Олег спешил встретиться с дедом и даже обрадовался, что отпала необходимость присутствовать на заправке самолета. Техник в любом случае лучше его справится, даже если впервые встретился с этой моделью самолета.
Встреча с дедом произошла на следующий день, когда его привезли на бричке. На людях они дружелюбно поздоровались, не более того. Олег даже позволил себе упрек на тему выбора персонального пилота, который отнюдь не является профессионалом, и тут же получил отпор:
– Я не могу доверяться каждому. Прилетит летчик НКВД, и получу посадку на Колыме.
Ответ развеселил партизан и вызвал многочисленные шутки. Каждому известно, что советская власть невиновных не наказывает, перегибы были, но Ежов за это строго наказан. Деду тут же напомнили польское беззаконие, когда людей расстреливали или бросали в тюрьмы без суда и следствия. До создания ООН в Европе и Америке особо не заморачивалась с правами человека, особенно если это выходец из низов. Виктора Кингисеппа прилюдно четвертовали лишь за приверженность коммунистическим идеям.
– Ты действительно опасаешься карающей руки НКВД? – выбрав момент, поинтересовался Олег.
– Страной правят коммунисты, и без приказа политорганов меня никто не тронет. Мне ничего не грозит, но пропагандистскую страшилку надо озвучить, – с усмешкой ответил дед.
– Ты получил какие-то гарантии?
– Разумеется! Потребовал поселиться у тебя, и это сразу одобрили!
– Как? – несдержанно воскликнул Олег. – Мне не сказали ни слова! И вообще, зачем это тебе? Лучше потребуй подмосковный санаторий!
– Нам надо поработать вдвоем. Рассчитаешь турбовинтовой двигатель и поможешь доработать автомат бортового прибора управления пушками.
– Я газотурбинных двигателей с приборами управления пулеметами не изучал!
– Централизованное управление бортовыми пушками появится в сорок шестом. Ничего нового, на бомбардировщики поставили уменьшенную корабельную копию.
– В таком случае зачем тебе я?
– Надо алгоритм шестеренок пересчитать. На кораблях и береговых батареях нет ограничений по весу и размерам.
– Ну ты даешь, – засмеялся Олег, – при уменьшении размера до часового механизма количество зубчиков на шестеренке не меняется!
– И правда, что-то я притупил. Но теория переделки турбореактивного двигателя Люльки в турбовинтовой остается за тобой.
– Ничего не выйдет, это не моя тема. Одно дело добавить к английской газовой турбине реактивное сопло, другое дело пересчитать работу газовых колес.
– Не юли! – прикрикнул дед. – Пересчитай форму и площадь лопаток, чтобы скорость газов на выходе получилась минимальной.
Легко сказать "пересчитай", для начала надо вспомнить теорию, но это вторично, Олегу очень не понравилось желание деда жить с ним. Темнит и что-то скрывает, причина не в двигателях, и козней ему никто не будет строить. Перед войной многие вернулись в СССР, начиная от певца Вертинского и заканчивая белогвардейским офицером Александром Куприным. О каких-то тайных расправах над боевиками ГРУ Олег не задумывался. Это вам не СВР, которую НКВД регулярно процеживал и давал собственным резидентам длительные сроки. Дед заметил смену настроения внука и тихо пояснил:
– В этом году Люлька закончит проект своего первого серийного двигателя.
– И что? Я должен ему помочь? – фыркнул Олег.
– После войны Сухой создаст под него сверхзвуковой истребитель "Су-17", а конкуренты его "съедят". В сорок девятом КБ вместе с конструктором передадут Туполеву.
– Хочешь вытянуть меня за уши в авиаконструкторы? Не выйдет, я автодорожник, мой удел грузовики.
– Сейчас идут работы над "Су-7" с модернизированным английским двигателем, наш совместный проект отдадут в КБ Сухого, – продолжал настаивать дед.
– Я женюсь! Если дадут отпуск – помогу, не дадут – увиливать от боевого задания не стану.
Перелет в обратную сторону получился проще, но намного продолжительнее. Сначала Олег не мог найти железную дорогу, затем его нагнал транспортный "Юнкерс", и пилот по рации предложил лидировать до аэродрома посадки. Пришлось сослаться на разведку партизанских лагерей и свернуть в лесной массив. С наступлением темноты на горизонте вспыхнула гирлянда сигнальных бомб, а после пересечения линии фронта его повели наземные станции слежения с посадкой на Центральном аэродроме.
7. Халиф на час
После посадки на центральном аэродроме "Шторьх" проводили до знакомого ангара, где деда буквально на руках перенесли в лимузин. Не успел Олег выбраться из самолета, как вереница машин скрылась за воротами аэродрома. О желании деда жить вместе с внуком никто не вспомнил или не знал. Через боковую дверь вошел Петр Николаевич и по-дружески обнял:
– Поздравляю с орденом Ленина!
– За что? – растерялся Олег.
– Еще спрашивает! Такого человека разыскал и доставил в Москву!
– Он сам нашелся, а нас чуть партизаны не пристрелили. – И показал на цепочку дырок в перкали.
И кто его тянул за язык! Пришлось долго объяснять, как и почему это случилось, а также отметить на карте место и время обстрела. Можно подумать, что засевшие у насыпи подрывники должны были знать о пролете нашего пилота в самолете с крестами.
– После обеда приезжай за орденом, заодно получишь премиальные и гуляй три недели, – удовлетворившись ответами, сказал Петр Николаевич и вручил ключи от машины.
У стены ангара Олег увидел сияющий лаком роскошный "ЗиС-101А" "Спорт". Хром, молдинги, откидной верх, приборная панель инкрустирована карельской березой, кожа с тиснением, а главное – под стеклом лежали документы на его имя. Личный автомобиль? На всякий случай сличил регистрационные номера, точно, буквы "МЛ" расшифровываются как "Москва, личный". С какой стати ему дали высокий орден с дорогой машиной в придачу? За ордена доплачивают, и премии за выполненное задание дают, порой даже в иностранной валюте. О дорогих подарках сообщалось в газетах, военачальники получали породистых скакунов, а директора заводов поощрялись заокеанскими лимузинами.
Олег решил попусту не озадачиваться, настанет время и все само собой прояснится. Он завел машину, но доехал лишь до закрытых ворот, где часовой вызвал дежурного офицера, тот позвонил еще куда-то, и машина сопровождения приехала к рассвету. В итоге он добрался домой с первыми лучами солнца и попал в радостные объятия с поцелуями. Первым делом ванна, куда вслед за женихом поспешила забраться Валя:
– Послезавтра идем в ЗАГС, а свадьбу сыграем на даче отца, в субботу он специально освободился на сутки.
Итак, женитьба с семейной жизнью переходит в реальность. Валя его любит, в этом сомнений нет, а Олег не мог ответить взаимным чувством. Он человек двадцать первого века, где чувства и эмоции сжаты тисками прагматизма, стремлением заработать побольше денег и построить карьеру. Здесь люди раскрепощены, эмоционально открыты и без стеснений высказывают свое мнение. Понятия товарищества и взаимовыручки еще не превратились в досужие лозунги, сейчас так живут и готовы прийти на помощь любому, даже незнакомому человеку.
Утро началось с сюрприза. Олег привычно вошел в детскую комнату, где всегда делал гимнастику с гантелями, и увидел кровать с письменным столом и прочей мебелью.
– У нас кто-то поселился? – невольно выкрикнул он.
Валя обняла его сзади и тихонько шепнула в ухо:
– Мы поселим здесь твоего деда, пусть поживет в семье, привыкнет к советскому образу жизни.
– Глупости, он лучше нас знает жизнь.
– Какую жизнь? Царскую? Или диктатуру Пилсудского?
Олег прекратил спор, грозящий перерасти в ссору, в любом случае окончательное решение не за ним и не за Валей. Позавтракав, они поехали в ателье нулевого отдела Московского дома модной одежды на Арбате, где обшивали весь московский бомонд. В секции военпошива принесли уже сметанные китель и галифе, а легкие сапоги гармошкой сохраняли форму благодаря металлическим скрепкам. Героически выстояв полтора часа, Олег отвез будущую жену к подругам, а сам уехал в управление.
– Польский дед говорил, что намерен жить у тебя? – без предисловий спросил Петр Николаевич.
– Говорил, но я против.
– Потерпи чуток, он явно хочет использовать тебя в своих целях. Пусть выложит идеи, затем отправим в подмосковный санаторий.
– Идеи у него бредовые! – не выдержал Олег. – Желает привлечь меня к самолетостроению!
– В этом нет ничего плохого, – возразил Петр Николаевич.
– За исключением отсутствия знаний! Ищите молодых специалистов по механике газов и самолетостроению.
– Найдем, а дальше что?
– Окружим деда вниманием, он будет учить меня, а специалисты вникать в его идеи.
– Молодец! Так и сделаем! Старик уже у тебя дома.
Обряд бракосочетания напоминал посещение жилконторы. Сначала Олег заплатил в кассу госпошлину, после чего девушка в окошке зарегистрировала брак в пухлом журнале. Сначала расписались брачующиеся, затем свидетели письменно подтвердили, что акт совершен добровольно. Через полчаса ожидания на обычной лавочке их позвали в кабинет, где начальница ЗАГСа выдала свидетельство о браке и пожелала создать крепкую советскую семью. Ни тебе цветов с шампанским, ни поздравлений, ни марша Мендельсона, обручальные кольца исключались по определению.
Зато на даче гульнули от души! За двумя длинными столами собралось около трех сотен гостей, и молодожены чуть ли не час добирались до своего места. Мужчины крепко жали руку, а женщины сначала расцеловывали, а затем аккуратно стирали размазанную помаду. Со сверстниками было проще, дружеские объятия с пожеланиями счастья поднимали настроение. Среди гостей оказался дед, он подмигнул Олегу, чмокнул Валю и продолжил прерванный разговор с соседом. С наступлением темноты новобрачные станцевали традиционный вальс, и под шутки-прибаутки их сопроводили в спальню.
Олег проснулся от непонятных звуков, сопровождающихся тихим шепотом и пререканиями. Теща в домашнем халате и Валя в ночнушке разбирали свадебные подарки, одновременно выясняя имя дарителей. Сейчас фарфор, хрусталь, столовое серебро со штабелями отрезов намного важнее денег. Шубу нигде не купишь, если только на рынке, с риском приобрести крашеного кролика. Зато связка шкурок в руках скорняка превратится в украшение для самой взыскательной московской модницы.
Первый семейный завтрак проходил в молчании мужчин, зато женщины бурно обсуждали подарки. Многочисленные отрезы тканей решили отложить "на потом", а часть посуды убрать в чулан. Александр Сергеевич бочком выбрался из-за стола и через несколько минут вернулся с тоненькой папочкой:
– Это вам вместо свадебного путешествия, отдохните в Марфино.
– Ой, папочка, спасибо! Я всегда мечтала там побывать! – Валя по-девчоночьи захлопала в ладоши и бросилась целовать отца.
– Удобно ли будет майору среди генералов? – озабоченно спросила Светлана Филипповна.
– Не на плац едут, в лечебном учреждении все равны, – отрезал Александр Сергеевич.
Женушка стремглав умчалась собирать вещички, обедали молодожены уже в старинной княжеской усадьбе. Отдыхающий московский генералитет четко разделялся на "бывших" и "красных". Разницы во взаимоотношениях практически не было, но стиль поведения сразу выделял бывших дворян. Генералы приезжали ранним утром и сразу заваливались спать, а после обеда расходились по процедурным кабинетам. "Красные" топали в нательных рубахах, галифе и шлепанцах на босу ногу, "бывшие" не ленились надеть сапоги и домашнюю куртку с атласными отворотами. "Красные" сразу "тыкали", а "бывшие" уважительно обращались на вы даже в общении меж собой.
Валя решила поухаживать за больным мужем и вывозила Олега на прогулки в инвалидной коляске. Вот тут-то и выяснилось, что девушку знают все отдыхающие. Матроны с внуками приветливо раскланивались, поздравляли с замужеством, после чего знакомились с Олегом. Две золотые нашивки за тяжелые ранения и медали лучше всего представляли офицера-фронтовика, а далее следовал недоуменный вопрос:
– Позвольте полюбопытствовать, молодой человек, что за медаль у вас на груди?
Партизанская медаль и после войны считалась редкостью, а сейчас, в сорок третьем, ее не видел практически никто. Пришлось отговариваться:
– Здесь, в Москве, получил за совместную атаку на нацистов.
Верили или нет, тема вторичная, сейчас никому в голову не придет надеть чужие награды, не говоря о нашивках за ранения. "Бывшие", прежде чем заговорить, несколько дней присматривались к Олегу, а затем один из генералов сразу озадачил:
– Молодой человек, позвольте узнать ваш прогноз о дате окончания войны?
– Зима или ранняя весна сорок пятого.
– С падением Берлина?
– Немцы будут биться до последнего, война закончится встречей с союзными войсками, – уверенно ответил Олег.
– Логично, фюрер готов положить всю нацию на гильотину войны. Союзники откуда придут?
– Высадятся на севере Франции.
Генерал засмеялся и позвал своего товарища:
– Александр Семенович, вы слышали прогноз юного майора?
– Он прав, Николай Алексеевич! Ни для кого не секрет, что укрепления заняты небоеспособным резервом и украинскими предателями.
– Вы уже готовы к адъюнктуре! Прошу слушателем к нам в академию, похлопочу за место.
– Я обычный студент, офицерский чин получен без экзамена.
– Вот как? Где вы учились, позвольте спросить?
– В Петербурге, в бывших казармах Кавалергардского полка.
– Он еще и смел! Не боитесь так говорить?
Сейчас за "Петербург" легко схлопотать неприятности, нельзя город Ленина называть старорежимным именем. Упоминание всяких кавалергардских и лейб-гвардейских полков могут расценить как антисоветчину. Замечание "бывшего" словно подстегнуло Олега, и он с вызовом заявил:
– Бойся не бойся, а историю России не выжечь, не переписать.
Валя не вмешивалась в разговор, а когда генералы отошли, сделала неожиданный вывод:
– Ты знаешь, он прав, тебе надо учиться в академии. Провентилирую с отцом возможность поступления.
Война в Испании закончилась не только казнью Тухачевского, Якира и Уборевича, пошатнулся основной постулат единства пролетариев всего мира. Идеологи коммунизма признали опасность буржуазной пропаганды и призвали на службу бывших царских офицеров. Им не дали командных должностей, а распределили в качестве преподавателей по военным училищам. Итоги военных конфликтов с Японией и Финляндией дали Шапошникову повод усилить Генштаб выпускниками Императорской академии.
В субботу раненько с утра Вала повела Олега на рыбалку. В маленькой сторожке у пруда им выдали удочки с баночкой червей, и молодожены устроились на обычной парковой скамейке в полуметре от воды. Место оказалось прикормленным, килограммовые караси клевали с завидной регулярностью. Вскоре к ним присоединился генерал от артиллерии и, указав на партизанскую медаль, поинтересовался:
– Были в окружении?
– Здесь, в Москве, наградили за совместную операцию.
– А мне довелось хлебнуть полной чашей. Дивизия лупит румын, у нас плацдарм под сотню километров на их берегу, а второго июля пришел приказ отступать. Бензина нет, самолеты с танками и пушками попрятали в лесу под Черновцами, поставили часовых и пошагали на север. На полпути получили сообщение: Киев окружен, Одесса осаждена, прорывайтесь за Днепр.
– И вышли, раз сидите здесь, – заметила Валя.
– Вышли, – вздохнул генерал, – за сдачу техники врагу меня приговорили к высшей мере. Расстрел заменили десятью годами, а вчера вручили погоны и привезли в санаторий восстанавливать здоровье.
Тема начала войны многократно обсуждалась и давно надоела. В Белоруссии стояли две армии мирного состава, еще одна базировалась на Брестскую крепость и количественно не превышала пару дивизий. Основные силы Красной Армии находились на Украине, только пехоты за полтора миллиона с огромным количеством танков, пушек и самолетов.
После двухнедельных приграничных боев полковые колонны зашагали в сторону Киева. Никто не знал реальной оперативной обстановки, листовки немцев о выходе к Пскову, Смоленску и Киеву воспринимали как дезинформацию. Люди верили в скорую победу, поэтому уничтожить исправные танки и самолеты ни у кого не поднялась рука. Увы, марш-бросок по степи в полтысячи километров одолело менее трети войск. Олег захотел уйти от горестного разговора и сменил тему:
– Недавно услышал о механизме для управления артогнем, это правда?
– Тоже мне открытие! "Интеллектуальная" машина управления артиллерией создана Корсаковым через двадцать лет после Бородинского сражения.
– Ого! – удивился Олег. – Впервые слышу.
– Еще через двадцать лет Слонимский разработал особую теорему и переработал "интеллектуальную" машину в "Вычислительный снаряд".
– Вам бы все стрелять, лучше бы помогли студентам считать курсовики, – недовольно заметила Валя.
– На основании теоремы Чебышев сделал известный вам арифмометр, в тысяча восемьсот семьдесят четвертом механический арифмометр модифицировали в "Феликс".
Олег даже не подозревал, что механические считалки изобретены в России, причем в запредельно-древние годы. Генерал начал рассказывать о специальных перфокартах, которые применяются для управления артиллерией, но Валя его прервала:
– По лодочной станции ходит посыльный, озирается, явно кого-то ищет.
Девушка по-разбойничьи свистнула и помахала рукой, а Олег с генералом опустили головы, кому-то из них придется сматывать удочки. Так и есть, запыхавшийся от бега лейтенант сделал уставные три шага и обратился:
– Товарищ генерал, разрешите обратиться к товарищу майору. – Получив разрешение, продолжил: – Вам пакет, приказано немедленно прибыть в управление.
Обычный армейский алогизм, в любом варианте сначала читают и исполняют предписанное, затем бегут куда приказано. В данном случае от Олега потребовали собрать вещи, после чего предстать перед Петром Николаевичем. Валя явно не ожидала подобного поворота и растерянно спросила:
– К обеду вернешься?
– Нет, приказано собрать вещи.
– Как? – жалобный вопрос повис в тишине. Она привыкла к беспрекословному исполнению воли всесильного отца, а тут некто одним махом разрушил счастливый медовый отдых.
Шесть утра, асфальт чист, опавшие за ночь каштаны сметены на обочину и собраны в аккуратные кучки. "ЗиС-101А" "Спорт" шустро откликнулся на педаль газа и легко набрал за сотню, лейтенант из охраны управления восторженно запел марш летчиков. Через полчаса Олег вошел в кабинет, где кроме куратора сидел генерал НКВД, причем оба с красными от бессонной ночи глазами.
– Не обижайся, задание спущено сверху с конкретным указанием на тебя, – закуривая очередную папиросу, сказал Петр Николаевич.
– Я готов, – невозмутимо ответил Олег. Никакой бравады, свадьба осчастливила Валю, а не его.
Генерал достал из портфеля бумажку в четверть листа и сурово приказал:
– Это обязательство о неразглашении, прочитайте и распишитесь.