Майское утро следующего дня выдалось теплым, солнечным и, как верно предсказал казачий колдун, мудреным. Утром в Сечи начался бунт.
Глава 8
– Жанна д’Арк! – благоговейно прошептал де Брюэ.
– Ну да, – тоскливо буркнул Костилье. – А еще Афина Паллада и дивная Диана в девичестве. Пообщайтесь с ней, месье, денек-другой, и вы никогда в своей жизни не сможете отличить правду от вымысла.
Златка прыснула в кулачок, а Доминик укоризненно покачал головой.
– Право слово, мадемуазель, ну нельзя же так насмехаться над стариком.
"Простите меня, дуру грешную", – мелькнула вдруг фраза, и девушка, рассмеявшись от души, покаянно прижала руки к груди. Высокой и упругой, столь же мимолетно отметили мужчины.
– А ведь чуть было не поверил, – добродушно сокрушался Доминик, но глаза его искрились лукавым смехом.
Чернокожая служанка величественно вплыла в комнату и поставила на стол большую фарфоровую супницу. Сноровисто разлив по тарелкам бульон, она молча удалилась. Луковый суп был пресноватым и слишком горячим, и Златка непроизвольно поморщилась.
– Вам не понравилось? – с искренним огорчением спросил хозяин.
– Майонеза не хватает, – машинально ответила Златка. В последнее время словами и поступками девушки руководил кто-то другой, постепенно меняя хуторскую девчонку. Странный сон давно забылся, оставив вместо себя только смутные образы и неясные воспоминания.
– Простите? – изогнул бровь де Брюэ.
– Слишком пресно, – с детской непосредственностью пожаловалась Златка. – Но, если добавить капельку майонеза, будет чуть лучше.
– Новая приправа? – вмешался Костилье. – Я о такой не слышал.
– Соус, – лаконично пояснила девушка.
– Вы хотите сказать, что на свете существует соус, который не знают французы? – скептически спросил Доминик.
– А разве он еще неизвестен? – непроизвольно задала встречный вопрос Златка и, тихонько ойкнув, прикрыла ладошкой рот.
– Что значит "еще"? – цепко выхватил невольную оговорку хозяин.
– Это значит, что она ведьма, – внес привычное объяснение Костилье. Иных вариантов у него попросту не было. – Мадемуазель умеет предвидеть будущее, но очень часто путает его с настоящим.
– Это правда? – заинтересовался Доминик.
Златка испуганно кивнула.
– А мысли? Вы можете сказать, о чем я думаю?
Сделав страшные глаза, девушка кивнула вновь.
– И о чем же? – серьезно спросил де Брюэ.
– Она снова издевается! – таинственным шепотом ответила Златка и, не выдержав, прыснула в ладошки.
Через мгновение к ней присоединились и мужчины. Отсмеявшись и смахнув невольно выступившие слезы, Доминик, держась за оперированный бок, предложил:
– Давайте вернемся к гастрономии. Бульон все равно остыл, но, если вы знаете рецепт диковинки, мой повар побалует нас новым блюдом.
Загибая тонкие пальчики, девушка огласила весь список (именно эта фраза пришла ей в голову):
– Яичные желтки, сахар, соль, оливковое масло и немного лимонного сока.
– И это все?
– Еще сам процесс. Проще будет, если я сама покажу.
Масло оказалось провансальским, яйца индюшачьи, а повар местный. То бишь негр. Классика майонеза, подумалось Златке, хотя червячок сомнения все же шевельнулся – в негре особой уверенности не было. Не прошло и часа, как компания собралась за столом повторно.
– Впечатляет! – аппетитно причмокнув губами, де Брюэ отложил ложку в сторону и лукаво взглянул на девушку. – И какие еще таланты в вас сокрыты?
– Ну-у… еще я умею летать на метле!
– Мадемуазель! – с упреком в голосе протянул хозяин.
Девушка слегка отстранилась и скорчила уморительную рожицу:
– Я же только по ночам летаю. Когда никто не видит.
– С вами невозможно говорить серьезно! – огорченно вздохнул де Брюэ.
– Слишком много свалилось на бедняжку за последнее время, – неожиданно вступился за девушку Костилье. – Похищение, рабство… – при этих словах он покраснел, – морское сражение, неведомая земля и…
– И невыносимо скучные мужчины, – закончила за него девушка.
Костилье в ответ лишь сокрушенно развел руками. Немного помолчав, он вкрадчиво продолжил:
– И вскоре ей предстоит еще и обратное путешествие через океан… Месье, – молодой человек смущенно повернулся к хозяину, – мы крайне нуждаемся в вашей помощи. При захвате судна пираты отобрали все золото и…
– Ни слова более! – вскричал де Брюэ. – Долг дворянина…
В чем заключался долг французского дворянина, услышать было не суждено. Гневно сощурившись, девушка стукнула по столу кулачком, отчего жалобно зазвенели хрустальные бокалы, и язвительно, подчеркнуто разделяя слова, осведомилась:
– Кто это "мы"?
– Простите?
– Я спрашиваю: кто такие "мы" и через какой такой океан эти "мы" собрались в путешествие?
– Атлантический, – глуповато ответил Костилье, слегка ошарашенный яростным напором.
– Ну слава тебе Святая Дева Мария! – облегченно вздохнула Златка. – А я уж, грешным делом, подумала, что Индийский.
Доминик де Брюэ усмехнулся и поднял руки в примиряющем жесте:
– Друзья, не надо ссориться. Погостите у меня несколько дней, ближайший рейс во Францию все равно ожидается не раньше следующей недели. Судно с чаем только пришвартовалось и еще не начало разгрузку. В обратный путь тронется с партией рома и грузом пушнины, но… с последним проблемы. Индейцы не самые надежные партнеры.
– Мадемуазель?! – поспешно проглотив то, что жевал последнюю минуту, Костилье вскинулся в удивлении. – Вы намерены остаться в Новой Англии?
– Почему бы и нет? – озорно высунув язычок, спросила девушка. – Когда еще доведется увидеть живого индейца? Месье, – повернулась она к хозяину, – у вас нет на примете парочки знакомых краснокожих?
Доминик, едва сдерживаясь от смеха, молча кивнул. Златка, резко сменив тон, небрежно обронила:
– Кстати, шевалье, вам я тоже не советую возвращаться на родину.
– Но почему?! – оторопело вытаращился Костилье.
– Вам отрубят голову!
– ???!
– Аннушка пролила масло, – бросила она загадочную фразу и, видя озадаченные лица мужчин, лаконично пояснила: – Революция.
– Когда это произойдет? – быстро, с тревогой в голосе спросил де Брюэ.
– Не скоро, – после небольшой заминки ответила девушка. – Может, наш юный друг успеет к этому времени дослужиться до ранга посланника. Но… это его не защитит.
Костилье был нужен ей здесь. Почему бы и не приврать? Не корысти ради, а пользы для. Возвращаться в Россию в ближайшее время она не планировала. Скучала по Даниле, но… Если любит – подождет.
– Я вам верю, – глухо проговорил шевалье. – Но я присягал на верность короне.
– Забудьте! – беспечно махнула рукой Златка. Легко выскользнув из-за стола, она гордо вскинула подбородок, по хуторской привычке уперев руки в бока, и торжественно изрекла: – Могущество Франции в ее подданных. Трудиться на благо родины можно и на этой земле.
Костилье скептически хмыкнул. В спор вмешался хозяин, заинтересованно спросив:
– И что же ожидает нашу родину?
По неизвестной причине Златка удостоилась высокой чести быть причисленной к числу сторонников французской короны.
– На чем основано могущество любого государства? – задала девушка встречный вопрос.
– Армия и флот, – важно надув щеки, ответил Костилье.
– И деньги, – внес поправку де Брюэ.
Златка согласно кивнула и продолжила:
– Если в стране бунт, в войсках разброд, то… что сделает капитал?
– Побежит из страны, – быстро ответил хозяин и в свою очередь спросил: – Вы полагаете, что французский капитал ринется в Новый Свет?
– Увы, месье, – огорчила его девушка. – И эта земля вскоре погрязнет в войнах. Сначала это будет война за независимость, следом начнется гражданская.
Де Брюэ недоверчиво хмыкнул:
– Значит, бежать некуда?
– Ну почему же? – возразила Златка. – Деньги всегда найдут убежище.
– И где же оно?
– В России, – невозмутимо ответила девушка.
– В России? – хором воскликнули изумленные мужчины.
– Именно так, – подтвердила Златка. – У Российской империи есть то, чего нет у других государств Европы – у нее есть Суворов, Потемкин, Орлов. Есть непобедимая армия, и строится лучший в мире флот. У нее есть главное… – Выдержав паузу и обведя внимательным взглядом мужчин, она веско обронила: – У нее есть защита!
Девушка была права. Описывая золотой век Екатерины, историки упускают одну важную деталь: громкие победы, одержанные русской армией, требовали денег, и их катастрофически не хватало. Но когда была повержена Османская империя, когда Европа содрогнулась от мерной поступи российских полков, ситуация волшебным образом переменилась – в Россию хлынул капитал. Первый (и единственный!) в российской истории кэрри-трейд случился в конце XVIII века. Сначала голландский гульден, а следом и французский франк, спасаясь от войн и революций, хлынули в Россию.
Казачьи отряды высекали искры из булыжных мостовых Парижа, и местные трактирщики спешно меняли вывески на своих заведениях: Европа узнала слово "бистро". Разгромленная отступающая армия Наполеона родила ласково-презрительное слово "шаромыжники" (оборванные, замерзшие французы, клянча еду у российских крестьян, начинали обращение с вежливого "шер ами" – дорогой друг). Европа с жадным интересом ловила новости из Петербурга, а парижские кокетки накалывали шелковые платки на граненые штыки российских солдат.
Русская армия могла дать то, чего не могла ни одна армия мира, – она могла дать защиту.
– А кто это – Потемкин? – заинтересовался Костилье. – Я о нем не слышал.
– Скоро услышите! – зловеще пообещала девушка.
– Мадемуазель, если вы считаете, что Россия в скором времени будет процветающим государством, то почему вы отказываетесь плыть на родину? – задал резонный вопрос де Брюэ.
– Я хочу создать свое государство.
Невозмутимый ответ ошеломил мужчин. Костилье почти неслышно ахнул:
– Вы сошли с ума!
– Я могу обидеться! – пригрозила Златка.
– Простите, – смешался француз. – Но… неужели вы сами верите в это?
– Верю, – просто ответила девушка.
Костилье порывисто поднялся из кресла и взволнованно прошелся по столовой. Де Брюэ, лишенный такой возможности, лишь покачивал головой. Видя смятение мужчин, девушка поспешила внести пояснения:
– Сказано, конечно, громко. Но… пока это будет небольшая территория, хорошо защищенная, с собственной армией и своей денежной единицей. А потом…
– Господин, вождь прибыл.
Прервав беседу, в комнату вплыла чернокожая служанка. Из ее пухлых губ это прозвучало торжественно и величаво.
Доминик де Брюэ молча кивнул в ответ, взглянув в окно, мутное от потоков дождя, и неожиданно предложил:
– Не желаете познакомиться с вождем? Он сын одного из старейшин племени сиу. Занимается поставками пушнины из Дакоты.
– Дакота? – вскинулась Златка.
– Да, – удивленно ответил де Брюэ. – А почему это вас заинтересовало?
– Да так, – туманно ответила девушка. – Мне необходимо отлучиться… вы позволите?
– Конечно, конечно, – засуетился хозяин. – Марта вас проводит, а мы пока займемся скучными вопросами торговли.
Необъятных форм негритянка, топая слоновьими ногами, неторопливо шествовала по коридору. Златка остановилась – внезапная мысль посетила ее.
– Марта, – тихо окликнула она служанку.
– Да, госпожа?
– Где месье хранит письменные принадлежности?..
Стоя перед зеркалом, оправленным в резную раму, она тщательно, несколько раз стирая и подправляя, воспроизводила смутно припоминаемый рисунок. Тяжело вздохнув, девушка отложила гусиное перо в сторону, подула на плечо и скептически осмотрела творение.
– Ладно, сойдет на один раз, – огласила она окончательный вердикт. – Моду на тату придется вводить позже.
Еще раз полюбовавшись на самое себя, Златка показала язык отражению и осторожно, двумя пальцами, чтобы не размазать едва просохший рисунок, водрузила бретельку платья на место.
На деликатный скрип половых досок синхронно повернулись три головы: две французские и одна индейская. За время ее отсутствия мужчины переместились за небольшой карточный столик, стоящий рядом с камином.
Лакота-сиу выглядел так, как и должен выглядеть индеец. Высокий, поджарый, но широкий в кости. Бесстрастный взгляд глубоко посаженных серых глаз с надменной гордостью сверкал на татуированной физиономии дикаря. Толстая коса, тщательно обернутая узорчатой тряпочкой, ленивым удавом сползала с бритого черепа. Яркая одежда, расшитая бисером и украшенная шкурками горностая, висла мокрой бахромой, роняя крупные капли на вощенный до матового блеска пол. В общем – обычный, ничем особо не примечательный краснокожий. Златка мысленно рассмеялась – именно так она и представляла себе коренного жителя Америки.
– Знакомьтесь, Златка, это – мой друг, Сидящий Медведь, – представил индейца де Брюэ.
Девушка удостоилась едва заметного величественного кивка.
– А это – мадемуазель Златка.
Еще один неохотный кивок. Наступило молчание. Медведь пыхнул клубами ароматного дыма из полированной трубки красного дерева и неожиданно сказал:
– У тебя красивая скво, бледнолицый друг. Продай!
Прозвучало как требование. Де Брюэ отрицательно мотнул головой, тщательно пряча усмешку в глазах.
– Двадцать шкурок серебристого горностая, – продолжал упорствовать дикарь. Немного поразмыслив, он внушительно добавил: – Это много!
– У всего племени сиу не хватит мехов, чтобы купить меня! – дерзко заявила девушка.
Индеец окинул ее презрительным взглядом: женщины, не принадлежащие племени, были товаром. То, что товар попался разговорчивый, особой роли не играло. Он настойчиво повторил:
– Продай!
– Ты не ответил мне, вождь! – добавив презренья в голос, сказала Златка.
– Кто ты…
Девушка не дала ему договорить:
– Я не знаю, кто я такая. Но моя бабушка мне рассказывала, что когда-нибудь я переплыву Большую воду и там, в стране Великих равнин, у подножия Черных холмов, найду свой народ.
С этими словами она неторопливо опустила бретельку платья, обнажив прелестное плечико. Костилье шумно сглотнул слюну, де Брюэ нахмурился, а дикарь вонзился взглядом в искусно выполненный рисунок. Вопреки ожиданиям девушки он не стал падать на колени, воздевая руки к небу, и биться лысым черепом о паркет. Но невозмутимость его покинула: индеец побледнел.
– Ты все еще хочешь меня купить, вождь? – с вызовом спросила Златка.
– Прости меня, дочь Великой Совы! – глухо покаялся краснокожий дикарь. – Сидящий Медведь совершил ошибку.
Костилье всхлипнул, торопливо извинился и быстрым шагом покинул комнату. Через мгновение сквозь приоткрытую дверь донеслись приглушенные рыдания с трудом сдерживаемого смеха. Индеец, подозрительно скосив глаза на всхлипывающий звук, вновь перевел взгляд на девушку. Златка поднялась из кресла, подошла к дикарю и покровительственно похлопала ладошкой по лысине. Глаза индейца испуганно порхнули в сторону. Через минуту, приняв прежний невозмутимый вид, он с затаенным ожиданием промолвил:
– Племя лакоты с радостью увидит у своего костра дочь Великой Совы.
Де Брюэ выразительно крякнул, а дикарь вопрошающе уставился на девушку. Глубокомысленно прикусив губу, Златка с достоинством ответила:
– Я принимаю твое приглашение, вождь. Но… не сейчас. Жди меня позже.
– Мы будем ждать, – эхом откликнулся дикарь. – Я оставлю проводника, чтобы дочь Совы пришла к нам по кратчайшему пути.
– Дочь Совы не может заблудиться в лесу! – отрезала девушка.
– Прости меня, – вновь смешался индеец.
– Ступай! – Она величественно взмахнула рукой. – А проводник… пусть остается.
Краснокожий дикарь молча кивнул и, столкнувшись в дверях с краснорожим Костилье, исчез, словно его и не было. Шевалье несколько секунд прислушивался к затихающим шагам, затем с облегчением разразился хохотом. Де Брюэ укоризненно покачал головой и требовательно спросил:
– И к чему весь этот спектакль?
– В горах Дакоты есть все, что нужно любому государству.
– А именно?
– Золото и армия, – напомнила девушка.
– Это сиу-то армия? – насмешливо усмехнулся де Брюэ.
– Они смелы, воинственны и… не предают друзей, – задумчиво произнесла девушка. – Если их вооружить, то на первое время хватит.
– И вы хотите отправиться к ним в одиночку, – скептически вмешался Костилье.
– Неужели вы способны бросить девушку на растерзанье дикарям?
Мужчины замялись и смущенно переглянулись.
– А где же дух авантюризма? И куда пропало хваленое рыцарское благородство? – продолжала наседать Златка.
– Мадемуазель, – осторожно начал де Брюэ. – До гор Дакоты не одна неделя пути. Потребуется снаряжение, специалисты – если вы и в самом деле найдете золото, в чем я глубоко сомневаюсь.
– Найду! – мрачно пообещала девушка. – Но специалисты мне не нужны – обойдусь без них.
– Ну а рабочие?
– Чтобы через месяц все побережье знало о месторождениях? – возразила она. – Добывать будут индейцы.
– Индейцы? – хмыкнул Костилье.
Повисло молчание, нарушаемое лишь тиканьем напольных часов.
– А деньги на экспедицию? – озадаченно отбил дробь по столу де Брюэ.
Златка и бровью не повела.
– Биржа в городе есть?
– Есть, но…
– С "но" разберемся позже, – категорично отрезала девушка.
– Это безумие! – с нажимом произнес Костилье. – Вы даже не представляете, что вас ожидает.
– Нас или вас? – ехидно поинтересовалась Златка.
Мужчины вновь умолкли.
– Скажите, господа, вы верите в рок? В предначертание?
Она вновь огорошила их очередным неожиданным вопросом.
– Ну да, верим… а как же еще? – почти беззвучно пробормотал Костилье. – И в предначертание верим, и в переселение душ.
Девушка нахмурила брови и требовательно притопнула каблучком. Де Брюэ усмехнулся:
– Предвестницу рока – femme fatale – я вижу воочию перед собой.
Златка очаровательно улыбнулась. Взглядом указав на колоду карт, лежащую на краешке стола, она озорно предложила:
– Доверимся судьбе. Карты не лгут, и, если они укажут нам дорогу, значит – суждено.
Де Брюэ весело рассмеялся и, наблюдая за тем, как неуклюже тасуют колоду руки девушки, спросил:
– Кстати, а что означает сова, нарисованная на вашем прелестном плечике?
Нимало не смутившись, девушка пояснила: