– Худо дело! Сотня степняков на заставу мою на той стороне реки напала. Сгибли все, я с одним ратником и вырвался только, на лодку и сюда, воеводе сообщить. Несметно их идет!
Я попрощался и вышел. Не мое дело в дела воеводские встревать, не уполномочен. Но на месте боярина я бы не только гонцов послал, но и лазутчиков на разведку. Не мешало бы знать, где находится враг, сколько его и куда метит он нанести главный удар.
Чтобы воевать успешно, жизненно необходимо знать силы врага. В зависимости от численности его войска и тактику свою строить. Извечная беда многих русских воевод – собрать большие силы и ждать удара. Стоят они с ратью обычно у естественных преград – у реки, например. А ведь после любой переправы врагу еще собраться в кулак надо, и в это время он наиболее уязвим.
Татары мобильны – все на лошадях. Обозами себя не обременяют, пушек тоже нет – ничего их не сдерживает. Если переправа в одном месте не удалась, могут и в другом реку форсировать. А буде их темник похитрее, так в нескольких местах переправу бы наладил и одновременно – поди удержи их тогда.
Утром город напоминал растревоженный улей. Улицы были запружены телегами. С окрестных сел и деревень тянулись люди с узлами на плечах, подводы со скарбом, крестьяне вели за собой коров и лошадей, гнали овец. Из города такой же ручеек людской тек на север – к Москве. Шум, гам, столпотворение.
Подъезжали конные ратники, с трудом пробивая себе дорогу к Соборной площади. К воинской избе, где я расположился с дружиной, ожидая дальнейших указаний, прискакал посыльный от товарища воеводы – передал мне приказ выйти с дружиной из Коломны к Оке и не дать татарам переправиться. Под мою руку отходили также ратники боярина Коврова.
Приказы на войне надо исполнять. Ратники мои уже позавтракали и были готовы к выступлению. Мы мигом оседлали лошадей и стали пробиваться к воротам через людской поток.
Недалеко от ворот нас ожидал десяток конных воинов. Отделившись от них, ко мне подъехал пожилой седоусый ратник в надраенных доспехах.
– Не ты ли князь Михайлов будешь?
– Он самый. А ты боярин Ковров? – Ратник кивнул.
– Ну что, боярин, – ты местный и лучше меня знаешь, где татары переправиться могут.
– Да почитай везде. На Оке бродов нет. Река широкая и глубокая. Потому все одно им остается – вплавь. Так что ждать переправ можно где угодно – все равно не угадаешь.
– Тогда вот как сделаем, боярин. Ты от города по течению вниз идешь верст на десять, я – вверх. Коли обнаружишь врага, гонца ко мне шли.
– Если татар слишком много будет, гонца я тебе пошлю, но сам в Коломну уйду. Сам подумай, что я с десятком-то супротив них сделаю?
– Понятно, ты волен поступать по своему разумению, а я должен приказ выполнять.
– Тогда тебе пусть Господь поможет! – Мы разъехались.
Не торопясь ехали по берегу, скрываясь за кустами и раскидистыми ивами. Проехали верст пять.
Справа показалась опустевшая деревня. Казалось бы, лето, крестьяне на полях должны быть – самый сезон для работы. А никого нет: не хрюкают свиньи, не мычат коровы, по пыльной улице не носятся ребятишки в длинных до пят рубахах. Эх, не красно на Руси с такими соседями жить, все хотят кусок урвать разбойничий: добро, людей в плен, живность. С юга – крымчаки, с востока – казанцы, с запада – литвины и поляки, с северо-запада – шведы. Руси силу бы набрать поболе надо, так татары людские резервы истощают, убивая и уводя в плен самый цвет русского народа – сильных, молодых и здоровых.
Государю ставку бы на пушки сделать, что на лафетах колесных. Однако не видно на то его воли. Пушки-то в крепостях маломощные, на деревянных станинах. И самое главное – обслуга пушечная в основном из горожан да крестьян посошных. Слаженности и постоянных упражнений – никаких, так – время от времени огненным боем занимаются, потому и результаты стрельбы плачевные. Бояре не поняли еще, что время луков уходит безвозвратно, будущее – за пищалями да пушками.
Впереди раздался всплеск воды, конское ржание. Я поднял руку. Все замерли.
– Федор, отправь пешего лазутчика вперед, пусть посмотрит.
Вперед ушел Демьян. Да и кому как не ему идти – из охотников он. Исчез в кустах без звука, ни одна веточка не шелохнулась. Только рядом стоял и – как не было.
Вернулся Демьян быстро.
– Там татары переправу ладят. Бурдюки надули.
Понятно. Широкие реки татары форсировали таким образом. Впереди плыл конь, на спине его – оружие к седлу приторочено. Татарин же плыл, держась одной рукой за бурдюк, как за спасательный пояс, а другой рукой – за хвост коня, который его по воде тянул. Удобно, и никакого моста не надо. Вот только течение коней сносит, потому дольше получается переправа, чем поперек реки. Ну а нам всякая задержка – на руку.
– Далеко ли?
– Шагов сто, не более.
– Всем спешиться! За кустами идем тихо, напротив переправы ложимся и готовимся к стрельбе. По моей команде стреляем.
– Поняли, князь.
Гуськом, укрываясь за кустами, мы двинулись к предполагаемому месту переправы. Впереди шел Демьян.
– Вот они… – обернулся ко мне ратник, поднеся палец ко рту.
Кони татарские уже в воду вошли, за ними – татары с бурдюками. Первая партия невелика, с полсотни. А на берегу толкутся не меньше тысячи. Всерьез их одолеть не в наших силах, но переправу сорвать можно. Конечно, тогда они в другое место сунутся, да вдруг там на них еще боярин с ратниками найдется? Мое дело – не шансы на победу считать, а саму победу приближать всеми силами. Убью хоть одного врага – и победа пусть самую малость, но ближе станет.
Татары уже проплыли середину реки.
Бойцы мои поглядывали на меня нетерпеливо. Но я выжидал. Пусть подплывут поближе, чтобы каждая картечина свою жертву нашла.
Видя, что переправа проходит гладко, в воду вошла вторая полусотня. Когда до первых переправляющихся уже было недалеко – метров пятьдесят, я скомандовал:
– Огонь!
Громыхнул залп. Берег затянуло дымом.
– Перезаряжай!
Ратники натренированными движениями стали перезаряжать пищали. Вот уже к выстрелу готовы все. Дым снесло в сторону. Отличная работа! Из первой полусотни на воде держалось не более десятка, да и те повернули назад, к противоположному берегу.
Повернула назад и вторая полусотня.
– Огонь!
Громыхнул второй залп. Жалко, что его эффективность была ниже. Все-таки уже далековато для картечи. Эх, пушечку бы сюда – небось на берегу не гарцевали бы так нагло-смело.
В отместку за картечь татары выпустили в нашу сторону несколько стрел. Впрочем, без толку. Стрелы едва достигали середины реки, не причиняя нам никакого вреда. Ратники хохотали над бессильной злобой татар. Один из макаровских ратников выскочил на открытое место, приспустил порты, наклонился и похлопал себя по заднице. Уязвленные татары, видя такое непотребство, завыли, засвистели.
Пора отсюда сматываться. Второй раз сегодня именно на этом месте они больше не полезут.
Татары собрались и ушли вглубь. Куда-то они выйдут?
Мы прошли к лошадям, продолжили дозор вдоль берега. Надо все-таки местность осмотреть и узнать, что там у боярина Коврова делается. Но далеко отъехать мы не успели, раздался приближающийся топот копыт.
– Сабли наголо!
А навстречу на рысях сам боярин со своими ратни– ками.
– Это у вас стрельба была?
– У нас. Татары переправиться пытались, да помешали мы им. Не менее полусотни отправили на дно, раков кормить.
– Тьфу ты, нечистая сила – сроду раками брезговал! – перекривился боярин.
– У тебя тихо?
– Тихо покамест.
В этот день стычек больше не было, и мы вернулись в Коломну. Откуда нам тогда было знать, что совсем рядом, на том берегу реки, соединились в огромную орду три силы: крымчаки хана Магмет-Гирея, отряды татар брата его младшего, Сагиб-Гирея, хана казанского, и украинские казаки под рукою атамана, наместника Черкасс, Евстафия Дашкевича?
И перешли объединенные силы врагов Руси Оку выше по течению. Государь успел-таки выслать рать на Оку, под Серпухов, но московское ополчение не смогло воспрепятствовать переправе степной орды. Непонятно почему, но главным воеводой государь поставил юного князя Димитрия Вельского, коему от роду и двадцати двух лет не было, человека надменного и безрассудного, сына князя Федора Вельского – литовского вельможи, перешедшего на сторону великого князя московского.
Был с воеводой и брат Василия Иоанновича – великий князь Андрей, были и другие воеводы, значительно более сведущие в деле воинском – да те же Иван Воротынский, Владимир Курбский, Шереметев и оба Замятнины. Однако же перечить приказам юного царедворца опытные и храбрые мужи не посмели. За что и поплатились.
Враги сошлись на берегу Оки. Ударил Магмет-Гирей жестоко. Московское ополчение было опрокинуто многочисленным неприятелем. Побросав пушки и обозы, бежала русская рать. А Курбский, Замятнины да Шереметев убиты в том бою были.
Некому было удержать неприятеля от грабежа на всем пространстве от Коломны до самой Москвы. Предав огню селения от Нижнего Новгорода до берегов Москвы-реки, татары угнали в плен несметное число жителей и долго продавали невольников толпами в Кафе и Судаке. Дети крымцев учились на невольниках умению пытать и убивать. Рабы на рынках подешевели – люди гибли от голода, побоев и ужасного обращения.
Нашествие варваров было самым ужасающим и трагичным за все время правления Василия Иоанновича.
Но я тогда с ратниками стоял в Коломне и еще не знал, что для меня и людей моих война, по-настоящему не начавшись, по сути, уже проиграна. Мы узнали об этом через два дня, когда к городским воротам подошли остатки разбитой русской рати, принеся в город страшные известия.
Город замер в ожидании ужасной участи. Однако же татары двинулись на Москву, и двадцать девятого июля хан крымский во главе громадного войска уже стоял в нескольких верстах от столицы. Запылали в огне пригороды. Несмотря на предупреждения лазутчиков, нашествие застигло Василия III врасплох. Испугался государь и удалился в Волок – дожидаться, когда подоспеют псковские и новгородские полки, поручив оборону столицы царевичу Петру и боярам.
Почти две недели стояла орда Магмет-Гирея, угрожая сжечь всю Москву и ожидая признания поражения государем.
Митрополит Варлаам усердно молился с народом, воеводы с царевичем Петром готовили защиту, полагаясь на пушки и умение пушкарей. Да вот беда – огненных припасов не хватало, в первую очередь пороха. Сказывалась и другая беда – ужасная теснота в кремле грозила неминуемой заразой и эпидемией.
Предвидя худые последствия, слабые начальники вздумали умилостивить хана Магмет-Гирея богатыми дарами и отправили к нему посольство и бочки с крепким медом.
Опасаясь собирающейся русской рати, хан согласился не тревожить столицы – снять осаду и мирно уйти, ежели московский правитель обяжется письменной клятвою платить ему дань. Зачем же резать курицу, если она может нести золотые яйца?
Василий Иоаннович смалодушничал и, боясь бедствий для Москвы, предпочел принять постыдные условия крымского хана, нежели испытать опасности кровопролитной битвы.
Бояре написали хартию, скрепили печатью государя и вручили Магмет-Гирею. Довольный достигнутым, хан быстро отвел орду в рязанские земли, где располагался его стан.
Однако же на этом бедствия для земли русской не кончились. Атаман казаков украинских, чувствуя себя обделенным и жаждая добычи, настойчиво советовал хану обманом взять Рязань, в коей воеводствовал Хабар Симский, воин опытный, умелый и храбрый. Хан, желая усыпить его бдительность, послал ему постыдную грамоту в подтверждение того, что война кончилась и государь признал себя данником Крыма. Меж тем войска татарские подходили под стены города якобы для обмена пленными. Воевода Хабар Симский по требованию хана выдал ему всех пленников, а также заплатил сто рублей серебром за освобождение князя Федора Оболенского, попавшего к татарам в плен. Однако же число татар и литовцев под стенами города и, самое опасное – у городских ворот, продолжало нарастать. Предчувствуя готовящийся штурм, воевода приказал пушкарям открыть огонь. И здесь отличился искусный рязанский пушкарь, немец Иордан, – одним выстрелом картечи он положил врагов множество, отогнав татар от стен города. В ужасе они рассеялись.
Двенадцатого августа коварный хан удалился в степи спешно, получив от гонца известие о том, что в его собственные владения вторглись астраханцы.
Описание находчивости и смелости рязанского воеводы Хабара Симского, спасшего не только Рязань, но и честь государя, внесли в книги разрядные и родословные на память потомкам. Ведь постыдная хартия московская осталась в руках воеводы, избавив Русь от дани. Симского за деяния его возвели в сан боярина.
В то время, когда славный окольничий Хабар Симский спасал Рязань, князь рязанский, Иоанн, последний из удельных князей, противящихся верховенству Москвы, сбежал из московской темницы в Литву, воспользовавшись суматохой в городе. В тюрьме сей муж оказался не случайно – еще накануне нападения Магмет-Гирея он был уличен Василием III в измене и сговоре с крымским ханом, на дочери которого хотел жениться. Вполовину до того подчинявшееся Москве Рязанское княжество полностью перешло под руку московского государя – Василий III закончил объединение русских земель, начатое еще отцом.
Но то уже после было. Москва славила свое спасение – провели крестный ход, благодаря Господа за избавление от супостатов.
Василий Иоаннович судил воевод, не сумевших воспрепятствовать переправе неприятеля через Оку и допустивших хана до самой Москвы. Вину свалили на молодого князя Вельского. Тот, в свою очередь, винил великого князя Андрея, брата государя. Димитрий Вельский был пощажен, а наказан опытный и дотоле храбрый и решительный князь Иван Воротынский, видевший ошибки юного полководца, но по самолюбию своему не поправивший их для пользы Руси.
Такие грозные события происходили в это лето. Мы же остались в стороне от разыгравшейся трагедии – нас она лишь слегка краем коснулась. И что удивительно, сеча была ведь рядом совсем, под Серпуховом, а до нас дошли только ее отголоски в виде прибившихся к Коломне остатков разбитой рати.
Ожидание развязки затянулось. Пытаясь узреть, что происходит вокруг города, я прошел на северную часть Соборной площади. Отсюда открывался вид на замоскворецкие дали. На том берегу реки Москвы были видны башни и храмы Голутвина и Бобренева монастырей. Обе обители основаны были еще во времена Дмитрия Донского. Михаил-расстрига рассказывал, что среди построек Бобренева монастыря есть необычный храм "поющих ангелов". Называли его так из-за удивительного эффекта в соборе: когда в храме пели, казалось, что слова эхом отдаются под куполом и множатся, словно сами ангелы поют гимны вместе с певчими. Выпадет случай, надо будет посетить храм. А сейчас, когда через Нижний Новгород прошли казанские татары, жизнь на той стороне как остановилась.
В кремле коломенском стало тесно от ратников и укрывшихся от нашествия татар селян. Я же со своими воинами жил на постоялом дворе в посадах.
Ежели ударит враг, то и нам придется укрыться за высокими стенами. А пока все замерли в тревожном неведении. Куда повернет враг – на Коломну, Москву или другие города?
Я не раз обдумывал вести, что узнал от пришедших в Коломну воинов. Почему разбили нашу рать? Ведь дома и земля помогает! В отличие от крымского хана, воеводы знали местность. Воины были подготовлены и по численности лишь немного уступали татарам и их союзникам. Тогда почему такой печальный итог? Одно только приходило в голову – неумелое руководство, несмотря на то что обороняться всегда легче, чем нападать. И даже пушки у нас были – в отличие от татар, да не смогли распорядиться ими грамотно. А стоило только татарам обойти русскую рать, как паника поднялась, побежали. Стало быть, разведки не было, заслонов надежных.
И чем больше я анализировал, тем больше недочетов находил в действиях главного воеводы. Конечно, критиковать чужие действия всегда легче, чем действовать самому, но тогда почему государь поставил во главе войска воеводу молодого и неопытного? Не мог государь не знать, что сила прет великая. Рать заранее собрать было необходимо, поставить во главе полков воевод опытных и смелых, доказавших свое воинское умение победами. Пока же получалось – полководцев ставили по принципу близости к трону, а не по заслугам.
Так, в тревожном ожидании, прошло около двух недель. И вдруг – весть из Москвы: договор подписан, война закончилась. Для нас она толком и не начиналась. Обрадовались в Коломне этому известию.
Остатки разбитой рати в Москву потянулись, селяне – к своим деревням подались. Кто же знал, что не ушли еще татары, стоят на другом берегу, облизываясь на богатую Рязань?
Решил и я со своею дружиною в Охлопково возвращаться. Доложил честь по чести воеводе коломенскому, дабы дезертиром и трусом не сочли, да и отбыл. Вперед дозор выслал из двух воинов, и ехали, не расслабляясь. Пищали заряжены, по сторонам смотрим внимательно.
Проехали деревеньку боярыни Куракиной. С виду – ничего не изменилось, только людей нет. Ближе к вечеру, когда уже подъезжали к Охлопкову, вернулись встревоженные дозорные:
– Князь, чужие в остроге! Костер жгут, дым виден, мясом пахнет.
Кто же в остроге? Банда татарская прибилась или беженцы заняли, увидев пустующие избы?
– Макар, пусть кто-нибудь из русинов твоих, кто половчее, поближе подберется – только тихо, да на дерево влезет. Сверху двор за тыном виден будет. Вот пусть и поглядит – беженцы там или татары.
– Исполню, князь!
Мы ушли с дороги и углубились в лес. Ратники слезли с коней и проверили оружие. Время тянулось. Где же лазутчик наш? Скоро темнеть начнет!
И только когда уже солнце село и я всерьез беспокоиться стал, Макар подвел ко мне вернувшегося лазутчика.
– Ну, что там?
– Татары в остроге! Не знаю уж, всех ли смог счесть, только выходит не меньше двух десятков. И обоз там с барахлом трофейным. Костер разводили, барана жарили. Я аж весь слюною изошел.
– Погоди про слюну. Караульные есть ли?
– Есть. Я потому долго не возвращался, что к вечеру они в сторожках наших караульных поставили. Не мог же я посветлу на виду у них с дерева спуститься!
Лазутчик помолчал, потом добавил:
– Похоже, девок в полон захватили.
– С чего взял? Сам видел?
– Не, не видел, только из изб крики женские были слышны.
Я задумался. Многовато татар, тем более – за стенами они. Легко их взять не получится. Или дать отряду поутру выйти да на дороге напасть? Тогда шансов разбить их у нас будет больше.
А как же девки наши русские? То, что татары похоть ублажают – это полбеды. Но у басурман привычка изуверская есть – животы потом жертвам вспарывать, чтобы умирали медленно и мучительно.
Надо рискнуть, попытаться спасти девок. Плохо – для нас плохо, что татары вина не пьют, а хмельного кумыса стоялого им взять негде.
– Вот что, Федор. У тебя бойцы поопытнее. Пусть налегке, с одними ножами, за тын проникнут да караульных втихую снимут. Сможешь?
– А то! Демьяна возьму, он ходит так, что его не слышно. Кривоногого Михаила еще – ловок, силен. И сам пойду – вдруг неожиданность какая.
– Хорошо, сам решай, кто пойдет. Ворота потом открой.
– Все сделаю, как велишь, князь!
Федор исчез в темноте.