Никита понимал важность для войны лучшей сотни тяжелой конницы. Фактически в сотне служило больше четырехсот человек, но ударную силу составляла сотня закованных в железо и спаянных железной выучкой кавалеристов. Как только прибыл гонец из Карачева, все дела в Риге были спешно свернуты, началась гонка не на жизнь, а на смерть. Сегодня Никите стало ясно – успели. Когда, недалеко от Брянска, к Никите приехал гонец от Олега, с приказом наступать, сомнений в успехе не было. Было желание сберечь людей, и своих, и чужих. Поэтому он сам поехал главой посольства к князю, рискую собственной жизнью больше, чем жизнью других. Никите было известно, что варяги привыкли жестоко казнить неугодных
послов. Но ему повезло, князь послов не принял, а воевода приказал только высечь. Легко отделались.
С располосованной спиной легче принимать жестокие решения. Уже через час после
возвращения посольства, тяжелая конница пошла в атаку. За ней скакали ушкуйники, сборщики трофеев, охотники за рабами и, только в последнюю очередь, вспомогательные войска. Атаковать тылы всегда безопаснее, чем элитные части первого удара. А идти по следам тяжелой кавалерии вдвое безопаснее. Черниговцы разбегались от дороги и от реки в лес, ушкуйники вылавливали их, выслеживали, при сопротивлении убивали, никому не нужны строптивые рабы.
Никита отлеживался на животе второй день. Последняя княжеская тысяча – первая
княжеская тысяча, не сдавалась. Узкая дорога позволяла эффективно обороняться, а лучники застряли в конце колонны. Спина гораздо болела сильнее, чем в первый день.
"Я умру. Позорно, как раб. Поротый раб. Брежу уже, жар, температура."
– Князя в плен взяли, – еле слышно спросил Никита адъютанта.
– Нет. Он с воеводой в самой середке. Пока даже из лука не достать.
– Ни его, ни воеводу в плен не брать.
– Гонец от Олега-Муромца был. Приказ брать живым, – виновато оправдывался адъютант.
– Тебе повторить? – прошипел Никита и потерял сознание.
Олег лично выехал к самой линии огня. Предупредил лучников, как только стрелы начнут доставать до ставки князя, огонь прекратить. Последняя тысяча черниговского князя погибала, но не сдавалась.
Шесть бешенных атак совершила конница князя Мстислава, пытаясь прорваться к
Брянску. Для Новгородцев ситуация поменялась диаметрально. Черниговские обозники закончились. Грабеж прекратился. Сейчас ушкуйникам надо было держать удар. Они спешились, взяли копья, и построились в каре. Теперь для них было только два пути: или побеждать, или умирать. Никита, в горячке, отдал приказ отвести сотню тяжелой кавалерии назад, чтобы ввести действие лучников, но потерял сознание.
Неразбериха продолжалась недолго. Но этого времени хватило, чтобы две сотни личной охраны князя Мстислава прорвались, и вместе с князем ушли в Брянск.
Ситуация стабилизировалась. Брянск был окружен плотно.
Охотники с собаками прочесали леса в поисках будущих рабов, бывших ополченцев. Продали добычу купцам и ушли на юг, к Чернигову.
Никита вторую неделю лежит без сознания. Обе его хохотушки, мрачные, в слезах, с почерневшими лицами, поочередно дежурят у его постели. Не помогает ни волшебная аптечка Коробова, ни местные настои трав.
Олег разослал отряды по чужой части княжества, собирать добычу, а сам направился в Чернигов. Коробов раздал всем наемным дружинам карты княжества, на которых
обозначил территорию, не подлежащую грабежу. В списке городов оказались Мосальск, Козельск, Серпейск, Белев, Севск, Брянск, Новосиль, Болхов, Кромы, Мченск, Трубчевск, Воротынск. (Болохов, Кром, Мьченск, Трубецк, Воротынеск.) Строго запреты не соблюдал, но и откровенно грабить опасались.
Светлане пришлось целую неделю работать почти без сна. Требовалось сделать из князя Мстислава – злодея, а Олега-Муромца представить, как доброго героя, почти святого. Да так все представить, чтобы очевидцы поверили в эту ложь.
Неделя осады Брянска ничего не дала. Коробов торопил комбата, оставленного для осады крепости, но жечь Брянск запретил. Каждый день войны, это продолжение грабежа обычных крестьян. Новгородские ушкуйники, муромские вольные стрелки и
дружинники из Новгорода-Северского грабили с размахом, со знанием дела. Посылать посольство к князю Мстиславу, глядя на лежащего в горячке родного племянника, Владимиру Александровичу не хотелось. Но Коробову нужен был мир. Нужно было прекратить войну.
Владимир Александрович, измученный невзгодами войны, слег на пару дней с печеночными коликами. Валера и Валентин, расстроенные болезнью брата, не слушая отца, направились со своими рабочими к Брянску. Через два дня крепость горела.
В составе посольства, выпоротого по приказу воеводы князя Мстислава, был побратим комбата, командующего осадой брянской крепости. Тот уже сгорел в горячке, после княжеской порки. Братья Коробовы привезли комбату эту новость,
после чего запрет Коробова старшего, сберечь Брянск, перестал действовать. После коротких поминок, уже не братья уговаривали комбата разрешить им сжечь князя вместе с крепостью, а комбат понукал Коробовых, поскорее установить камнеметы и забросать крепость огнем.
Коробов старший приехал в Брянск на пепелище. Сколько сил он потратил, уговаривая сохранить князю жизнь, чтобы этим спасти тысячи других, невинных людей. Никто никогда не хочет смотреть дальше собственного носа. Ни Олег, ни сыновья. Один Мышкин, временами, соглашался с Коробовым. Смерть, казалось, пропитала ненавистью саму землю.
Нужно было договариваться с Рюриковичами о мире. Черниговское княжество уже фактически поделено на две части. Военные действия Коробов прекратил, начав выпроваживать отряды ушкуйников и муромских воинов домой. Те упирались, но Коробов обещал выплачивать деньги только на границе, и только двадцать дней. Остальные рисковали остаться без оплаты. Слухи о железном характере Коробова основывались в большей степени на твердости характера Росавы. Коробов иногда думал, что она немка, так она любила порядок.
Наводить порядок на севере княжества Коробову было достаточно просто, самые рискованные и отважные наемники ушли с Олегом на юг, в Чернигов.
Глава 35. Старый знакомый.
Марфа еле успела попасть в Чернигов. Шайки новгородских разбойников рыскали по окрестностям, нисколько не опасаясь немногочисленных стражников. Олег-Муромец разбил наголову войско черниговского князя, и быстро двигался на юг. Но разбойники всегда успевают раньше.
Чернигов был забит беженцами с севера. На что они надеялись? Князь увел с собой в поход лучшие войска. В городе осталось немного стражников, но их не хватало даже для наведения порядка.
Марфа рассчитывала остановиться в кремле, у княгини черниговской Ясыны, давней
подруги ее матери. Всеволод Большое Гнездо, близкий родственник матери был женат на сестре Ясыни. Малочисленная охрана Марфы с трудом прокладывала дорогу сквозь гомонящую толпу на узких улочках города.
Единственная служанка, испуганно жалась к своей госпоже. Четверка охранников расталкивала лошадьми прохожих решительно, как у себя дома. Хороших воинов подготовил в свое время Олег. Её Олег.
Городской снег был грязный, весеннее солнце превращало его в неприятную кашицу. Марфа стеганула плеткой зеваку, сумевшего миновать охрану. Тот повалился в канаву, уйдя в грязь по колено. Какие все-таки холопы неловкие, скорее глупые. Жалкое племя рабов.
Черниговский кремль встретил Марфу настороженно. Её долго не хотели пускать. Наконец нашелся слуга, помнивший бывшую карачевскую княгиню. Марфа гостила в Чернигове с мужем три года назад, когда Мстислав Святославич отдавал тому в княжение Карачев.
Ясыня обняла Марфу, как родную дочь, долго расспрашивала. Говорить о своих невзгодах Марфе не хотелось, и постепенно разговор перешел на черниговские проблемы. Княгиня за три года сильно изменилась, постарела. В аланской гвардии,
у её мужа, служило много родственников Ясыни. Их поголовное истребление Олегом-Муромцем
вызвало дикую ярость княгини. И хотя Мстислав Святославич сам принимал решение о походе, горе жены и её желание отомстить карачевским разбойникам, сыграли не последнюю роль. Отсутствие известий о муже и сыне Василии пугало Ясыню. Марфа заранее предупредила своих охранников, чтобы они молчали о близком знакомстве с Олегом. Узнай княгиня об их отношениях, Марфе бы не поздоровилось. Ясыня долго рассказывала жуткие истории о зверствах Олега-Муромца, распаляла себя, в конце
горько заплакала, завыла. Примешивая аланские слова в свою жуткую песню, княгиня заливала слезами свою юную гостью.
Только к вечеру Марфа вырвалась от княгини. Она вся дрожала, эмоции перехлестывали через край.
Два дня жизни в Чернигове были самыми ужасными в жизни Марфы. Через два дня у города показались карачевские войска. Вечером войска вошли в город, стражники боялись разгневать карачевских волков. Ночью кремль был захвачен.
Олег любил ночные операции. Темнота добавляла таинственности, делала процесс более случайным. Импровизация была стихией Олега. Особенно, когда в отряде есть две пары очков ночного видения. Место для подъема было выбрано удачно, Олег с напарником без труда забрались на стену. Бесшумно зарезали часовых, сбросили веревочную лестницу, и через полчаса на стене собрался небольшой отряд диверсантов. Минимум оружия, в основном ножи и арбалеты. Не дожидаясь, пока отряд двинется к воротам, Олег с напарником двинулись к башне. Нужно было не дать часовым возможности запереть дверь. Тихо, как тень, Олег крался по двору. Яркий месяц на несколько минут скрылся за тучу. Громко заскрипела дверь башни. Оба часовых повернулись лицом к любителю поздних прогулок. Тот поворчал на часовых и вернулся в башню. Олег с напарником одновременно подкрались к часовым
и перерезали им горло. Напарнику не нравился этот способ убийства, иногда жертвы носили металлический ошейник.
Ворота крепости начали открываться со страшным грохотом. Но это так только казалось. Возбуждение усиливало зрение и слух, повышало реакцию, обостряло обоняние.
Две сотни карачевских диверсантов бесшумно растекались по крепости. Парами, тройками, пятерками, небольшими отрядами по десять человек. То в одном, то в другом месте был слышен шум, но тревогу так никто не поднял.
Единственный жестокий бой разгорелся под утро, у покоев княгини. Ясыня сама взяла в руки оружие, и погибла одной из первых. Десяток алан сражался до
последнего. В конце остался один, двухметрового роста горец, необычно быстрый, в тяжелых доспехах. Левое плечо его, было пробито арбалетной маленькой стрелкой. Она прошла сквозь кольчугу и должна была причинять горцу чудовищную боль. Обычный человек давно бы потерял сознание от болевого шока. Горец ревел, как слон, и сметал одного противника за другим. Диверсанты Олега были слишком легко экипированы. Только когда еще одна стрела вошла ему в глаз и пробила мозг, гигант рухнул на колени. Его единственный глаз яростно смотрел на пришедшего проверить ход операции Олега.
– "Кутузов", блин, – удивился Олег, – нет, наш Михайло Илларионович имел два сквозных ранения в голову. Кутузов покрепче был.
И приказал добить горца.
Карачевские воины отвлеклись, из комнаты выскользнул мальчик лет семи, и убежал по коридору. Это был сын князя Иван.
Предусмотрительный Олег запретил пускать в кремль наемников, поэтому многие
обитатели его узнали о смене власти не сразу. Но только не Марфа. Охрана вовремя сообщила ей о штурме. После полуночи она не спала ни минуты. Самый опасный
момент возник под утро. Два десятка забрызганных кровью диверсантов появились на пороге её покоев.
– Позовите Олега-Муромца, я его жена, – выкрикнула им в лицо Марфа.
– Не блажи, я его жену знаю, – зло произнес один из диверсантов. Но остановил других, и послал мальчишку за Олегом. Безусый вояка нехотя унесся по коридору.
– Оружие на пол. Кинжал, красавица, тоже достань.
Марфа посмотрела на перестраховщика с презрением. Тот усмехнулся.
– Ну и где же моя "жена", – со смехом вошел в комнату Олег. И поймал, бросившуюся ему в объятия девочку.
Марфе казалось, что в Чернигове все станет на свои места. Чернигов не Брянск, здесь они смогут любить друг друга открыто, не прячась от людей. Олегу не нужно будет прокрадываться к ней ночью, а она не будет дрожать от каждого шороха.
Хотя всё это жутко возбуждало Марфу в Брянске.
– Это что за волчонок? – вернул Марфу на землю с небес неприятный возглас.
В руках у карачевского диверсанта бился княжич Иван.
– Кто это? – пристально поглядел на Марфу Олег.
– Просто маленький мальчик, – жалобно попросила Марфа.
– Княжич? – нехорошо посмотрел на мальчишку Олег.
– Ты не можешь убить ребенка! – Марфа чуть не плакала.
– Ребенка нет. Княжича, легко, – Олег нахмурился.
– А если мальчик станет сыном моей служанки?
– Хорошо, – после долгого раздумья согласился Олег, – но если я, хоть раз, услышу, что княжич жив, или он назовет себя…
– Спасибо, любимый, – умиленно воскликнула Марфа.
Олег понимал, что делает глупость, через пять-шесть лет из маленького зверька
вырастет настоящий хищник, готовый перегрызть ему горло. Но шесть лет, это такой огромный срок.
Глава 36. Сука старая.
Светлана раскрутила машину пиар компании и, недолго думая, собралась в дорогу. В Чернигов. Коробов обрадовался её решению, дал полсотни кавалерии и десяток отличных саней.
До Брянска Светлана добралась за день. На реке, то тут, то там, виднелись следы войны. Вторая половина дороги была обильно полита кровью. Её пятна виднелись
повсюду, портили настроение. В Брянск отряд не заехал, остановились в лесу. Ночь прошла спокойно, волки, сытые этой весной, не тревожили отряд.
Дорога, по укатанной за зиму дороге, на левой стороне Десны, позволяла проезжать в день до шестидесяти километров. Отдохнув две ночи в Новгороде-Северском, Светлана через два дня миновала границу княжества черниговского. До столицы
княжества оставался день пути. Ночь прошла спокойно, а утром, после завтрака, на отряд напала огромная толпа разбойников.
Новгород-северские дружинники, не нанявшиеся ни в Карачев, ни в Чернигов решили пограбить соседей.
С шумом и гиканьем, неуправляемая солянка из десятка отдельных отрядов напала на карачевский обоз. Пешие, конные, на санях, пьяные от предвкушения крови и насилия, богатой добычи. Среди них оказалось не так много воинов. Сброд.
Не успел сотник подать сигнал, как карачевские кавалеристы были уже верхом. Через десять минут половина бандитов была нанизана на копья, а оставшиеся пытались удрать. Они падали в снег со стрелой в спине, со страшной раной от удара шашкой, сбитые лошадью.
Светлане пришлось выстрелить один раз из арбалета. Она не попала. Зато напугала случайного разбойника, чудом оставшегося в живых. Тот замешкался, и был убит, возвращающимся телохранителем Светланы.
– Я всего-то отъехал на десяток шагов. Добить разбойников, оглушенных конницей,
– попытался отмазаться, назначенный сотником телохранитель.
– Добыть у разбойников, – зло остановила его Светлана, – вечером получишь десять плетей, за жадность.
– У меня свой командир, – угрюмо возразил тот.
– Хорошо. Дождемся командира.
Сотник считал дюжинами. Ограничился всего одной. Оно и понятно, добрый был. День удался, добычи было много, потерь не было, двое раненых не в счет. Пороли телохранителя в Чернигове. Светлана экзекуцию смотреть не стала, она торопилась увидеть Олега.
Олег несказанно обрадовался Свете. Они долго ходили по кремлю, подбирая помещение для её жилья, а потом обустраивая его.
– У здешних дикарей горячая ванна найдется, или как везде – баня по-черному? – озадачила Светлана Олега.
– Я уже три дня, как главный здешний дикарь, – засмеялся Олег, – ванны нет, но ванную комнату обустроил. Земляков, два дня назад, напоил страшно дорогим ромейским вином. Сама знаешь, гадость. Земляки морщились, но хвалили. Освободилась бочка на триста литров. Я её на первом этаже приказал установить. Комната небольшая, но теплая, с камином. Сегодня хотел сам опробовать, но тебе очередь уступлю.
– Спасибо, чистюля, обрадовал, – счастливая Света расцеловала Олега в обе щеки.
– Пойду, прикажу нагреть воды.
– Я с тобой, – ухватила Олега за руку Светлана.