* * *
- Ни шесть, ни даже одного часового завода мы строить не будем, - заявил я.
- Василий Иосифович, но у нашего населения в связи с ростом доходов появились вполне определенные потребности. Одно из них - наручные часы, - Косыгин, как всегда, стоял на своем, - Должны же люди заработанные деньги тратить?
- Алексей Николаевич, да поймите, пройдет три, максимум пять лет, и наручные часы выйдут у нас из моды. Поверьте, товарищи, я знаю, о чем говорю, - окинув взглядом всех присутствующих, я понял, что поддерживает меня только один Синельников, - с другой стороны, текущие потребности нашего народа мы обязаны удовлетворять. Закупайте большие партии и размещайте новые заказы за границей. Хоть в той же Швейцарии. Заодно меньше шуметь там будут.
Пояснять, о каком шуме идет речь, необходимости не было. Когда Советское правительство потребовало от швейцарских банкиров перлюстрации всех счетов на предмет вкладов как нацистской партии Германии, так и вообще любых фашистов, то они подергались, но все-таки допустили аудиторов Зверева. Улов составил довольно приличную сумму. Все пошло в счет репараций.
- Столько десятилетий в моде, а тут за несколько лет выйдут? - ну вот же упрямый у меня Председатель Совета министров!
Я не поленился, встал и принес на большой стол для совещаний калькулятор со своего письменного. Первая продукция Зеленоградского завода вычислительной техники. Еще большой, тяжелый, под килограмм, с питанием от сети и газоразрядными индикаторами. Но зато уже со встроенными часами.
- Вот на таком принципе скоро появятся у нас наручные цифровые часы. Но и они не очень долго продержатся в моде, - достав сигареты, я закурил и бросил пачку на стол, - а вот таких размеров и меньше будут носимые телефоны, - указав на пачку "Лаки страйк", я усмехнулся, глубоко затянулся и продолжил: - А вот в них будут и часы с будильником, и радиоприемник с проигрывателем, и калькулятор, и фото-, и видеокамера. Причем они будут практически у всех жителей, начиная от школьников и вплоть до стариков. Так стоит ли нам сейчас тратиться на часовые заводы?
В кабинете повисла тишина.
- У всех телефоны, - не выдержал первым Мехлис, - как же мы всех-то контролировать будем?
Н-да. Кто о чем, а вшивый о бане… Мы переглянулись с Синельниковым.
- Лев Захарович, а зачем нам всех контролировать? - спросил Егор.
- Что значит зачем? А если у кого-то появятся нехорошие, непатриотические мысли? И он захочет поделиться ими с другими нашими гражданами? - Вот ведь брюзга! Ему все и вся контролировать надо. Перебьется.
- А вот это - забота нашей пропаганды, - ответил я за директора СГБ, - пропаганды и всех нас. Чтобы у наших граждан было о чем более интересном думать. Иначе зачем мы планируем в послевоенной Конституции декларировать свободу слова? Мы, товарищи, находимся на переднем крае борьбы. Борьбы за умы и души людей! И наша первейшая обязанность - убеждать, а не заставлять. Мы должны давать людям все больше прав. Прав и обязанностей. Приучать их мыслить самостоятельно, совершать выбор обдуманно.
- Да, Василий, хорошо ты сказал, - после небольшой паузы произнес Берия.
Он впервые назвал меня при всех по имени и на "ты". Есть такой тип людей, чей взгляд подобен рентгену, так кажется тому, на кого он направлен. Я же смотрел ему в глаза совершенно спокойно. Свои мысли мне от него скрывать уже не требовалось. Но маршал все-таки удивил меня продолжением:
- Если бы не вид и не голос, я был бы уверен, что это говорит Иосиф Виссарионович.
Это что, у меня уже манера речи, как у отца? Сталин жил, Сталин жив, Сталин будет жить? Н-да. Поживем - увидим. А вот Мехлис… Одно удовольствие было смотреть на остекленело-опупевший взгляд моего министра Госконтроля. Нет, челюсть у него осталась на месте, но тем не менее мне доставило неописуемое удовольствие выражение его лица. А все-таки - насколько оказался полезен! И еще наверняка будет. Стоп! Я что, уже Мехлиса считаю своим? Лаврентий Павлович тогда сказал: "Будет со временем тебе его преданность". Смотри-ка, и четырех месяцев не прошло, а Лев Захарыч, похоже, действительно за меня глотку кому угодно готов порвать. Это что, работа эмпатии и подсознательное, как Егор говорил, применение НЛП? Черт его, то бишь меня, знает…
* * *
Политика и военные действия Японии в первой половине двадцатого века, что в том мире, что здесь у нас, всегда были совершенно невообразимой смесью сверхосторожности и авантюризма. Этот их островной менталитет… Ну, поднабрались за последние годы от нас новых технологий, ну, захапали некоторые территории на континенте и островах, пока их бывшие хозяева кто еще воюет, а кто раны зализывает. Малайзия и Индонезия дали японцам достаточно нефти. Но нападать на Штаты, когда те экономические санкции Стране восходящего солнца объявили? Н-да, какая-то корреляция между мирами, несомненно, есть. Мощнейшая АУГ ударила по Перл-Харбору. Вот только не учли японские генералы и адмиралы наличия у американцев новейших радиолокаторов и современных самолетов. На подходах к военно-морской базе и над ней была форменная бойня. Палубной авиации у японцев было много, но вот ее тактико-технические характеристики… Торпедоносцы каким-то чудом смогли потопить один американский эсминец, но из первой волны самолетов на свои авианосцы вернулись считанные единицы. Второй атакующей волны уже не было. Японские корабли смогли уйти в условиях не очень хорошей погоды конца октября в Тихом океане. Но отреагировали американцы довольно резвенько. Война на море развернулась нешуточная. Мы, как союзники, тоже не стали сдерживать своих моряков. Хасан и Халхин-Гол никак не были забыты. Да и Цусима не в прошлом веке была. Отвели наши подводники душу. Самонаводящиеся по шуму винтов торпеды находили свои цели теперь не только около Британии. Война между Советским Союзом и Японией была объявлена, но боевые действия велись пока только на море. Квантунская армия на континенте сидела в своих МПД и не высовывалась. Боялась нашей авиации.
* * *
- Что значит, завтракать не будешь? Даже кофе не попьешь?
- Тошнит меня что-то, Васенька. Что мы вчера на приеме ели?
Лицо у моей жены действительно было несколько бледным. Отравилась немного? Не должна. Да, конечно, у нее не такой луженый желудок, как у меня, который гвозди может переваривать, но все же… Повара в МИДе имеют высокую квалификацию и прошли тщательную проверку в СГБ. Некачественных продуктов у нас теоретически быть не может. А не туплю ли я?
- Галка, родная, а у тебя, случаем, задержки нет?
Задумалась, пошмыгала носиком, потупилась и виновато сообщила:
- Есть. Почти три недели уже.
А вот сам не понимаю, что со мной! Подхватил жену на руки и кручусь с ней по комнате. Не очень вовремя, но как же здорово! Галинке ведь учиться и учиться. Ничего, успеет еще. Куда она у меня денется…
* * *
- Нет, все, вплоть до последнего стандарта, должно быть советским, - ишь, чего выдумали, на греческом Кипре оставить правый руль.
- Вася, но это же не наша страна.
- Ну и что? А зачем у тебя, Егор, агенты влияния? Пусть в газетах тиснут пару статеек со сравнением имеющихся там автомобилей и наших, готовящихся к выпуску моделей. И не забудут упомянуть при этом, что машин с правым рулем мы выпускать не будем. И в Америку надо поставлять все оборудование только с метрической резьбой. Они вообще должны забыть, что такое дюйм, - мы договорились со Штатами о продаже им лицензий на производство цветных кинескопов. Даже три технологические линии обещали туда поставить. Правда, не за наличку, а за приличную долю в предприятиях. Курс на насаждение наших стандартов по всему миру был взят достаточно жесткий. От норм прочности до ширины железнодорожной колеи.
- И чего ты лыбишься? Доложили уже? - Галинка сегодня была у врача, и наши подозрения успешно подтвердились. О чем она, очень довольная, тут же и сообщила мне по телефону.
- Конечно. Так что я тебя поздравляю, - во, облапил-то!
- Отпусти! Раздавишь же. Как был медведем, так и остался, - выдираюсь из его лап, но сам цвету как не знаю что.
- Извини. Но я ведь теперь вроде как дядей буду! - Нет, все-таки, если доходит до чего-то личного, то точно на его лице все прочитать, как на бумаге, можно. Видно, что по-настоящему рад за меня.
- Ладно, вечером поговорим и обмоем. Приедете со Светкой? - Сестренка у меня молодец, учится в школе на отлично, и тоже, как моя жена, хочет программистом стать. Синельников ей понарассказывал про компьютеры и сети - загорелась. Желает быть сетевым дизайнером. Ох, не скоро еще те времена придут. Как раз институт закончить успеет. А может, все-таки раньше получится? Ведь у нас вся необходимая информация уже есть. И тупиковые пути нами заранее отбрасываются.
- Куда же мы денемся? - отвечает Егор и наконец-то усаживается в кресло.
- Что по Англии? - задаю я животрепещущий вопрос.
- Более-менее. Наше радиовещание на остров на всех диапазонах им заглушить полностью не удается. Красным Крестом письма о том, как хорошо живется британским морякам и летчикам в нашем плену, доставляются вовремя. Народ правительством Уинстона Черчилля прилично недоволен. Да и средний класс без "файф о клок" жить не хочет, - наверное, это произошло впервые за несколько столетий, когда в Англии появился ощутимый недостаток чая. Блокада есть блокада. С профсоюзами работаем. Я считаю, что до падения правительства остались считанные дни.
- Твоими бы устами… Надоела эта война. Вроде бы недолго длится, но жутко надоела. А ведь нам еще японцев бить надо будет. А сколько уже человеческих жизней потеряно!
- Ну, по численности - вроде бы не так уж и много. Все-таки вступили мы в эту чертову войну неплохо подготовленные. Но ведь матерям, потерявшим сыновей, этого не скажешь. Да и в моей семье… Старший сводный брат Яков, старший названый брат Томик, тоже погибший в первые дни войны, да и сам отец…
* * *
Все-таки разломал я и эту, усиленную, мою ласточку. Вот злость я научился сдерживать легко, а радость - не получается. Галинка умудрилась позвонить перед самым тренировочным полетом и сообщила, что у нас будет девочка. Не знаю, как медики сумели выяснить при таком сроке, но факт есть факт. Осеннее небо у нас обычно закрыто тучами, но над слоем облачности на высоте пять тысяч метров ярко светило солнце, словно радуясь со мной моему счастью. Я и закрутился. Колька, почему-то всегда чувствующий мое настроение, отлетел в сторону и только язвительно комментировал мои выкрутасы по радио, не забывая периодически одергивать от слишком, по его мнению, крутых эволюций.
Правильный вираж с креном семьдесят пять градусов на приличной скорости. Перегрузка вжимает в кресло сотнями килограммов, но надо держать машину ровно, чтобы завершив круг, она встряхнулась, как жеребец, попав в свою собственную спутную струю. А затем крутая нисходящая бочка, когда скорость растет и сейчас вмажешь в кажущееся каменным облако. Но ныряешь в нее, в эту молочную белизну, и круто переламываешь траекторию вверх, вырываясь к солнцу. А под тобой огромная белая равнина облачности с выдающимися вверх клубящимися горными пиками. И зигзагом между ними не снижая скорости. Н-да, не рассчитал чуток. Все-таки знакопеременные перегрузки в тринадцать "же" даже для усиленного "Яка" многовато. Нет, силовой набор фюзеляжа из титановых сплавов не порвался, но его немного повело. Геометрия и аэродинамика самолета серьезно нарушены. Когда я понял, что машина практически неуправляема, спасать ее было уже поздно. Пришлось покинуть многострадальную ласточку. Ничего, записи "черных ящиков", давным-давно установленных на моей машине, принесут свою пользу нашей авиационной науке.
Опускаться на парашюте внутри облачности оказалось довольно неприятно. А когда показалась земля, высота была всего четыреста метров и отворачивать от маленького озера было уже поздно. Все-таки круглый спасательный парашют - это не похожее на прямоугольник крыло, на котором можно лететь почти горизонтально. Вот угораздило же меня угодить в это озеро. Искупаться в первых числах ноября, пробив сапогами тонкую корочку льда - что может быть веселее? Особенно если учесть, что мгновенно промокший меховой комбинезон ощутимо тянет ко дну, а липкие в воде стропы почему-то пытаются спутаться. Выбрался на берег среди льдинок минут через пять и устроил себе пробежку до виднеющегося недалеко поселка, возле которого чадили остатки моего "Яка". Стакан беленькой "для сугреву", как выразился директор местного совхоза в заячьей ушанке набекрень, явно не помешал. Связь здесь была хорошая, ведь электрификацию и телефонизацию Московской области мы успели завершить еще до войны. Машины за мной, оказывается, уже вышли, а вертолет по такой погоде я выпускать запретил. Но больше всего мне пришлось пожалеть о неудачном полете часом спустя, когда озверевший Колька вымещал всю свою злость и недовольство на моих спине и заднице березовым веником в парилке пилотской бани в Кубинке…
* * *
Кабинет Черчилля подал в отставку четвертого, а уже утром пятого ноября новый премьер Великобритании Клемент Ричард Эттли, отказавшийся летом войти в профашистское правительство, вылетел в Москву на переговоры. В тот же вечер он согласился на все наши в общем-то достаточно мягкие условия. А затем заявил, что возглавляемое им лейбористское правительство берет курс на переход к мирной экономике и к социализму. Как выяснилось годы спустя, полностью социализм они не построили. Но в тот период правления лейбористов были национализированы Английский банк, угольная промышленность, производство железа и стали, средства связи, производство газа и электричества. Пятого августа сорок первого года вступила в силу единая система социального страхования, оформленная законами о национальном страховании, о безопасности на производстве, об оказании государственного вспомоществования, которые заменили прежнее законодательство о бедных. Был принят закон о национальном здравоохранении, по сути дела вводивший бесплатное медицинское обслуживание и передававший больницы, за редкими исключениями, в государственную собственность.