- Виталий Родионович, вы уж извините, но это моя работа. И я, со всей уверенностью могу заявить, что ваша блокировка, это врожденный элемент. Она такая же часть вашего организма, как тонкие оболочки. Собственно, одной из них, она и является.
- И вы предлагаете, в случае неудачи в исследованиях и, соответственно, невозможности сворачивания оболочки, попросту ее отрезать? - Нахмурился я.
- Виталий Родионович, рассматривайте это как… ну, как ампутацию шестого пальца на руке, или атавизма, вроде хвоста. Совершенно ненужных человеку частей, согласитесь? - Устало проговорил Берг, растеряв весь свой жар и поглядывая на выход. Намек понял, удаляюсь.
- Что ж, господа… и дама. - В полный голос заявил я, привлекая внимание, и без того навостривших уши, исследователей, после чего отвесил всем присутствующим, вежливый полупоклон, в полном соответствии с требованиями, изложенными в своде правил приличий. - Сегодня у меня был крайне занимательный день. Благодарю вас за проявленное внимание и интерес к моей проблеме, и, позвольте откланяться, до завтра. Вам, Берг Милорадович, моя отдельная благодарность за снисхождение к неучу и увлекательную беседу. Покойной ночи.
Облив всю компанию елеем, я выскочил за дверь и, чуть ли не бегом, помчался во флигель. Жрать хочу, это что-то неописуемое!
- Ва-аше благородие, - прогудел Лейф, встречая меня в холле, - а, я уж было собрался идти вас искать. Как утром вскочили, спозаранку, толком не поевши и ушли. Уж обед остыл, а вас все нет. Так я Ладе велел, что б она его господам охранителям отнесла, а сам вот, опять к плите стал, да по второму разу готовить принялся.
- Лейф, подожди… Мы же вроде договорились, насчет всех этих "баринов" и "благородий". Обращайся по имени.
- Ну уж простите, запамятовал. - Все так же размеренно пробубнил повар. Тут скрипнула дверь, и на пороге появилась вторая часть моей "свиты". Лейф тоже ее заметил. - Лада! Виталий Родионович пришли. На стол в гостиной накрывай, да смотри, горячее наперед неси и штоф не забудь, а то знаю я твои замашки немецкие!
- Вот что, Лейф, пока Лада на стол накрывает, собери корзинку с едой, да отнеси ее исследователям. Они в западном крыле сидят. Скажешь дежурному на этаже, он проводит. Тоже, поди, целый день голодные. Увлеклись работой, про обед и вовсе забыли. А им, в отличие от меня, еще до дома добираться, и то неизвестно, когда разойдутся. Пусть перекусят.
- Соберу. - Кивнул Лейф. - Вот прослежу за тем, как эта вертихвостка стол накрывает, и отнесу.
- Вот и ладно. - Я кивнул повару, и мы вместе вошли в комнату. Библиотека несколько изменилась, приобрела жилой вид. Давешний журнальный столик, вместе с креслами, был отодвинут ближе к камину, а на их месте появился большой овальный обеденный стол с белоснежной, вышитой скатертью, в окружении шести массивных стульев с высокими, резными спинками. На столе, пара серебряных канделябров (зачем они здесь, не представляю) и низкая ваза с живыми цветами.
Пока я приводил себя в порядок в ванной, Лада носилась между этажами, как наскипидаренная. К тому моменту, когда я, умытый и голодный, скинув пиджак (ну, визитку, один хрен), вышел в гостиную (с появлением "лишней" мебели, язык уже не повернулся назвать эту комнату библиотекой), на столе уже красовалась куча приборов, соусников и блюд, а Лада, как раз появилась на лестнице, с огромной супницей. Мама дорогая, да мне столько ни в жизнь не сожрать! В ответ желудок проурчал что-то вроде: "за себя говори", и замер в ожидании. Лада поставила супницу на стол, сняла с нее крышку, выпустив из-под нее горячий пар, и по комнате поплыл аппетитнейший аромат сборной мясной солянки с копченьями.
Наполнив и поставив передо мной глубокую тарелку, Лада кинулась снимать крышки с многочисленных блюд и блюдечек, расставленных на столе. Чего здесь только не было. Нежнейшая, горячего копчения, севрюга и масляно поблескивающая, слабосоленая семужка, небольшие ломтики прозрачно-розовой ветчины и, блестящие льдинками и кристалликами соли, витки тонко нарезанного сала. Соленые белые грузди и крепкие, упругие огурчики, квашеная капуста с горящей в ней рубинами, брусникой и янтарные зубчики чеснока. А ведь еще была, целая тарелка ассорти из разных сыров, от свежего, что мы привыкли называть домашним творогом, до твердого, похожего по виду на пармезан, пряные помидоры сухого посола с укропом и чесноком, еще теплый, с хрустящей корочкой хлеб, какие-то пирожки… да, одной только икры, на столе оказалось три вида: осетровая, лососевая и щучья! БУРЖУИ!!!
Определившись с собственным статусом, я уж было, вооружился ложкой, но в этот момент в гостиную вошел, что-то сердито бормочущий Лейф и, укоризненно глянув на Ладу, поставил на край стола небольшой серебряный поднос с чуть запотевшим графинчиком и рюмкой… Девушка недовольно наморщила носик, но, под взглядом повара, сникла и шустро наполнила рюмку водкой. А чем еще могла быть прозрачная жидкость в графине?
Весело переглянувшись с Лейфом, я опрокинул в себя содержимое рюмки. Лада вздохнула.
- Приятного аппетита, Виталий Родионович. - Чуть ли не хором произнесла эта парочка, и слиняла. Я даже не успел им ответить. Ну и ладно. Меньше слов, больше дела!
Тарелка с солянкой опустела очень быстро но, так же быстро передо мной появилась другая, с еще шипящей от жара, свиной шейкой.
В итоге, из-за стола я выбрался обожравшийся и умиротворенный. Хотя так и не смог съесть все, что мне наготовил Лейф. Благая мысль о том, что неплохо бы почитать что-нибудь для общего развития, узрев пустоту, что поселилась у меня под черепной крышкой, после сытного ужина, испуганно пискнула и смылась. А я завалился спать.
Следующее утро началось для меня так же, как и предыдущее, за исключением того, что не пришлось голышом скакать по спальне. Проснувшись, я дождался вежливого стука в дверь и, приняв от Лады поднос с легким завтраком, быстренько его уничтожил. Уже допивая великолепный кофе, я понял, чего мне не хватало во время исследований.
Так что, сразу после умывания и бритья (надо же, всего-ничего времени прошло, а скорость орудования этой "мечтой маньяка", у меня уже вполне приличная. Сегодня, мне хватило всего десяти минут, что бы отскоблить щеки и подбородок), я оделся в очередной костюм из категории "утренних" и отправился на поиски Лейфа. Повар нашелся в своей вотчине, и судя по его недовольному сопению, был совсем не рад моему вторжению на его территорию.
- Доброе утро, Лейф. Не хмурься, я заглянул всего на секунду. У меня к тебе просьба. Ты же вчера наведывался к исследователям?
- И вам доброго утра, Виталий Родионович. - Степенно кивнул повар. - А как же. Все как вы велели. Отнес им закусок разных, квасу. Благодарили. Вот крепкого ничего не взяли, ну да я понимаю, все ж, они на службе, нельзя.
- Вот. Я это к чему, Лейф. Кофе у тебя получается замечательный, так ты, будь добр, раз в пару часиков, приноси нам кофейник. Заодно и про обед, напомнишь. - Проговорил я.
- Так его ж не я делаю, а Лада. Она по этой черной воде, мастерица. Но вы не думайте, Виталий Родионович. Все исполним. Будет вам кофий, как приказали. И про обед напомню, не забуду.
- Спасибо, Лейф. И передай Ладе мою благодарность, кофе у нее действительно, отменный. - Я кивнул повару, и двинулся "на работу".
Исследователи встретили меня не в пример теплее, чем при знакомстве. Все та же пятерка, во главе с Бергом, дружно пожелала мне доброго утра, и началась работа. Медитации, расслабление, концентрация… Когда Лейф принес нам кофе я не заметил, только отметил краем сознания какие-то изменения в комнате… и выпал из транса, одновременно с контролировавшей мое состояние, Хельгой.
- Что это было? - Возглас девушки заставил меня открыть глаза.
- Повар кофейник принес. - Ответил Берг. - А что?
- Да ничего особенного. - Ядовито проговорила Хельга, тряхнув рыжей гривой. - Совсем ничего. Виталий Родионович находился в "глухом" трансе. Все шло, как должно. Виталий заглушил слух, зрение, обоняние, осязание… на диво быстро, кстати, а потом… потом, вошел этот ваш повар и сфера, как будто моргнула. То есть она исчезла, и тут же появилась снова. При этом, активность мозга подскочила чуть не на порядок!
- Тебе не показалось? - Четверо исследователей испытующе, но без недоверия, посмотрели на Хельгу. Девушка отрицательно покачала головой, и исследователи, одновременно заговорив, отвалили в дальний угол комнаты, к кофейнику. Честно говоря, я тоже мог бы подтвердить ее слова. Ведь во время транса, абстрагировавшись от происходящего, действительно, никак не мог почувствовать какие-либо изменения в комнате. Но почувствовал!
- Да что я… - На мгновение Хельга запнулась и, катастрофически покраснев (куда там братцу!), повернулась ко мне. - Извините за фамильярность, Виталий Родионович. Я, право… это от неожиданности…
- Ничего страшного, Хельга. Вы ведь не против, если я буду обращаться к вам по имени? - Улыбнулся я. Остальные, кажется, и вовсе не обратили внимания на наши слова, полностью окунувшись в построение очередных теорий и примерных моделей предстоящих исследований. Девушка улыбнулась, и, неуверенно кивнув, устремилась к спорящим коллегам.
Глава 7
Лед тронулся, господа присяжные заседатели
Как ни велика была радость нашего небольшого коллектива, от наметившихся подвижек, долго она не продлилась. Уже через два дня стало ясно, что зафиксированное Хельгой, кратковременное мерцание "сферы", это не "парадный подъезд", а скорее, "черный ход". Своего рода незарегламентированная особенность блокировки. То есть, при отсечении стандартных информационных каналов (читай: глаза, ухи и нос), сфера начинает работать в дискретном режиме, вызывая тот самый эффект мерцания. Таким образом, исчезая на сотые доли секунды, она позволяет разуму восполнить сенситивный голод, получив недостающую информацию из ментала. Во загнул, а? И ведь не был я никогда технарем, о смысле некоторых слов, типа, дискретности, вообще только смутно догадываюсь.
Это на меня ностальгия накатила, в такой вот, идиотской форме. Мне так кажется, а на самом деле, хрен его знает, может подустал от непривычных оборотов речи, или просто устал? Ну ничего, до конца рабочего дня, всего-то с час осталось, тогда и отдохну. Лада с Лейфом обещали договориться с истопником, так что баня, наверное, уже протоплена и дожидается. Есть здесь и такая роскошь, рядом с флигелем стоит, фактически на том же фундаменте.
Четвертый день, от зари до зари, мы бьемся (ну да, именно мы, я же тоже не бездельничаю!) над этой дурацкой сферой, а толку чуть. Нет, то же мерцание, штука вполне себе интересная, но согласитесь, довольно глупо лишаться органов чувств (пусть и временно), только для того, что бы восполнить их отсутствие размытыми ощущениями чужого присутствия, например, а на большее, при мерцании сферы, рассчитывать не приходится. Команда погрустнела, у Берга ввалились глаза, и создается впечатление, что он еще больше похудел, хотя куда уж дальше?! Хельга постоянно сидит в кресле, о чем-то задумавшись, и почти не реагирует на окружающих, даже Бус, с которым у них вроде как, "взаимный интерес", по выражению одного из "близнецов", не может вывести ее из ступора, хотя парень старается. Сами "близнецы", как оказалось, ни в коей мере не родственники, где-то потеряли свою синхронность, и даже кофе теперь пьют не одновременно, как мы уже привыкли, а по очереди. В общем, мрак и ужас. А ведь идет всего лишь четвертый день исследований. Блин, как представлю, что этот бред будет длиться еще два месяца, дрожь пробирает! Придется, временно, брать командование в свои руки. Как это ни смешно, но подопытная крыса сейчас начнет "лечить" своих экспериментаторов. Ха! Приступим.
- Бус Ратиборович, у меня имеется к вам небольшая, но важная просьба. Не поможете ли? - Сидящий на колченогом стуле, о чем-то задумавшийся парень вздрогнул, и резко обернулся.
- Все что в моих силах, Виталий Родионович. - Выжал из себя кислую улыбку, Бус. Кто бы мог подумать, что этих ребят так легко выбить из колеи?! Или это результат их "открытости", так сказать минус сенса? Стоило захандрить одному, как пошла цепная реакция, они же вроде как чувствуют друг друга… Хм. Ну а мне-то тогда почему так хреново? Или блокировка плохо прикрывает эмоции? Ладно, с эмпатией разберемся позже, а сейчас, постараюсь всколыхнуть это болото. И пусть никто не уйдет обиженным.
- Благодарю вас, Бус Ратиборович. Я сейчас напишу записку, а вы передайте ее Владимиру Стояновичу? Сами знаете, если действовать по обычному распорядку, то ответа можно дожидаться дня два, а у вашего отделения, так сказать режим наибольшего благоприятствования. Так может, князь вас сразу и примет. Сделаете?
- Исполню со всем прилежанием. - Кивнул Бус. Вот за эту-то покладистость, я его и выбрал. Нет, Берг или Хельга, тоже подошли бы, в качестве "курьеров", но они бы обязательно прочли записку, и тогда вся идея насмарку.
Я быстро начеркал пару строк на стандартном бланке исследовательского отделения, сложил его вчетверо и передал парню записку. Оставшиеся исследователи вяло отреагировали только на хлопок двери, закрывшейся за моим гонцом. Да и то, дело ограничилось лишь констатацией незамысловатого факта ухода Буса, после чего все отделение снова погрузилось в тягостные раздумья. Ну-ну, недолго осталось. Как там у поэта: "И кошка мрачному предавшись пессимизму, Трагичным голосом взволновано орет…"
Бус вернулся через пять минут и, с каменной физиономией, отдал мне мою же записку. Над ее текстом, стояла размашистая виза, рукой главы Особой канцелярии: "С изложенным согласен, исполняйте". Мои губы, помимо воли, изогнулись в предвкушающей улыбке.
Не обращая никакого внимания на взгляды исследователей, я подошел к телефону и набрав номер охранителей, стал слушать гудки. Не дождавшиеся от меня ни слова, вопрошающие взгляды команды, скрестились на Бусе, но тот только пожал плечами. Я же говорил, что он самый покладистый из всей компании! Было велено отнести и передать. Он пошел и передал. А что там написано на бумажке, не его ума дела. Редкостного пофигизма организм. По-крайней мере, пока речь не заходит о Хельге. О! А вот и ответ охранителей.
- Письмоводитель Старицкий, по распоряжению князя Телепнева, будьте любезны прислать в исследовательское отделение две "тройки". Приказ увидите на месте. Благодарю, господин поручик. - Я нажал на рычаг и снова набрал номер, не обращая внимания на начинающих паниковать исследователей. В трубке опять раздались гудки, щелчки, и на том конце провода послышался хриплый голос управителя.
- И вам добрый вечер, я звоню по поручению Владимира Стояновича. Мне необходимо получить четыре зимних комплекта. Благодарю, я зайду за ними через полчаса. Примерные размеры? Пожалуй, да
Я окинул взглядом исследователей. Хорошо, что у меня костюмы из магазина готового платья, как это здесь называется. Так что с размерами, худо-бедно знаком. А глаза у команды все шире, хе-хе.
- Записываете? Два восьмых на рост сто семьдесят пять, один девятый на тот же рост и седьмой на сто восемьдесят пять. Да, все верно. Еще раз благодарю.
- Э-э, Виталий Родионович, позвольте поинтересоваться. - Кажется, у Буса голос прорезался.
- Да, внимательно вас слушаю, Бус Ратиборович. - Я улыбнулся, елико возможно, пакостней. Исследователей проняло. Вон как побледнели!
- А что все это значит? - Вякнул один из "близнецов", по-моему, Олаф, у него голос повыше, чем у Ярослава.
- Владимир Стоянович не очень доволен ходом работ и поручил мне, по возможности, воздействовать на вас, имея целью, получение сколько-нибудь положительного результата. - Дополнить текст еще парой обтекаемых предложений, мне не дал стук в дверь. Как и ожидалось, на пороге оказались охранители. Две "тройки" низового состава, в синих мундирах под предводительством молодого поручика, как бы не того самого, с которым я общался по телефону.
- Старицкий Виталий Родионович? - Произнес офицер.
- Именно так. - Я продемонстрировал поручику свое удостоверение и цидулю с визой Телепнева. Лицо поручика вытянулось от недоумения, кажется, Владимир Стоянович решил не сообщать подчиненному, что именно написано в записке. Тем не менее, похоже, субординация и привычка к безоговорочному исполнению приказов, все же победили. Поручик махнул рукой, и вся синемундирная группа, сияя блеском пуговиц, ввалилась в кабинет перепуганных исследователей.
- Господа, прошу встать и следовать за мной! - Безапелляционным тоном заявил поручик, обводя моих экспериментаторов грозным взглядом. Те съежились и, с выражением абсолютного непонимания происходящего на лицах, встали, включая Хельгу. Поручик недовольно покосился на меня, и я отрицательно покачал головой. - Сударыня, вас это не касается. У нас приказ только о ваших коллегах.
Синемундирные, то бишь охранители, взяли четверых исследователей под конвой и вывели их в коридор. Девушка попыталась дернуться следом, но я ее остановил, встав на пути к выходу.
- Хельга, стойте.
- Пустите меня. - Тихим голосом проговорила она, хотя я ее и пальцем не тронул, и вдруг взорвалась. - Вы… вы… бесчестный человек! Что мы вам такого сделали?! За что?!
- Хельга! Сядьте и успокойтесь. Немедленно. - Рявкнул я. Девушка отшатнулась и послушно вернулась в кресло. От недавней меланхолии не осталось и следа, взгляды которыми она меня прожигала, могли бы довести до инфаркта. - Ничего с вашими коллегами не случится. Обещаю. Не верите? Возьмите, прочитайте. Это та записка, что я попросил передать князю.
Листок с визой Телепнева, Хельга взяла так, словно это была ядовитая змея. Брезгливо и с опаской. Аккуратно развернула… По мере чтения, глаза девушки все больше и больше напоминали глаза японских мультяшек. Дочитав текст до конца, Хельга перевела на меня недоумевающий взгляд.
- Но… почему ТАК? И зачем?!
- А ты думаешь, если бы я их стал уговаривать, у меня это получилось бы, а? Вот так вот дружно, взяли и послушались, да? Сама-то в это веришь? Вот и я, не очень. - Устало проговорил я, опускаясь в соседнее кресло.
- Мы с вами на бруденшафт не пили. - Почти автоматически заметила барышня, но тут же перебила сама себя. - И все-таки, зачем?
- Хельга, мы работаем по шестнадцать часов в день, четвертый день подряд. Я знаю, что когда работа "идет", это не предел. Но мы топчемся на месте, это видно невооруженным взглядом даже такому далекому от ваших материй человеку, как я. Вы устали, вымотались… Стали похожи на привидения. Прозрачные и бессмысленные. Нужна была встряска. Я ее организовал. И отдых. Лучшего способа снять напряжение, чем хорошая баня, я не знаю. Понятно?
- А я? - Задала внезапный вопрос Хельга.