- Рояля нет, а вот гитара, пожалуй, найдется… - Вадим порылся в антресолях над встроенным шкафом и извлек откуда-то из глубины небольшую семиструнку.
- В джазе на гитаре играете?
- Это я играю. - Женя взяла инструмент, попробовала, подкрутила колки. - Попробую подобрать. Вадим, а ты сразу слова записывай.
- Песня такая задумчивая, звездно-лирическая…
Жить и верить - это замечательно,
Перед нами небывалые пути…
- Слушайте, да вы у нас просто кладезь неизвестных песен, - сказала Женя, когда отзвучал последний куплет. - Где вы их только берете? Или сами пишете, но стесняетесь сказать?
- Нет, такого таланта у меня нет. А вот в народе у нас столько талантов пробудилось… Время, видимо, такое, быстро меняется…
"А что, если под этим соусом у них про газету спросить?"
- Вот возьмем, к примеру, до революции. - Виктор не решился брать более поздние времена. - В газетах на первой странице о чем тогда писали? В первую очередь, как бы современным языком сказать, о государственном руководстве, о политических лидерах, о курсе партии - кадетской, например, о хозяйственных важных работниках, бизнес-элите то есть… А сейчас - о рабочих, инженерах, а кто там наверху начальник, из газеты и не увидишь.
- Ну так товарищ Берия же сказал - народ должен знать свое руководство не по портретам, речам и статьям, а по делам, по результату. Поэтому наши газеты - рупор трудящихся масс…
- Ну так и я о чем? Теперь-то жизнь лицом к труженикам, талантам обратилась, оттого они у нас и растут, и песни появляются. Чего же тут удивительного?
- Слушайте, товарищи мужчины, - вмешалась Джейн. - Сейчас вы в философские споры ударитесь, а давайте-ка чаю заварим. Вы вообще чайник моете или меня ждете?
- Ждем, - признался Вадим. - "Хорошо, когда с тобой товарищи, всю вселенную проехать и пройти…"
- Ладно уж. - Джейн слегка ткнула Вадима в затылок и удалилась в сторону кухни.
- Так. А булки-то у нас…
- Погодите-ка, - ответил Виктор, вытаскивая бумажный пакет из тумбочки. - Чай-сахар ваш, сушки - мои.
"Однако радикально решили вопрос с проблемой использования в сортирах газет с портретами вождей. Заодно и с теми, кто по этому поводу стучал. Исключение только для глянцевых - они для санитарно-гигиенических нужд неудобны… А на завоевание космоса, стало быть, претендуют четыре державы. Германия, она же рейх, СССР, Америка и Япония, с которой была не так давно война…"
Глава 17
Производственный роман
В субботнее утро Виктор уже не ходил на вокзал, а сделал вместе со "своей комнатой" утреннюю зарядку. Дикторша вела ее по радио непринужденно, с веселыми шутками и попутными советами, как достичь стройности фигуры, меняла нагрузки для разных возрастных групп. Вместо пианиста джазовый квартет играл ритмичные танцевальные мелодии, в основном двадцатых-тридцатых. Прямо как аэробика. Виктор обратил внимание, что музыка звучала в общаге даже в умывальной, правда, видимо, здесь трансляцию включали только по утрам для создания настроения. Утро на пятьдесят тактов в минуту. Кстати, а ведь, несмотря на спартанские условия общаги, к утру полный релакс. Какое-то давно забытое чувство подъема, легкости, отсутствия напрягов, будто на летней турбазе. Может, записаться в кружок линди-хопа? Говорят, его можно танцевать под разную музыку, как шейк или диско…
В школу напротив общежития спешила толпа ребятни, и над входом специально для нее горел прожектор - чтобы никто случайно не попал под машину. Впрочем, машин на улице Пешкова (бывшей 50-летия Октября в версии истории Виктора) и не было. Только на углу мирно стояла на обочине "летающая тарелка", как Виктор называл про себя мини-машинки с плексигласовыми фонарями, одна из которых попалась ему в первый же день. Громкоговоритель над входом бодро исполнял вариацию на тему "O Sole Mio" в ритме рок-н-ролла. "Римейк", - подумал Виктор и, войдя, привычно показал вахтерше с наганом свой пропуск. Суббота - день короткий…
- Виктор Сергеевич! - окликнул его в коридоре доцент Тарасов. - Волжанов приехал, сейчас к нему сразу идем.
- А по какому вопросу?
- Не говорили. Вообще в Москве кипели страсти.
Они подошли к обитой клеенкой двери завкафедры. Дверь открылось, из нее появилась Зина с бумагами.
- У себя. Заходите. - И поспешила по коридору.
"Интересно, что за страсти и почему кипели. Вообще неудачный момент, можно под горячую руку попасть. Скажет что-нибудь вроде "кого вы тут без меня с улицы понабрали"… Ладно, сейчас все и увидим. Чему бывать… Как его зовут-то? Вроде Семен Игнатьевич".
Волжанов оказался крупным мужчиной лет сорока пяти, с густым низким голосом, совсем не похожий на профессора.
- Проходите! - пробасил он от стола и, шагнув навстречу, пожал руки обоим. - Это вы, значит, Еремин? Собирайте вещи, во вторник вместе едете в Харьков. Будете докладывать заводчанам вариант с поводковым карданом. Что вы так растерянно смотрите? Идею вы дали? Про десять-пятнадцать допустимого процента деформации вы рассказывали? И про краевой износ втулок? Вам и пробивать наш вариант. Или вы сами в нем не уверены?
- Уверен, Семен Игнатьевич, - ответил Виктор. - Просто неожиданно как-то.
- А привыкайте. Тут многое чего неожиданно.
На столе затрещал телефон.
- Волжанов. Митрошенко, ты? Да. Да. Да? А когда ты в сорок восьмом рапортовал о замене у себя инженеров ляйтерами, помнишь? До сих пор не нашел, кто тебе может разобраться? Ну я снимать преподавателей с занятий не буду, чтобы кто-то съездил, твою ось посмотрел. Ну вези ее сюда. Да хоть на телеге вези. Конюшню на заводе еще не разогнали? Правильно, лимит на горючее кончится, а сено в пойме заготовить можно. Все. - И, повесив трубку, добавил: - Деятели…
"Видимо, с производства перешел", - сделал вывод Виктор.
- Ну что, проветримся в Харьков? - Тарасов был явно доволен визитом. - Сегодня день короткий, командировочные удостоверения будут с утра в понедельник, день отъезда. Берете удостоверение, сразу же, не отпрашиваясь, идете в УВД за откреплением. Будем там дня два-три, гостиница заводская, много с собой брать не надо…
"А кто же такие ляйтеры, которыми инженеров заменяли? Ляйтер - по-немецки руководитель, управляющий. Заменяли инженеров руководящей номенклатурой, что ли? Шишками? Тогда почему именно по-немецки - ляйтер? Немцев приглашали? Всех инженеров - немцами? Нет, не может быть. Глупость какая-то получается".
- Теперь по лаборатории. Из полставочников кто-нибудь дальше разобрался, как монтировать?
- Зеленцов вполне самостоятельно может.
- Отлично. Кинем ему усиление из второй смены, а сами начнем нелинейный вычислитель монтировать. Его уже по карте пробили как централизованный и за срок ввода будут драть.
Нелинейным вычислителем оказалась та самая привезенная вчера аналоговая машина. К счастью, руководство по монтажу было расписано со всеми подробностями, а в непонятках можно было разобраться, зная принцип работы машины, например, Виктор сразу понял, что такое "решающий усилитель". Хорошо, что в студенческие годы застал все это… Чуть ли не на каждой второй странице руководства действия разжевывались рисунками, а в ящиках оказался не только крепеж, но и комплект необходимого инструмента - в общем, поражала тщательность, которая позволяла собрать аппаратуру как можно быстрее, не отвлекаясь на всякую ерунду вроде поиска нужной отвертки или замены закатившемуся винту. К руководству прилагались советы, как рационально выполнять ту или иную работу, и даже в одном из ящиков имелись баночки с краской и кисти - на случай, если что-то при сборке поцарапают.
В итоге монтаж пошел быстро и особых мозговых усилий не требовал. Тарасов попутно стал рассказывать о грядущей командировке.
- Основные наши конкуренты - заводчане. У них тоже упругий кардан, но с кольцевой муфтой из пружинной проволоки. Поэтому наше предложение даст экономию легированной стали - раз, ремонтировать проще - два…
"Ясень пень", - подумал Виктор, который уже видел лет тридцать назад этот самый вариант конкурентов в каком-то учебнике; насколько он понял, из идеи этой так ничего в производстве и не вышло. Ему даже стало как-то неудобно перед разработчиками: они старались, создавали, испытывали, а он сейчас просто пожинает плоды людей, трудившихся до него. Вдобавок конструкторов какими-то ляйтерами пытались заменять.
"Ляйтер, ляйтер… Что это еще-то значит? Шеф, босс… не то. Организатор - нет, в немецком организатор - он так и есть. Что еще… диспетчер? Менеджер? Стоп. Пытались заменить инженеров манагерами! Людьми деловыми, но технарями поверхностными…"
Собранный вычислитель включили и поставили прогревать - чтобы показания от температуры не плавали. Как объяснил Тарасов, греться она должна была примерно час - как раз почти до конца работы. Машина приятно гудела, загадочно сияла неоновыми лампочками, и от нее несло теплом.
Внезапно в динамике музыка оборвалась, и раздался голос Зинаиды Семеновны:
- Внимание! Внимание! Тарасова, Мещерюка, Нелидова, Еремина просят пройти на хозяйственный двор возле гаража. Повторяю: Тарасова, Мещерюка…
На хозяйственном дворе стояла ломовая телега на автомобильных колесах, запряженная здоровенным черным битюгом. На ней лежали две половинки небольшой колесной пары - судя по размерам, что-то из промтранспорта. Волжанов, в широком коричневом двубортном пальто и бурках, уже стоял рядом, ему что-то докладывал худощавый высокий человек в стильном полупальто и шляпе пирожком.
- Оси летят массово где-то после года эксплуатации. Пробовали менять материал, усилить, увеличить сечение - бесполезно…
Волжанов перевел взгляд на подошедших сотрудников.
- Ну что скажет симпозиум?
Виктор заметил, что ось была будто срезана наискось, аккурат под угол сорок пять градусов, посредине; на одной из половинок виднелась коническая шестерня с остатками грязной смазки.
- Извините, а в эксплуатации вот это вот часто боксует?
- Да постоянно, - вздохнул человек в шляпе пирожком. - В шахте и уклоны, и рельсы загрязнены, и влага…
- По излому похоже на касательные напряжения из-за автоколебаний, возникающих в колесной паре при боксовании. Ну как струна смычком возбуждается.
- А откуда вы это знаете? Исследования такие проводили?
- Как-то случайно встретил публикацию, кажется, Лысака.
- Лысак? Это который в Коломне динамикой тяговых двигателей занимается?
- Может быть. - Виктор попытался уклониться от скользкой темы; Лысак был в его истории именно тем, кто исследовал это явление, и хотелось, чтобы лавры достались по заслугам. - Колесные центры колеблются в противофазе, узел колебаний посредине оси, шестерня тоже посредине и в рассеянии энергии колебаний практически не участвует…
- Понятно. И что же сейчас можем предложить заводчанам?
- Или сместить шестерню вбок, или сделать разные диаметры левой и правой половин оси. Тогда при автоколебаниях будут удары в зубьях передачи, и эти удары станут рассеивать энергию колебаний.
- Попробуем разные диаметры, - решил человек в шляпе пирожком. - Попытка не пытка.
Мерину надоелу стоять, и он пустил струю, парящую на легком морозе. Народ отошел к заднему концу телеги.
- Ну вот, - проворчал Волжанов, - всегда найдется кто-то, кому на мнение ученых глубоко… так сказать.
- А я вот помню, случай был, когда еще в сборочном работал и там детали тоже на лошадях возили, - заметил Мещерюк, мужчина лет за тридцать пять, с рыжей шкиперской бородкой. - Так вот там корпуса букс на кобыле с семнадцатого участка привезли, и только начали разгружать, так кобыла струю прямо на кабель сварочного аппарата пустила. А кабели, знаете, их часто просто друг к другу прикручивают, чтобы нарастить, вот она на такое место попала. И как рванет по проходу! Корпуса в разные стороны, народ уворачивается, кто в смотровую канаву сиганул, кто за верстаки, кто за что…
До обеда АВМ запустить успели. После прогрева выставили нули, набрали простенькую схему, народ с шумом и восторгом смотрел, как движется стрелка вольтметра. Послали за Волжановым. Тот пришел, потрогал ладонью нагретый шкаф и сурово посмотрел на собравшихся.
- А вы все представляете себе, что вы тут натворили?.. - В лаборатории наступила тишина, нарушаемая только гудением трансформатора. - Вы же новую эпоху открыли! Придет время - и мы не будем физические модели делать! Только вот на таких вычислителях все будем моделировать. Я вчера из Москвы, там нам показывали вычислитель на полупроводниках, который идет в производство, - он и дешевле, и меньше электричества ест, и это только начало! Нынешние наработки наших электронщиков позволят создать цифровые вычислители, понимающие языки высокого уровня, которые будут сначала размером с письменный стол, а потом вообще с портативную пишущую машинку. Просто достаете такую машину из портфеля, ставите на стол и работаете! Все, что сделали, записываете на вот такую магнитную или фотооптическую пластинку, как для говорящего письма, - и он показал рукой что-то размером с CD, - и вообще на таких можно всю нашу научную библиотеку поместить. Машина сразу же построит графики и покажет их на плоском экране из элементов тлеющего разряда…
"Это что? Это он им типа про ноут рассказывает? - произнес про себя ошеломленный Виктор. - Это же я должен рассказывать! Так во всех фантастических романах пишут! Это мы продвинутые! А они еще на лошадях ездят!"
- Домой бы себе такую, - подал реплику кто-то сзади.
"Ага. С двухъядерным процессором и семнадцатидюймовым монитором. И видюху покруче, чтобы игрушки шли… А если… Если Волжанов тоже из будущего? Тоже так же попал, живет инкогнито, стал профессором? А может, сюда так часто от нас попадают? И поэтому никто не удивляется, и регистрацию под нас придумали… А может… - Тут у Виктора даже зачесался нос от внезапно пришедшей в голову догадки. - Может, они специально нас похищают! А Брянск - это у них такой фильтрационный лагерь, потому и регистрация местная… Хотя… Как же командировка?.. Надо проверить, - решил он через пару секунд. - Подать ему какой-то знак, сказать про то, что у нас все знают, - но так, чтобы другие не заметили. Как же, как же это сделать…"
И тут Волжанов сам обратился к Виктору:
- Вы тут так иронически смотрите… Скажите честно - не верится сегодня в это?
- Ну почему же не верится? Физике это не противоречит, а технология за десятилетия быстро развивается… Вот, например… например… кого из современных людей удивил бы полет Гагарина?
- Хм… авиацией сейчас, конечно, никого не удивишь… - Он взглянул на часы. - Ну ладно, выключайте пока, а то много за свет нагорит.
"Не знает".
Народ начал расходиться. Виктор взял из шкафчика круглый металлический пенал - закрыть лабораторию, опечатать и сдать на вахту.
"А может, он из другого будущего? Где нет Гагарина?"
Глава 18
Трамвай с Мекки Мессером
Виктор уже шел по длинному гимназическому коридору старого корпуса к выходу, когда его догнала Зинаида.
- Виктор! Постойте! Вас можно на минуточку! Вы не могли бы пишущую машинку у меня посмотреть?
- А что с ней?
- Понимаете, мне осталось два слова напечатать, а она щелкнула и выключилась. Она электрическая, так не печатает. И звонить некому, рабочий день кончился. Вы не посмотрите? Там два слова всего осталось…
Пишущая машинка стояла на небольшом старом, но крепком столе, на толстой подкладке из технического войлока - шум снижать, за столом - высокий стул с надставленными для удобства ножками. На стене над столом… То, что увидел Виктор, вновь его поразило. Собственно, это была вырезанная из какого-то западного рекламного проспекта цветная иллюстрация, на что указывала надпись "Ellenberg: looking forward" ("Элленберг: смотря вперед"). Но Виктора удивило не то, что здесь тоже есть фирма с похожим названием. На иллюстрации была девушка перед плоским монитором в черном обрамлении, причем перед вытянутым - такие и во время Виктора появились недавно. "Где-то двадцать один дюйм будет, не меньше", - на глаз оценил он. На мониторе был реактивный самолет в голубом небе. Еще удивительно то, что картинка не крепилась к крашенной масляной краской стене кнопками, а налеплена по углам скотчем.
- Нравится? Это Семен Игнатьевич после командировки разбирал бумаги и подарил.
- Красиво… А что с машинкой?
- Да вот видите… не включается.
Виктор проверил розетку настольной лампой, раскрутил перочинным ножом штепсель - там было все в порядке, потом прощупал толстый шнур в коричневой оплетке из искусственного шелка - нет ли скрытого перелома. Сзади машинки, возле входа шнура он увидел черную карболитовую крышку с накаткой и открутил ее. За крышкой потянулась стеклянная трубка длиной со спичку; стенки ее изнутри были серыми и мутными.
- Предохранитель полетел. А запасного нет?
- Сейчас, минуточку… где-то они тут лежали… - Зина выдвинула ящик стола и начала быстро шарить в нем. - Ага, вот они. - И она извлекла небольшую картонную коробочку из-под марганцовки, в которой лежало несколько таких же стеклянных предохранителей, лампочка от карманного фонаря и еще какие-то детали. Виктор осмотрел металлический колпачок - на нем оказалась выбита та же цифра допустимого тока, что и на сгоревшем.
- Ну вот, можете печатать.
- Уже все? Огромное спасибо! А то бы я тут сидела и не знала, кого ловить, чтобы помог… - Она быстро добила недостающие слова, выключила машинку и понесла бумагу в кабинет на стол Волжанову - чтобы, когда придет с утра, сразу же подписал.
Виктор опять начал внимательно рассматривать картинку. Неужели Эленберг стал плоские мониторы делать?
- Ждете? - вернулась улыбающася Зина. - Вы, наверное, решили меня проводить, но стесняетесь? Верно?
- Вы угадали, - со смущенным видом ответил он.
- А я и не против, - сказала Зина, подправляя помадой губы возле зеркала, что висело на внутренней стороне дверцы стоявшего у дверей шкафа для одежды.
Виктор подошел, снял ее длинное твидовое пальто с деревянных плечиков в шкафу и помог надеть.
- Кстати, знаете, что на этой картинке? Так ученые представляют себе телевизор будущего: плоский и с широким экраном. В общем, домашний кинотеатр… - Она еще раз критически осмотрела себя в зеркало. - Ну все, идемте.
"Все к лучшему, - подумал Виктор. - Может, Вэлла остынет и не будет за мной бегать. Пусть кого-нибудь помоложе присмотрит".
- А вы вообще куда сегодня собирались? - спросила Зина, когда они уже вышли на улицу. Здесь яркое солнце играло на ослепительно-белом снегу, и голубое небо дышало свежестью сквозь алмазную паутину ветвей. По такой погоде хотелось просто прогуляться.
- Да, собственно, еще не решил. Разве что за продуктами на обед, но это всегда можно… Погода хорошая.
- А я решила поехать в Брянск, а пообедать можно в кафе-столовой на Куйбышева. Вы уже там были?
- Еще нет. Вывеску видел.
- Знаете, даже очень рекомендую, если некогда. Там вечером кафе, а днем - столовая, нет наценок, очень хорошо и дешево. Когда кафе, тут джаз играет, правда, ходит по вечерам одна молодежь, лет по двадцать-двадцать пять… Да и рок-н-ролл я плохо танцую.
- Ничего страшного, я тоже.