Выглянув на улицу, они, с все возрастающим удивлением, увидели затянутое темными клубящимися тучами небо. Не было видно ни Луны, стоящей в первой четверти, ни звезд. Более того - не было видно ни одного огонька, ни со стороны железной дороги, ни в самой деревне, несмотря на детское, в общем-то, время. Странное безмолвие накрыло Леоновку. Не было слышно ни щебета птиц, ни лая собак. Пропало в давящей тишине мычание соседских коров, даже кузнечики в траве не стрекотали.
- Что за хрень? - почему-то шепотом спросил Василий. Словно бы отвечая ему, небо вдруг распорола гигантская ветвистая молния, секунды через две громыхнул такой раскат, что мужчины невольно втянули головы в плечи. А затем началось настоящее светопреставление.
Яростные порывы утробно гудящего ветра с сокрушающей силой били в стену. Дом жалобно поскрипывал под ударами шквального ветра, с улицы слышался треск ломаемых сучьев. Где-то, кажется, в бане, захлопал оторванный лист железа, звонко разлетелось стекло в одной из шипок окна веранды. С победным свистом ворвалась внутрь струя ветра с дождем, разметав легкие предметы и залив водой стол. На целых пока стеклах ливень стекал сплошным потоком.
Полосовали молнии то желтые, то ослепительно-белые, то с каким-то зловещим фиолетовым оттенком. Свет их на миг выхватывал из темноты куски пейзажа, - вздыбленную крону сосны, раскорячившийся куст черноплодки с кипящими струями воды у корней. А с крыши низвергался настоящий водопад. Картинки эти выглядели сюрреалистически, вызывая чувство, близкое к страху. Никто ничего не говорил, все заворожено наблюдали этот неожиданный приступ ярости, так некстати случившийся у Матушки-Природы. Лампочка под потолком, мигнув, погасла. Их обволокла плотная беспроглядная мгла.
- Финиш, - прокомментировал хозяин дома, - опять провода оборвало. Слава Богу, что лето, а не зима.
Но вот что-то стало меняться, - небо посветлело, чернильно-чёрные громовые тучи умчало вместе с ветром и стало ясно, что гроза выдохлась. Серые облака разбредались, как стадо беспризорных баранов. С неба ещё моросило, но это был уже просто дождик, без всякой запредельщины. Через некоторое время прилетевший ветерок угнал эти клочья и дождь прекратился совсем. В наступившей тиши было слышно, как с кустов и крыши падают капли, журчит сбегающая под уклон вода. Лица овевало прохладой. Дышалось легко, пахло озоном.
Вдали ещё были слышны раскаты уходящего грома, на горизонте мелькали всполохи молний, освещая его фиолетово-чёрную кайму. Замершая было, деревня стала подавать признаки жизни, - робко гоготнули гуси, подала голос корова. Словно проверяя голос, неуверенно брехнула где-то собака, внеурочно заорал петух и, словно испугавшись собственной смелости, заткнулся.
Чиркнув зажигалкой, Слава глянул на наручные часы и присвистнул от удивления. Вся эта вакханалия, оказывается, длилась чуть больше десяти минут. Любой из них поклясться был готов, что не меньше часа. Когда же Борисыч хотел позвонить в аварийную службу энергетиков, он с удивлением обнаружил, что "иконки" антенны на дисплее мобильника нет. Остальные три телефона показали то же самое. Плюнув, вся компания решила, что утро вечера мудренее, и завалились спать.
…Акеле снился какой-то странный лес, к которому более всего подходило определение "сказочный". С огромных кедровых и сосновых стволов свисали лишайниковые бороды, сорвалась с места вспугнутая семейка косуль, мелькнув напоследок белым подхвостьем и скрылась в чаще. Небо почти не просвечивало между могучими кронами. По толстым ветвям, роняя хвою и всякий мусор, гналась за удирающей белкой хищная куница. Пахло чем-то теплым и прелым, пружинила под ногами вековая подстилка из веток и рыжей хвои.
Во рту пересохло, сухой язык царапал нёбо, очень хотелось пить, но он шел и шел, а никакого ручейка или озерца по дороге не попадалось. В самом начале, правда, попался маленький бочажок, но плевок на его поверхности и не подумал расплываться, - значит, вода для питья не годилась. Мысленно поблагодарив Деда за науку, Акела двинулся дальше, забрасывая на ходу в рот чуть недозрелую бруснику, которой было под ногами просто тьма-тьмущая.
Почему-то он совсем не удивился, когда, выйдя к большому дому, стоящему посередине большой поляны, понял: Пришел! Это был именно дом, а не какая-нибудь избушка на курьих ножках. Добротный, массивный домина, сложенный из потемневших от времени толстых бревен. Забор из толстых плах, дубовые ворота, рядом такая же мощная дверь из дубовых досок.
А на двери желтела бронзовая ручка старинного звонка тех времен, когда электрических звонков еще не делали. Звонок звенел просто от чисто механического поворота ручки. Это устройство почему-то показалось очень неестественным и неуместным в этой обстановке, как если бы на брусчатке, запруженной каретами, ландо и прочими анахронизмами, вдруг проскользнула бы серебристая "Audi".
Акела крутанул ручку, - звоночек тренькнул, за калиткой послышалась непонятная возня и сопение. Щелкнул запор и дверь легко, без скрипа отворилась. В проеме, однако, никого не стоял.
- Заходи, коли пришёл.
Он вздрогнул и опустил глаза. На него в упор смотрела симпатичная девчушка лет семи-восьми, не больше. Чёрные длинные косы были заплетены линялой зелёной ленточкой, взгляд изумрудных глаз смущал какой-то открытостью и, одновременно, серьёзностью. Возле её ног топтался годовалый медвежонок и шаловливо бодал юную хозяйку лобастой башкой.
- Входи, гость дорогой, я уж тебя заждалась.
Акела сдержал улыбку - уж очень забавно это прозвучало из уст такой крохи. Он шагнул через порог.
- Спасибо, хозяюшка, только откуда же ты знала, что я сюда иду?
- Эвона, - махнула маленькой ладошкой девочка, - мне дядька Леший когда ещё сказал: "Ставь самовар, к тебе в гости витязь идёт". Мишутка, самовар помоги принести, мне его с водой не поднять.
Сочтя за благо не задавать лишних вопросов, Акела наблюдал. Мохнатый помощник, сопя и забавно косолапя, послушно занёс с улицы огромный начищенный самовар древней конструкции. Водрузив этот раритет на указанное место, он довольно шустро приволок поднос с угощением и вопросительно посмотрел на хозяйку. Получив за работу сладкий пряник, довольно заурчал и, сглотнув его, почти не жуя, скатился с крылечка. Из-за угла дома вывернул второй медвежонок - видать, братец. Сцепившись в потешной схватке, они забарахтались на мягкой траве.
- Садись. гость, в ногах правды нет, чаёвничать будем.
- Это мы запросто, - согласился он, присаживаясь к аппетитно накрытому столу - мёд, варенье трёх или четырёх сортов, масло, свежие даже на вид румяные баранки с маком. Лепота.
Какое-то время они со вкусом чаёвничали. Поставив на стол чашку, она утомлённо вздохнула, вышитым рушником отёрла покрытый мелкими бисеринками пота лобик и степенно произнесла:
- Ну, спрашивай, витязь, о чём хотел.
Акела задумался.
- Почему ты меня ждала, если я сам не знал - куда иду?
И спохватился: "Дурак, нашёл о чём ребёнка пытать!" Но ребёнок и не думал смущаться.
- Да мы давно знаем, что вы придёте. Тебе не о том спрашивать надо.
- А о чём?
- Ох, какие же вы, люди, недогадливые. Тебе меня про меч-кладенец пытать надобно, а ты всё про пустое говоришь.
- Ну, расскажи мне про меч-кладенец, - послушно сказал Акела и тут до него дошло, - постой, постой, мы - люди, а ты-то кто?
- Кто я? - развеселилась девчонка, привстала из-за стола, развела над головой руки со скрюченными пальцами и сказала "страшным голосом": а я - Баба-Яга! Вот сейчас как пообедаю тобой! Страшно?
- Ужасно, - с чувством сказал он и положил на блюдце надкусанную баранку, - вот только сейчас уже не обед, а скорее ужин. А много на ночь есть вредно - я же вон какой большой. Так что, ты меня, наверное, погоди есть. И, мне кажется, баранки всё-таки вкуснее.
Девчушка рассмеялась. Словно хрустальный колокольчик с серебряным язычком позвонил.
- Какой же ты смешной! Правда, не буду тебя есть, так уж и быть.
- А в сказках, если Баба-Яга добра молодца сразу не съест, то она его накормит, напоит и расскажет - где меч заветный искать.
- Я тебя уже накормила и напоила, сыт ли, гость дорогой? - сказала она уже абсолютно серьёзно.
- Сыт, спасибо, славница.
Девочка важно кивнула.
- Ну, вот…. а где меч заветный - я сама не знаю.
- Вот те раз! - огорчился он, - а я так на тебя рассчитывал.
- Запомни самое главное - его нужно найти. Обязательно, слышишь? Без него никак нельзя. Понимаешь?
- Понимаю, - в тон ей ответил Акела, - ну, что ж, ничего не поделаешь, придётся самому искать.
- Ну, гость дорогой, делу - время, потехе - час. Идти тебе надо. Слышишь, зовут тебя?
- Кто зовёт? - не понял гость.
- Борисыч! - услышал он Васькин голос, - Борисыч! Проснись! Да проснись же ты… твою мать!!!
Сбросив руку Дроздова, он сел на кровати и тряхнул головой, освобождаясь от остатков сна. В это время в дверях появились Славка с Андреем, - они спали один в сенцах, другой в малой комнате.
- Ты чего орешь, как потерпевший?! Время пять утра! - заспанный Славка был спросонья зол не на шутку, - выспаться не дашь! Чертей гоняешь, что ли?!
Видно было, что Соловей был до глубины души оскорблен его словами и уже орал.
- Да вы во двор выйдите! А там я посмотрю, - кого вы гонять начнете. Умники, блин!
Друзья переглянулись - таким голосом не врут и не разыгрывают. Все молча вышли во двор и замерли. А что можно было сказать? Перед их глазами стояла стена леса, которого вчера не было. Да и в принципе не могло и не должно было быть. Но он был и, к тому же, совершенно наяву.
Там, где заканчивалась до боли знакомая грядка с тыквами, вместо просторных травяных полей стояли стволы вековых сосен и кедров. В точности, как во сне. Значит, сон в руку, будь он трижды неладен!
Вокруг, на расстоянии от двухсот-трехсот метров до полутора-двух километров, Леоновку теперь огораживала все та же стена огромных деревьев. Посередине этого безобразия, потеряв дар речи, стояли четыре представителя цивилизации людей начала третьего тысячелетия. Да и от самой деревни, что раньше тянулась на три километра, осталось немного, треть домов, не более, остальное как корова языком слизнула. М-да.
- Ну, ни фига себе… - медленно произнес Андрей.
- Предлагаю позавтракать, попить кофе и заодно подумать, - что это за хренотень?
Все трое глянули на Борисыча с таким изумлением, словно он предложил, наконец, покончить с нормальной ориентацией и тут же, ясным днем, отдаться друг другу. Друзья переглянулись, приходя в себя, и молча пошли в дом.
…На растопленной, по случаю локального энергетического кризиса, печи парила закопченная эмалированная кастрюля с водой. В другой булькала, исходя аппетитным парком, картошка, на столе благоухала принесённая с огорода свежая зелень. Кофе, слава Богу, был растворимый, а мяса, колбасы и прочей снеди со вчерашнего дня осталось ещё достаточно.
- Ну, что скажете, господа? - первым нарушил молчание Андрей.
- Что мы в таких случаях говорим, ни одна самая отмороженная газета напечатать не решится, - усмехнулся Акела.
- Я серьезно спрашиваю, Борисыч.
- Давайте выпьем по сто грамм, а то голова у меня сейчас такие проблемы решать не способна, - бодро предложил Василек.
- Когда врежешь стопарь, она у тебя вообще думать откажется, - безжалостно парировал Борисыч. Но всё же открыл холодильник и достал не успевшую нагреться за ночь полуторалитровую бутылку "Жигулевского".
- А вот теперь, - сказал он, присаживаясь к столу и отхлебывая пиво, - прошу Вас. По вековой традиции начинает самый младший. Дерзай, Славик.
Клим смущенно пожал широченными плечами.
- Не, мужики, тут я пас. Как так может быть? Целый кусок деревни перенесся куда-то к черту на кулички. Я такое только в кино видел. Фантастика какая-то…
- Василий Викторович? - Акела вопросительно глянул на Соловья.
- А хрен его знает, - откликнулся повеселевший Васька.
- Вот молодец, - засмеялся Борисыч, - опохмелился и пофиг ему и время и пространство. Наш человек! Ну, Андрей Васильевич, Ваша очередь, прошу.
- Да Слава, как генерал Лебедь, царство ему небесное, все в двух словах сказал, - фантастика. А для прочих выводов информации пока недостаточно.
- Согласен, - лаконично подытожил Акела, - значит, мы заканчиваем завтрак и идем на разведку. Правильно я Вас понял, господа?
…Пока укладывали продукты в рюкзак и сумку с наплечным ремнем, Соловей незаметно куда-то пропал. Возник он через минут пять-семь, "дыша духами и туманами". Уселся на табуретку и, поставив на колени сумку, посоловевшими глазами благосклонно наблюдал за сборами. Никто на это не прореагировал - давно надоело.
- Ну, что, тронулись? - Толстый поправил рюкзак за спиной, - но если ты, Соловей, сдохнешь, имей в виду, - никто тебя на загорбке не потащит.
- Стоп, мужики, - Борисыч озабоченно потер лоб, - дом Савельевны, по-моему, тоже попал в эту временную зону. Давайте-ка я быстро сбегаю, проверю, нехорошо бабку одну бросать, она же рехнется с перепугу.
Хлопнув калиткой, Акела быстрым пошел по знакомой улице. Повсюду видны следы ночной катавасии. Валялись обломанные ветви, оборванные провода, дорогу перегораживал рухнувший старый тополь. У сваленного забора валялись прибитые ветром смятые вёдра и какие-то банки, а вот здесь завалило сарай. Через пару минут на фоне "сказочной тайги" показались два вросших в землю бетонных кольца и небольшой домик с темно-зеленой сосёнкой в палисаднике - по ним он всегда узнавал домик Галины Савельевны.
Она встретила его во дворе. Голова старухи была привычно подвязана платочком, тёмная юбка и тёплая кофта, в руке ведро с водой - скотину, видать, поила. Полное румяное лицо выглядело растерянным.
- Юра, что это еще за выкрутасы? Выхожу утром корову подоить, а тут такое, что на уши не натянешь! Ты мне что-нибудь объяснить можешь? Что приключилось-то нонче? И куда деревня-то наша провалилась, прости, Господи?…
- Галина Савельевна, сами ничего пока не знаем. У меня мужики в гостях были, когда все это началось…
- Кто хоть был-то, я знаю?
- Андрей здесь первый раз, вы его не видели. Другой Славка Клименко.
- Это здоровущий который?
- Он. И Васька Дроздов.
- А-а, и этот брандахлыст тоже здесь, - она печально глянула на улицу с коротким рядком домов и вздохнула, - почитай, полдеревни как корова языком слизнула. Может, ещё кто по домам живой остался?
- Сейчас мы сходим, кругом оглядимся, а то, может быть, это даже и не Земля уже.
- Да нет, - остро глянула на него бабка, - я же рано вышла. Венера над горизонтом стояла, как обычно. Только вчера… постой-ка… она ж вчера с вечера в небе стояла!
- Значит, только время другое, - вздохнул Акела.
- Ох, а Андрюха-то мой в городе, к сыну поехал с гостинцами. А где же нынче город-то тот будет?
Савельевна пригорюнилась.
- Галина Савельевна, мы постараемся побыстрее вернуться. Неделю продержитесь одна?
- Да я и месяц продержусь, - не охну, что мне сделается? Молоко, яйца свои, картошку только позавчера убрали и в подпол ссыпали. Муки, круп, чаю и сахару полно, постного масла немеряно. Я-то со своим весом давно по снегу не ходок, а тут ещё и дед мой обезножил, вот и постарались детки закрома под завязку набить, на всю зиму завезли. Подождите часок, я вам с собой пирожков в дорогу напеку…
От пирожков, как ни заманчиво это звучало (пироги у Савельевны были - пальчики оближешь), Акела отказался. Как ни настаивала она (а характер у бабки был - ой-ой-ой, куда там какой-то скале), он вышел за калитку и двинулся обратно.
До родной калитки оставалось метров десять, когда кусты, в которые, согласно новой диспозиции, упиралась дорога, зашевелились. Под треск ломаемых веток на дорогу выбрался… дракон. Практически такой, каким его изображали на сказочных иллюстрациях. Ростом в холке с добрую корову, длиной метров восемь и небольшая голова с очень зубастой пастью. Картину дополняли костистый гребень от затылка до кончика хвоста, чешуйчатая шкура, на спине сложены кожистые, как у летучей мыши, крылья.
Глаза рептилии в упор уставились на замершего человека. Однако, гадина, вопреки ожиданию, не ринулась вперед, а, приподнявшись на задних лапах, широко распахнула пасть. Тренированное тело среагировало само, "рыбкой" швырнув хозяина за забор палисадника. Ноги обдало жаром, - из пасти пресмыкающегося ударил натуральный огнемет!
Все это он зафиксировал уже краем глаза, ввинчиваясь по-пластунски сквозь кусты сирени за угол дома. Вслед ему неслось громкое шипение разъярённого гада. Оказавшись там, Акела вскочил и, обогнув дом, двумя бросками оказался у входной двери. Навстречу бомбой вылетел Славка, за ним перетек на улицу Андрей и встал рядом за косяк с поднятым пистолетом в руке.
- Ты со стволом? - мимолетно удивился Акела, - Всё видели? Бегом хватайте вещи, не то нам эта гадина сейчас ноль-Один тут устроит!
В это время со стороны ворот послышался характерный треск ломающегося дерева. Быстрый обмен взглядами показал, что все поняли - уйти не удастся. Шипение и рёв проклятого ископаемого подтвердили этот вывод - хищник не собирался оставлять добычу в покое.
Толстый подхватил колун, стоящий у дверей, Андрей плавно переместился чуть дальше, держа ствол на уровне глаз. Взгляд Акелы упал на стоящее, на крыльце ведро, до краёв наполненное прозрачной, даже на вид ледяной, колодезной водой.
В романе Пола Андерсона "Три сердца и три льва" герой плеснул в пасть дракона холодную воду и там произошёл взрыв, как в паровом котле. Одновременно с возникшей в голове мыслью он схватил это ведро, а дальше события скачком перешли в иной временной режим.
Вот из-за угла на уровне лица выползает разинутая пасть рептилии. Вода, в ореоле бриллиантовых брызг, сверкающим бесформенным комом плывёт точно в распахнутый зев. Колун в руках Клима, описав плавную дугу, шмякает в голову твари, правый глаз дракона как бы взрывается, выплёскивая какую-то черную, похожую на деготь, жидкость. Другая часть сознания слышит за спиной резкие хлопки пистолета: выстрел! другой! и рёв, переходящий в пронзительный, на грани ультразвука, визг.
А потом время вдруг закрутилось с прежней скоростью. Из пасти гада вместо огня ударила струя не то дыма, не то пара, дракон конвульсивно забился, заваливаясь набок. Андрей рванул друга на себя, и вовремя! Падая на спину, Акела успел увидеть, как удар хвоста с треском разнес в щепки массивное крыльцо. Клим, с непостижимым для его мощного тела проворством, порскнул внутрь веранды. Кривые когти скребли землю, хвост молотил по траве, но уже было ясно, - это агония. Трое потрясённо молчали, тупо глядя на всё ещё вздрагивающую тушу и слушая его захлёбывающийся булькающий визг.
- Так вот ты какой, северный олень… - задумчиво произнёс хозяин дома.
- Да-а, - протянул Андрей, - забавные здесь водятся хомячки.
- Мужики, а где Соловей? - практический ум Клима, как всегда, чётко определил слабое место в данной ситуации, - Этот Горыныч его не слопал, случайно?