А он в лаборатории без особых усилий изготовил знаменитую берлинскую лазурь - простую и довольно популярную краску в свое время. Ее в 1706 году получил берлинский красильщик Дизбах, далекий от химии, алхимии и прочих причуд. То есть, фактически на коленке. Именно этим рецептом Дима и воспользовался, изготовив за зиму полцентнера этого ярко-синего порошка практически не напрягаясь. Благо, что сырья для данного красителя хватало. Конечно, можно было бы заняться и чем-то более серьезным. Однако времени и сил на лабораторию у князя практически не было - все сжирали металлургия, "потешные" войска и занятия. Ведь он занимался не только с Анной итальянским языком, но и с местным священником, что пытался обучить Диму греческому и латинскому языкам. Вот и получалось, что химическая лаборатория - небольшой факультатив для души.
Успехи имелись, как и благодатные подвижки, в том числе и довольно солидные. Однако, несмотря ни на что, жизнь последние месяцы била ключом. Гаечным. По голове. Так как кроме чудовищного количества дел, которые Дима на себя взвалил, у него начал входить в активную фазу процесс полового созревания. А вместе с тем и физическое развитие ускорилось. Довольно сильным рывком. За прошедшие с момента слияния личностей полтора года он вытянулся и окреп. То есть, походил не на мальчика десяти лет, а скорее на подростка лет четырнадцати.
С одной стороны - хорошо. Крепче тело - больше возможностей. Да и с Анной, если так дела пойдут, скоро можно будет не только итальянским языком заниматься. С другой стороны - бурление гормонов доставляло изрядно хлопот. Частые скачки настроений и странные эмоциональные реакции приходилось удерживать под контролем только благодаря закаленному долгими годами жизни сознанию. Иначе дров можно было бы наломать изрядно. Ведь подростки довольно болезненно реагируют на любую критику и несогласие. А когда эта эмоциональная реакция накладывается на уверенность в своей правоте и изрядную власть - вывихи могут получиться такие, что в страшной сказке не придумаешь. Это, кстати, одна из причин, почему юных правителей, как правило, опекают взрослые. Не потому, что монарх не способен управлять. Отнюдь. История знала немало правителей-идиотов, вполне неплохо отсидевших свой срок. А вот резкие и необдуманные реакции - это бич подросткового периода. И Дмитрию с ними пришлось столкнуться лицом к лицу. А это та еще забава….
Глава 9
1361.10.05. Москва
Митрополит, уставший и покрытый пылью, рысью въехал в Москву с небольшой свитой. Надлежало спешить, дабы воспользоваться удачно сложившейся ситуацией. Дмитрий Константинович, на какое-то время потерял возможность задабривать подарками очередного хана по довольно банальной причине - деньги кончились. Как у него самого, так и у его родичей. А ввязаться в военную кампанию и ограбить своих соседей он не решился, ввиду невозможности разбить их по частям. Это обстоятельство открывало определенные возможности для его соперников: Москвы и Твери. И, если верх в этой борьбе возьмет Василий Михайлович Тверской, слывший верным союзником Литвы, последствия могли наступить самые кошмарные. Как для кафедры, так и для самого митрополита. Ведь их с Ольгердом "нежные" отношения никуда не делись, а скорее усугубились после бегства Алексия из Киева.
- Проводи меня к князю, - бросил митрополит, слугам, вышедшим ему навстречу из княжеского терема в детинце, который сам Дмитрий почему-то упорно называл Кремлем.
- Так нет его.
- Как нет?
- Отъехал.
- Куда? Надолго ли?
- То мне не ведомо. Я сейчас Анну Андреевну позову. Она должна знать.
- Анну Андреевну? - Удивленно выгнул бровью митрополит, пытаясь сообразить, кого это так величают. - Зови.
К его удивлению навстречу ему вышла хорошо знакомая вдова плотника. Подумать о том, что ее станут по отчеству величать, в голову Алексию как-то не пришло. О ее высоком происхождении он пока не знал, почитая простолюдинкой, по какой-то причине примеченной Дмитрием. Тем больше расширились его глаза, когда с ней выступила и вдовая княгиня Александра Ивановна. Причем вели они себя довольно непринужденно друг с другом. Не подруги, конечно, но вышли едва ли не под ручку.
- Отче, - аккуратно кивнули женщины, приветствуя митрополита. - Мы рады вас видеть.
- И вас, - кивнул он. - Мне сказали, что ты знаешь, куда отъехал князь? - Поинтересовался Алексий у Анны.
Его тон был предельно нейтральным, как и голос с выражением лица. Мало ли что тут произошло за минувший год? Посему он решил сначала все разузнать, прежде чем делать выводы. Московский князь был для него и его кафедры последней надеждой. А подрубать сук, на котором сидишь, резкими и необдуманными поступками не хотелось.
- Совсем недалеко, - ответила молодая женщина. - На маневрах.
- На маневрах? - Выгнул бровь Алексий.
- Вывел свое войско в поле для совместных упражнений.
- Вот как? Интересно. И где же мне его искать?
- Я покажу, - произнесла она и, не дожидаясь согласия митрополита, распорядилась слуге подготовить ей лошадь. И тот, что удивительно, бегом бросился исполнять ее приказ, ни у кого ничего не уточняя.
- Чудны дела твои Господи, - произнес Алексий и перекрестился, глядя на спешно уходящую в терем Анну. Ее статус явно изменился, теперь в этом не было никакого сомнения.
Еще большим удивлением для него стало то, что эта странная бабенка вернулась на улицу в очень непривычной дорожной одежде. Например, на ней были портки! Она их, правда, иначе назвала, но митрополиту от этого легче не стало. Да, в свое время он видел на востоке такую традицию. Однако не ожидал встретить ее в здешних краях. Кроме того, они были совершенно непривычного фасона. Под стать им был и верх, выбивавшийся за все рамки привычных покроев.
- Что же ты как пугало вырядилась? - Не удержался он от колкого замечания.
- А ты прикажешь мне в юбке на коня взбираться? - Невозмутимо парировала Анна. - К тому же, отче, не я эту одежду выбирала. Как мой князь приказал одеваться для конных прогулок, так я и поступила.
- Князь?!
- Дмитрий Иванович. Он сам ее и придумал.
- Хм… - только и смог ответить Алексий, смутившись еще больше.
Весьма непродолжительная дорога прошла в тишине. Если не считай нескольких совершенно формальных вопросов. А потом они выехали на пригорок, и Алексий получил новую порцию удивления.
Первое, что бросилось Алексию в глаза, была пехота. Очень нехарактерный вид войск для Руси тех лет. И не только Руси. Практически на всем просторе Евразии пехоту считали презренным родом войск. В отличие от Дмитрия, который набрал две сотни пехотинцев.
- Из крестьян, - прокомментировала Анна, отвечая на немой вопрос спутника. - Ты ведь знаешь - бегут они из Галицких, Волынских и Киевских земель, стараясь укрыться от распрей и разорений здесь - в северо-восточных землях. Вот мой князь и навербовал среди них молодых юношей, лет пятнадцати-двадцати.
- Только из них?
- Нет. Еще поискал среди крестьян и ремесленников охочих. По весне брал. Те, у кого все плохо было, кто голодал, охотно соглашались. Ведь князь давал им не только службу, но и стол, кров, одежду и прочее.
- Но зачем ему эти скоморохи?
- Хм, - мягко усмехнулась Анна. - Дмитрий набирал только тех, кто шел практически без пожитков, тех, кто голодал или испытывал еще какую острую нужду. С одной стороны мой князь проявлял милосердие, спасая гибнущих. С другой стороны, он, подражая великим полководцам былых времен, решил возрождать пехоту.
- Ты верно шутишь?
- Отнюдь. Империя Рима создавалась железными легионами пехоты, а не всадниками. На заре Рима кавалерия не была в чести. А вот пехота била всех.
Митрополит скептически посмотрел на эту женщину, но комментировать ничего не стал, решив, что это именно она напела малолетнему князю все эти глупости. После чего вновь обратил свой взор на поле….
Дмитрий сформировал две пехотные роты, которые начал муштровать еще зимой, по мере набора добровольцев. Одеты они все были по новой "московской моде", которая аборигенам "резала глаз".
Каждый пехотинец был упакован в двубортный стеганый короткий кафтан ярко синего цвета. Он нес все признаки явной диссонанса с местными традициями: пуговицы, стоячий воротник, большие накладные карманы на бедрах и аппликации герба на груди. Кафтан дополняли короткие кожаные сапоги нового московского типа, штаны-галифе и простенькие кожаные шляпы-треуголки невеликих размеров.
Доспехов на пехоте не было. Князь просто не успел их изготовить - финансы и ресурсы его имели весьма скромные возможности. Поэтому приходилось выставлять приоритеты другого порядка, например, хорошая тренировка и питание для своих солдат.
- Кто это? - Поинтересовался митрополит, немного оттаявший от созерцания ловких маневров строем, что совершала пехота.
- Впереди, - начала объяснения Анна, - пикинеры. Это род копейщиков. Вооружены они пиками, то есть, длинными копьями, напоминающими те, что применяла тяжелая пехота Александра Македонского. Смотри, - показала она рукой. - Они завершили маневр и заняли оборонительную позицию. Первый ряд упер конца своих пик в землю. Это нужно для того, чтобы остановить конницу противника. Второй и третий - взяли пики для удара. Преодолеть такой строй не просто.
- Хм… - митрополит задумчиво почесал бороду, - но его можно расстрелять из луков. Доспехов-то на них нет. Как и щитов.
- Пока нет. Ближайшей зимой мой князь хочет оснастить свои войска новыми доспехами. Их уж начали делать кузнецы.
- Вот как? Интересно. Хм. За пикинерами, я полагаю, стоят лучники?
- Верно.
- Где же он нашел столько лучников?
- Многие из них полгода - год назад впервые взяли лук в руки.
- Ну и какой прок от таких недоучек?
- Прок в том, что они ведут стрельбу по площадям, а не по отдельным целям.
- То есть? - Нахмурился митрополит.
- Их задача накрывать частыми и густыми залпами ту площадку, на которой находится противник. Целиться в кого-то конкретно нет никакой нужды. Главное засыпать стрелами врагами. Как говорит мой князь - даже если одна из десяти стрел куда-то попадет - уже неплохо.
В этот момент Дмитрий махнул рукой и запустился продуманный им механизм управления войском. Стоявший подле него всадник с горном затрубил, привлекая внимание командиров. После чего верховой сигнальщик, также находившийся рядом, начал отмахивать приказы. Принцип флажной сигнализации князь позаимствовал из флота, куда ее внедрили только в XIX веке. Так что, для XIV века она казалась чем-то невероятным и неожиданным. Именно поэтому митрополит с удивлением смотрел на этого странного парня, энергично машущего яркими флажками. А потом, вдруг, все войско пришло в движение. Алексий завороженно смотрел как, совершенно замученные строевой подготовкой люди быстро и точно перестраиваются, готовясь к отражению атаки с фланга. Он и подумать не мог, что ТАКОЕ возможно. Не прошло и минуты как в сторону митрополита, безусловно, замеченного князем, смотрел "ежик" копий.
Новый сигнал трубы.
Какие-то звуки свистков, откуда-то из рядов. Как позже узнал Алексий - их использовали командиры взводов.
И залп стрел поднялся темной тучей над пикинерами. Не успели приземлиться первые стрелы, как в воздух уже поднялись еще два залпа….
Две минуты спустя место, где располагался предполагаемый противник, был весь покрыт сплошным ежиком стрел. Без малого четыре тысячи стрел - страшная сила. Митрополит видел ордынцев в атаке, но те так часто и густо не били. С коней это неудобно.
Новый сигнал трубы был подхвачен ее товарками с другим звучанием. Князь их назвал горнами. А вместе с тем для атаки выдвинулась кавалерия. Конечно, не стремя в стремя, но весьма недурно держа конный строй, что само по себе было чуть ли не чудом для тех лет. Дисциплинированная кавалерия казалось аборигенам чем-то немыслимым, вроде теплого холода.
- Это дружина? - Несколько обескуражено спросил митрополит.
- Нет, - покачала головой Анна. - Это кирасирская рота. Дружину князь распустил после того, как она отказалась регулярно упражняться. Старшая дружина почти вся ушла из-под руки, а вот младшая осталось.
- Но ведь тут их не меньше сотни.
- Да, верно. Сто двадцать.
- И откуда они взялись?
- Бедные дружинники из Великого княжества Литовского и прочих сопредельных княжеств. Странно, что ты во Владимире не слышал об отъехавших дружинниках к моему князю.
- Слышал, но… как-то не придавал значения. Там всего несколько человек и было. Почему бедные дружинники отъехали к князю?
- С каждым всадником, как и с пехотинцем Дмитрий заключил индивидуальный контракт, обговорил жалование, довольствие и условия службы. Всадникам он пообещал доброе снаряжение за счет казны: доспехи, одежду, оружие, а позже и коня. Сам понимаешь - все это не дешево.
- Что же тогда не понравилось старшей дружине? - Удивился Алексий.
- Дисциплина. Мой князь требовал регулярных упражнений и строжайшей дисциплины. Только те, для кого это снаряжение было очень важно, согласились на такие условия. Для старшей дружины воля оказалась важнее. Но расстались они хорошо. Он никого не неволил.
- Значит, у этих всадников тоже нет доспехов?
- Почему? Есть.
- А чего они в тряпки вырядились?
- Так то - сюрко. Оно поверх доспехов надевается.
- Зачем ее одевать? Защиты она не несет. Тряпка же на вид.
- Для того чтобы сразу было видно - где свой, а где чужой и в горячке боя не путались. Видишь - они тоже ярко-синие, как и кафтаны пехоты. А на груди и спине - герб князя нашит.
- Хм… - покачал головой митрополит.
- Обрати внимание на длину их копий - это огромное преимущество, которое позволяет достать врага раньше, чем его копье коснется тебя. Делаются они непросто. Их выклеивают из брусков ясеня, потом обтачивают и обматывают лентой ткани, пропитанной клеем. Выходит такое копье ощутимо легче и крепче. Причем две трети его длины оно полое.
- Это тоже юный князь выдумал? - Скептически посмотрел на Анну Алексий.
- Он вообще большой выдумщик.
- Герб, сюрко, кафтаны… - покачал головой митрополит. - Бесовщина все это. Признавайся, твои проделки?
- Отче, как я могла? - Потупила глазки Анна. - Я только учу моего князя итальянскому языку.
- Вот как? Отчего же тогда вдовая княгиня с тобой так ласкова? И что все это значит? - Махнул Алексий на поле.
Однако ответить ей не удалось. Вновь зазвучала труба, привлекая внимание митрополита. Небольшое войско князя, завершив имитацию атаки, начало перестраиваться в походный ордер. Весьма складно. Параллельно сворачивался походный лагерь с четырьмя походными кухнями и большими фургонами о две лошади. Причем тоже довольно быстро и слажено.
А потом под довольно бодрые "барабанные напевы", выстроившееся в походную колонну войско двинулось вперед. Спереди авангард первая половина кавалерии. За ней пехота. Потом обоз. И замыкала шествие вторая половина кавалерии. Причем голову колонны направляла в нужную сторону знаменно-музыкальная конная группа с князем.
- Отче, - слегка кивнул в знак приветствия Дмитрий, с интересом наблюдая, как лицо митрополита удлиняется, а глаза расширяются.
- Княже… - только и смог выдохнул он.
- Да, отче, многие удивлены моим скорым взрослением. Видимо Всевышний, видя нужды и тяготы людей, врученных мне, решил помочь, и явил свое чудо.
- Истинно так, - неуверенно произнес митрополит.
- Что привело тебя в Москву? Полагаю, что какие-то неотложные дела?