– Скажите спасибо аристократам, которые пытаются это скрыть! Они не могли допустить, чтобы стало известно, что девушка способна вести людей на битву лучше кого-либо из них. Англичане и бургундцы также хотят, чтобы об этом говорили поменьше, ведь женщина раз за разом их громила. Проще обзывать ее колдуньей, победившей в сражениях за счет черной магии. Но вы ведь уж точно слышали про военные подвиги Девы, как, например, ее совет перед битвой при Пате.
Кейт не без труда выудила из памяти факты.
– Там было что-то про шпоры, да?
– Да. "У вас хорошие шпоры. Пустите их в ход". Потом она объяснила, что нет смысла сидеть и ждать, пока англичане выберут время и место битвы. Увидев врага, надо нападать, пока он не успел подготовиться. – Андре усмехнулся. – Мы испробовали это в Пате и порубили англичан, которые ожидали нового Азинкура или Креси. Мы и в других местах их разгромили. Дева научила нас, сколь важна стремительность как в переходах, так и в сражении, а в битве она всегда впереди, ведет за собой людей. Если атака захлебывается в одном месте, она меняет тактику, ищет лучшие подходы. Когда она проиграла, то это произошло лишь потому, что тупоголовые аристократы ее задержали. Мы легко взяли бы Париж, если бы не своекорыстное перемирие, о котором договорился двор. Дева – лучший предводитель, какого многие из нас знали, и вот почему я взял кошель герцога Алансонского и отправился на ее поиски.
– Так значит, и у тебя своя корысть.
– Можно сказать и так, госпожа. – Андре нахмурился, уставившись в траву. – Может, больше ничего и нет.
Жанна ему не поверила.
* * *
Еще один рассвет в приключении, которому полагалось продлиться всего пару часов. Кейт сидела, привалившись спиной к дереву, старалась понять, как же ее сюда занесло. Путешествие во времени? Эта часть была простой. Постичь она не могла другого: что делает здесь, в компании фанатичной религиозной воительницы и отряда наемников на территории, кишащей врагами.
И почему у нее нехорошее подозрение, что от всего этого она получает удовольствие, что она не бросит Жанну, как бы худо ни обернулось дело?
Кейт глянула на возвратное устройство у себя на запястье, скрытое под отворотом латной рукавицы. Просто набрать код – и прочь отсюда, назад, в страну теплого душа, фастфуда и мягких кроватей, где орды врагов не жаждут заполучить ее голову.
Из-за дерева вышла Жанна – в нагруднике, на поясе свисает в ножнах меч, заревой свет золотит голову и плечи.
– Бог мой, а ты жареная штучка, – вырвалось у нее.
– Не поминай Его имя всуе, леди Кейт. – Но выражение ее лица тут же стало виноватым. – Правду сказать, в доспехах и впрямь сжариться можно.
– Э… да. Да. Я как раз об этом и говорила. Ты когда-нибудь любила, Жанна?
Жанна села рядом.
– Конечно. Я любила моих родителей, моих братьев, я люблю герцога Алансонского. Мне многие дороги.
– Я не про ту любовь говорю. Я говорю про страстную любовь, когда вступаешь в брак.
Жанна поглядела на нее испытующе.
– Ты про романтическую любовь? Но брак ведь тут ни при чем. Родители сговаривают своих детей по многим причинам, но романтическая любовь не из их числа. Или ты наслушалась придворных трубадуров, их глупых песен?
Кейт глядела вдаль перед собой.
– Романтическая любовь существует.
– Конечно, – уступила Жанна. – Но этого у меня не будет никогда.
Потом кто-то из наемников сказал: пора в путь, и Кейт пошла за Жанной к лошадям.
* * *
Они перемогли день и еще половину, ехали по неприветливой местности, где постоянными спутниками были слухи и известия о том, что английские солдаты охотятся за Девой. Кое-кто из встречных их предостерегал, а другие, без сомнения, доносили преследователям.
Невзирая на тяготы дороги, Жанна уверенно и быстро шла на поправку. Она проводила время с наемниками, но часто ехала и бок о бок с Кейт, разговаривая о разном. Однажды Кейт спросила ее о знамении дофину, но Жанна только рассмеялась и отказалась об этом говорить.
– Ты хочешь стать еще одним дознавателем? – легонько одернула она Кейт. – Ты слишком мне нравишься, чтобы я позволила тебе взять такую роль, моя добрая леди Кейт.
Незадолго до полудня они миновали небольшой заброшенный замок, состоявший из обнесенного стеной двора и невысокой башни. Но, поднявшись на земляной вал за ним, предводитель внезапно натянул поводья.
– Англичане! – крикнул он через плечо. – По меньшей мере, три десятка!
Андре развернул лошадь.
– Поскачем назад и напрямик через лес!
Дав шпоры усталым лошадям, отряд направился назад мимо заброшенного замка.
Но не успели они свернуть с дороги, как увидели, что с другой стороны приближается еще один отряд. На сей раз англичане заметили среди всадников Жанну. Запели сигнальные рожки, когда они ринулись в атаку, в ответ им зазвучали рожки отряда по другую сторону вала.
Жанна натянула поводья.
– Тут, по меньшей мере, сотня английских рыцарей и их людей. И более шестидесяти позади нас.
– Они быстро приближаются. На усталых лошадях нам от них не уйти, – мрачно отозвался Андре.
– Нет, и у англичан есть лучники. Бой на открытой местности заведомо безнадежен. В замок!
Десяток французов, Жанна и Кейт дали шпоры лошадям, посылая их в последний рывок, который вынес их во дворик разрушенного замка, где наемники начали поспешно возводить баррикаду поперек разбитых ворот, сваливая все, что попадалось под руку. Едва они завершили громоздить свой барьер, как подоспел первый английский отряд. Не прошло и нескольких минут, как к нему присоединился второй. У Кейт упало сердце: она была уверена, что врагов не меньше двух сотен, и в отдалении слышались еще рожки и трубы, говоря, что к замку стягиваются новые силы.
Вдоль верхней части стены шел каменный проход; когда-то на него, наверное, поднимались часовые и защитники. И он, и сами стены по большей части уцелели, вот только последние были не более восьми футов высотой. Жанна бросилась туда, за ней последовали Кейт и большинство наемников.
Все словно бы застыло на мгновение: единственным движением было хлопанье английских знамен на ветру, а единственными звуками -- перекличка птиц. Наконец из английских рядов выехал герольд, но остановился на значительном отдалении от стены. Его слова четко прозвучали на сносном французском:
– Доблестные рыцари, вам не одержать тут победы. Отдайте ведьму и взамен получите жизнь и свободу.
Крепким голосом Жанна выкрикнула ответ:
– Именем Господа, покиньте Францию, возвращайтесь по домам, и у вас не будет нужды страшиться меня.
Никакого ответа от англичан.
Жанна заговорила снова, но тише, чтобы ее слышали только те, кто стоял на стене.
– Шансов на победу у нас нет. Им нужна я, но я не пойду в плен, потому что они жаждут только моей смерти. У вас я попрошу лишь времени забаррикадироваться в башне, а после вы вольны идти, куда пожелаете, и говорить, что угодно, лишь бы это обеспечило вам безопасность.
Кейт нервно сглотнула, бросив косой взгляд на шеренгу наемников. Все до единого только смотрели вперед, их лица были так же тверды и бескомпромиссны, как камни в кладке стены. Ни один не ответил герольду.
Некоторое время спустя к герольду подъехал рыцарь в новеньком доспехе и заговорил с ним, а после герольд крикнул снова:
– Если отдадите ведьму, вам будет дарована жизнь, свобода и сто золотых дукатов каждому. Залогом тому – клятва сэра Костэна Кентского.
– Вы можете принять предложение, только дайте мне время скрыться в башне, – прошептала наемникам Жанна. – О большем я не прошу.
Через долгую минуту Андре с отвращением качнул головой.
– Нет, Дева.
– Я думала, ты ни во что, кроме денег, не веришь, – сказала Кейт.
– В том-то и беда с Девой, леди. – Андре улыбнулся Жанне, потом с мрачным видом снова повернулся к англичанам. – Она снова заставила верить в себя. Она заставляет тебя верить в нее, она заставляет верить в себя самого, она заставляет верить в смерть за Францию. – Повысив голос, Андре прокричал: – Пока мы живы, Девы вы не получите, свиньи английские! И пусть дьявол заберет вас с вашим грязным золотом!
Герольд и английский рыцарь вернулись к своим позициям. Возникла новая пауза, потом вдоль английских рядов засновали с приказами гонцы и выступила шеренга лучников.
– Берегись длинных луков, – предостерегла Жанна Кейт.
Лучники натянули луки и, когда снова пропели трубы, выпустили •стрелы, а солдаты и рыцари атаковали в конном строю замок.
"Это понарошку. Это игра", – снова и снова повторяла про себя Кейт, чтобы не бежать прятаться, когда англичане достигли стен. Большинство французов спустились удерживать ворота, но пятеро остались с Жанной и Кейт на стене, когда английские солдаты добрались до нее и начали подсаживать своих товарищей, помогая им взобраться. Меч Кейт покинул ножны, и она пустила его в ход, стараясь не думать о том, что действительно пытается ранить или убить человека. Волна нападающих откатилась, но в одном из французов на стене засели две стрелы, и он упал, потом другой получил рану в горло от англичанина, который все-таки сумел вскарабкаться наверх. Англичанин умер от рук трех французов, потом в минутном затишье послышался крик снизу:
– Ворота сданы!
– Ко мне! – вскричала Жанна, и Кейт вместе с тремя бойцами последовала за ней, когда она бросилась по ступеням во двор, где импровизированная баррикада развалилась под натиском атакующих, а несколько наемников лежали без движения либо при смерти. Через брошенную стену лезли солдаты.
– Тут нам их не удержать! В башню! – приказала Жанна.
Оставшиеся французы у ворот отступили, к ним присоединились те, что были с Жанной, и вся небольшая группка попятилась ко входу в башню, отбиваясь от массы англичан, которые хлынули в ворота и через стену. Упал один наемник, потом еще один, затем, когда Жанна, Кейт и еще двое уцелевших достигли башни, только Андре стоял между ними и англичанами.
– Запритесь! – крикнул он.
– Я не оставлю тебя за дверьми! – крикнула в ответ Жанна. – Меня так бросили в Компьене, и я не поступлю подобно с храбрым и верным рыцарем!
Но когда Андре поднял меч, чтобы нанести еще удар теснящим его англичанам, вошедшие во двор лучники натянули луки, и в него попали три стрелы, которые пронзили доспех, и Андре на мгновение покачнулся.
– Мне конец, – с легким недоумением сказал он, потом упал ничком на нападающих – его гибель еще чуточку задержала врага.
Оставшиеся двое навалились вместе с Жанной и Кейт на сломанные двери башни, начали подпирать их чем попало, без надежды, что они выдержат под безжалостными ударами снаружи.
Жанна посмотрела вверх.
– Кейт, поднимись и посмотри, что на верхних этажах. Слишком уж тут светло. Возможно, где-то есть брешь, через которую англичане могут ворваться.
Невзирая на громоздкий доспех, Кейт кое-как поднялась по шаткой лестнице – во все стороны порскнули гнездившиеся в башне птицы и летучие мыши. Все существо Кейт затопил страх, но голова у нее как будто оставалась ясной, она даже заметила многочисленные гнезда и хорошо просохшее старое дерево: сама башня была коробком спичек, только и ждущим искры.
Первый этаж был завален осколками камня и дерева, обломками шкафов и скамей. Кейт проковыляла к следующему пролету, ступени которого зловеще затрещали под ее весом, и попала на второй этаж, залитый ярким светом из бреши в стене башни: брешь была почти двух метров шириной и в высоту примерно столько же. Добравшись до отверстия, Кейт посмотрела вниз, где англичане обрубали ветки со стволов, чтобы сколотить лестницы. Вернувшись к проему, она крикнула вниз, перекрывая лязг оружия:
– Жанна! На втором этаже брешь. Они собираются подняться к ней.
Никакого ответа. Превозмогая усталость, Кейт спустилась по проседающим ступеням и прокричала то же самое фигурам, которые различила внизу.
Жанна глянула вверх, потом на двери.
– Мы с леди Кейт возьмем на себя брешь.
Один из наемников кивнул.
– Мы будем держаться здесь до последнего вздоха, Дева. Прошу: благослови нас перед уходом, чтобы мы почили в благодати Господней.
– Но я только служанка Господа, не одна из Его ангелов, – запротестовала Жанна.
– Прошу тебя, Дева!
По лицу Жанны катились слезы, пока она наспех благословляла оставшихся двух французов, привалившихся к поддающейся двери.
– Я иду, Кейт. Удерживай брешь, пока я не поспею.
Кейт пришлось остановиться на минуту передохнуть, перед тем как опять карабкаться по лестнице. Одна ступенька под ней подломилась, и она едва не покатилась кубарем вниз. Но все-таки взобралась, потом дотащилась до бреши в стене, над краем которой уже показался ствол.
Она достаточно насмотрелась фильмов и потому знала, что делать. Упершись ногой в ствол, она толкнула что было мочи. Ствол сдвинулся – под вопли снизу. Резко взвизгнула о камень стрела. Все новые лучники натягивали луки, целя в нее, но Кейт думала о Жанне и французах, удерживающих дверь внизу, и каким-то образом нашла в себе силы простоять на виду достаточно долго, чтобы снова толкнуть ствол, так что он повалился на сторону.
Тогда Кейт бросилась в укрытие, привалилась к стене башни, тяжело дыша, а в брешь залетали стрелы и отскакивали от дальней стены.
Поднявшись по лестнице, Жанна метнулась в укрытие по другую сторону бреши, улыбнулась Кейт:
– Времени осталось мало. Если хочешь уйти, уходи сейчас.
Кейт удивленно раскрыла рот, но совладала с собой и покачала головой, сознавая, что по ее лицу тоже катятся слезы.
– Я тебя не оставлю. – Слова, которые она никогда не могла выговорить, теперь вырвались на свободу: – Я люблю тебя.
– И я тоже тебя люблю, Кейт. – Но тут Жанна встретилась с Кейт взглядом и как будто прочла смысл этих слов. Кейт ждала гнева, отрицания, но улыбка Жанны лишь стала грустной. – Так вот это как… Увы, моя милая леди Кейт, твоя любовь не из тех, на какую я могла бы когда-либо ответить. Даже будь ты мужчиной, единственным моим господином может быть только Бог.
– Ты меня возненавидела?
– Возненавидела? Меня судили другие, Кейт. Я знаю, сколь мало подобные суждения имеют отношения к правде. Как я могу ненавидеть такую женщину, как ты? Мой Господь велит нам любить всех, и хотя я питаю большую горечь к англичанам, даже им я с радостью позволила бы покинуть Францию с миром, если бы только они согласились. Но в твоем сердце нет зла, Кейт. Такую любовь, как твоя, я испытывать не могу, но она все равно чиста. Это сказали про тебя мои голоса, и теперь ты видишь, как они правдивы.
В брешь залетали все новые стрелы, но на сей раз за ними тянулись следы жара и дыма. Жанна рискнула выглянуть наружу, потом снова привалилась к стене, тряся головой, и впервые на ее лице возникла тень страха.
– Они стремятся выкурить нас из башни. Собираются ее поджечь.
Кейт думала, что страшнее ей уже не станет, но всегда бывает страх больший, чем минуту назад.
– Башня вспыхнет, как факел. – Тут сквозь страх к ней пробилось понимание. – Снизу ничего не слышно.
Жанна кивнула.
– Ты ближе. Загляни вниз, проверь лестницы, я постерегу.
Пробравшись, пригибаясь, к проему, Кейт заглянула вниз. Оттуда больше не доносилось ударов оружия по дереву или лязга его о броню, но она различила, как кто-то пробирается через обломки, а еще какой-то треск, который она поначалу не могла распознать.
Потом треск стал громче, а затем раздались тревожные крики "Скорей! Скорей отсюда!" на архаичном английском, и с нижнего этажа начали подниматься клубы черного дыма, тогда крики разом стихли.
Сейчас самое время запаниковать, но, посмотрев на Жанну, Кейт ощутила, что на нее нисходит странная решимость.
Кейт вернулась к бреши.
– Англичане по лестнице не поднимутся, – прохрипела она. Оглянувшись, Жанна тоже увидела дым из лестничного отверстия.
– Внизу пожар.
– Да, англичане были там, но, думаю, сбежали. Те двое, вероятно, мертвы.
Жанна вжималась в стену, Кейт отдыхала по другую сторону бреши. Огонь, поднявшийся на первый этаж, засасывал воздух, так что у бреши было не столь дымно и, невзирая на растущий жар, оказалось сравнительно прохладно. Но край лестницы уже начал тлеть, вот-вот загорится, и тогда загорится и пол под ними.
– Сдается, моя добрая леди Кейт, что ты спасла меня от одного костра, чтобы мы угодили в другой. Доверю тебе тайну, которую старалась утаить от моих тюремщиков. Я страшусь смерти в огне. Я мало чего боюсь, но этого – очень.
– Мы еще можем спастись, – с надеждой сказала Кейт.
– Я велела тебе уходить, дражайшая Кейт.
– Нет. Мы обе.
Жанна встретилась с ней взглядом.
– Чтобы после продолжить мою миссию?
Кейт так хотелось сказать "да", солгать Жанне, выкрикнуть что угодно, лишь бы спасти ее из этой ловушки, но ее губы-предательницы сами произнесли правду:
– Нет. Мы обе покинем Францию. Навсегда.
Взгляд Жанны на мгновение затуманился, но потом она улыбнулась Кейт, хотя в ее глазах по-прежнему стоял ужас.
– Ты должна уйти. Тебе незачем умирать. Но мои голоса говорят, что там, где стою, я и останусь.
– Не слушай их! – закричала Кейт. – Им нет до тебя дела!
– Есть, и большое, – поправила Жанна, теперь в ее глазах пылал внутренний огонь. – Но они только передают мне послания моего Господа. Я всегда знала, что наступит конец. Жаль, что он пришел так рано, жаль, что он в огне. Но такова моя миссия, и я от нее не отрекусь. Другие умирали под моей командой, они умирали за Францию. Как я могу бежать и отринуть их жертву?
– Ты должна умереть, чтобы и дальше вдохновлять людей? – заорала Кейт. – Это ужасно. Это нечестно!
Жанна обратила на Кейт горящий взор.
– Такова Господня воля.
– Тогда я тебя не оставлю. – Что-то внутри Кейт визжало от ужаса, но она не могла отступиться. – Ты не пойдешь в огонь одна.
На сей раз во взгляде Жанны было больше благодарности, чем страха. Кивнув, она подняла в приветствии меч.
– Спасибо, сестра.
Еще один ствол бухнул о край бреши. Жанна с Кейт вдвоем попытались его столкнуть, но он был тяжелее предыдущего, и солдаты внизу придерживали его, пока другие неловко карабкались наверх. Лучники стреляли, стараясь попасть в Жанну и Кейт, пока они силились отпихнуть ствол, но потом вдруг первый из врагов достиг верхушки.
Кейт вытащила меч и сражалась бок о бок с Жанной, обрушивая удары на атакующих, когда один за другим поднимались вооруженные враги. Один, два, три англичанина отшатнулись, упали назад, и в мгновение передышки, прежде чем до них успел добраться четвертый, обе женщины изо всех сил налегли на ствол. На сей раз он поддался, потом скользнул в сторону.
Сквозь пол у них за спиной прорвалось пламя, сама башня превратилась в гигантскую вытяжную трубу, подкармливающую огонь. Поддалась балка, пол просел, и Кейт попятилась, закрывая руками лицо от жара, стараясь не поддаться всепоглощающему страху.
– Кейт!
Голос был слабый, но каким-то образом проник сквозь рев пламени.
Когда Кейт опустила руки, ее страх сменился ужасом: Жанна полулежала-полусидела у бреши. Из груди у нее на добрый фут торчала пробившая нагрудник стрела. В нее попали, вероятно, в то мгновение, когда был откинут ствол.
– О, Господи, нет!