Поздно ночью, понукаемые Корниловым, покинули свои стенки в Гельсингфорсе русские "Гангут" и "Петропавловск" в сопровождении "Андрея Первозванного" и "Императора Павла". Конечно, об их участии в бою не могло быть и речи, в связи с низкой боеспособностью команд, но Щастный настоял на имитационном походе в Ревель, желая оттянуть на себя хоть часть сил врага. Об их истинном курсе капитаны кораблей узнали уже в море, вскрыв особые пакеты, доставленные на борт судов перед самым выходом. Подобная секретность была просто необходима, поскольку Маннергейм способствовал утечке информации о выходе линкоров агентам германской разведки, которые поспешили известить об этом Берлин.
Все эти действия свели на нет планы Гохзеефлотге на 16 октября, когда "Кёниг", "Кронпринц", "Маркграф" и "Кайзерин" вместе с крейсерами и миноносцами в 10 часов устремились в Ирбены. Подобное решение Шмидта объяснялось активными действиями Слащёва, который ночью напал на немецкие пехотные части возле дамбы Сависара.
Связав противника лобовой атакой, полковник одновременно обошел немцев с флангов, заставив под угрозой окружения, поспешно отойти в центр острова, тем самым, ставя крест на скорейшем прорыве под Сворбе и занятии Цереля с тыла.
Ирбены встретили германский флот начинающейся непогодой и новыми минами, которые за ночь успели выставить минзаги русских под прикрытием "Цесаревича" и "Славы", прибывшей для своего последнего боя.
Появление эскадры врага Церель приветствовал залпами из трех орудий, стремясь затруднить работу немецких тральщиков. Бенке решил не отступать от обычной тактики, по Церелю открыли огонь "Маркграф" и "Кайзерин", тогда как "Кёниг" и "Кронпринц" обрушили свою мощь на русские броненосцы, препятствующие своим огнём работе тральщиков. Германские линкоры использовали дальность своих орудий, оставаясь при этом вне зоны поражения, заставляя "Славу" и "Цесаревич" постоянно двигаться, и медленно, но верно оттесняли их в глубь залива.
Уступая силе противника, русские корабли покинули Ирбены, оставляя поле битвы за врагом. Примерно тогда же и замолкли пушки ненавистного немцам Цереля, у комендоров которого закончились снаряды, и артиллеристы не могли более сдерживать врага. К тому времени на батарее неповреждёнными остались только два орудия и горстка храбрецов, но, тем не менее, они заставили покинуть поле боя с серьёзными повреждениями "Кайзерин" и сбили трубу с "Маркграфа".
Развивая долгожданный успех, немцы устремились к Куйависто, где располагалась основная база русских кораблей, прикрытая минными полями. Прекрасно зная их расположение, Бенке вновь пустил тральщики, на которых обрушился огонь русских броненосцев, крейсеров, эсминцев и канонерок. Итог боя оказался мало утешительным для германского флота, один тральщик погиб, два получили повреждения и были вынуждены отойти, не выполнив своей задачи.
От ответного огня сильно пострадала "Слава". В неё попало пять снарядов, в результате корабль сильно осел, приняв большое количество забортной воды, и с трудом маневрировал. Были попадания в "Кёниг" и "Кронпринц", на которых возникли пожары. Шедший третьим "Маркграф" попал под торпедную атаку русской подлодки, но удачно сманеврировал. Торпеда прошла мимо, а сама лодка была повреждена ответным огнем и затонула.
Бенке собирался обойти минные поля, чтобы ударить по русским с чистой воды, но в это время поступил приказ от Шмидта приостановить движение и лечь на обратный курс. Причиной отступления послужило сообщение, пришедшее на "Мольтке" от адмирала Сушона.
Пока главные силы армады яростно штурмовали Ирбены, германские корабли у Кассарского плеса были атакованы английскими подлодками. Незаметно миновав редкие корабли охранения, англичане атаковали главные корабли эскадры Сушона.
Их торпедами был потоплен крейсер "Эмден", и серьезно пострадал линкор "Кайзер", который из-за большого поступления воды внутрь, накренился и, в любой момент, мог потерять остойчивость.
Едва Сушон отбился от англичан, и все корабли германского флота собрались в точке рандеву, как на "Мольтке", с интервалом в один час, прибыли две радиограммы из Берлина. Вести были самыми удручающими: в ближайшие часы ожидалось прибытие к Моонзунду двух русских линкоров и двух броненосцев, против которых необходимо было выставить, как минимум три линкора, а так же патрульные крейсера в Северном море сообщили о начале выдвижения английского флота берегам Германии.
Учитывая, что три из десяти линкоров армады нуждались в срочном ремонте в Либаве, а на "Кайзерине" были проблемы с котлами, для устранения которых требовалось время, положение Шмидта было не особенно радужным, несмотря на прорыв германских кораблей в Рижский залив. Проведя час в жарких дискуссиях, штаб эскадры принял решение об отступлении для защиты своих главных баз, поэтому был послан срочный приказ десантному корпусу о начале немедленной эвакуации с Эзеля. С целью прикрытия были оставлены линкоры "Кёниг Альберт" и "Кайзерин" вместе с эскадрой миноносцев, а остальные силы открытого океана срочно покидали пределы русской Балтики.
Утром 17 октября, Слащёву донесли, что противник покинул свои позиции и отходит к северной части Эзеля, оставляя арьергардные заслоны. Дозорные проморгали отход противника, и теперь немцы имели фору в несколько часов. Полковник начал немедленное преследование, но смог потрепать только разрозненные отряды арьергарда стремительно отходящего корпуса. Полковник намеревался настигнуть противника на берегу, но орудия линкоров остановили русскую пехоту.
На десантные корабли, с чисто немецкой точностью и пунктуальностью, были погружены все уцелевшие лошади, орудия и люди, которые высадились здесь пять дней назад. Слащёв со злостью наблюдал в бинокль за уходящими немцами, не в силах что-либо сделать. Слабым утешением полковнику послужил тот факт, что англичане сумели торпедировать один пароход с саксонской пехотой, который быстро затонул.
После завершения операции, Верховный командующий Корнилов лично принял всех уцелевших защитников Цереля, щедро наградив их георгиевскими крестами и выдав денежную компенсацию семьям погибших. Слащёв и Щастный получили по Георгию третей степени и стали самыми популярными людьми в стране, одержавшими столь нужную победу в столь трудном для страны моменте истории.
Англичане незамедлительно приписали победу в этом сражении целиком себе, поскольку на их счету был флагманский "Эмден" и " Кайзер", который по пути в Либаву под угрозой затопления, поспешил выброситься на мель, и на долгое время был полностью исключен из списков германского флота.
Таков был дебют Духонина, как начальника штаба Ставки, после которого Николай Николаевич собирался продолжить свой успех, активно планируя будущую летнюю кампанию. Многие детали предстоящего генерального плана обсуждались между Корниловым и его начштабом по вечерам за чашкой чая. Решающий разговор, который во многом определил главный вектор русской военной политики, состоялся в конце января, нового 1918 года.
За окном штаб-вагона тянула слабая белая поземка, когда два человека расположившись друг против друга, неторопливо пили из стаканов густо заваренный чай с ломтиком лимона, почему именовавшегося в ставке "адвокатом".
- На следующей неделе, Лавр Георгиевич, к нам прибывает военная миссия союзников, для определения совместных действий на это лето,- неторопливо, как бы невзначай, произнес Духонин, помешивая серебряной ложкой в своем стакане горячий чай.
- Да, я помню об этой встрече, надеюсь, у них к нам за последние недели не возникло новых пожеланий и просьб,- ответил Корнилов, недовольно вспомнив, как его настойчиво обхаживал британский посол, прося письменно подтвердить на намечающейся встрече обязательство России провести будущим летом наступление на германском фронте.
- Нет, новых пожеланий и просьб от господ союзников не поступало, дай бог нам сил разобраться с их прежними просьбами.
Ухо Верховного правителя моментально уловило весь сарказм сказанной фразы.
- Не любите Вы, Николай Николаевич, наших союзников по оружию, а ведь нам с ними вместе ещё воевать и воевать.
Духонин отставил в сторону свой стакан и, глядя в глаза Корнилову, произнес:
- Я только всегда, Лавр Георгиевич, свято помню слова покойного государя императора Александра третьего, о том, что у России есть только два союзника: её армия и флот, а все остальные,- это временные попутчики!
- Полностью и целиком согласен с этим принципом, но всё таки обязательства, взятые нами перед Антантой нужно выполнять. Политика-с.
Начштаба сделал небольшой глоток "адвоката", оценил его крепость и аромат, а затем неспешно изрек:
- Боюсь, что в нашем нынешнем положении мы мало, чем можем помочь господам союзникам.
В разговоре двух людей, облеченных высшей властью в стране, возникла интересная пауза. Корнилов с удивлением посмотрел на своего начальника штаба:
- Решительно не понимаю Вас, Николай Николаевич. Уж не сомневаетесь ли Вы, что кайзер фактически проиграл войну, и наша победа над Германией, лишь вопрос времени.
- Ни единой минуты.
- Тогда может быть, у Вас сомнения в способности нашей армии разгромить всех нынешних врагов?
- Опять же нет, Лавр Георгиевич. Имей мы к началу войны, всю свою нынешнюю артиллерию, пулемёты, минометы и авиацию, имей мы тогда сегодняшний запас снарядов и патронов, то однозначно закончили бы войну в 1914 году, мощным наступлением на Берлин, до которого было тогда рукой подать.
- Тогда, что же заставляет Вас сомневаться в наших нынешних силах и в чём причина Вашей неуверенности в канун великих дел?
Николай Николаевич блеснул пенсне и, собравшись духом, произнес:
- На данный момент, я имею все основания считать, что у нас с нашими союзниками совершенно разные цели и пути их достижения.-
Услышав эти слова, Верховный отставил в сторону недопитый чай и, поддавшись вперед, с интересом в голосе попросил:
- Излагайте факты, которые заставляют Вас так утверждать.
Начштаба, в очередной раз за день, потёр свои вечно мерзнущие руки и, встав во весь рост, заговорил тихим, но вместе с тем уверенным голосом:
- Видите ли, в чём дело, Лавр Георгиевич. Я больше двух месяцев работал над секретными материалами времен начала войны и пришёл к малоутешительному для всех нас выводу. Нашу многострадальную страну в эту кровавую бойню, ловко и цинично, прикрываясь громкими лозунгами панславизма, втянули, только ради выгоды Англии и Франции. Определенные круги запада очень удачно использовали столь любимую идею покойного государя императора Александра Николаевича о великой роли России в сплочении вокруг себя всех славянских народов. Играя на чувствах русского народа к сербам, они столкнули лбами Россию и Германию, только ради устранения немцев, как главного торгового конкурента в Европе и полного ослабления нашей державы, на плечи которой господа союзники возложили главное военное бремя боевых потерь. И это им прекрасно удалось, сейчас мы имеем убитых, раненых и пленных двое больше, чем все остальные союзники вместе взятые.
Если отбросить в сторону всю эту словесную шелуху о славянском братстве и союзническом долге перед Антантой, то сразу выяснится, что у нас нет большой цели, ради которой стоило участвовать в этой жестокой войне. Вспомните последнюю русско-турецкую войну, когда ради высоких слов о славянском братстве мы положили кучу солдат, даровав свободу Румынии, Болгарии, Сербии и Греции, и что же в конечном результате мы получили? Ничего. Никто из них не пожелал объединяться с Россией в один славянский союз, предпочтя нам запад. Сегодня Болгария в числе наших врагов, Румыния и Греция присоединились к Антанте после нажима Лондона и Парижа, а Сербия только требует помощи себе. Что мы получили тогда за жизнь и кровь наших людей? Устье Дуная, отобранное в Крымскую войну и несколько армянских городов, тогда, как главная цель войны, проливы и Константинополь нам не позволили взять англичане, хотя Скобелев был в шаге от них и требовал их захвата, несмотря ни на что. Ничуть не удивлюсь, если нечто подобное произойдет с нами после окончания войны.
- Черчилль, телеграммой месяц назад, лично заверил меня в готовности Англии уступить нам Дарданеллы после подписания мира, а английский посол подтвердил эти слова на нашей последней встрече.-
- А о том, что после окончания войны нам придется расстаться с Польшей и Финляндией, они с Вами ещё не говорили? Об этих планах господ союзников я узнал, разбирая стенограммы их переговоров с Керенским. Послы Антанты лихо давили на господина премьера, и он покорно согласился на это, одновременно отдав приказ о летнем наступлении.
- Он всегда был тряпкой и краснобаем,- презрительно бросил Корнилов, покинув кресло и встав лицом перед широкомасштабной картой России на стене кабинета,- доведя страну до ручки, он на все был согласен.
- Да, Керенский - дрянь, и союзники могли требовать от него очень многого в обмен на свою помощь, однако отторжением Польши и Финляндии они не собирались ограничиваться.
Корнилов с удивлением оторвал глаза от карты и посмотрел на Духонина:
- Поясните ваши слова.
Генерал, не торопясь, подошел к своему письменному столу и, выдвинув средний ящик стола, достал из него несколько страниц машинописной бумаги, сколотых скрепкой.
- Это доклад генерала Игнатьева из Парижа. Его агентура смогла достать секретный план Англии и Франции по России в случае падения правительства Керенского и возникновения анархии в стране.
В вагоне повисла напряженная тишина. Духонин протянул Верховному документ, но тот сделал защитный жест рукой, словно не желал брать в руки какую-то мерзость.
- Скажите коротко своими словами.
- Господам союзникам не нужна сильная и единая Россия. Они решили расчленить её на несколько частей, и отхождение Польши, Финляндии, а затем Украины были только первыми шагами в их плане. В этом плане предусмотрен более широкомасштабный развал России, после чего нам было бы позволено иметь в своем составе только Урал, Поволжье и центральную европейскую часть. Все остальные земли поделены на зоны влияния: Прибалтика, Кавказ и Средняя Азия отходят к Англии; Украина и Белоруссия – Франции; Сибирь и Дальний Восток - японцам и американцам. Для поддержания порядка в случае анархии в стране намечалась большая интервенция господ союзников: в Мурманске высадились бы англичане и французы, на Кавказе - англичане и персы, во Владивостоке - японцы и американцы.
При этом, союзники продолжали бы использовать нас, как пушечное мясо, принудив удерживать любой ценой германский фронт, ради сковывания главных силы противника. Они тоже прекрасно понимают, что война уже проиграна Германией, и её капитуляция -дело времени. Весь вопрос, кто заплатит большую цену последнего шага.
По данным нашей разведки, этим летом немцы собираются начать решительное наступление на Париж. Гинденбург и Людендорф идут ва-банк, им терять нечего. Объединенное союзное командование желает, чтобы мы своим летним наступлением максимально оттянули на себя войска кайзера и, тем самым, ослабили силу немецких армий. Тогда они спокойно смогут отразить наступление врага, а затем сами перейдут в наступление против обескровленных немцев и, прорвав их оборону, заставят кайзера капитулировать.
Для этой цели, в качестве пушечного мяса, они использовали бы наш экспедиционный корпус, свои колониальные войска и американцев, при этом сохранив в неприкосновенности свои главные силы.
Корнилов молча вслушивался в страшные слова собеседника, каждое из которых было смертельным приговором тем отношениям, которые за долгие годы войны сформировались по отношению к союзникам, как к "братьям по оружию". Переборов в себе отвращение и горечь, он взял в руки меморандум Игнатьева и углубился в чтение, от чего лицо Верховного, то становилось бледным, как бумага, то красным как кумач. Прочитав несколько страниц, он бросил доклад на стол и, передернув плечами, спросил без всякой надежды:
- Возможно ли, что это фальшивка, умело состряпанная немцами, чтобы поссорить нас перед своим последним часом?
- Нет, Лавр Георгиевич. Игнатьев полностью ручается за достоверность своего источника во французском министерстве. Он разрабатывал его несколько лет, и за всё это время не было случая заподозрить его в двойной игре. Кроме этого, ряд сведений из Лондона, Токио и Вашингтона косвенно подтверждают правдивость донесения генерала. Я больше месяца занимался проверкой этого документа, не желая ошибиться и нанести вред общему делу, но факты упрямая вещь.
- Я нисколько не боюсь этих подлых и коварных замыслов западных интриганов, в чьей нечистоплотности я смог полностью убедиться. Сейчас Россия сильна, как никогда, и сможет сама диктовать свои условия господам союзникам. Пусть попробуют потребовать у меня Польшу или Финляндию, они получат хороший ответ.
- Слова достойные патриота Отечества. Примерно в таком же тоне с союзниками год назад говорили царь Николай и генерал Алексеев,- и к чему это привело?
- К чему же?
- К февральской революции, дорогой Лавр Георгиевич, которую сделали наши русские демократы на английские деньги и с благословения ближних родственников нашего венценосца, подобно тому, как в прошлом веке на английские деньги заговорщики убили императора Павла.
- Ну, это уж, знаете ли, слишком, дорогой мой Николай Николаевич.
- Я готов ответить за каждое свое слово, Ваше превосходительство.
Верховный правитель вновь покрылся красными пятнами от возмущения. Он хотел что-то возразить, но, зная щепетильность Духонина, который всегда пользовался только перепроверенной информацией, промолчал и стал быстро ходить по вагону из угла в угол.
- Как такое могло произойти, что англичане чувствуют себя в России, как дома?
- Только благодаря Вашему указу о введении особого положения в европейской части страны, мы тогда смогли нейтрализовать большинство немецких агентов и людей их влияния, не имея против них прямых доказательств. Но это же сыграло на руку союзным агентам, их наша контрразведка пальцем тронуть боится, чтобы не вызвать дипломатического скандала.
- Что же Вы предлагаете, смиренно ждать пока союзники воплотят свои сокровенные планы в жизнь?
- Вести свою политику, которую я сравнил бы с японской борьбой дзюдо. Согласно легенде, стиль дзюдо был позаимствован от сакуры, японской вишни, на ветви которой упало большое количество снега. Толстые и крепкие ветви дерева сломались под тяжестью выпавшего на них снега, не выдержав его непрерывного давления, тогда как тонкие ветки прогнулись вниз, и тем самым сбросили с себя снежную массу, оставшись невредимыми. Я предлагаю временно отказаться от навязанного нам союзниками летнего наступления, объяснив это слабостью нашей армии, которая ещё не полностью оправилась от революционных потрясений. Пусть союзники считают наши войска слабыми и небоеспособными, подобно сербским, греческим и итальянским. Получив статус второстепенного направления, мы сохраним многие жизни своих солдат, которые очень пригодятся России в мирное время.
- Однако союзники непременно потребуют энергичных действий, хотя бы на одном участке фронта, и мы будем вынуждены это сделать.
- А, как они это сделали в 1915 году, когда для нас было так важно оттянуть, хотя бы часть немецких сил с нашего фронта. Я хорошо помню их ответ об отсутствии сил для оказания помощи.
- Я тоже, но всё же мы будем вынуждены провести наступление, просто так они от нас не отстанут.