– И последний на этот час вопрос, – сказал Жуков. – Куда подевались "мёртвоголовые"? Остальные части вот они, – Жуков показал на карту. – Выходят на исходные. А эти где?
– Загадка, товарищ генерал лейтенант, – поддержал Жукова Прошкин. – Последний раз наши самолёты-разведчики засекли колонну дивизии СС "Мёртвая голова" после перехода ими границы. С этого момента о них ни слуху ни духу. Может, затихарились где?
– Может и затихарились, – согласился Жуков, – только, скажи, зачем? Что у этого Каплера на уме?
* * *
На радиограмму Маргелова "Заячий остров" отстучал ответ: "Оставьте пост для наблюдения за дорогой, сами продолжайте патрулирование". Вторую радиограмму Шарабарин отправил в 54-ю бригаду. В ней он предупредил в возможном появлении в тылу немецких мотоциклистов. В предполагаемый квадрат сразу отправились три БМП. Стычка с мотоциклистами произошла возле брошенного самолёта, и закончилась, как нетрудно догадаться, не в пользу немцев.
На своё несчастье, в эту группу затесался и гауптман Зиберт. Прошитый пулемётной очередью, он лежал в траве и медленно истекал кровью. На подошедшего русского солдата попытался навести пистолет, но рука не послушалась. Русский подобрал выпавший пистолет и ушёл. Зиберт, хлюпая кровью, смотрел, как исчезает из поля зрения фигура солдата, и думал о том, что лучше бы он попросил русского его добить, или, чуть раньше застрелился бы сам. Агония длилась долго и мучительно, но права выбора у агента абвера Пауля Зиберта больше не было.
А Маргелов, после того, как получил радиограмму от Шарабарина, из-за пресловутого "права выбора" буквально разрывался на части: оставить рацию на посту у кромки оврага или забрать с собой? Перевесил тот факт, что до ближайшего поста военной базы от этого места чуть больше двух километров, а туда от "Заячьего острова" был проложен телефонный кабель. Приказав двум оставшимся бойцам в случае чего бежать на пост, Маргелов с остатком отряда и рацией продолжил патрулирование.
Первая перепалка между дозорными произошла, когда по дороге в обратную сторону проехали несколько мотоциклистов. Это были разведчики, которые спешили доложить о том, что найден подъём; по нему колонне вполне можно выехать из оврага. А дозорные у оврага полаялись из-за того, что один считал: надо бежать на пост, а другой твердил: случай не тот, о котором говорил капитан. Как всегда, победило мнение того, у кого больше лычек на погонах, пусть эта лычка и была одна.
Зато когда на дороге показалась голова вражеской колонны, споров больше не было: оба дозорных что есть мочи припустили на пост.
Сообщение от Шарабарина вызвало в штабе 5-й армии лёгкий переполох. Жуков сразу подошёл к карте.
– Показывайте!
Начальник штаба показал.
– И где тут дорога?! – резко поинтересовался Жуков.
Выслушав объяснения начштаба, возмутился уже по другому поводу:
– А чего же они раньше-то молчали?!
– Так они ту дорогу обнаружили буквально сегодня.
– Ладно! – хлопнул ладонью по карте Жуков. – Они уверены, что в колонне эсэсовцы?
– Колонну видели дозорные из отряда капитана Маргелова.
– Спецназовцы? – уточнил Жуков. – Тогда их словам можно верить. Вот и объявились "мёртвоголовые"! – и объяснил присутствующим: – Других эсэсовских частей в этом районе нет. Галину сообщили?
– Как раз связываемся, – ответил начштаба. – Потом дашь трубку мне! – приказал Жуков.
Закончив говорить, начштаба передал трубку Жукову.
– Жуков у аппарата! Здравствуй, Павел Михайлович!
– Здравия желаю, товарищ генерал-лейтенант! – раздалось на том конце провода.
– Обстановку уяснил?
– Так точно!
– Докладывай, что собираешься предпринять?
– Уже отправил несколько групп разведчиков для обнаружения противника.
– Приказ "в бой не вступать" отдал?
– Так точно!
– Верно поступил. Если немцы не узнают, что обнаружены, в атаку попрут без особой осторожности – тебе лишний шанс. Чего молчишь?
– А о чём говорить, товарищ генерал-лейтенант?
– Ну, да – усмехнулся Жуков. – Ты же у нас молчун, больше привык руками действовать. Наслышан, как ты чуть маршала по-свойски не приложил. Ладно, не злись! Я хоть этого и не вижу, но чувствую. И вот что я тебе скажу, Павел Михайлович! Ты в эту станцию хоть зубами вгрызись, но немца через себя не пропусти! Понял?!
– Так точно!
– Вот и молодец. А мы тебе, чем сможем – поможем.
– Может, нам в Узловую 56-ю танковую бригаду пропустить, транзитом, пока не разгрузилась? – предложил начальник штаба.
– Отставить! – покачал головой Жуков. – Рано резервы разбазаривать! Ещё неизвестно, в каком месте они завтра нужнее будут.
* * *
"Мёртвоголовые" атаковали Узловую с рассветом. Без артподготовки, надеясь застать русских врасплох. С этим им, прямо скажем, не повезло. Как только первые цепи появились на опушке леса, защитников Узловой подняли по тревоге. Солдаты и офицеры в спешке покидали блиндажи и заполняли окопы. Командир 541-го мотострелкового полка со своего НП наблюдал за действиями противника.
– Нет, ну ты посмотри на них! – приникнув к окулярам стереотрубы, ворчал майор Попов. – Прут в полный рост, будто и нет нас тут. Морды наглые, рукава закатаны – Нибелунги, мля !
За первой цепью из леса показалась вторая, за ней третья. Везде один порядок: пехота при поддержке бронетранспортёров. А вот и танки.
– Жидковато, – разочарованно вздохнул начальник штаба полка.
– А ты думал, они сразу всей дивизией попрут? – хохотнул Попов. – Передайте в батальоны: пусть приготовятся… Огонь!
Группенфюрер Каплер на своём НП вспомнил разом все немецкие ругательства. Плотный огонь русских прижал его пехотинцев к земле, заставил залечь. Хуже пришлось бронетранспортёрам: они не могли зарыться в землю. Несколько машин горели, остальные, огрызаясь пулемётным огнём, стали откатывать к лесу. Танки на опушке вступили в перестрелку с русскими БМП. Немецкие танкисты всерьёз рассчитывали на безнаказанность, ведь слабенькие пушки русских БМП на таком расстоянии против их брони бессильны, в то время как снаряды их пушек легко пробивали слабую броню боевых машин русской пехоты. Но у русских и на эту резьбу нашёлся в запасе свой болт. Вот загорелся первый танк… второй…
На НП дивизии забеспокоились. А когда следующему танку прямым попаданием снесло башню, стало ясно: у русских помимо БМП есть ещё и тяжёлые танки или самоходки.
– Сигнал к отступлению! – приказал Каплер.
– Итак, господа, – начал Каплер, когда в штабной палатке собрались все приглашённые офицеры, – анализ нашей первой неудачной атаки показал: в обороне Узловой мы столкнулись совсем не с тем, на что рассчитывали. Вполне очевидно, что станцию обороняет не обычная воинская часть, а элитное подразделение из числа так называемых Ударных частей союзного значения. Может, господин полковник, – Каплер демонстративно обратил внимание присутствующих на Хартмана, – объяснит нам, как такая часть, вопреки всем заверениям разведки, смогла так быстро оказаться на передовой? Ответа нет? Я так и думал! Однако, господа, провал разведки вовсе не отменяет задачу, поставленную перед дивизией Верховным командованием. Узловая должны быть взята не позднее 00–00 часов завтрашнего дня! Прошу всех подойти к карте…
Похожая карта лежала и перед командиром 54-й мотострелковой бригады полковником Галиным. Ему уже было известно, чью атаку отбили бойцы 541-го полка сегодня утром. Отбили, надо сказать, легко, не пришлось даже задействовать резервы. Это хорошо. И то хорошо, что противник не знает всех его возможностей, и то, что медсанбат не забит под завязку. Без убитых, правда, не обошлось, но иное было бы просто невероятным везением. Кстати, о резерве. Его с утра прибыло. Бронепоезд, по огневой мощи – передвижная батарея, прикатил два часа назад со стороны Волковыска. Командир уже побывал в штабе, доложился о прибытии. Впрямую не признался, но намекнул, что бронепоездов в Волковыск прибыло больше. Остальные Прошкин с Жуковым, возможно, в резерве держат, но, вероятнее всего, отправили к Мостам. Лично он именно так бы и поступил. Туда нанесёт немец основной удар, туда! А тут у нас, выходит, курорт?
О курорте Галин теперь знал не понаслышке. Отдыхал прошлым летом с женой в Сочи, в санатории ГКО. Понравилось несказанно. Разве что пляжи подвели. Нет, море оно, конечно, море, а вот берег – сплошная галька; ежели с собой лежак не притащишь, так и не полежишь. Другое дело на Иртыше!
Галин отогнал мысли об отдыхе прочь. Не будет здесь им отдыха, а уж тем более курорта! А что будет? А вот над этим теперь и покумекаем! Что есть у Каплера против нас? Мотострелковая дивизия против мотострелковой же бригады. Почти двукратное превосходство в живой силе. Это да, с этим не поспоришь. А как обстоят дела с техникой? БТР точно больше и, может, даже в те же два раза. Но атакующий БТР против затихарившейся БМП, извините за каламбур, не катит, что мы наглядно продемонстрировали этим утром. Остаются танки. Сколько их у Каплера? Утром они нам показали роту, но думается, что не менее полка. Против моих двух батальонов опять двукратное превосходство. Да, танковый полк ротой самоходок не остановишь. Но так у нас есть ещё и противотанковые орудия, и РПГ, наконец. Должны сдюжить! Тем более что по артиллерии мы с ними, после подхода бронепоезда, считай, сравнялись. Ну, что, группенфюрер Каплер, сложная перед тобой стоит задачка, а? И как же ты её решать намерен? А вот сейчас поглядим!
Галин перешёл на другую сторону стола, и оказался теперь как бы против своих позиций. Каким он видится оттуда, из лесного массива, маленький населённый пункт, у которого и своего названия-то нет, числится во всех документах как "Рабочий посёлок, станция "Узловая"". С юга лес подходит к посёлку ближе всего. Там, в районе лесозавода и была отбита этим утром первая атака. К северу деревья постепенно отступают, оставляя на западной окраине, в районе маслобоен, раздолье для трав – выгон для скота. Дальше, огибая северную окраину посёлка, протекает река. Да какая там река! При нынешнем уровне воды – ручеёк. Но у этого ручейка очень топкие берега. – Вроде даже стихи получились. – И с юга, от лесозавода, и с запада, от маслобоен, равнина переходит в возвышенность. Вот на этой возвышенности и расположен посёлок, а на самом верху – станция Узловая. И вот смотрит сейчас гер Каплер на это великолепие, и думает: как бы мне всё разом (посёлок, станцию и великолепие) essen , то бишь скушать, и при этом не подавиться? С севера атаковать – не вариант: вдоль реки топко, а обходить, так фронт растянешь, никакой дивизии не хватит. То же, кстати, касается и южного направления. Нет у Каплера резервов на фланговые охваты, нет, и точка! Остаётся в лоб: с запада по равнине и с юго-запада от леса. Направление на лесозавод вроде бы перспективнее, но там у русских, то есть у нас, есть, где закрепиться. Заводские цеха – естественные фортификационные сооружения. С запада у русских, то есть опять же у нас, в плане фортификации полный голяк. От маслобоен, не в пример лесозаводу, для обороны толку в разы меньше. Какие окопы успели понарыть – тем и будут довольствоваться. Да и фронт атаки с запада гораздо шире. Вот только по открытой местности топать и ползти (гусеницами, я имею в виду) придётся гораздо дольше. А как ещё перед русскими окопами и минное поле окажется? Горячо, гер Каплер, ох, как горячо! А будет ещё горячее, когда твои танки и БТР на это поле заедут! Так что я на твоём месте, группенфюрер, собрал бы всю имеющуюся артиллерию, да врезал по позициям противника, чтобы разбить, оглушить, разломать, а там и в атаку можно идти. Вот только артиллерии у тебя, по нашим прикидкам, для серьёзной артподготовки нет, или я ошибаюсь? Скоро узнаем!
Свой КП Галин расположил в подвале дома Дымбовского, бывшего владельца маслобоен, который в памятном для здешних мест 20-м сильно ратовал в поддержку поляков, через что был сначала арестован, а после подписания мирного соглашения выслан на историческую родину. Имущество мятежного пана конфисковали. Маслобойни перешли под управление сельхозкооператива, а добротный двухэтажный дом красного кирпича передали в ведение Наркомобраза Белоруссии. Сейчас в доме детишек, понятно, не было, как и жителей в посёлке – все срочно эвакуированы. А если кто и остался – носу на улицу не казали.
Верхние этажи Галин приказал не трогать – детишкам здесь ещё учиться, если пронесёт и здание не будет разрушено, а вот подвал с толстыми стенами и мощными перекрытиями как нельзя лучше подошёл под временный штаб бригады.
Как и рассчитывал Галин, артиллерийскую дуэль как минимум на одном участке фронта немцы русским проиграли. Одной дивизионной артиллерии оказалось явно недостаточно, чтобы и передовые позиции противника расчехвостить, и его собственную артиллерию подавить. Вышло всё с точность до наоборот. Как только артиллерия "мёртвоголовых" начала утюжить переднюю линию обороны защитников Узловой, и на гаубичную батарею, которая расположилась на территории недостроенного форта у северной горловины железнодорожной станции, и на приданный бригаде бронепоезд, что курсировал у её (станции) восточной горловины, стали поступать данные о расположении вражеских батарей, по которым был незамедлительно открыт огонь. Огрызнуться не получилось, и вскоре немецкие орудия замолчали.
В бессильной злобе Каплер опустил бинокль. Русский корректировщик огня полностью переиграл своих германских коллег, и всё из-за того, что занимал очень выгодную позицию. Каплер не сомневался, что вражеский НП находится на колокольне, горделиво возвышающейся прямо посреди посёлка православной церкви. Стрелять по ней (колокольне) средствами только дивизионной артиллерии – пустая трата снарядов: тут нужны осадные орудия, а их-то и нет. Придётся атаковать без должной артподготовки. Каплер отдал приказ.
Больше всего в жизни полковник Галин ненавидел духоту. Потому, прикинув, что Каплер вряд ли станет тратить снаряды на бесполезную стрельбу по толстенным церковным стенам, сказал начальнику штаба бригады: "Ты в штабе главный? Вот и командуй! А я полезу на колокольню, буду ваши действия оттуда поправлять, если что не так пойдёт. Я туда на этот случай велел ещё одну линию связи провести". И ушёл. Так что вся артиллерийская дуэль была перед ним как на ладони. Теперь он следил в бинокль за тем, как немецкие сапёры ставят дымовую завесу. Это не страшно, ветер, как он заметил, меняет здесь направление каждые полчаса. Так что дым немцам шибко-то не подсобит. Другое дело, на каком направлении немцы организуют отвлекающую атаку, а на каком ударят всерьёз…
Каплер, если бы умел это делать, впал бы в отчаяние. И было от чего. Вторая волна немецкого наступления, как и первая, разбилась о русский волнолом и откатилась назад. Теперь оставшихся сил хватит ровно на одну полноценную атаку. Со стороны лесозавода не пробиться Его полуразрушенные цеха стали теперь непреодолимой преградой, плюс ещё этот чёртов бронепоезд! Но, как говорится: "JederNachteilhatauchseinenVorteil" ( Нет худа без добра ). Нашлось в русской обороне слабое место. Жаль, что выяснилось это, когда атака уже фактически захлебнулась. Вон там, в низинке, между маслобойнями и лесозаводом, трём танкам удалось ворваться на передний край обороны русских. Правда, там они и остались: три горы чадящего железа. Но зато и минного поля, которое русские успели поставить, позади них уже нет. Ну, или почти нет. Перед атакой туда всё же следует направить сапёров. Вот только как это сделать при свете дня, если дело до утра не терпит, и как вообще атаковать без предварительного удара по позициям противника? Каплер решительно взял в руки телефонную трубку:
– Соедините меня со штабом генерал-фельдмаршала фон Бока!
Командующий группой армий "Неман", генерал-фельдмаршал Фёдор фон Бок, сдвинув брови к переносице, смотрел на штабную карту. Стрелка германского наступления почти упёрлась в населённый пункт с надписью "Мосты". Ещё одно усилие – и брешь в обороне 5-й армии русских будет пробита, а значит и задача, поставленная перед его армиями Верховным командованием, решена.
Резкий голос начальника штаба вывел фельдмаршала из задумчивости:
– Ещё раз говорю вам, Каплер: справляйтесь своими силами!
– На проводе командир дивизии "Мёртвая голова"? – поинтересовался командующий.
– Так точно! – прикрыв трубку рукой, – доложил начальник штаба.
– Курт, попросите его подождать у трубки, а сами подойдите сюда.
Когда начальник штаба подошёл к столу, фон Бок спросил:
– Чего он хочет?
– Просит нанести авиаудар по позициям русских в районе станции Узловая, господин генерал-фельдмаршал! Утверждает, что после этого сможет взять станцию.
– Узловая… – Поглаживая подбородок, фон Бок смотрел на карту. – Правый фланг нашего наступления, в стороне от направления основного удара…
– Именно поэтому я второй раз отказываю Каплеру в просьбе, – пояснил начальник штаба. – Он ещё утром просил поддержать его авиацией.
– Если наши расчёты верны, – как бы не обращая внимания на слова начальника штаба, продолжил фон Бок, – то у 5-й армии русских нет больше резервов и, после того, как мы пробьём брешь в их обороне, Рокоссовскому ничего не останется делать, как затыкать дыру фронтовыми резервами, а то и снимать части с других участков фронта, так?
– Точно так! – подтвердил начальник штаба.
Фон Бок оторвал глаза от карты и посмотрел на генерала:
– А что, если не так? Что, если у Прошкина есть ещё резервы, или они на подходе? Вот что Курт: дайте Каплеру, чего он просит!
– Но, господин фельдмаршал…
– Когда Каплер возьмёт Узловую, то если даже у Прошкина и есть резервы, он их бросит против дивизии Каплера, вынужден будет бросить. Так что помогите Каплеру, Курт!
Прошкин и Жуков колдовали над картой, когда вошёл начальник разведотдела армии.
– Что у тебя? – спросил Прошкин.
– Товарищ командующий! Срочное донесение от нашей разведгруппы. Немцы готовятся нанести сегодня авиаудар по Узловой!
– Авиаудар? – Жуков посмотрел на Прошкина. – Пока Галин держится молодцом, но авиаудара может и не выдержать. Давай так, Игорь Валентинович, я звоню в штаб Юго-Западного фронта, попрошу у них истребителей для прикрытия Узловой, а ты останови отправку этого новенького бронепоезда в Мосты, и перенаправь-ка его в Узловую. Для нас, сам понимаешь, это капля в море, а Галину, глядишь, сгодится!
Галин доел борщ и принялся за второе. Сидящий напротив начштаба смотрел-смотрел, как мелькает ложка в умелых командирских руках, да не выдержал, решил подколоть:
– Эк тебя на свежем воздухе на чифан -то пробило!
Галин чуть не подавился, с трудом пропихнул кусок в горло, сказал с шутливым укором:
– Ты чего, Семёныч? Завидуй молча.
Оба были знакомы ещё по совместной службе на Дальнем Востоке, где и прицепилось к ним это словечко "чифан", "чифанить", производное от китайского чи фан – еда.
Закончив с трапезой, Галин засобирался на выход. Начштаба осторожно осведомился:
– Может, бомбёжку всё же здесь пересидишь?