ИСТОРИЯ О БЕДНОЙ ДЕВУШКЕ И СОКРЫТОМ НАРОДЕ, ЖИВУЩЕМ НЕПОДАЛЕКУ ОТ ЙОКУЛС-А
Еще одно свидетельство Сайбьорна Эгильсона из Клипстадира
У реки Йокулс-а в окрестностях Борга-фьорда хозяйствовал на тамошнем хуторе один бонд. Как-то осенью прислали к нему на содержание бедную девочку-подростка, и в течение трех лет находилась она в его доме среди домочадцев, терпела со стороны хозяина всяческое притеснение: приходилось ей вечно выполнять тяжелую не по годам работу и постоянно жить впроголодь.
Однажды под Новый Год, когда пошел уж четвертый год ее пребывания там, собралась семья бонда со слугами в церковь до утра, но ей приказал хозяин вновь изрядно потрудиться, да позаботиться об овцах вечером. И опять не оставил он ей никакой еды.
И вот, выгнала она отару на скалистое плато, что было поблизости от их Хутора-на-Йокулс-а, а сама вернулась за сеном на двор. Тем временем поднялся ветер, и от его воя в ущельях тревожно стало на сердце у бедной девушки. Заторопилась она загнать овец обратно. Но по дороге к выгону, уже почти миновав небольшое подмерзшее болотце, что соседствовало со скалою, в которой, как полагали люди, жил Сокрытый Народ, встретила она вдруг высокого незнакомца. Отсоветовал ей незнакомец идти дальше, сказав, что вот-вот разразится нешуточный буран, и предложил укрытие на время опасности. Послушалась девушка встречного и отправилась с ним прямо в эльфо-скалу, а попавши внутрь, увидела там очень опрятное жилище, но не заметила никого, за исключением старой женщины, сидевшей на помосте в дальнем углу большого зала.
При виде замерзшей и голодной девушки, спустилась та вниз со своего помоста и куда-то ушла. Незнакомец же усадил страдалицу за стол, а чуть погодя вернулась старая женщина, неся в руках тарелку с горячим жареным мясом и маленькую деревянную чашку, наполненную до краев овсянкой. Перекрестилась сначала девушка, а затем принялась за еду. По окончании сей, сказочно богатой (как показалось девушке) трапезы, собрала старая женщина посуду с остатками и говорит укоризненным тоном:
– Вовсе не обязательно было крестить и еду, несчастное дитя 29.
Там, в тепле, провела девушка эту ночь. А снаружи до рассвета ветер был яростен и нес снег.
На следующее утро, вернувшись из церкви, отправился бонд с Хутора-на-Йокулс-а искать своих овец и обнаружил их в горах, жалобно блеющих и в плачевном состоянии. А под конец того же дня вернулась на хутор девушка; бонд же, как только ее завидел, стал черен лицом и принялся честить ее, а в наказание опять велел он не давать ей в тот вечер еды. Да и потом нечасто получала эта девушка что-нибудь съестное. Но несмотря на такое обращение, начала она прибавлять в весе и хорошеть. И никто не мог дознаться причины того.
Однажды заявился к ней в овчарню бонд и застал ее с жирным бараньим боком в руках. Разошелся тогда хозяин не на шутку и сорвал на ней свой гнев; назвал ее под конец даже воровкой. Тут в начале лета и исчезла она внезапно. Собрал местный священник всех прихожан и долго искали они пропавшую, но так и не нашли ни малейшего ее следа.
Много позже рассказывала одна женщина, что в бытность свою в местечке Бакки гостила она четыре раза в эльфо-скале, принимала роды у пропавшей, и была та весьма довольна своею жизнью среди эльфо-народа.
Краткое примечание
Самым сложным вопросом при описании эльфов в современных условиях является месторасположение их жилищ. Если раньше они все обитали в своем собственном мире Alf-heimar (Эльфо-мире), в отдалении от людей (см. Старшую и Младшую Эдды), то теперь большинство рассказчиков и исследователей пытается "определить их" в холмы, скалы или подальше, с глаз долой, прямиком под землю. Однако если пристальнее присмотреться к старым рассказам и вспомнить, что в камнях-то обычно жили карлики-гномы (dvergar), а вовсе не высокие эльфы, сразу же обнаруживаешь и здесь не такое единодушие, как ошибочно кажется сначала. Во-первых, в части свидетельств говорится о том, что Сокрытый Народ, в соответствии со своим именем, живет все-таки на скрытых (невидимых глазу простого смертного) хуторах или даже в замках. Или же, что эльфо-дома лишь кажутся человеку скалами и горами, тогда как духовидцы в состоянии распознать эти жилища (см. "Thorthr a Thrasta-stothum", "Syslu-manns-kona-n a Bustar-felli"), да и сами, к примеру, повозки эльфов, на которых они переезжают, могут представать глазам смертных камнями (см. "Flutningur alfa amp; helgihald" 30 ).
Существует даже целая наука, как непрошеным попасть к эльфам (откуда специальный исландский термин hol-gaungur "хождение к эльфам"). Основной инструмент при этом - магический жезл sproti (сделанный из тонкой китовой кости, окованной наполовину, за недостатком золота, медью). Если им ударить по скале (там, где духовидцы видят на самом деле двери вместо горной породы) и громко произнести некую чародейскую формулу - незамедлительно будешь ты впущен внутрь 31. Также сохранились в рукописях два исландских магических знака (galdra-stafir) - "Гапальдр" и "Гиннфакси", - каковые, будучи написаны вместе в одну строку, помогают "входить в холмы" к эльфам.
Естественно, что внутри эльфийских жилищ все диковинно (не как у людей). Одно из самых старых описаний такого жилища встречается в "Саге о Хрольве Пешеходе" (записана в XIV веке): "были [внутри] палаты прекрасные и чрезвычайно дивные на вид, и множество вещей там показались ему [Хрольву Пешеходу] странными".
Действие данного рассказа построено приблизительно по сценарию "золушка-падчерица, злые мачеха-отчим", - если бы ни присутствие эльфов. Это - первый пример свидетельства из категории "Сокрытый Народ помогает людям". Второй пример можно видеть в следующем тексте - в рассказе о "Скалистом Замке Грима".
СКАЛИСТЫЙ ЗАМОК ГРИМА
преподобный Паул Йоунссон из Хвамма записал сие со слов старожила из Скага
К северу от возделанных полей хутора Кета, что в области Скага, высится одинокая крутая скала; летом кое-где ее черные склоны покрывают серо-зеленые островки травы; часто слетаются на нее стаи белых шумных птиц. Имя этой скале, среди тамошних жителей - "Скалистый Замок Грима" 32, - и вот почему. Там, внутри, как полагают люди, исстари обитал Сокрытый Народ, и всегда, насколько известно, правил им эльф по имени Грим.
Старики из Скага, которых сейчас уж, нет в живых, рассказывали, что некогда жили в той скале четверо эльфов: двое мужеского и двое женского пола. И неизменно посещала поочередно одна их пара церковь в Кета, когда там служили обедню, другая же оставалась в то время дома.
Случился однажды неурожай в тех краях и погода была настолько жестка, что многим чудилось - вот она, страшная старуха со ржавой косой, потирает костлявые руки и готовится собирать свой обильный людской урожай с исландских полей зимнего Голода 33. И не зря. Угроза многих смертей была действительно велика.
Так вот, однажды, не впервой, лежал путь бонда из Кета мимо Гримова Замка. Вдруг, когда проходил он у самого подножия этой скалы, словно озарило его, - и он остановился и громко произнес такую магическую песнь 34 на древний лад:
Кита на берег пригони - от голода нас освободи,
Грим-из-горы, скорее!
Живых ведь созерцать милее?!
И тотчас раздался ответ из скалы:
Кит брошен будь на сушу!
Берите, бонды, его тушу!
Не умирай, Исландии народ,
К брегам Ке-санди избавление от голода плывет!
И на следующее утро океан швырнул на сушу крупного финвала, прямо под Кета-скалы, и так спасены были многие от жестокого рока.
Еще один скалистый Замок Грима находится далее, на горе на западной стороне долины Лаксардаль, а точнее, - на земле которая, называется Хавра-гиль. Камни там густо покрыты невысоким кустарником, необходимым для растопки и прочих домашних нужд 35. Но люди тех мест никогда не сломают ни веточки на эльфийской скале, ибо верят, что все там принадлежит Сокрытому Народу. И если какой-нибудь дерзкий сорви-голова осмелится поживиться за счет эльфов хотя бы упавшей сухой веткой - постигнет его за кражу возмездие: падеж или исчезновение домашнего скота, пожар или что-нибудь в этом же роде.
Краткое примечание
Этот рассказ дает нам еще один пример того, как эльфы бескорыстно помогают людям. Тут надобно заметить, что издревле в Скандинавии, а затем и в Исландии существовал обычай призывать эльфов на помощь - это, вероятно, и называлось alfa-blot. В тех местах, где, по мнению людей, жили эльфы, приносились в случае нужды дары.
В Исландии на Рождественскую ночь или под Новый год, прежде чем уйти на всю ночь в церковь, хорошенько прибирают дома, выставляют еду на столы, зажигают все светильники, раскрывают двери и хозяйка обходит со светом вокруг хутора, говоря следующую традиционную формулу (для приглашения эльфов): "Входите смело те, которые того желают и приходите отовсюду те, кто вознамерился придти, но не причиняйте вреда ни мне, ни тому, что у меня".
Другим действенным способом заручиться их поддержкой было сочинить хвалебную магическую песнь по старым строгим правилам стихосложения и произнести ее так, чтобы эльфы ее услышали. За этим обычно следовала их благодарность 36.
Точно такой же способ применялся, впрочем, и для приглашения других сил. (Здесь можно говорить о прямой аналогии этого свидетельства к эпизоду о Торхалле Охотнике из "Саги об Эйрике Рыжем", где Торхалль сложил магическую песнь в честь своего друга бога Тора, и тот в награду послал Торхаллю и его спутникам, которые также сильно страдали от голода, крупного кита на пропитание.)
В германском мире песне (рифмованной поэзии вообще) придавалось особое значение, стихи были одним из основных инструментов как белого чародейства, так и зло-колдования (т. е. ljoth, galdr, varth-lokkur и т.д. - сравн. колыбельную "Сонные чары льювлинга" далее). И у Толкина, к примеру, магические galdor поют Мелиан, Арагорн и пр.
Еще один странный случай с невидимыми эльфами, посещающими обедню в церкви, упоминается как у Й. Арнасона ("Prests-dottir gipt huldu-manni"), так и в книге К. Маурера (см. библиографию).
СОННЫЕ ЧАРЫ ЛЬЮВЛИНГА
37
Случилось как-то раз в былые времена, что у дочери исландского бонда родился ребенок, и утверждала новоявленная мать, что отцом ребенка был некто из Сокрытого Народа. Но никто из домашних не поверил этому рассказу, и родители ее не знали, куда деваться от стыда и горя из-за этого позорного происшествия; разгневались они потому чрезвычайно и стали презирать и чураться собственной дочери.
Но вот однажды вечером так сильно расплакался этот ребенок, что не могла мать ничем его успокоить. Раздраженные непрерывным шумом, все домашние, что были там, тотчас обрушили на нее град упреков, и у каждого из них нашлось, что сказать унизительного и про несчастную мать, и про ее никудышного сыночка. Так что, в конце концов, и она сама разрыдалась.
Тогда раздалось из-за окна прямо над заплаканной матерью и покрасневшим от слез ребенком чудное пение, которое назвали впоследствии "Сонными чарами льювлинга"; ребенок тут же затих, а позже сбылись те добрые слова, которые в этой магической колыбельной прозвучали. Мальчик подрос и стал образцом совершенства и красоты, почти идеалом для всех исландцев того времени. Легенда гласит, что, когда начал он взрослеть, и он, и его мать исчезли из Мира Людей, и что действительно его отцом был тот самый эльф, спевший знаменитую колыбельную под окном.
Краткое примечание
Ljuflings-mal - "Сонные чары льювлинга" - это очень известная исландская поэма XVI века, "магическая колыбельная". "Технически" она написана в стиле стихосложения древних эддических и героических песен, то есть практически ее появление возродило к концу Средневековья манеру стихосложения этих древних песен в Исландии. Все последующие песни и баллады сочиненные там в этом ее размере получили название Ljuflings-lag (т. е. "поэтический размер песни льювлинга").
Перевод, приведенный ниже, выполнен по изданию: Jon Thorkelsson. Omdigtningen pa Island (с. 199-200), где эта поэма называется "Песнь льювлинга" (Ljuflings-ljoth) и является вариантом, отличным от "Речи льювлинга", переведенной на англ. А. Баугером. А. Баугер пользовался исландским оригиналом AM. 154. 8V0, опубликованном в издании Сигурда Нордаля.
Речь льювлинга
Спи ты с честью
Счастливый (saell) под одеялом из гагачьего пуха
Как виноградная лоза на вино-древе,
Ветер в облаках,
Лебедь на волнах,
Чайка на острове,
Треска в пучине,
Телка в коровнике,
Теленок у кормушки,
Олень на озерах,
А в океане рыбы,
Мышь под камнем,
Малый червь в земле,
Змей 38 меж валунов,
Лошадь на лугу,
Мальки на мелководье,
А форель у мыса,
Медведь на пустоши
С могучими лапами,
Варг 39 во чащобе,
Вода в источнике,
Угорь на углях,
А грязь вместе с глиной,
Котики на катящихся волнах
И крикливые птицы,
Соколы в скалах,
Сумасброды в лесу,
Львы в логовах,
В лощинах ягнята,
Лист на липе,
А свет на севере неба,
Спи ты счастливый (saell)
И славой наделенный (sigur-gefinn).
Часть II. Многознающие и мастера (о магии)
"колдуны обладают силой затемнять лунный свет, вызывать штормы, выкорчевывать деревья и растения, ослаблять скот и вьючных животных"
…о морских чудовищах не пишу я здесь потому, что я не успел собрать о них много сведений, хоть и видел многих, прежде чем они исчезли в Жесточайшую Зиму Великого Голода, которая приключилась Anno Domini 1602…
Из рукописи Йоуна Гвюдмундссона Ученого "О различных явлениях природы в Исландии" (XVII век)
О МАСТЕРЕ ПЕРУСЕ И ЕГО ПРОДЕЛКАХ История первая
Где-то в чужедальних краях жили двое братьев, унаследовавших герцогство после смерти их отца. Одного из них звали Вильхьяльм, другого Эйрик. Была у них сестра по имени Ингибьёрг, девица весьма ладная и прекрасная. Всеми делами их заведовал советник Перусь. Однажды он просил руки Ингибьёрг, но братья не захотели выдать за него сестру, потому как был он без титула и отнюдь не богат. Зато изо всех людей был Перусь наиученейшим. Не сказано, чтобы братья эти были очень умны.
Обычно Ингибьёрг проводила свое время в одной пристройке, где пила всегда со своими служанками. Мастер же Перусь условился с герцогами и со всем тамошним людом, что с тех пор, как садится он за стол вечером, и до тех пор, пока не закончит он свой завтрак-питье по утру, никто не должен потревожить его никаким делом, а герцоги не должны звать его на совет, - ибо желал он в это время быть свободным ото всех дел.
В той же земле жили другие двое братьев, и завидовали они Перусю - той высокой чести, которой удостаивали его герцоги; и чтоб уменьшить их уважение к нему, желали они добыть что-нибудь против него.
И так случилось однажды, что эти братья бродили бесцельно меж домов, когда все остальные отправились на вечернее питие, и подошли они вплотную к частоколу вокруг терема Ингибьёрг. И вот услышали они доносящиеся изнутри звуки великого веселья; тогда же решили они пересечь сад и узнать, в чем дело. Удалось им это, заглянули братья в окно, и видят, что сидит там госпожа Ингибьёрг, а подле нее - мастер Перусь, и забавляются они весьма нежно поцелуями и объятьями. Несказанно обрадовались братья, что узнали предостаточно для того, чтобы опозорить мастера Перуся. Поспешили они в залу, но когда вошли, то увидели, что мастер Перусь как обычно сидит в своем кресле, а рядом с ним - двое слуг, что прислуживают ему каждый день. Ничего не поняли братья, и не отважились, на сей раз, рассказать о том, что видели, но меж собой решили, что не отступятся от этого дела, пока не вызнают правды. Покуда же отправились они к себе.
На следующий вечер снова пришли братья к частоколу и вновь услышали из-за него звуки шумного веселья и забав. Заглянули они в терем, и видят, что мастер Перусь и девица ласкаются, как и в прошлый раз. Тотчас поспешили они в залу и опять застали мастера Перуся сидящим в своем кресле. Выпивает он каждую чашу, что наполняют для него слуги. Тогда, набравшись духу, решили-таки братья узнать наверняка, что же происходит, ибо думают - не может Перусь быть в двух местах одновременно. Направились они к тому месту, где сидел мастер, и обратились к нему, да только он ничего не им ответил 40. Еще больше выросло их подозрение. Подошли они и попытались дотронуться до него, и так узнали, что кресло, на самом-то деле, пусто и никого на нем нет. Призвали братья к себе других людей, и все удостоверились в том, что они говорят правду. Тотчас донесли обо всем герцогам. Немедленно собрали те людей, поспешили к терему, взломали двери и ворвались внутрь.
Теперь же следует сказать, что мастер Перусь возлежал в постели с Ингибьёрг, и оба они ни о чем не подозревали до самого последнего момента, покуда не услышали шум и грохот. Тогда сказала Ингибьёрг мастеру, что он считай уж покойник. Перусь же велел ей обратить к братьям гневную речь, и ничего не бояться, а сам надел свои льняные штаны, набросил темно-синий отороченным мехом плащ, который он всегда носил, и улегся на трон госпожи. Герцоги вошли в палаты, но не нашли Перуся на ложе сестры, зато потом увидели его лежащем на троне. Тогда Вильхьяльм сказал:
– Дозволь, брат, мне отплатить ему за наш позор, ведь я из нас старший!
Схватил он Перуся с раздражением, пылая яростью, стащил его на пол, наступил своей ногой на его ногу, ухватил руку мастера и оторвал ее на раз, всю целиком до нижней части груди, а с другого раза разорвал его напополам. Кровь, внутренности и нечистоты разлетелись по всему полу терема; и, чтоб сделать сестре побольнее, велели герцоги, чтобы терем оставался немытым. Удались они со своими людьми, госпожа же упала в обморок, видя, как обошлись с ее любовником. Однако вскоре пришла она в себя и увидела, что Перусь, целый и невредимый, сам подходит к ней. Пришла она в недоумение, не в силах понять, что происходит, и испугалась, уж не призрак ли это мастера бродит в покое. Перусь же успокоил ее, сказав, что сам он жив и здоров, а Вильхьяльм, брат ее, разорвал на куски бревно, которое теперь, расщепленное надвое, лежит на полу: "но не добрались они до меня". И тут увидела Ингибьёрг, - правда, нет ни крови, ни нечистот на полу. Велела она ему тотчас спасаться бегством. Перусь же ответил, что сначала он оденется, а после отправится в залу. И так он и сделал.
Когда увидели его герцоги, то, не зная, чего им ждать от мастера, повелели своим людям немедля схватить его и заковать в цепи; и было это исполнено. Созвали они великое множество народа и повлекли Перуся в лес. Вот добрались они до того места, на котором вознамерились совершить казнь; Перусь же встал перед ними в оковах и сказал: