После то ли полдника, то ли раннего ужина я уговорил Оссию показать мне знаменитую набережную реки Чикаго.
Уже темнело и становилось прохладно. Моя провожатая ежилась на ветру, но отважно вела меня к реке. В зданиях зажглись окна, и все эти дома-утесы раскрасились светляками огней, создающими почему-то новогоднее настроение.
До набережной оказалось совсем недалеко - каких-то десять минут быстрой ходьбы, считая и остановки на светофорах.
И не смотря на то, что порядком продрог, а Оссия так и просто стучала зубами от холода, я не пожалел, что увидел это место! Где-то я слышал, что в Ленинграде больше пяти сотен мостов. Очень может быть и так. Не считал. Но в Чикаго каждая улица в Лупе имела свой отдельный мост! И перпендикулярные и параллельные! Мосты через каждую сотню шагов. А вокруг светящиеся коробки небоскребов - по-настоящему завораживающее зрелище. Ничего подобного мне видеть прежде еще не доводилось и я, стоя возле громадины здания Лео Барнетта, вдруг понял масштабы своей авантюры.
Они ведь просто так не отдадут мне возможность строить подобные Лупы в Москве, Ленинграде и Свердловске. Нипочем не отдадут. И будет драка.
Наверное, такое ощущение должно возникать у альпинистов, впервые восходящих на Эверест - масштабы реальности внезапно становятся вещественными и поражают воображение: вершина горы уходит куда-то в космические выси и начинаешь чувствовать себя мелкой букашкой. Меня в тот момент одолевали именно такие чувства. Я даже попросил Оссию ущипнуть меня. Скорее всего, она решила, что так меня - робкого провинциала - потряс вид ночного мегаполиса. Но это было немножко другое: я сам себе не верил, что решился бросить вызов хозяевам всего того великолепия, что развернулось передо мной.
Я проводил Оссию до метро: она спустилась на станцию "Лейк", замерзшая и немножко раздраженная.
У стойки регистрации в отеле меня ждал Джейсон Старк.
- Сардж, ну где же ты ходишь, старина? - воскликнул он, едва меня заметив. - Я уже думал, что придется отложить намеченную программу на завтра! Осмотрелся?
- Да, спасибо, Джейсон. Мисс О'Лири показала мне набережную.
- А ты не теряешься, хитрый табаковод! - обрадовался Старк. - За это нужно выпить!
Он поймал такси, и повез меня куда-то на юго-восток, где было "приличное заведение со снукером".
Бильярдный кий я взял в руки впервые. Понятно, что никакого сопротивления оказать умелому Старку у меня не вышло. Хоть он и старался, умело подставляя мне очень простые шары. Как я ни пытался копировать его стойку, манеру держать кий и тщательно прицеливаться - красные шары летели во все стороны, кроме нужных. Цветные падали в лузы и снова почему-то выставлялись. Пояснения сложных правил еще больше меня запутали. Наилучший результат дало простое следование подсказкам Джейсона. Он показывал мне каким шаром куда бить, где ждать "выхода" и прочие премудрости, которые почему-то плохо запоминались.
После двух партий, проигранных мною с каким-то неприличным счетом, Джейсон отобрал у меня кий и повесил его на стену.
И мы поехали в стриптиз-клуб.
По дороге Старк поведал мне, что вот уже пару лет как развелся и теперь чувствует себя снова молодым, счастливым и кому-то нужным. Что мужчину делают состоявшимся не семья и дети - это женский удел, а собственные успехи. В бизнесе, творчестве, спорте или в чем-то другом, мест для приложения сил масса! Но только не семья. Семейный человек, по мнению Старка, был обречен вести полурастительное существование - бесполезное и бестолковое.
- Слушать все эти бабские заморочки и считать тот бред, что они придумывают на пустом месте, за откровения свыше. Дом-работа-дом-работа. Как маятник в часах! Ну кому это нужно, Сардж? Разве сэр Фрэнсис Дрейк был женат, когда вел свою "Золотую антилопу" через Мировой океан? Разве мы что-то слышали о супруге сэра Уинстона Черчилля? Разве кто-то бы знал о жене Сталина, если бы он ее не убил? Единственное зло на этой земле - бабы! - откровенничал Старк. - Любой женатый человек, добившийся чего-то, мог бы стать в тысячу раз успешнее, если бы не женился! Я вообще признаю только один вид брака - когда руку богатой наследницы отдают энергичному профессионалу, способному удержать на плаву семейное дело, а то и приумножить его. Поверь мне, Сардж, знаю, о чем говорю: у меня самого две дочери остались с Мэгги, удави ее дьявол!
Я просто улыбался - мне были безразличны его взгляды на эту сторону жизни.
Еще часа два мы с ним слонялись по ночным клубам - мне это было в новинку, да и занятно, а Джейсон чувствовал себя как рыба в воде. Потом, ближе к полуночи, сославшись на усталость после дороги, я уехал в свой отель, договорившись со Старком встретиться в ресторане Тутто за полчаса до полудня.
Следующий день оказался дождливым. У портье нашелся зонт для постояльцев и я, шлепая по лужам, пошел на встречу.
Теперь Чикаго не производил того впечатления, что чуть не раздавило меня прошлым вечером. Да и был он - деловой центр - не так уж и велик. Небольшой островок циклопической застройки, всего три мили на полторы, посреди полей двухэтажных жилых домов простых работяг. Ну, разумеется, еще заводы, электростанции, пирсы, театры, музеи, немножко парков и дороги. Вот и весь город.
Старк пришел раньше. А, может быть, с утра отпивался здесь чаем после вчерашнего карнавала. Он успел немного поохать, вспоминая наиболее яркие фрагменты удавшегося вечера. Потом к столику подошли два гладко выбритых джентельмена - в ладно пригнанных пиджаках, обоим слегка за тридцать, в глазах сталь и вселенская усталость.
- Сэм Фишер, - представился тот, что был повыше. И протянул мне визитку.
- Том Снайл, - сказал второй, чуть постарше, с тонким шрамом на носу. И в моей руке оказалась вторая визитка, на которой значилось "Томас Снайл, вице-президент "Чиверс & Co" - важная птица.
И я знал этого человека. Почти так же хорошо, как Захара. Но не в прошлом, а в будущем.
Мы со Старком тоже назвали свои имена, после чего мистер Снайл заказал два кофе и какой-то десерт.
- Итак, мистер Саура, насколько мы поняли, дела некоторых наших клиентов, - он назвал несколько фамилий, - уполномочены вести вы?
- Вел до недавнего времени, - уточнил я. - Сейчас счета этих людей будут закрываться, и деньги будут переведены в один из наших банков. Думаю, распоряжения на этот счет вы получите еще до конца текущего года.
- Вот как? Если я правильно понимаю, то общая сумма на этих счетах, - он щелкнул пальцами и в его руке оказался листок, поданный Фишером, - составляет что-то около семидесяти пяти миллионов?
- Трудно сказать. У меня нет точной цифры, - я сделал вид, что не владею информацией. - Вы же понимаете, что я всего лишь посредник, имеющий свои небольшие комиссионные?
- По размеру комиссионного вознаграждения очень легко определить общее количество имеющихся в управлении средств.
- Верно, - согласился я. - И все равно у меня нет точной цифры. Да и важно ли это?
- Не очень. Нас больше заботит причина, по которой ваши и наши клиенты безболезненно пережили всеобщий крах. Поделитесь?
Я задумался. У Снайла была интересная манера вести разговор: он его именно вел, напирая на собеседника, склоняя к нужному направлению. Я так не умел.
- Про удачу вспоминать не нужно? - осведомился я на всякий случай.
- Не стоит. Мы посмотрели историю этих счетов - за два года ни одного цента убытков. Так не бывает. Никакая удача не позволит выигрывать два года подряд.
- Хорошо, мистер Снайл. Могу я поговорить с вами наедине?
- Сэмми, сходи в туалет, кажется, ты испачкал рукав. - Буркнул мистер Снайл.
- Джейсон, вы же мне поможете? - Фишер поднялся.
Старк, хоть и навострил уши, вынужден был подчиниться просьбе.
- Итак, Томас, - сказал я. - Вы же профессионал? И у вас есть свои секреты? Я тоже профессионал и у меня тоже есть тайны. И раскрыть их я смогу лишь тому, кто работает на меня. По-моему, это справедливо?
- Более чем, - согласился Том. - Но все-таки, мистер Саура, не для протокола? Намекните и я буду спать спокойно, зная краешек тайны, а вы сможете и дальше... э-э-э.
Так и не подобрав слова, он замолчал, и выжидательно уставился на меня.
- Это же не угроза была? - наверное, стоило задать и такой вопрос.
- Бог с вами, какие угрозы? Просто природная любознательность не даст мне спокойно спать. И я буду всегда знать, что есть кто-то на рынке, кто никогда не проигрывает по неизвестным причинам. Согласитесь, для настоящего профессионала это повод усомниться в себе, а значит, и начать узнавать больше. А там кто знает, куда приведет меня любопытство? Это же могут оказаться не очень законные вещи? Инсайд, подкуп, манипуляции с компьютерами?
Мне очень нравился его напор, внимательность к деталям; чувствовалась хватка настоящей акулы, лишь по недоразумению оказавшейся в Чикагском садке, а не на Уолл-стрит.
- Том, сколько вы сейчас зарабатываете? - я тоже решил взять быка за рога. - Честность за честность.
- За этот год вместе с опционами на акции "Чиверс" мой доход составит около пятнадцати миллионов. Конечно, не Милкен из Дрекслера, но я не жалуюсь; не всем же быть гениями.
- А сколько вы получите в случае досрочного прекращения контракта по своему желанию?
- Немного, - Снайл изобразил уныние. - Почти ничего.
- Мне нужен управляющий одного оффшорного фонда. С активами около трех миллиардов долларов. Я предлагаю вам за эту работу пятьдесят миллионов в год и прикосновение к тайне. - На самом деле я не собирался платить ему ни цента сверх того, что он сможет заработать. Но в то, что он сможет принести пятьдесят миллионов в год под моим руководством, я был уверен. - Но перед этим вы обязаны закрыть все вопросы, которые возникли у "Чиверса" к моим клиентам. Что скажете?
Он отставил свою чашку кофе. Внимательно посмотрел на мой клетчатый пиджак, на покусанные ногти и ободранные кутикулы.
- Мистер Саура, - начал Том, - подобные предложения мне делаются по пять-шесть раз в год. Пятнадцать миллионов, двадцать, двадцать пять. Не хочу сказать, что они меня не интересуют, но немногие в Чикаго могут мне предложить условия, на самом деле лучшие, чем я имею сейчас. И я никогда бы не стал вице-президентом и младшим партнером в такой компании, если бы кидался из стороны в сторону, соблазняясь на обещание золотых гор черт знает кем.
Его отповедь была совершенно понятна. Захар рассказывал, что ныне в бизнесе есть и такая практика: успешных менеджеров переманивают конкуренты, а потом через пару месяцев выкидывают на улицу, не выполнив обещаний. Не очень-то честно, но в конкурентной борьбе должны использоваться все способы, сулящие преимущество .
- Мое предложение реально. По пятьдесят миллионов ежегодно ближайшие пять лет и кусочек тайны, - повторил я. - Либо вы проводите свое расследование, тратите очень много денег и в результате получаете дырку от бублика? Ведь, скажу вам честно, тайны, приносящие такие деньги, охраняются очень неплохо.
Он ненадолго задумался.
- Знаете, мистер Саура, что меня беспокоит больше всего?
- Откуда, Том, мне это знать? Я не телепат.
Он усмехнулся.
- А я уже начал сомневаться. Больше всего меня настораживает несоответствие между вашим юным возрастом и произносимыми суждениями. Так не думают в двадцать пять, ведь вряд ли вам больше?
- Двадцать три, - уточнил я. - Но это ничего не меняет. Вы принимаете мое предложение?
- Сколько времени я могу подумать?
- Думаю, ваш Сэмми уже постирал всю рубаху. Сейчас она высохнет и вскоре он появится. Решайтесь.
- Еще один вопрос. Вы работаете на правительство?
- Скорее, на людей из правительства, - уточнил я.
Не обязательно ему пока знать, что правительство это советское, а люди - бывшие его члены. Да и потом это знание будет явно лишним. Но вот обзавестись прикрытием в американском правительстве - совершенно необходимо. Надеюсь, Фрэнк оправдает мое доверие.
- Значит, все-таки инсайд. - Сделал Том напрашивающийся вывод.
- Соглашайтесь, Том, такими предложениями не разбрасываются. Вы же хотите утереть нос Роберту Претчеру, Баффету или выскочке Соросу? У вас будет такая возможность.
- Знаете, мистер Саура, собираясь на эту встречу, я меньше всего рассчитывал поменять работу. Но, если все, что вы мне рассказали - правда, то... Я согласен.
Я дал ему две недели на то, чтобы закрыть все дела по моим "мертвякам". Потом он должен был взять недельный рождественский отпуск и приехать в Луисвилл - ознакомиться с принимаемыми делами. Если его все устроит, то у нашего фонда появится официальный глава.
Я знал, что все будет хорошо.
Отказавшись от предложения Джейсона заглянуть к нему в офис перед дорогой, я передал привет мисс О'Лири и в тот же вечер отправился назад, только в этот раз маршрут пролегал через штат Иллинойс: Чикаго-Кэнкэки-Шампейн-Парис-Вашингтон (тот, что в Иллинойсе)- Луисвилл.
Глава 3.
- Мы не успеваем! - Сказал я. - Мы ни хрена не успеваем! Мы взяли на себя слишком много.
- А по-моему, дела идут успешно, - возразил Захар. - Посмотри, мы здесь всего три года, а уже у нас есть банки-фонды-агентства. Мистер Твистер, бывший министер, Мистер Твистер миллионер! Владелец заводов, газет, пароходов...
- Мы здесь уже три года, и чем ближе становится день, когда нужно будет тратить деньги, тем отчетливее я понимаю, что просто не знаю - куда их тратить! И как?!
Захар вернулся через неделю после моей поездки в Чикаго. Он выполнил свою часть задачи, и теперь сберегательный банк в Вероне и народный в Бари принадлежали нашему фонду. Еще он приценился к немецким и швейцарским банкам, но все это была проза жизни, ставшая уже почти рутиной, потому что настоящий восторг вызвал у Захара полет на "Конкорде" "Эйр Франс". Он немного попенял на тесноту в салоне и запредельную дороговизну - стоимость билета практически в три раза выше, чем за обычный перелет. Но все остальное приводило его в какой-то священный трепет: темно-синее небо за непривычно маленьким иллюминатором, бегущие цифры скорости, выведенные на табло в пассажирский салон, высота полета в шестнадцать-восемнадцать километров. Но больше всего восторгов было связано с тем, что переход на сверхзвук никак не чувствовался! И хоть и говорил я Майцеву, что если движение равноускоренное, то почувствовать скорость не получится и взывал к его инженерному самосознанию - все было бесполезно. Ему казалось, что в салоне должно было "хлопнуть", за окном непременно должен был случиться фейерверк, а все пассажиры надуться как воздушные шарики. Но и тем, что ничего подобного не произошло, он тоже восторгался. Единственное, что омрачило его полет - на борту не было ни одной стюардессы! Только мужики, а Захар очень трепетно относился к тому, кто наливает ему виски, приносит подушку и одеяло или стрижет голову: в первом случае это должен был быть мужчина, в последних двух - женщина. Иначе возникал дискомфорт.
- Как это не знаешь? - Майцев даже отставил в сторону коробку с пончиками. - Мы же изначально планировали тратить доходы на создание там, - он кивнул головой в сторону, - всяких конструкторских бюро, институтов. Вроде Кремниевой долины? Вот, кстати, пока летел с одним чудаком из Массачусетского технологического института, узнал много нового о своей стране. Он, оказывается, завидует тому, что у нас есть научно-исследовательские институты. Они специально создают такие технопарки, вкладывают огромные деньги, ищут спонсоров, а у нас они по умолчанию в каждом крупном городе уже есть! Только, как обычно, используются через жопу. Бери и внедряй! А ты говоришь - "не знаю"! Что изменилось-то?
- Захар, неужели непонятно?! - Меня раздражало, когда приходилось объяснять очевидное неглупому человеку. - Что ты знаешь о химии? О медицине? О промышленном дизайне? О микроэлектронике? О ядерной физике, о генной инженерии, о космонавтике? Как мы сможем оценить, что одно исследование - полезно, нужно и перспективно, а второе - бестолково, затратно и служит для отмывания денег?!
Я на самом деле не понимал многих вещей.
- Представь себе, накопили мы море денег, вся экономика Штатов, а значит, и большей части мира работает на нас с тобой, а мы эти деньги зафигачиваем в наши, российские НИИ? И при этом ни черта не понимаем в предмете? Чтобы ты сделал, будучи директором такого заведения?
Захар прошелся по офису, почесал затылок и весело ответил:
- Я бы придумал тысячу всяких дурацких, псевдонаучных тем с миллионом обещаний! Под каждую получил бы соответствующий грант и через пару лет вышел бы на пенсию миллионером и всемирной знаменитостью.
- Вот ровно так и будет, - посулил я. - Не только здесь люди научились втирать очки. На Родине водятся умельцы ничуть не хуже. А то и лучше. Вспомни дело узбекских хлопкоробов! Они же едва не двадцать процентов своей экономики на бумаге рисовали. И получали за это вполне реальные доходы. Здесь будет то же самое. Как только им станет понятно, что инвесторы ни ухом, ни рылом в теме - будет ровно то, что ты описал. И наши с тобой потуги канут в небытие.
- Однако, я как-то об этом не успел подумать, - стушевался Захар. - Мне казалось - будут деньги, и ты сможешь их направить туда, где будет выгоднее всего?
Я даже беззвучно рассмеялся.
- Захар, посмотри назад. Представь, что ты в шестьдесят первом. Расскажи тамошнему химику, что такое фуллерен! И попроси воспроизвести. Насколько понятным будет твое объяснение, чтобы он серьезно задумался о вопросе?
- А что это такое - фуллерен?
- Не знаю, - просто ответил я. - Используется в аккумуляторах, лекарствах. Но что это - бей меня лопатой, я сказать не смогу! Понял мысль?
- Не, ну давай, тогда, думать о том, в чем мы что-то понимаем?
Мне стало смешно. Потому что я-то точно знал, что единственное, в чем Майцев что-то понимает - это насущная задача: "как снять телочку". А все остальное, в чем он мнил себя специалистом - на самом деле безнадежно устарело еще в тот момент, когда он начинал писать по этой теме курсовую работу. Я был таким же.
- В том-то и дело, что ничего. Мы с тобой дилетанты широкого профиля. Имеем представление о многом и не имеем знаний ни о чем. Просто потому что не успели. Потому что щенки. И теперь два щенка начнут раскидываться деньгами! Надолго нас с тобой хватит?
Захар поднялся из кресла и направился к бару, в котором хранились наши алкогольные запасы.
- Без поллитры не разобраться, - посетовал он мне.
После первых пятидесяти грамм он резонно заметил:
- Вряд ли Лаврений Берия досконально разбирался в цепных ядерных реакциях! Но как-то же у него получалось отделять зерна от плевел?
- Нам нужна прокладка! - удивительно, но такое простое решение раньше не приходило мне в голову. - Нам нужен институт, фонд, не знаю, как это назовут. В общем организация вроде патентного бюро, которая сможет оценить перспективность того или иного предложенного исследования!
Захар невесело усмехнулся: