Глава 13.
Роковая женщина.
Некоторые женщины любят адреналин, наивно рассчитывая, что красота спасет…
Неделю ничего не происходило. Погода становилась все хуже. Дни все короче. Настроение не могла улучшить даже прелестница Марфа. Ее недомолвки, показная холодность, непонятные намеки, скорее отталкивали Василия. Ему и в молодости не нравились эти игры. Марфа считала путешествие скучным. Для Скворцова, это была тяжелая работа.
На восьмой день, на берегу, разведчики встретили Степана Багрова. На его отряд напали суздальцы. Напали ночью, на стоянке, за Ярославлем. Караульных убили, остальных взяли в плен. Степану удалось в суматохе бежать. Два дня он следил за, теперь уже, суздальскими ушкуями. Пленных увезли обратно в Ярославль. Багров прошел вверх по реке еще два дневных перехода, и стал ожидать Скворцова. Грязный, голодный и больной он мало походил на бравого казачьего атамана.
* * *
Брать Ярославль без викингов было опасно. Ярославль представлял собой, как и большинство русских городов, рубленую деревянную крепость. Местоположение крепости было очень выигрышным в военном отношении: она контролировала устье реки Которосли, соединявшей с Волгой один из крупнейших городов княжества – Ростов.
Бойцы Скворцова внешне давно напоминали богатых дружинников: доспехи, копья. Но опыт штыкового боя мало помогал в бою с настоящими дружинниками. С ополченцами, да. Но рассчитывать, что Ярославль защищают непрофессионалы, было глупо.
Строить деревянные башни – это значит задержаться здесь на месяц. Тогда вернуться до ледостава в Новгород отряд не успеет. Разделить отряд на две части. Оставить пару сотен бойцов осаждать крепость, а самому плыть вниз по Волге. А если к Ярославлю подойдет подкрепление? Бросать сотню с лишним своих бойцов в плену – совесть не позволит. Выхода не было. План похода на восток трещал по швам.
* * *
Перед Ярославлем отряд разделился, сотня бойцов поплыла вниз по реке блокировать крепость, большинство остались рубить лес. Нарубить пару тысяч бревен было небольшой проблемой, рубили невысокие, молодые деревья. Труднее было донести бревна до Волги, связать в плоты и сплавить до крепости.
* * *
На второй день осады Скворцов позвал завхоза. Он решил покончить с экономией. Потерянное время сейчас было дороже всего.
– Мы из Новгорода, для торговли, брали строительные гвозди.
– Да. В поселках, по дороге сюда, пробовали торговать. Неудачный товар, – скривился завхоз.
– Это хорошо. Сколько гвоздей у нас осталось? – обрадовался Скворцов.
– Остались в основном двухсотые, около десяти килограмм.
– Можете использовать их для строительства башен, но потом все вынуть. Железо сейчас на вес меди. Даже дороже, – напомнил Василий, – и десяток лебедок с ладей снимите, на башни бревна затягивать.
– Башни слишком близко к крепости строим, у меня людские потери будут большие, – в который раз пожаловался завхоз.
– Стреляют только навесным огнем. Лучников явно мало. Я буду удивлен, если число раненых будет больше пары дюжин, – выдал оптимистичный прогноз Скворцов.
– Их уже больше.
– Эти царапины вы называете ранами?
– Командир, добавьте немного патронов. Пусть стрелки усилят огонь. У нас есть еще приличный запас.
– У нас долгая дорога, патроны нам еще понадобятся не раз. Ну, хорошо, я согласен. Я отдам команду немного усилить огонь. Немного.
Их разговор прервали. Прибежал вестовой с донесением. Ладья прекрасной Марфы пыталась уйти в сторону Ростова. Ее люди зарезали двух дозорных, и только патрульный ушкуй, случайно, остановил их для проверки. В ожесточенной схватке всю ее команду перебили. Сама Марфа осталась жива.
* * *
Скворцов не стал успокаивать свою совесть, сваливая грязную работу на других. Марфу он решил допрашивать сам. Сначала полдня откладывал. Вспоминал допросы языков на войне. Если отвлечься от офицерских бредней о том, как из маленьких фрагментов складывается мозаика общей картины ситуации на их участке фронта, то останутся только потерянные товарищи. И, по большому счету, трупы немцев.
Что он хотел узнать у Марфы, к кому она бежала в Ростов? К отцу, братьям, мужу, любимому…? А может просто к матери и детям. О чем она хотела предупредить ростовчан? Так уже десяток рыболовов-охотников, бандитов-купцов добрались до Ростова, и в подробностях доложили все об отряде Скворцова.
Василию вспомнилась гнилая философия капитана-корейца. "На войне, приличные люди делают то же самое, что и мерзавцы. Только мерзавцы, получают от этого удовольствие." Тогда Василий не сумел достойно ответить корейцу, но сейчас испытывал облегчение, что его нет в этом мире.
А ведь капитан – человек будущего! Взять Югина, или братьев Коробовых. Только и слышишь: "добро должно быть с кулаками", "цель оправдывает средства", "добро всегда побеждает зло, потому что кто победил – тот и добро".
* * *
Когда Василий подошел к шалашу, где содержали Марфу, то застал "лазутчицу" на улице, прикованную наручниками к дереву. Марфа была практически голая. Под дождем сильно замерзла, дрожала и плакала.
– Она спрятала в одежде нож, освободилась от веревки и пыталась бежать, – оправдывался часовой.
– А одежда ее где? – тихо спросил Скворцов.
– Хотели обыскать, сопротивлялась. Порвали одежду, – виновато сообщил часовой, – она ножом моего сменщика по ребрам полоснула!
– Откуда наручники? Не помню, чтобы брали с собой.
– Это личные наручники ротного, он их в кости у вождя Фроста выиграл. Против гривны серебра ставил.
– Дай мне ключ, и найди для арестованной пуховик. А то до завтра не доживет.
"Ноги в сапогах, не замерзли. Заболеть – заболеет, факт. Но здесь народ живучий, не помрет", – подумал Василий.
– Сколько тебе, красавица, еще хочется померзнуть на дожде? – спросил Скворцов. Он был неприятен сам себе. Марфа только громче заплакала, скорее завыла.
– Может мне уйти, если ты не хочешь разговаривать, – раздражаясь на себя, на Марфу, на сами обстоятельства, закричал Скворцов. Марфа пронзительно закричала, и вдруг затихла, потеряв сознание.
"Дурак и мерзавец", – подумал Скворцов закутывая Марфу в пуховик. Он расстегнул наручники. Взвалил арестантку на часового, и приказал нести в свой шатер.
– Служанка ее, девчонка молоденькая, где? – спросил Василий.
– Так ту на перевязку, еще утром, отправили. У нее сабелька была тоненькая. Так она шустро так дралась.
– Не такай. Куда ранили?
– Так точно. Сквозное ранение нижней конечности.
* * *
Боец донес Марфу до шатра и был послан за служанкой. Василий подогрел фляжку самогона на костре, и начал растирать холодную, как лед, Марфу. Затем позвал вестового.
– Я сегодня видел, что на кухне, местные бабы работают. Приведи сюда парочку, потолще.
* * *
Через час кухарки согрели своими телами Марфу. Она заснула.
* * *
Наутро Марфа была жива и практически здорова. Хотя нос был красный и опухший, а сопли лились нескончаемым потоком. Ссадины на лице, руках воспалились. Поясницу ломило. Шея не поворачивалась. Огромный синяк занимал половину лица, левый глаз не открывался. И…всё было просто замечательно – Марфа осталась в живых.
Пока Василий рассматривал чудесный, сине-бурый, цвет лица Марфы, служанка нахально утащила у него последний кусок копченого сала.
Скворцов выгнал кухарок на работу, хотел дать подзатыльник служанке, та увернулась, и стал одевать доспехи. На полдень наметили первый штурм крепости.
– Если надумаете бежать, красавицы, – усмехнулся Василий, – подождите пару дней. Я вчера послал для блокады Ростова роту бойцов, поэтому сейчас у вас могут возникнуть серьезные конфликты в дороге. И прекращайте воевать с мужчинами, вчера вы чудом остались в живых.
Глава 14.
Блицкриг.
Иногда желания исполняются не совсем так, как хотелось
Через две недели обе крепости пали. Сначала Ярославль, затем Ростов. Но пленных казаков и викингов, ни в Ярославле, ни в Ростове не было. Зачем их отправили к князю в Суздаль, было непонятно.
16 октября 1123 года.
Самой нужной добычей в Ростове оказались лошади. Скворцов смог сформировать пять сотен кавалерии, и отправился, через Суздаль, к Сызрани. Нужно было торопиться, половецкий хан ждать не будет. Деньги, которые вез Степан Багров на оплату лошадей, найти не удалось. Поэтому Ростов обобрали подчистую, выгребли всё золото и серебро, не погнушались украшениями и богатой посудой.
В крепостях пришлось оставить гарнизоны. Раненые и больные остались долечиваться в Ростове. На случай, если Фрост до сих пор не взял Суздаль, на пять ушкуев погрузили полторы сотни бойцов. Они двинулись вслед за Скворцовым по реке.
* * *
Погода окончательно испортилась. Василий простыл, и, по приезде в Суздаль, свалился с высокой температурой.
Фрост не дождался Скворцова всего три дня. Город он разграбил, но не сжег. Первые два штурма были крайне неудачными, викинги понесли большие потери. Только после этого Фрост начал строительство вокруг города башен, и изготовил таран для ворот. Три недели было затрачено на подготовку. Наконец начался третий штурм города.
7 октября 1123 года. Фрост. Суздаль.
Долго били тараном и, наконец, ворота упали. Послышался громкий треск, в воздух взлетели какие-то щепки, из проема полетели копья. Двоих викингов стоявших рядом с Фростом швырнуло в стороны. Но остальные, повинуясь его приказу, ринулись в пролом, стоптали стоящего на четвереньках дружинника. Еще троих, оглушенных остатками ворот, зарубили топорами.
Ухватив покрепче копье, Фрост швырнул его в алебардщиков, они расступились, нарушив строй, вождь выхватил меч, и со звериным рыком ворвался в ворота. Передовой отряд, наконец, проник в город, где Фросту сразу пришлось рубиться с двумя дружинниками, остальные викинги пытались оттеснить, перегородивших улицу копейщиков. Через мгновение пришла подмога, и Фрост направил коня по улице вверх, где опять был остановлен ополченцами с копьями. Все смешались, образовалась толпа, неразбериха. Фрост сыпал бранью, рубил и колол, не слезая с седла, теснил своих противников, убивал, прорывался в глубь города. За ним, как за тараном следовали остальные викинги, он чувствовал их поддержку. Спина его была прикрыта, по сторонам он тоже мог не смотреть.
Рослый дружинник, свирепый и забрызганный кровью, с перекошенным лицом, встал поперек улицы, не давая никому проходу. Размахивая громадным топором на длинной ручке, он не позволял себя достать. Сверкающее огромное лезвие обрушилось раз за разом, пробивая доспехи, убивая и увеча людей и коней. Наконец, кто-то сзади, бросил в него копье. Великан с криком упал навзничь, в глазах его застыло удивление.
Снова и снова Фрост ломился вперед, рубил всех, кто попадался. Избегал ударов сам, пока, израненный конь не упал, увлекая на землю всадника.
Сразу к нему метнулись два гиганта, оба в железе. Фрост ощутил прилив адреналина, легко вскочил с земли и содрогнулся от мощнейшего удара. Новым ударом первый гигант заставил Фроста пошатнуться, а второй готовился отрубить голову. Но первый, одноглазый и страшный, помешал второму. От его удара вождь упал, и топор второго, прошел мимо. Сзади нахлынули викинги и суздальцы вынуждены были отступить.
Когда Фрост поднялся, он в первый раз оказался во второй линии атаки. Весь забрызганный кровью, грудь вздымается, в голове шум от пропущенного удара, но меч в руке.
Со стороны переулка раздался шум, появились двое воинов, у одного в руке топор, у другого длинная сабля. Оба чуть разошлись в стороны, подходили так, чтобы Фрост не мог драться сразу с обоими. Один весь в доспехе, хоть и не дружинник, на втором только шлем и кольчужная сетка. Первый, с массивным топором, легко закрутил его. Выглядел он крайне опасным. Второй, чуть помоложе, держал свою саблю уверенно, но был не так крепок.
Первая линия атаки ушла вперед, арьергард задержался, и Фрост остался один. В переулке, из которого раньше появились суздальцы, вышел, пошатываясь, викинг. Лицо, грудь и плечи, не говоря уже о руках, залиты кровью. Воин с топором начал поворачиваться, но не успел, викинг ударил его по ноге, и перерубил ее у колена. Второй воин развернулся, и Фрост ударил ему в спину.
* * *
Вокруг убивали, грабили, насиловали, Фрост с трудом смог собрать небольшой отряд, чтобы проверить башни по углам стены, где могли укрыться небольшие отряды.
* * *
Только и было слышно, как скрипели натягиваемые луки. Затем страшный свист, лучники выпустили рой стрел еще прежде, чем первые атакующие достигли башен. Тяжелые стрелы били в доспехи со страшной силой. Пришлось отступать и дожидаться подхода стрелков с винтовками.
Те начали стрелять, и сразу огонь лучников стих. Фрост орал и требовал стрелять быстрее, еще быстрее. Викинги таскали бревна от разломанной штурмовой башни, от тарана, остатки ворот, складывали в большой костер. Гора "дров" высилась выше человеческого роста, а викинги всё таскали, и таскали бревна. Подбежал запыхавшийся воин и сообщил, что князь Юрий прорвался сквозь заслон и с дюжиной дружинников на конях уходит к лесу.
* * *
Фрост разделил погоню на два отряда. Два десятка всадников, загонщики, поскакали, как можно быстрее, догонять князя, сам Фрост отобрал лучших лошадей, на седла взяли пару собак. Не забыл молодой вождь и про стрелков.
Первый отряд викингов начал догонять князя часа через два. Дружинники шли тяжелым галопом. Князь, увидев, что его догоняют, развернул коня и поскакал навстречу викингам. Он поднял блестящий щит, помчался, выставив копье, чуть наклонившись к конской гриве. Конная лава викингов врезалась в ощетинившихся копьями дружинников князя Юрия, раздался треск сломанных щитов и копий. Страшно кричали люди, ржали, покалеченные кони, дружинники и викинги ухватились за мечи. Викингов было вдвое больше, и скоро только несколько всадников князя остались в живых. Князь Юрий, с парой самых лучших дружинников, отступил к лесу.
Фрост, со вторым отрядом, прискакал вовремя. Его всадники успели подать коней в стороны, обогнули схватку и отрезали князя от близкого леса. Тот снова вступил в бой, решив умереть, но не сдаться. Он ревел, как разъяренный медведь, рубился быстро и страшно, викинги падали перед ним, пока Фрост не отдал команду стрелять из винтовок. Конь под князем упал, придавил ему ногу, возможно, сломал ее. Два последних дружинника, бросилась ему на помощь, но были убиты из винтовок. На этот раз стрелки пожалели лошадей. Фрост ликовал, победа не далась ему с такой легкостью, как он ожидал. Но город взят, а князь в плену, живой.
Юрий лежал, стиснув зубы, он не верил своим глазам, такого еще не было, чтобы викинги забирались так далеко.
* * *
К возвращению Фроста в город, обе башни у ворот были сожжены. Только на противоположной стороне города, шел бой.
Все дружинники и ополченцы Суздаля были истреблены, остались только самые сильные и выносливые, либо те, кому повезло больше. В последней башне семь крепких воинов в полных доспехах не собирались сдаваться. Фрост потерял слишком много воинов и попытался договориться. Он подошел к двери, увидел налитые кровью глаза немолодого, смертельно усталого дружинника.
– Князь у нас в плену. Город взят, и пока я штурмую эту башню, моих воинов не кому остановить. Они разъярены, грабят, убивают, насилуют. А я не могу выполнить приказ командира, щадить мирных горожан, – попытался договориться Фрост.
– У меня трое раненых. И двое совсем мальчишки. Я их отпущу, если пообещаешь им жизнь и свободу, – горько прохрипел дружинник.
– Сам решил умереть?
– "Мертвые сраму не имуть!"
– Выводи свою пятерку. Жизнь и свободу обещаю, но оружие пусть оставят, – с уважением согласился молодой вождь.
Через полчаса башню начали обкладывать хворостом. Фрост снова позвал дружинника поговорить.
– Мы уже сожгли две башни у ворот. Через два часа вы задохнетесь от дыма в своей башне. Не страшно умирать в огне?
– Страшно жить, когда впустил в свой дом иноземцев в союзе со слугами дьявола.
– Слуги дьявола – это стрелки Скворцова? – уточнил Фрост.
– Те, кто бьют огнем.
– Эти "слуги дьявола" все крещеные, носят христианские имена. И отцы у них крещеные и деды, и прадеды. На сорок поколений ни одного язычника. Языческие имена у них большая редкость. Каждый "отче наш" назубок знает. Выйди, поговори с их сотником. Не годится слухами пользоваться. Свое мнение будет, тогда поговорим.
– Ты нос не задирай. Молодой еще – старикам указывать, – возмутился дружинник.
– Старик! Да я этим летом за такого, как ты старика, свою сестру замуж выдал. На сносях сейчас, – засмеялся Фрост.
– Небось, старая вдова, сестра у тебя была?
– Не молодая уже, семнадцать зим прожила, но не вдова.
– Сильно плакала, когда за старика выдавали?
– Нет, сама себе его выбрала. И он себя стариком не считает. Сотнику не говори, что он тоже старик. Обидится.
– Что, старше меня?
– Наверняка. За пятьдесят мужику. Но меня перепил, переборол и за весь поход ни разу не болел. На сырой земле спит, а утром не кашляет.
– Не может быть.
– Он костром землю высушивает, и на щите спит, – засмеялся Фрост, – так я позову сотника?
– Зови, уболтал старика.
– Никому не говори. Фрост – молчалив и холоден, как лед. Это все знают, – забеспокоился молодой вождь.