Ну а идеи наши насчёт наведения, когда ствол повёрнут за спину стрелка, Яша со специалистами в области прицелов будет решать - есть у него связи, есть наработки и опыт. Я скорее как постановщик задачи выступил, чем как воплотитель. Приборы наблюдения у нас с прицелом не совместились даже мысленно - разные поля зрения требуются для них. Мы уж по-всякому прикидывали. Как ни смазывай оптическую ось - не едет эта телега.
* * *
Когда и куда девался Кобыланды, я так и не понял. От нас с Яковом он отстал ещё на вокзале, когда мы возвращались из Коврова. Потом мысли отвлекли меня вообще ото всего, и спохватился я только вечером. Заглянул к нему домой, но Софико сказала, что он не появлялся. И посмотрела на меня хитрым глазом.
Так он что? Скрывается? Формы военной больше не носит, а ведь никогда раньше из неё не вылезал! Но тогда непонятно поведение моих "хранителей" - они даже не подумали его ловить и арестовывать. Ничего не понимаю. И вообще - у меня появилась такая уйма идей! С тех пор, как два года тому назад придумывал самогонный аппарат соседу Никите Фомичу, не испытывал я подобного творческого подъёма. Там хитрость была, чтобы не кипятить брагу и вообще - точно держать довольно важный режим, известный мне от деда.
Словом, помаялся я пару дней бездельем, а потом отписал Иосифу Виссарионовичу:
"Отпустите меня пожалуйста домой, а то деньги кончаются и дела на работе простаивают"
Ответ мне передали на следующий день: "Можете уезжать".
Анна обнимала меня так, будто я вернулся живым с того света. Заметил - притерпелась она к моим свойствам, привыкла. Даже вот обрадовалась душевно, а не потому, что положено, потому что муж. Нравится мне она, не стану скрывать. Тепло с ней и радостно.
На заводе же ничего не изменилось - заказы, объёмы, сроки. Вот только, кроме меня появился ещё один скучающий - наш главный конструктор инженер Федотов - нечем ему заняться при нормально стоящей на производстве серии. А сплошным потоком шёл малый вездеход без пулемётной башни и без рации - чисто грязепроходная плавающая полуторка, именуемая в среде военных странным словом "бранзулетка". Более ничего нам не заказывали.
Вот и занялись мы с нашим придумщиком реализацией моей идеи масепусенького танчонка - благо с вооружением всё ясно, мотор и трансмиссия как раз от крупносерийного образца, фанеры и реек в достатке, а козлы для экспериментальных моделей пустуют. После того, как я выговорил всё, что взбрело мне в голову, коллега поглядел на меня озадаченно и развёл руками:
- Вань, я просто ума не приложу, с чего начать.
И начали мы с приборов наблюдения - делали зеркальные перископы и крутили их по-всякому, глядя на окружающий мир из положения лёжа. Всё-таки практика - критерий истины. Несколько дней экспериментов - и всё встало на свои места. Оказалось, что смотреть вперёд и назад нужно через по-разному устроенные приборы. Для вождения вообще достаточно переднего широкого перископа с парой дополнительных перископов, повёрнутых вправо и влево так, чтобы поля зрения частично пересекались - в сумме на сто двадцать градусов по горизонтали - я такое еще на бронетехнике будущего встречал, но заняться ими вплотную как-то руки не доходили. А тут как раз самое время.
Зеркала, понятно, не стеклянные - металл, электрополировка. Наверху легкосъёмные триплексы - они теперь доступны. Сносно получилось, неплохой обзор. Захотелось и пары скромных аналогов зеркал заднего вида, но только левое получилось без особых изысков. Вернее, вышли оба, но правое потом не заработало - показывало только башню.
Башенный перископ выполнил по этой же схеме, только задний обзор сделал в полном варианте, не перевёрнутом, а прямом - по другому организовал отражения. Причём, поскольку тело наводчика располагается неподвижно относительно корпуса, а не вращается вместе с башней, то и крепить к этой самой башне перископ нельзя, а то просто крыша у человека едет вместе с поворотом орудийного ствола. - настолько теряется чувство направления. Поэтому "объективы", хоть и выведены сквозь крышу поворотной конструкции, но вместе с ней никуда не едут, а только немного перемещаются стрелком относительно корпуса, по которому он и исчисляет положение в пространстве - относительно ориентации собственного тела. Немного - это насколько поворачивается голова, чтобы без особого зверства.
Мы с Федотовым быстро поняли: одному стрелку-водителю с машиной не справиться хотя бы потому, что он элементарно запутается для чего куда глядеть и как трактовать два отражённых изображения, одно вывернутое справа налево, которое сзади, и одно прямое. Двух членов экипажа пришлось располагать рядом друг с другом ногами вперёд, причём водитель сдвигался к носу так, что голова его оказывалась за пределами башни.
Соответственно, система наблюдения для него делалась отдельно и не изменяла ориентации относительно корпуса. Широкая низкая горизонтальная панорама вперёд и слева перископическое окошко назад. Хотелось бы ещё и вправо-влево глядеть, но это уже никак не лезло в наши габариты. Назад обзор у водителя получался вдоль движения в растворе градусов десять влево, но никак не круговой. Впереди же поле зрения было вполне приличным - почти как на автомобиле через лобовое стекло…
Стрелок же мог вращать перископ во все стороны руками настолько, насколько шея позволяла ему крутить головой, но заднюю и переднюю полусферы обозревал через разные стёкла. И, поскольку сам не мог крутиться вокруг окуляра, как капитаны-подводники, то окуляр ездил по дуге вокруг его головы. То есть элементы двигались по периметру башни внутри неё, огибая человека и опираясь опять же не о башню, а о корпус. Наизобретались мы до осточертения, пока добились того, чтобы приборы наблюдения не задевали макеты пушки и гранатомёта. И, чтобы всё это не свернуло голову наводчику. Вот после этого я и вызвал телеграммой Якова Таубина, потому что нужно было решать вопросы с заряжанием и прицелами.
К счастью, наши разговоры по дороге из Коврова и потом в Москве не прошли даром - он оказался готов к тесноте, в которой это всё размещалось и даже наработал кое-что. Во всяком случае рукоятка перезаряжания пушки и спусковое устройство были перенесены туда, где к ним удобно присоединялись тяги от педалей, а пространство для присоединения магазина мы расположили верно. С пушкой совсем быстро управились - она всё-таки более привычно устроена, и тоже с магазинным питанием аж на восемьдесят один патрон. И теперь уже совсем автоматическая, но палить одиночными из неё можно, потому что темп стрельбы невысокий. Ну, или двойка получается, если подзадержался "отсечь" очередь - не так уж и плохо.
Только после завершения размещения оружия, приборов наблюдения и головы башнёра, стали мы "описывать" танк вокруг смакетированного комплекса и обоих членов экипажа…
Знаете!? Опыт - великое дело. Двигатель встал впереди справа перед стрелком, трансмиссия, а она короче, разместилась левее перед водителем - как раз удобно для присоединения органов управления. Центробежный насос на валу отбора мощности, загонял воду в два сопла с заслонками, чтобы управлять тягой по каждому борту и менять, таким образом, направление движения. Башня практически в самой корме чуть не нависает над прямо срезанной задней стенкой. Через низкий, но широкий лаз в ней экипаж и проникает на свои места независимо, не мешая друг другу. Словно в тубус прямоугольного сечения ногами вперёд приходится "вставляться" в машину, сразу распластываясь на спине. Уклон у ложа, конечно есть, но совсем небольшой. Опора под плечи и затылок тоже имеется, однако её приходиться выдвигать снизу уже потом, когда сам пролез…
Нос мы слегка заострили, а гусеницы выбрали самые узкие от танкетки Т-27 - их давно уже сняли с производства, но траки пока выпускали для ремонта находящихся в войсках машин. Когда это всё обозначилось в очевидном виде, пришла пора рассчитывать массу машины и её давление на грунт. Вот тут и ждало нас "открытие". Танк этот никак не мог нести брони, потому что перетяжелялся, если делать обшивку толще тех же "волшебных" шести миллиметров. В общем даже от пистолетной пули такая "защита" может спасти не каждый раз - зависит от пистолета. Зато для конструктивной прочности этого было более, чем достаточно. А ещё верхняя точка машины в районе башни отстояла от земли немного меньше, чем на метр. Ширина оказалась заметно больше - метр тридцать. В длину мы проиграли той же самой Т-27 около полуметра - получилось три десять вместо два шестьдесят.
Образец собрали за месяц и начали испытания. Удивительно, но по ходовой части, двигателю, трансмиссии и корпусу доделок оказалось немного. Бегала наша машина со скоростью сорок километров в час и по воде легко делала десяточку. Основную проблему составило привыкание к лежачему вождению и стрельбе из положения лёжа на спине. Кроме того, всплыла необходимость серьёзной амортизации ложементов, иначе езда вынимала из людей печёнки-селезёнки. Что же касается собственно вооружений - вот уж где получил я по сусалу!
Гранатомёт на поверку оказался отнюдь не столь безотказен, как показалось мне спервоначала при демонстрации под Ковровом. Он не перезаряжался при попытках стрельбы по близким целям, когда я направлял ствол почти горизонтально - отдача не "доталкивала" ствол до места. При высоком же, близком к вертикальному, подъёме ствола пружина не каждый раз возвращала его в положение для выстрела.
Только с орудийной автоматикой я ещё не разбирался! Нет, устранить задержку было нетрудно - рукояткой дёрнуть - и дело в шляпе. Но кому это нужно в бою, отвлекаться на то, что перестало работать? Сразу вспомнилось, что на штатном станке углы подъёма ствола были ограничены и сверху и снизу, но мне это не понравилось, и в башне я механизм сделал на все возможные углы, которое позволяло внутреннее пространство.
Поковырявшись в гранатомётной автоматике я вроде как всё понял, но никак не мог сообразить, что с этим делать - ведь не могу же я отказать танкис… бранзулетчику, конечно, в возможности лупануть по цели в упор! Захотелось набить Таубину морду. Так я ему и отписал в телеграмме. Он быстро ответил, что сам приедет.
Приехал. Привёз новую пружину и гранаты. После их замены всё заработало.
- Понимаешь, - оправдывался он, - это всё из-за старания сохранить старые гранаты. Вернее - наибольшее количество их компонентов. В общем, мы в качестве вышибного заряда использовали дополнительный картуз от Дьяконовской конструкции. Ну а как твоя телеграмма пришла - плюнули на экономию и увеличили навеску. Ну и пружину навили пожёстче.
Не, ну я понимаю - интеллигентный человек пытается удовлетворить наибольшее количество требований, выдвинутых каким-то бережливым специалистом из артиллерийского управления, но если от экономии техника плохо работает - то все затраты напрасны. Плюшкинизмо-Гобсечество какое-то, право слово.
Однако, теперь, после усиления заряда, граната летела на километр.
* * *
Весной тридцать девятого года мы завершили три уже не опытных, а боевых образца, о чем я отписал Иосифу Виссарионовичу с просьбой направить их на войсковые испытания в район Халхин-Гола. Дело в том, что военная приёмка, бравшая серийные бранзулетки, искренне сочувствовала нашим усилиям, можно сказать, болела за нас. Но в их номенклатуре этих машин не было и никто их не заказывал. Директор завода смотрел на наши усилия, трату материалов и отвлечение сил работников - на всё это "баловство" - со смирением философа. Во-первых, не так уж много мы затратили и отвлекли, а во-вторых, после моих с Федотовым подобных "заездов" завод всегда оказывался в выигрыше, начиная выпускать весьма востребованную продукцию. Ту, на которую многое удавалось выменять или сделать неплохую выручку - не вся она учитывалась, не вся стояла в плане… не знаю, как уж он там хитрил, наш директор, но ящики с мазутными котлами или конвекционными печками часто отгружали маленькими партиями или даже поштучно через багажное отделение станции Ахтуба.
Так вот, отправив письмо вождю я очень переживал по поводу того, что мы сделали. Ведь, если посмотреть на новые лоханки взглядом опытного формалиста, то легко усомниться в их ценности для армии. Уже известна танкетка Т-27, которая по куче документированных признаков не слишком отличается от плода моих замыслов. У неё даже броня почти два раза толще… хотя, тоже может быть прострелена из винтовки. Примерно такая же скорость и такой же экипаж. Тем более, что установленное нами вооружение на ней прекрасно поместится. Вряд ли знающие военные люди не "оценят" этого.
В конце концов характеристики техники, хотя они и важная штука, не заменят навыков людей, которые ею пользуются. И Оленебой Фениморовского Следопыта запросто завалит бойца, вооруженного самой совершенной винтовкой, если тот менее точно стреляет… я нервничал и переживал… конечно. Попади наше детище в одно из подразделений, сформированных Кобыланды, от них был бы большой толк в Приамурье. Но, оказавшись у танкистов, эти миниатюрные лоханки вызовут только смех и презрительные плевки.
Через пару недель после отправки моего послания представитель заказчика принял новые машины. Куда их повезли - ума не приложу. Да и не знал этого Кузьмин… кажется. Во всяком случае, мне он не признался даже после литра на двоих.
Глава 8
Степь
- Башнёром к себе возьмёшь? - донёсся из темноты голос моего старого товарища.
- За яйца тебя надо бы взять, морда казахская! - вскочил я от тусклого вонючего костерка, вглядываясь в темноту южной ночи.
Из пропахшего пылью мрака появилась коренастая фигура и сделала шаг ко мне навстречу.
- Ты куда пропал? - спросил я, когда закончились обнимашки и хлопания друг друга по плечам.
- Ай, Ваня. Сейчас в Стране Советов очень опасно быть красным командиром, - улыбнулся Кобыланды, сверкнув зубами в отблеске мелких огоньков, перебегающих по кучке тлеющего аргала (высохшего навоза, если кто не в курсе). - Но ты говорил мне, что бывают ещё и воины-интернационалисты. А про то, что необходимо оказать помощи братскому монгольскому народу, писали в газетах. Вот и стал я цириком. Форму менять не нужно - только знаки различия другие, - он отогнул ворот танкового комбинезона и показал петлицу, в которой вместо шпалы красовалось что-то похожее на песочные часики. Ты расскажи лучше, как доехал?
- Нормально доехал. Повестку мне принесли прямо на завод, подогнали машину и отвезли в Урбах. Посадили в воинский эшелон, что вёз грузовики, а он прямиком и докатил до самого Улан-Удэ. Ох и гнали, скажу я тебе!
- Это да, - кивнул Кобыланды. - Полторы тысячи вёрст по степным дорогам от ближайшей железной дороги. Никак нам без грузовиков. Японцы-то со своей стороны тянут стальную магистраль - у них с транспортом дела обстоят веселее. А наши дороги… вот поедем - сам увидишь, какие автоколонны нынче задействованы. Ты машины-то поглядел? Как они? - перевёл он разговор в деловое русло, кивнув в сторону силуэтов укрытых брезентом МОТок. Это я придумал для своих суперлёгких танков такое определение - Мобильная Огневая Точка.
- Всё в порядке. Что? Мехводов нужно подготовить?
- Нужно. Да ты не пугайся, не с нуля. Ребята - тёртые бранзулетчики. Башнёрами я сам займусь - времени у нас мало. Если послезавтра не тронемся, можем и вовсе не догнать батальон.
- Понятно, - отвечаю. - Один день на всё, про всё. А как же с языком? Переводчик хотя бы есть? А то с охраной только жестами и переговариваюсь.
- Не понадобится переводчик. Народ у нас из конвойных батальонов с Дальнего Востока. Сибиряки, - Кобыланды произнёс несколько слов по-монгольски, после которых вокруг произошло активное шевеление ранее остававшихся в неподвижности фигур. В смутном полумраке зарождающегося утра было видно, как с машин стягивают чехлы:
- Трам-тарарм твою растудыть её в качель, - донеслась до меня родная речь. - А как в её влезать?
Я встал, потягиваясь, и сбросил с плеч шинель, в которую загнала меня чувствительная ночная прохлада. Начинался учебный день - представители братского народа к вечеру должны освоить новую технику.
- Твоё место справа, - сказал я Кобыланды и отпустил фиксаторы крышки лаза. Пластина откинулась на манер полки и обнажила широкую горизонтальную щель. Парни в танковых комбинезонах смотрели на неё задумчиво и почёсывали затылочные части шлемов.
- Вы! - ткнул я пальцем в крайнего справа.
- Цирик Лихолетов, - представился тот.
- Забирайтесь ногами вперёд и кверху пузом… Ваша лежанка слева.
- Может быть покажете, товарищ инструктор? - глаз в сумерках не разглядеть, но поза выражает недоверие.
Я мигом залез, запустил двигатель, проехал вперёд и "потанцевал", демонстрируя маневренность "аппарата". После этого мне уже больше никто не перечил - дело быстро пошло на лад. Парни действительно оказались неплохо подготовленными, поэтому шло не столько обучение, сколько разбор особенностей и освоение тонкостей - мехводы "обкатали" машины, освоились в непривычных условиях и уже к вечеру заявили, что полностью готовы.
В путь мы выступили ночью - света фар при скорости двадцать-тридцать километров в час вполне хватало, чтобы вести танки по степной дороге. Жаль только, что коротки летом периоды темноты - хватило их всего на полтораста километров. А потом прилетели самолёты и давай нас клевать. Я сидел на месте башнёра и пулял трассирующими по пикировавшим на нам японцев. Первая встреча закончилась вничью - без потерь с обеих сторон. Думаю, дымные следы наших снарядов сбивали пилотам прицел.
Вскоре мы остановились, спрятали технику под маскировочными сетками и принялись за техническое обслуживание. Не столько это было нужно моторам или ходовой, сколько механикам - всё ведь незнакомо. Чистка орудий - тоже стандартная процедура. Потом подтянулся грузовик с боеприпасами и водой, а там народ и задавил кемаря перед следующим рывком.
И тут гляжу, друг мой набивает магазин гранатомёта.
- Откуда у тебя незаряженный, - спросил я.
- Разрядил, - хмыкнул этот пройдоха. - Меняю гранаты с контактным взрывателем на дистанционные. Вот у этих постоянная задержка в шесть секунд - как раз полкилометра. Попробую ими достать этих тварей летучих.
- Погоди, - говорю. - Не было же дистанционных! Вернее Таубин их должен все переделать на контактные.
- Я попросил и дистанцинных. Ты же сам говорил - подобные решения вернее всего проверяются в боевой обстановке. Ну, какое оружие лучше. Я вот и подумал, что взорвись граната неподалеку от атакующего самолёта - пилот сразу шарахнется, - договорил, и выдал мне пяток цилиндриков. Как раз на одну гранатомётную обойму. - Ты тоже попробуй. Уверен, что стреляешь лучше меня.
Самолёты мы в этот день видели ещё пару раз, но я так и не понял: наши это были или вражеские. Далеко. Вечером вёл мехвод, а ночью за рычаги перебрался я. То и дело нас обгоняли колонны грузовиков, заставляя сдвигаться с дороги в степь, а я всё-таки имею заметно больше опыта езды по неудобьям. Утром снова сменились, поэтому воздушный бой между нашими И-16 и японскими Ки-27 наблюдал, не отвлекаясь, через прицел. Не скажу, что всё понял, но кутерьмы было много. Однако, никого не сбили.