С каждым годом, события, которые происходили в стране и мире, лишний раз доказывали, все, что я знал о будущем, полностью совпадало с действительностью, а стало быть, я на самом деле каким-то образом вернулся в прошлое. Начало перестройки я встретил спокойно и был готов к ней. Мой план, который я вынашивал годами, вступал в ту фазу, когда наступала пора действовать. Я понимал, что для начала большой игры, мне необходим капитал, которого у меня не было. Те накопления, которые у нас были с матерью на книжке, были ничтожно малы, к тому же, как мне было известно, в ближайшее время, они должны были просто исчезнуть в лавине инфляции. Поэтому, ни слова не говоря, в начале 88 года я открыл свой первый кооператив и начал заниматься "отмывкой денег". Это был тот период в стране, когда заводы и КБ заключали договора с трудовыми коллективами на проведение тех или иных работ и все это прокручивалось через кооперативы, которые давали объявления об обмене безналичных денег в наличные. Вторым направлением, которое позволило скопить стартовый капитал, было взятие кредита якобы для покупки продуктов питания. Именно в этот момент можно было прокручивать огромные денежные ресурсы, государственного уровня и превращать их в наличные деньги. Весь механизм был достаточно прост. На фирму брался кредит в несколько миллионов рублей, якобы для приобретения импортных продуктов. Главное, надо было заручиться бумагой в которой говорилось о продовольствии. Поскольку в этот момент в стране было очень напряженно с этим, сбербанк, хотя и со скрипом, но шел на это. Впрочем, управляющие имели с этого приличную отстежку, так что особо больших затруднений не было. Деньги отправлялись транзитом через расчетный счет фирмы, которой открывали кредитную линию, на счет подставной фирмы и тут же обналичивались. Вслед за этим производилась покупка продукции, которая в тот момент могла быть моментально продана в те же государственные организации, по тройным, а то и больше ценам. Как правило, это была импортная оргтехника, персональные компьютеры, которые в этот момент начали активно продвигаться на отечественный рынок. Полученные деньги шли на досрочное погашение кредита, с уведомлением, что сделка отменена, а разница моментально обналичивалась и превращалась в твердую валюту. Денежный поток был столь большим, что к 92 году мои активы превысили десять миллионов долларов, и можно было закрывать весь этот полукриминальный бизнес и переходить ко второй стадии моего плана.
Теперь, когда у меня были живые деньги и в достаточном количестве, можно было открыть небольшую фирму и начать спекулятивную игру, которая в принципе, была совершенно законной. Вскоре фирма была открыта, и в её состав было принято несколько сотрудников, которых я знал достаточно давно и на которых мог положиться. Главное, что нужна была быстрота, расторопность, и что самое главное, осторожность, чтобы не привлечь к себе большого внимания.
Первым пробным шаром, как я назвал нашу программу, была скупка акций МММ и вложение активов в ряд банков, которые должны были вскоре рухнуть, но, зная это, они позволили нам к началу 95 года почти утроить капитал. Дальше все шло как по писанному. Кредиты, обвал 98 года, краткосрочные взлеты и падения евро или доллара по отношению к рублю и друг другу, все, даже 11 сентября дало мне возможность за одну ночь заработать восемнадцать миллионов долларов, так как до утра, мы скупали доллар, который в ряде случаев доходил до пятнадцати рублей. А через несколько дней все вернулось на прежнее место, и мы благополучно сбросили доллары, превратив их в рубли, так как я знал, что в течение месяца можно будет немного поиграть на них.
Так постепенно росли капиталы. С конца 98 года началась активная покупка недвижимости, которая вскоре стала решающей в операциях, проводимых фирмой.
Все это время, я знал, что очень скоро все это кончится, и потому загодя готовился к тому, о чем объявил сегодня на собрании, а именно, о своем уходе. Теперь мне предстояло начать новую жизнь, в которой мне ничего неведомо, а значит, как она сложится, одному Богу было известно. Впрочем, я и раньше прекрасно понимал, что бизнес, которым я занимался, был весьма опасен, не с точки зрения риска, риска с моей стороны никакого не было, а с точки зрения безопасности. Большие деньги опасная штука. Тебе начинают завидовать, конкуренты, потерявшие все бизнесмены, кредиторы. Именно они становятся твоими врагами, так что опасностей было хоть отбавляй, но пока беды обходили меня стороной. Кроме того, я старался всегда вести достаточно скромный образ жизни. В крутых тусовках не участвовал, в партийных выборных кассах участия не принимал, яхт и самолетов не имел и вообще, не стремился рекламировать себя состоятельным человеком. Впрочем, новым русским я себя все же считал, хотя у меня не было ни фабрик, ни заводов, да и фирма была можно сказать микроскопическая, но состояние мое было достаточно большим, и в принципе, я мог себе многое позволить.
Спустя месяц, когда я благополучно перебрался в свою новую квартиру, которую уже полгода как ремонтировали, офис полностью перешел в пользование сотрудников фирмы. В последний день, когда я покидал офис, мы с Машей задержались допоздна. Уже все разошлись по домам. На часах было начало одиннадцатого, а я все копался то в столе, то в комнате отдыха. Я знал, что Маша накануне переехала жить сюда и потому не торопила меня. Ей все равно никуда не надо было идти. Наконец, я сложил бумаги в портфель. Потом, вспомнив, взял ключи и, позвенев ими перед носом у Маши, сказал:
- Владей, теперь ты одна будешь знать это место, исключая меня конечно.
Она с удивлением взглянула на брелок с ключами и произнесла:
- У меня же есть ключи?
- Нет, пойдем, я тебе кое-что покажу, - и я открыл перед ней потайную комнату. Показал, как и какими ключами открывать сейфы, рассказал, как работает система контроля, и все что с этим связано. В довершение, я показал, кнопку, которую нужно было нажать в случае опасности.
- Это кнопка тревожной сигнализации, в случае налета и еще чего, вызываешь милицию.
Мы вышли, и она сама закрыла дверь, а я убедился, что она все поняла и запомнила.
- Ну что, я пошел?
- Прямо так, и прощаться не будем?
Я посмотрел на неё и понял, что она имела в виду, и потому ответил:
- А тебе это надо?
- А вы разве этого не хотите?
- Эх, Машенька, был бы я помоложе, сказал бы - выходи за меня замуж, а сейчас. У нас же двадцать лет разницы. К тому же зачем я тебе нужен. У тебя все есть. Фирма, квартира, машина, деньги. Это раньше, когда я был твоим шефом, тогда другое дело, а сейчас?
- А разве в деньгах дело?
- А в чем?
- Я думала, что для вас деньги, вроде игры. Сколько я работаю у вас? Шесть лет. За это время я достаточно хорошо изучила вас. Вы ни разу не ошиблись, не проиграли, словно заранее знали все, что произойдет, и потому всё что делали, было, как это сказать, без того элемента азарта, который сопровождает любая операция финансового характера. Все что вы делали, было четко продумано по дням, часам и минутам. И теперь вам просто наскучила эта игра, игра в одни ворота. Конечно, трудно все время стрелять из пистолета, зная, что не пуля движется к мишени, а мишень следит за ней, и потому десятка будет всегда. Я права?
- Отчасти.
- Раз так, значит не деньги для вас смысл жизни, раз Вы решили все бросить и уйти, а что-то другое?
- Эх, Маша, Маша, ты молодая, красивая, умная. И ты мне нравишься. Только понимаешь в чем беда. Все это эмоции. Мимолетные порывы. Пойми, я слишком быстро наскучу тебе, и когда ты поймешь это, и бросишь меня, то больно будет нам обоим, но мне сильнее, потому что к старости чувства обостряются. Я не часто терял в жизни любимых, но хорошо знаю, как это больно.
- Вы теряли?
- Да терял. Очень давно, двадцать с лишним лет назад.
- И не захотели с ней снова встретиться?
- Она погибла, вместе с родителями в авиационной катастрофе. Накануне мы объяснились с ней в любви и решили пожениться, а спустя три недели, я узнал, что она в тот же день погибла.
- Простите, я не знала.
- Ничего. Это боль уже прошла, но отзвуки её навсегда остались в душе. Но я не имел в виду именно такую потерю. Даже если просто расстаться, это тоже надо суметь пережить. Понимаешь?
- Да, - она подошла ко мне и поцеловала, потом еще и еще. Мы стояли возле окна, и я понял, что не смогу устоять против её чар. Слишком она была обворожительно хороша. И как тогда, двадцать лет назад мне пришла на ум прежняя мысль, - какой же ты дурак Алешка, не можешь рассмотреть свою любовь, ждешь до последней минуты, а потом оказывается, что слишком поздно.
Я взял её за руку и притянул к себе. Аромат духов витал в воздухе, а сама она была такой близкой и желанной, что я понял, сегодня останусь с ней.
Утром я заказал билет до Милана и вечерним рейсом улетел из Москвы. Я сознавал, что нужно время, чтобы понять, что между нами, мимолетное увлечение или чувства, которые вдруг вспыхнули и разожгли огонь любви.
В Милане я взял напрокат машину и отправился в сторону Венеции. Я бывал там пару раз, но сейчас мне вдруг захотелось просто прогуляться по её каменным лабиринтам, которые то и дело пересекали каналы. Бродя по ним, ты воочию соприкасаешься с многовековой историей и видишь величие духа и мощь создателей этого прекрасного города. Удивительный город, второго такого нигде в мире больше нет. А весной там особенно чудесно. Туристов сравнительно мало, и не особенно жарко, поэтому не так сильны испарения и запахи от воды, которая в каналах основательно грязная. Я не доехал до города десятка два километров и решил остановиться на побережье в крошечном курортном городке. Две улицы вдоль набережной сплошь застроенные небольшими гостиницами на тридцать-сорок мест. Я остановился на ночь в одной из таких. Прямо перед гостиницей вымощенная кафелем площадка. Кадки с растениями, под тентом несколько столиков. Получив ключ от номера, я направился к себе. Стандартный номер, в котором все предусмотрено для хорошего отдыха. Разложив вещи, я отправился прогуляться, а заодно поужинать. Утром, я собирался на местном теплоходе съездить в Венецию, чтобы с моря полюбоваться панорамой города.
Город уже готовился ко сну. Редкие прохожие, такие же, как и я гуляли и дышали морским воздухом. Возле мотоцикла, влюбленная парочка молодых с упоением целовалась, не обращая внимания на прохожих. Я посмотрел на них и подумал, - везде люди одинаковые, какого бы цвета ни была их кожа, и на каком бы языке они не говорили, но язык поцелуя везде один и тот же. Я остановился у ограды. Чайки летали вдоль берега, и их крик был слышен далеко вокруг. Проходя по набережной, я обратил внимание на мужчину, который сидел на лавочке и читал газету. Он держал её в развороте, и потому его лица не было видно, но когда я поравнялся с ним, он перевернул страницу и я успел заметить его лицо. Моложавое, лет тридцати, может чуть старше. Он явно был приезжим, и то, как выглядел, немного удивило меня. Он был одет в теплую кожаную куртку, на руках перчатки и вязанная плотная шапка, которая совершенно не вязалась с остальной одеждой. Прямо как бандюкан какой-то, - невольно подумал я, продолжая двигаться дальше. Пройдя метров двести, поднялся по ступеням на верхний ярус и, бросив взгляд на скамейку, не увидел сидящего на ней мужчины. Теперь он шел по набережной, помахивая газетой, которую скрутил в трубочку. Такой же, как и я, приезжий, мается без дела или не дождался встречи с кем-то, - подумалось мне.
Я поднялся по ступеням наверх и, повернув направо, открыл дверь ресторана, окна которого имели вид на море. В зале сидело всего трое посетителей, и мой приход вызвал чувство радости, что наконец-то появился новый человек. Мне тут же предложили столик на выбор и, узнав, что я русский и ни слова не понимаю по-итальянски и вдобавок, не шибко владею английским, проводили к столу, который я указал, и на ломанном русском сказали:
- Уно моменто, товьярищ.
Это вызвало на моем лице улыбку, но человек уже испарился, а следом за ним, буквально через мгновение, подошел другой, который, хотя и с акцентом, но все же вполне прилично говорил по-русски.
- Добрый вечер, рады вас приветствовать в нашем ресторане, что изволите заказать? У нас великолепная кухня и, несмотря на пост, мы рады предложить вам все, что вы пожелаете, - зазубренная фраза была сказана скороговоркой и сразу после этого, он словно факир, выудил на свет меню и протянул его мне. К моему удивлению, оно было отпечатано на русском. Видимо из России стало приезжать много туристов, если даже в такой глуши меню стали печатать, в том числе и на русском языке. Я развернул его и, пробежав взглядом, сказал:
- Что-нибудь мясное на ваш вкус, но не очень жирное. Можно индейку, только соус не острый, салат из овощей и бокал красного вина.
- Что-нибудь на десерт или позже?
- Да нет можно и сейчас, - я пробежал взглядом вторую часть меню, но не найдя там того что искал, спросил, - кофе-глясе и пирожное.
Официант сделал поклон и удалился. Я продолжал изучать меню, пытаясь ради интереса, найти в нем орфографические ошибки, но к своему удивлению, их не было. В это время стол незаметно сервировали, а вскоре принесли заказанные мной блюда. Когда я перешел к десерту, я вдруг заметил в окне ресторана человека, который кого-то мне напоминал. Конечно, - вспомнил я, - это тот самый, молодой человек, который с газетой сидел на скамейке. Он прошел мимо, скользнув взглядом по витрине ресторана.
- Надо же, - снова подумал я, - все еще надеется на встречу.
Расплатившись, я вышел из ресторана и направился в отель. Когда я подходил к дверям, мне показалось, что чья-то тень мелькнула за углом. Я бы не обратил на это внимание, если бы не одна особенность. Сзади она напомнила мне все того же молодого человека.
- Странно, он слишком часто попадается мне на глаза?
Войдя в номер, я разделся, принял душ и, погасив свет, подошел к окну. Осторожно раздвинув штору, посмотрел на улицу. Со второго этажа трудно было, что-либо разобрать, тем более что окно выходило на балкон, который оттенял большую часть обзора и все же, то, что я смог увидеть, заставило меня взволноваться. На противоположной стороне за углом соседней гостиницы стоял мотоцикл. Двое о чем-то оживленно разговаривали. Один из них был одет точно так же, как молодой человек с набережной. Я лег и попытался успокоиться, но сон не шел.
Неужели за мной следят? Возможно, они вычислили меня и теперь хотят вытрясти из меня деньги. Впрочем, этого рано или поздно следовало ожидать, но всегда хотелось надеяться на то, что это происходит только в кино или с кем-то другим. Промучившись до часу ночи, я так и не смог заснуть. Потихоньку меня начали одолевать разные мысли и пути выхода из создавшегося положения. Я заснул только под утро, но в семь я уже принимал душ.
Ехать в Венецию резко расхотелось, и потому все утро перед завтраком я прикидывал разные варианты ухода. Машина, которую я взял на прокат в Милане, стояла у гостиницы. Самое худшее, что они могли с ней сделать, это поставить жучки, чтобы знать, где я. Значит, пользоваться ей не стоит, но с другой стороны, если я её брошу сразу, то они поймут, что мне что-то известно и могут начать активно действовать, а этого не хотелось бы. Надо что-то было придумать и желательно пооригинальней.
После завтрака, я вышел из гостиницы и сев в машину, направился к пристани. Пока все шло так, как я наметил накануне. Слежки никакой не было, но это ничего не означало. Даже если мне всё это и померещилось накануне,
настроение моё было не для созерцания достопримечательностей. Подъехав к пирсу, я припарковал машину на стоянке и купил в кассе билет на местный теплоход, который отправлялся в Венецию. Чтобы показать, что я ни о чем не подозреваю, постоял несколько минут около ларька, в котором продавали сувениры и, присмотрев красивую ракушку, купил её, после чего направился к теплоходу, который стоял у пристани.
Это был небольшой прогулочный корабль, почти такой же, какие ходят по Москве-реке. Пройдясь по верхней палубе, словно любуясь окрестностями, я пристально осмотрел всех, кто на ней находился. Однако молодого человека, которого видел накануне, не было. Пассажиров было мало, всего человек десять. Я спустился на нижнюю палубу и тут же поднялся снова наверх. На пирсе никого не было. Может зря паникую, подумал я, но, береженого бог бережет, и в тот момент, когда матрос, стал отвязывать от кнехта трос, сделал движение, будто подвернул ногу и ненароком уронил ракушку в море. Сделав несчастное лицо, я посмотрел на моряка. Он что-то ответил мне по-итальянски. Я сунул ему в руку пятьдесят долларов и, сделав жест рукой, показал, что мне надо быстро сойти. Он моментально понял меня и прежде чем убрать трап, пропустил меня, и я успел сбежать на берег. Трап тут же задвинули на корабль. Я обернулся, корабль медленно отплывал от пристани, но я успел заметить, как на верхней палубе, девушка судорожно доставала сотовый телефон, глядя в мою сторону.
Чутье не подвело меня. За мной следили, и пора было уносить ноги. Я не успел отъехать от стоянки, как услышал визг тормозов и увидел мотоцикл, а на нем уже знакомого мне паренька. Сердце сжалось в комок, когда я увидел, как он достает из бокового кармана пистолет с глушителем. Я вывернул руль и успел свернуть направо, прежде чем услышал звуки, словно кто-то кинул по машине стальным шариком. Потом раздался звон разбитого стекла, а я продолжать давить на педаль газа, понимая, что все решают секунды.
Все произошло совсем не так как в кино. Не было погони, сирен полицейских машин, езды на ободах и кучи искореженных машин. Все было куда прозаичней. Мне просто повезло. На первом же повороте мотоциклиста занесло, и он свалился в кювет, а я с двумя дырками в дверях и разбитым задним стеклом, благополучно доехал до полицейского участка, где, проторчав весь день, давал показания и объяснения, кому и зачем надо было в меня стрелять. Отсутствие переводчика осложнило дело и потому все кончилось тем, что в сопровождении карабинера, я был сопровожден до вокзала и посажен на поезд до Милана, где меня должны были встретить и под охраной переправить в аэропорт. Я понимал, что этим все не кончится. Если охота на меня началась, она рано или поздно продолжится и потому на спокойную жизнь рассчитывать не приходится.
Самолет взял курс на Париж и, откинувшись на спинку кресла, я впервые за последние двое суток заснул. Уже засыпая, в шутку подумал, надеюсь, террористов в самолете не будет, и я спокойно долечу до Парижа.