Танк Клим Ворошилов 2. Ради жизни на Земле - Анатолий Логинов 6 стр.


Пока я прикидывал, как мне имеющийся кондом на глобус натянуть, чтобы на все хватило, пока артиллеристы да самоходчики обнаруженные цели обрабатывали, тратя не слишком большой боекомплект, судьба опять как обычно свои белые и черные полоски показала. Сначала донесение пришло от Махрова. Этот долбанный пехотный генерал взаимодействие организовать так и не смог. Наши танки с десантом на броне в город ворвались, а пехота отстала. Ее тут же немцы заградительным огнем отсекли, на подступах к окраинам. Пришлось срочно отходить. Вот тут немецкая радиоэлектронная борьба и сказалась. Радиосвязь заглушили, поэтому приказ не всем удалось довести. Шесть танков со своими десантниками так в городе и застряли. Экипажи у них из наименее опытных, сами видимо не заметили, что полярный лис вокруг бегает. Я от таких известий даже малый боцманский загиб неожиданно вспомнил и при всех выдал. Блин, что делать?

Только не успел я ничего придумать, на КП неожиданно майор-артиллерист появился. Гвардеец, ого. Представился Жирковым Леонидом и доложил, что дивизион гвардейских минометов в мое распоряжение поступил. А это двадцать четыре, как он доложил, "катюши", в том числе восемь тяжелых. Ух, тут я быстро придумал что делать. Жиркова с начартом бригады озаботил, посыльных по батальонам разогнал и через полчаса мы немцам "кузькину мать" показали.

После артобстрела, обработки "катюшами", да атаки всеми танками оставшиеся в живых немцы быстро оборону свернули и к броду рванули. Ну, а мы получили возможность, оставив там заслон, с севера на пригородный район ударить. Наша успешная атака и пехоту воодушевила, стрелки с махровской группой тоже по немцам ударили. А уж в городе наши "двойки" и "пятнадцатые" своими фугасами неплохо фрицев побили, дома, в которых они укрылись, разбивая. Вот тут преимущества артиллерийских танков сразу видны, не зря англичане их почти всю войну производили.

Но держались фрицы упорно. Так, что когда мы к мосту прорвались, у меня свободной только усиленная рота резерва из шестерки КВ-2С и осталась. Пришлось ее на уничтожение моста и бросить. Практически на смерть, потому что поддержать их абсолютно нечем было. Правда и я на "Рыжем" попытался с ними пойти, но не повезло. Гусеницу ему порвало и каток гранатой надкалиберной одна спрятанная гансами "колотушка". Мы ее конечно на нуль помножили, только вот атаку смогли лишь огнем поддержать. Как они шли! Фрицы по ним били из всего, от гранатометов винтовочных до тяжелых орудий с того берега, а они перекатами, на остановках обстреливая мост шли и шли. Один за другим вспыхивали, замирали,но остальные все равно шли. И дошли. Последний так и сгорел, у самого берега, у остатков моста, с собой раздавленное немецкое орудие и весь его расчет прихватив. Но немцев мы на ту сторону отбросили, а оставшихся на этом берегу уничтожили и в плен взяли…

8 июля 1942 г. г. Изюм.

Прибывший ночью на защищаемый бригадой участок генерал Галицкий оказался куда лучше, чем про него думал Сергей Иванов. Не заезжая в штаб, он сразу прошел по передовой, где в одном из окопов у уреза воды и нашел его вызванный посыльным Сергей. Генерал беседовал с расчетом одного из четырех оставшихся целыми "Васильков", с интересом расспрашивая об особенностях эксплуатации, ведения огня и надежности этого, пока не поступавшего в обычные стрелковые части, оружия.

Поздоровавшись с Ивановым, он распрощался с бойцами и отправился на КП бригады. Здесь, уточнив у Сергея обстоятельства боев, Кузьма Николаевич, печально вздохнув, признал, что был неправ. Такого, честно говоря, Сергей никак не ожидал и не сразу нашелся, как ответить. Впрочем, генерал ответа и не ждал, а приказал подготовиться к сдаче участка обороны подошедшей кавалерийской бригаде шестого кавкорпуса, а самим отбуксировать неисправную технику в тыл и готовится к погрузке. Оказывается Ставка бригаду у фронта забрала и на доукомплектование посылает.

Генерал, с недовольным видом озвучивавший этот приказ, неожиданно попросил Иванова провести разведку боем, попытавшись захватить плацдарм на том берегу. Сергей немного подумал, потом попросил придать на время корпусной дивизион пушек-гаубиц и разведбатальон. Сделав совершенно нейтральное лицо, он заявил, что части бригады понесли большие потери и без такого усиления не смогут удержать атаки противника. Генерал, при первых словах с негодующим лицом вскинувшийся, как пришпоренная лошадь, внезапно усмехнулся, вызвал адъютанта и надиктовал ему приказ.

- Кавалеристы пока задерживаются, так что время у вас есть. Примерно часов двадцать, - добавил он после этого, распрощался со всеми и уехал в штаб корпуса.

Не успел он еще отъехать на пару метров, а в землянке штаба уже вовсю кипела работа. Срочно вызванный Сергеев, мысленно матерясь, слушал приказ на проведение ночного поиска и также мысленно прикидывал, кого выделить и как они будут переправляться на ту сторону, рядом трудился над картами начальник оперативного отдела старший лейтенант Кузьмин, а Сергей Иванов, размышляя вслух, надиктовывал исходный вариант боевого приказа.

- Не получим мы по шапке за такую инициативу? - спросил, закончив работу с картой, Кузьмин.

- Не должны, если все успехом увенчается, - усмехнулся Иванов: - ну, а мы постараемся не оплошать. Гвардия мы или кто?

- Гвардия, гвардия, вот только сил все равно маловато.

- Сил на войне всегда много только у противника. И вообще Суворов говорил, что воюют не числом, а умением, - снова ответил Иванов.

- Суворов был типичным представителем феодального периода войны и сам реакционером, поэтому так и говорил, - ответил Кузьмин.

- Суворов был прежде всего великим русским полководцем, бившим всех врагов России. А что он не был марксистом, так время такое было. Но наши сегодняшние действия очень даже логичны, если подумать.

- Вы полагаете, товарищ полковник? - спросил, оторвавшись от бумаг, Сергеев.

Но вместо Иванова ему ответил Кузьмин:

- Точно. Как это я сразу не сообразил. Немцы примерно оценили наши потери и наверняка нашей активности не ждут. Нам же выгодно их атаковать, иначе они могут сами попытаться в наступление перейти…

- Вот, правильно мыслите, товарищ старший лейтенант! - ободрительно восклицает Иванов: - Тэк-с, вот у нас и готовый начштаба есть, - вызвав смущено-радостную улыбку Кузьмина, добавляет он и, повернувшись к Сергееву, поясняет: - Немцев надо всего лишь сковать и ошеломить. Пусть гадают, что мы хотим сделать. Так что особо не геройствуй и своим подчиненным это обязательно доведи. Ну, вперед!

- Есть! Пошел, - откозыряв, Сергей Олегович захватил бумаги и вышел из штабной палатки.

Через некоторое время из нее вышло и несколько штабных офицеров, направившихся к артиллеристам и в понемногу сосредотачивающийся в тылу разведывательный батальон стрелкового корпуса. Шла старательная подготовка к бою.

Пока же немецкая и советская артиллерия вела беспокоящий огонь, стараясь нащупать огневые позиции и войска, играя в смертельную игру "кто кого". Но вот наступил тот самый предутренний момент, который называется в Китае "часом быка", а у моряков - "собачьей вахтой". Время когда у самых стойких часовых глаза смыкаются сами собой, а сидящие у пулеметов номера дремлют, иногда даже с раскрытыми глазами и не осознавая этого.

В этот час на берегу возникло смутное, слабо различимое глазом шевеление, затем притихшая было русская артиллерия начала обстрел выявленных целей и в предрассветной полумгле вслед за огневым валом артиллерии, прикрываясь броней маленьких, юрких танков в районе брода поднялись в атаку мотострелки. Немцы, похоже ожидали чего-то подобного, после короткой заминки они открывают ураганный огонь по атакующим, одновременно стараясь подавить ведущую огонь советскую артиллерию. Атака захлебывается, русские осторожно вытаскивают из воды один подбитый танк, бешено обстреливаемые немцами. Практичесик по тому же сценарию отбита и атака разведбатальона пехоты, пустившего вперед плавающие танки Т-40. Однако все эти волнующие события настолько привлекают внимание немецких наблюдателей, что они не обращают внимания на плывущие по реке комья веток и обломки дерева, а вот внимательный наблюдатель заметил бы, что появились они еще до начала атаки и сейчас как-то странно перемещались в одну сторону, к занятому немцами берегу. Именно поэтому внезапно появившиеся словно из-под земли полуголые мокрые русские с ножами, пистолетами и гранатами, одним мгновенным броском оказываются в первой траншее. Одновременно снова атакуют, переправляясь по броду и несколько севернее его, остальные советские войска. В первой и второй траншеях кипят рукопашные схватки, в лучах рассвета мелькают отблески на ножевидных штыках немецких "маузеров" и советских "светок", трещат очереди пистолетов-пулеметов, грохочут взрывы ручных гранат, визжат, разрезая воздух и впиваясь в попавшиеся на траектории тела, осколки.

У одной из траншей командовавший атакой Сергей Олегович увидел неспешно и основательно устраивавшего и маскировавшего "лежку" снайпера.

- Это что такое? Семен Данилович, вы как здесь оказались?

- Однако товарищ старший лейтенант, воюю. Приказал комвзвода в тылу оставаться, но я его уговорил. Как я могу оттуда фашистов уничтожать, сам подумай. А так я еще несколько этих зверей убил.

- Черт побери! Антонов! Хотя… ладно. Смотрите Семен Данилович, мы в любое время можем отступить. Не хотелось бы, чтобы вы отстали или к немцам в плен попали.

- Не бойся, товарищ командир, я тут еще одну тропинку нашел, рядом с основным бродом. Если что, уйду незаметно.

От разговора с Номоконовым Сергеева отвлекает очередная немецкая контратака. Ее отбивают огнем из окопов при поддержке артиллерии из-за реки. "Теперь бы только день простоять и до ночи продержаться",- думает Сергеев, замечая, что немцы атакуют все большими и большими силами. Похоже, плацдарм за рекой здорово им мешает, тем более что части корпусных разведчиков и мотострелков удается зацепиться за окопы на горе.

9 июля 1942 г. г. Москва.

Попыхивая стравливаемым паром и время от времени давая короткие гудки, паровоз аккуратно остановил состав у перрона Павелецкого вокзала. Не успели вагоны окончательно остановиться, как на перрон из третьего, пассажирского вагона, резко выделяющегося на фоне обычных, "сорок человечков иль восемь лошадей", грузовых вагонов, соскочил высокий молодой капитан, с недавно введенными знаками самоходчика в танковых петлицах. Он быстро осмотрел перрон и, заметив в стороне явно кого-то дожидающихся сержанта ГБ и рядового, быстрой упругой походкой направился к ним. Тем временем состав успокоенно замер и на перрон из того же вагона вышла целая компания командиров РККА в повседневной форме, несущих командирские чемоданчики и сидоры с вещами. Всеобщее внимание привлекли отнюдь не эти, с началом войны привычные для железнодорожников и редких гражданских пассажиров персонажи, а сопровождающий одного из этой группы большой необычный пес густо-черного окраса. Спокойно и невозмутимо спрыгнув на перрон и отряхнувшись, он неторопливо порысил слева от хозяина, привычно поводя ушами и внюхиваясь в окружающее.

Капитан, успевший переговорить с энкаведешниками, подозвал группу командиров к себе и, обойдя здание вокзала, они разместились в трех присланных "эмках".

Кавалькада машин, крутанувшись по узким улицам, выехала к гостинице "Москва". Здесь все четверо, заселились в благоустроенный, можно даже сказать люксовый, номер, вид которого портило только слишком большое для такого ранга количество кроватей. Впрочем, для фронтовиков и такие апартаменты казались верхом комфорта. Для людей, привыкших спать на лавках, в кузове автомашины или на боеукладке танка, выспаться в нормальной постели, приняв душ - это все равно, что попасть в рай. Тем более что сержант-сопровождающий сообщил, что их ждут в НКВД только завтра, а в ГАБТУ уже после встречи в НКВД.

Принимая душ, Андрей все время пытался сложить имеющиеся факты, чтобы понять какое отношение имеют НКВД к его корпусу и почему их вначале ждут именно у Меркулова, но так ничего не смог придумать. Интуиция помалкивала, но встреча с первым заместителем наркома внутренних дел - явно не просто так.

Отдохнув с дороги, все дружно решили прогуляться по городу. Стонис, часто посещавший Москву до войны, устроил для друзей экскурсию по городу. Прокатившись на метро, основу которого составляла всего три коротких линии "Сокольники-Парк Культуры", "Курская-Киевская", "Площадь Свердлова-Сокол", а билет стоил всего тридцать копеек, они вышли на поверхность в районе Чистых прудов. Пройдясь по посыпанном мелкой кирпичной крошкой аллеям, дошли до самих прудов и несколько минут с увлечением кормили крошками купленной по дороге булки лебедей. Проголодавшись, все потребовали от Стониса отвести их куда-нибудь пообедать. Поколебавшись, Стонис предложил попробовать съездить к Охотному ряду. Забрались на остановке в старенький, дребезжащий трамвай номер двадцать два и всей компанией встали на задней площадке. Кондуктор, пожилая, полноватая женщина в потрепанной одежде, посмотрела на них и сказала, что товарищи военные ездят бесплатно, а вот за собаку придется заплатить. Ехали недолго, старенький вагон, который Андрей про себя назвал "аннушкой", уж очень он напоминал трамвай, виденный им в фильме "Мастер и Маргарита", бодро домчал их до нужной остановки. Вышли на углу и спокойно прошлись до дома номер 10. Около него стояло несколько такси, как и положено- с шашечками на боку и раскрашенным фонарем на крыше, только не привычные по застойным годам "волги", а М-1 или "эмки". Стонис остановился и смотрел на открывшуюся перед ним картину с явной ностальгией.

- Что, напомнило что-то? - спросил Андрей

- Та, этту столовую таксисты еще до войны облюбовали. Конечно, машин тогда здесь побольше бывало. А мне… приходилось по делам здесь бывать. С девушкой потом сютта ходили, - и Стонис, помрачнев, замолчал и пошел вперед, к дверям с вывеской "Столовая" над ними.

Войдя, Андрей с удивлением обнаружил практически ресторанный зал, тесновато заставленный столиками, укрытыми белыми скатертями, со стоящей в углу, у окна, огромной кадкой. Из кадки вверх тянулась, разбросив листья, пальма. Рядом с ней стоял столик, за которым обедали несколько человек, видимо водители тех самых эмок. Еще несколько одиночек сидело в противоположном углу. Народу было немного, и стояла на столах самая простая еда.

Выбрав столик, расселись. Ленг привычно сел на пол, рядом с Андреем и прислонился мордой к его плечу. Колодяжный с удивлением посмотрел на стоящие на столе солонку и горчицу, вздохнул и отметил вслух: - Как до войны.

Официантку ждали недолго, минуты три. Она вначале неодобрительно глянула на Ленга, но тот так умильно смотрел на нее и соседний столик с едой, что она улыбнулась и попросила "товарищей командиров" заказывать. Заказали обед. Андрей покосился на Ленга и к заказу прибавилась тройная порция гуляша с гречкой. Цены немного удивили всех, но официантка объяснила, что теперь все столовые торгуют с двухсотпроцентной наценкой. Деньги у всех были, поэтому решили все же пообедать тут. Обедали недолго, по-фронтовому и уже через пятнадцать минут, закурив, не торопясь шли по улице. Прогуливались почти до темноты.

Вечером, всей компанией, за исключением оставленного в номере Ленга, спустившись в ресторан, командиры с удивлением увидели, что для некоторых граждан войны вроде бы и нет. В ресторане сидели многочисленные компании гражданских, правда часто разбавленные военными в новенькой, а иногда и заметно потрепанной форме. В углу наигрывал что-то душещипательное небольшой оркестрик, а официантки выглядели вполне по довоенному, как заметил бывавший здесь до войны Стонис. Поужинали быстро, всем было как-то не по себе от столь резко контрастирующей с фронтом обстановки веселья и какого-то нарочитого игнорирования окружающего мира.

10 июля 1942 г. г. Москва. Площадь имени Дзержинского.

Рано утром, едва успевшие помыться и побриться, все загрузились в две эмки, которые быстро (никаких пробок, движение меньше, чем в каком-нибудь Миргороде) подъехали к практически неизменному с той поры серому зданию на Лубянке, точнее - на площади Дзержинского.

Несколько минут ожидания у окошечка бюро пропусков и вот все четверо в сопровождении неизменного сержанта ГБ проходят по коридорам с высокими потолками и несколько затоптанным паркетным полом, выкрашенными в неяркий светло-серый, приятно успокаивающий цвет, стенами. Андрей с неудовольствием отмечает, что каждый из них получил пропуска в разные кабинеты. Первым, кивнув на прощание, скрылся за дверью одного из кабинетов Стонис, за ним один за другим зашли в другие кабинеты Колодяжный и Калошин. Но Мельниченко все шел и шел вслед за своим Вергилием в форме. Поднявшись по лестнице, пройдя короткий коридор, затем опять спустившись вниз, они опять вышли на лестницу и, одолев два пролета, подошли к солидной, мореного дуба двери явно начальственного кабинета. Увидев ее, Андрей вдруг ощутил полное спокойствие и уверенность, что все пойдет как надо. Тем более, что к его удивлению, никто даже и не попросил их сдать оружие и теперь у него на портупее привычно, как естественное продолжение тела висела немецкая кобура с его любимым парабеллумом. "Так что хрен возьмешь меня просто так" - с иронией подумал Андрей. Хотя интуиция молчала, его, честно признаться, беспокоила невозможность разложить ситуацию на ясные и понятные составляющие.

Сопровождающий открыл дверь и сидящий в небольшом предбаннике секретарь, молодой, явно усталый человек с болезненным лицом трудоголика, предложил "товарищу гвардии полковнику" пройти в кабинет…

Сидящий за столом крепкий, похожий, как показалось Мельниченко, на окультуренного Чкалова, человек вышел из-за стола и, пройдя навстречу, поздоровался с Андреем. Крепко пожав руку, он жестом предложил Мельниченко садится на стоящий перед столом роскошный стул, скорее даже полукресло и предложил:

- Чаю? - и представился: - Меня зовут Всеволод Николаевич Меркулов.

Пока вошедший по звонку секретарь расставлял на столе чай в стаканах с подстаканниками, фарфоровую сахарницу, печенье и сушки в небольших вазочках, Мельниченко и Меркулов молча разглядывали друг друга. Но едва дверь закрылась, Меркулов сказал, глядя в глаза Андрею:

- Ставка Верховного Главнокомандования решила вновь сформировать Третий гвардейский механизированный корпус. В качестве командира корпуса предложена ваша кандидатура, - остановив жестом поставившего стакан с чаем на стол и пытавшегося что-то сказать Мельниченко, он добавил: - но у нас есть другое предложение. При Главном Управлении Госбезопасности создается специальная инспекционно-аналитическая группа. Подчинена она будет, кроме меня, только наркому и Ставке. Предлагаем вам перейти в нее. Задача группы - независимо собирать и проверять сведения и выдавать аналитические доклады по образцу того, что был составлен с вашей помощью в прошлом году. Так что думайте. Да, должность полковничья, но перспективы у вас есть, вплоть до начальника группы впоследствии.

- Я польщен высокой оценкой моих способностей, но, боюсь, что она преувеличена, - спокойно ответил Андрей, затем, взяв стакан и несколько раз отхлебнув, посмотрел на реакцию собеседника.

Меркулов невозмутимо ждал продолжения, лишь в глазах что-то неуловимо промелькнуло.

Назад Дальше