* * *
Пока готовился обед, и собирались вещи, я подошёл к Бродяге, с целью выяснить некоторую несуразность.
– Шур, а Шур, слушай, а ты не узнавал у мента нашего, что это он в одиночку по лесам с архивом мотался?
– Да ему предписание мобилизационное пришло, а его на отделе бросили. Щенок он ещё. Я его поспрошал плотненько. Дескать, не много ли на себя, сержант, берёте. Ну, он и хрупнул. Говорит, мол, в удостоверении "НКВД" написано, а в тонкости мало кто лез. Не до них было. Они же в "котле", почитай, две недели сидели. А начальство ноги сделало. Не всё, конечно. Пацанчик чуть не плакал, когда рассказывал. Сквозь людей, суки, на машинах уезжали. Да только немцы к тому моменту уже многие дороги перекрыли, и фальшивые блокпосты поставили, для отлова советско-партийных руководителей. Да и наши с такими бегунками сильно не церемонились.
– Понятненько. А как тебе мальчик показался?
– Сосунок. Он в органы по комсомольскому набору попал. Образованный – семилетку закончил. А его – из Питера, да в Мухосранск. Сержантом в райотдел. Правда, как я понял, он парнишка толковый. Ну, будем посмотреть. …
Через полчаса, когда достархан был накрыт, а шмотки упакованы, сержанта сменил отобедавший Казачина, а Дымов был усажен "поснедать чем бог послал".
– Давай, Лёша, рубай в темпе! – подбодрил его Док.
– Что? – не понял Дымов – Что вы сказали, товарищ… – он замялся, не зная как назвать неизвестного ему пока собеседника…
– Военврач третьего ранга – без запинки оттарабанил Серёга.
– Я не понял, товарищ военврач третьего ранга…
– Я рекомендовал вам, товарищ сержант, немедленно приступить к приёму пищи, и делать это, с максимально возможной, для вашей физической кондиции, скорости! – да уж, нашему Доку палец в рот не клади!
– Понял вас, товарищ военврач третьего ранга!
– Ну-ну, ты уж не тянись так, сержант, – вступил в разговор я, – нам ещё бог весть, сколько по лесам ползать. О, кстати, надо товарищу сержанту позывной придумать!
– "Колбаса" – задумчиво глядя в небо, сказал Док.
– Но почему? – опешил сержант.
– По ассоциации – с той же серьёзной миной протянул Сергей, – но можно и покрасивше – "Краковский", к примеру. Или "Зельц"! О, точно! И на немецкий похоже.
Так и стал сержант Алексей Дымов бойцом нашей команды с позывным "Зельц".
* * *
Увешанные рюкзаками и баулами, потянулись мы в лес. Главной проблемой на ближайшее время представлялось нам пересечение дороги, а ну как снова полк какой пойдёт?
Я предложил перекинуть часть вещей на мотоцикл и дальше двинуться налегке. Предложение прошло на ура. Люк завёл мотоцикл, накинул на себя найденный в коляске мотоплащ, и вместе с Зельцем и четырьмя баулами укатил к смолокурне. Для большей надёжности я отдал ему свой МП. Когда наш отряд проходил мимо достопамятной мне полуторки, командир внезапно остановился и спросил:
– А заводить не пробовали?
– Нет, не догадались. Да и зачем она нам в лесу.
– Я не про лес, а про подлянку немцам подумал. А если подогнать её на обочину, и подорвать бак, когда колонна мимо пойдёт?
И с этими словам Александр залез в кабину и, немного повозившись, высунулся наружу.
– Не выходит!
– "Кривым стартёром" надо, – со знанием дела подсказал Бродяга.
После короткого, но бурного секса, участниками которого были длинная ручка, двигатель производства Горьковского автозавода и Казачина, мотор запустить удалось.
– Командир, два колеса пробиты… – начал, было, я.
– Ну и хрен бы с ними, – донеслось из кабины, – нам только две сотни метров проехать. Машина дёрнулась и заглохла. Густой мат донёсся из кабины
– Что там, не работает? – спросил Бродяга
– Да я дуболом старый, со сцеплением не справился. Отвык от антиквариата, – ответил наш командир, давая Казачине отмашку продолжать эротические игрища. После ещё одной "пятиминутки" и отбитых пальцев на левой руке, Ваня запустил движок.
Дергаясь и скрежеща передачами, полуторка, словно больной ДЦП двинулась к дороге. Бродяга повернулся к остальным:
– А ну, живо на опушку и прикрывать нас!
– Э нет, Шура, – ответил я, – связист ты у нас, а с минирование и Казачина справится. Ваня! Ноги в руки и за командиром!
Создание "детской неожиданности" заняло у Фермера с Казаком минут пять, не больше. Как ребята рассказали потом, они открыли капот, пробили в нескольких местах бензобак и запустили туда один из наших электровоспламенителей, прикрепленных к могучей петарде. До кучи, найдя в кузове пару замасленных курток и распустив ножами их на тряпки, они щедро полили кучу тряпья маслом из найденной там же банки (хорошим водилой был покойный Щёлоков!). Гораздо дольше они провозились с прокладкой провода. Глядя на то, как они медленно отходят по полю к ближайшим кустам, я весь извертелся. Немцы могли появиться в любую минуту. Наконец в наушнике раздалось:
– Фермер в канале. Мы залегли.
Связавшись с Люком, Бродяга выяснил, что они уже добрались до смолокурни, и что там чисто.
– Разгружайся и назад за остальным хабаром. Только до поля пару сотен метров не доезжай, – распорядился заместитель командира.
Томительно потянулись минуты ожидания. Приняв решение не класть все яйца в одну корзину, Бродяга отправил на новую базу не только всё наше барахло, но и Алика с Люком и Доком. После чего обратился ко мне:
– Тош, а давай-ка мы влево метров на сто сместимся. Если что, пальбой отвлечём внимание от мужиков, а они кустами отползут. И на дорогу к смолокурне фрицев явно не наведём. Если что, оторвёмся по лесу.
Я с сомнением посмотрел на Сашу. Мне тридцать пять и я два раза в неделю плотно тренируюсь, а ему пятьдесят два, большая семья, и сидячая работа.
– Точно оторвёмся?
– Будь спок! "Ну, спок, так спок" – подумал я.
Потратив минут десять на поиск новых позиций, мы приготовились ждать. Мне нашлась чудная норка под кривоватой раздвоенной сосной, (причём, между корней там была чудесная естественная амбразура!), а Бродяга отошёл метров на десять, вглубь леса и устроился для стрельбы с колена за упавшей трухлявой берёзой. Спустя тридцать семь минут (на этот раз я засёк время по часам) на дороге показались немцы. Традиционное охранение на мотоциклах, за ними опять грузовики. Приглядевшись в бинокль, я тронул пальцем тангенту:
– Арт вызывает Фермера.
– Фермер в канале, – прошипел наушник.
– Командир, девятая машина – радиостанция, десятая – штабной автобус.
– Понял тебя. Отбой.
Да, нам повезло, как выяснилось много позже, это ехал штаб пехотного полка.
Головной дозор проскочил приткнувшуюся на обочине полуторку, даже не снизив скорость. Ещё бы, сколько за последний месяц они видели наших машин на обочинах пыльных дорог! К тому же машина была явно не "на ходу".
Когда автобус поравнялся с разбитой машиной, мы увидели, как кабина грузовика скрылась в дымно-оранжевом облаке взрыва, скрывшем и автобус. Когда дым поднялся вверх, стало заметно, что автобус горит…
Что тут началось! Идущий за автобусом лёгкий броневик остановился, его башенка завертелась, солдаты горохом посыпались из грузовиков, часть из них бросилась в кювет, где и залегла. Как мне удалось рассмотреть в бинокль сквозь дым и пламя, нам сильно повезло. По летнему времени часть окон в автобусе была открыта и выброшенная нашей "хлопушкой" горящая жидкость залетела внутрь. Судя по тому, что пламя было не только на внешних панелях кузова, но и отдельные языки вырывались наружу изнутри автобуса, ехавшим внутри штабным должно было порядком достаться. Жаль только, что осколочный эффект был практически нулевой. Как бонус мы получили горящую полуторку, в кузове которой медленно разгорались уголовные дела и архивы.
Немцы пока не стреляли, казалось, что они не очень понимали, что произошло. Взрыв, но никто не стреляет, с другой стороны, мина получилась какая-то слишком избирательная. Включив микрофон, я тихонечко спросил:
– Фермер, здесь Арт. Вы как? Через несколько томительных секунд хриплый голос ответил:
– Нормально. Ползём.
– Если что, мы с Артом отвлечем их на себя, – вступил в разговор Бродяга.
Через десять минут, показавшихся мне вечностью, командир снова вышел на связь:
– Фермер в канале. Мы уползли уже на полсотни метров. Как понял, приём
– Понял тебя хорошо. Мы наблюдаем. Отбой.
Суета на дороге приняла более организованный характер: подбежавшие медики оказывали раненым пассажирам автобуса первую помощь, солдаты уже не толпились на обочине, а растянулись по периметру, но ввиду отсутствия явного противника от дороги не уходили.
Мы уже собирались сниматься, как неподалёку от памятного по утренним событиям пригорка началась какая-то непонятная суета.
– Арт, Бродяга в канале. Что это они там задвигались, не видишь? И тут до меня дошло!
– Бродяга, Арт в канале. Это они унтера, которого Люк с утра подстрелил, нашли.
И точно, на дорогу вынесли тело. Одновременно с этим, большинство солдат, "пасших" поле, стали перебираться на другую сторону дороги, а броневичок дал несколько длинных очередей по кустам. Нажав тангенту, я сказал Бродяге:
– Похоже, пора сниматься с якоря.
– А никого подстрелить не хочешь? – ответил тот.
– Нет, я не снайпер, а винтовку эту вообще первый раз в руках держу. И кто говорил, что главный принцип диверсанта: "Тихо пришли – тихо ушли" и "да не было тут никого". Так что пошли потихоньку! В разговор включился командир:
– Фермер Арту и Бродяге. Отходите. Как поняли, отходите. И мы хором ответили:
– Поняли тебя хорошо. Отбой.
* * *
Не буду подробно описывать, как мы добирались до смолокурни. Единственное, что запомнилось – это бормотание Бродяги:
– "А провода они утянули или нет? А то ведь найдут – прочёсывать начнут… Писец котёнку тогда…"
Пройдя метров восемьсот, по еле видимой в траве дороге (судя по всему, по этой просеке в последние несколько месяцев мало ездили), мы были перехвачены сидевшими в секрете Тотеном и Доком. Они сообщили нам, что командир с Казачиной опередили нас буквально на десять минут, и, скорее всего, уже пьют чай на базе.
Так называемая смолокурня, представляла из себя группу из трёх сараев разного размера и двух каменных смолокурен, разместившихся на большой поляне, размером примерно пятьдесят на пятьдесят метров. Здоровенная куча брёвен и сосновых пней возвышалась на противоположной от дороги стороне поляны. Густой запах скипидара висел в воздухе.
Наши разместились в одном из сараев, где люди, работавшие на смолокурне, устроили что-то вроде "комнаты отдыха": грубо сколоченный стол, три лавки и чугунная печка с плитой, отгороженные от остального помещения щелястой дощатой перегородкой. В большом помещении был, по-видимому, склад для инструмента. На стене я заметил пару ржавых топоров и пил, висящих на деревянных крюках. В углу стояло несколько деревянных же бочек испускающих одуряющий аромат скипидара. Подняв крышку на одной из них, я обнаружил, что она полна старой, уже помутневшей, живицей. Из-за перегородки выглянул Фермер:
– Тоха, хорош, там лазать. Иди сюда – поговорить надо.
– Секунду, Сань. Я только посмотрю.
– Да нафига тебе эта вонялка?
– Эх, товарищ майор, товарищ майор. А огневые фугасы мы из чего делать будем? О, а вот и скипидарчик! – сказал я, найдя в углу стеклянную бутыль литров на двадцать пять – тридцать, до половины заполненную желтоватой густой жидкостью. Скорее всего, качественный продукт со смолокурни вывезли, а этот был или попорчен смолой, или использовался для собственных надобностей, например – для разжигания смолокурен.
– Вот тебе неймётся, а! Товарищ старший лейтенант, а ну иди сюда!
– Всё-всё-всё! Уже иду-иду-уду. – И я отвесил командиру шутовской поклон в стиле куртуазного восемнадцатого века. Правда, я совсем забыл про маузеровский карабин, висевший у меня на плече. Во время поклона эта железяка не преминула сползти с плеча, и грохнутся на землю. Командир непроизвольно зажмурился.
– Не боись, командир! Он на предохранителе! – но по лицу Сани, я понял, что могу, дошутится до выволочки, поэтому смиренно пошёл за загородку.
Кроме Бродяги, командира и Вани, там сидел и наш сержант. На столе, кроме некоторого количества еды и фляжки с коньяком, я заметил карту и планшет.
– Ты садись, Антон – несколько официальным тоном сказал Саша-Раз.
– А что так серьёзно? – спросил я.
– Так дело серьёзное. Первую операцию отметить надо!
– А остальные?
– Они службу несут. А Люк где? – поинтересовался я.
– На чердаке в большом сарае.
– Я ему кронштейн и прицел со своего "кара" отдал, он там снайперку мастырит – вступил в разговор Бродяга. Мне подвинули маленький металлический стаканчик, мужики подняли свои…
– Ну, за Победу! – сказал командир.
– За Победу! – негромко, но слажено откликнулись мы.
* * *
Через пять минут, немного подкрепившись, и по знаку командира, отодвинув тарелки с остатками "однозаразовой" лапши, мы склонились над развёрнутой Саней картой
– Так. Дымов!
– Я, товарищ майор!
– Во время совещания разрешаю не вскакивать и каблуками не щёлкать, – буркнул командир.
– Простите, не понял товарищ майор?
– Во время совещания разрешаю не использовать обращение по званию. Как в старое время говорили – "без чинов".
– Да, понял. А вы и старое время помните, товарищ командир? – изумился Дымов.
– А что, я так молодо выгляжу? – нашёлся Саша, – Да и положено мне. Так, хватит лирики и исторических отступлений! Скажи-ка мне, Алексей Дымов, ты, когда в Заславле в райотделе служил – по району много ездил?
– Много, но не долго. Я ведь всего как полгода назад сюда переведён был.
– Хреново. Ну, а с местными контакты какие-нибудь есть?
– Есть, как не быть. Вот начальника МТС местной хорошо знаю, из Совета местного несколько человек.
– А они не эвакуировались.
– Начальник МТС – точно нет. У них последний месяц танки ремонтировали, так Василь Сергеич на станции всё время пропадал. Ну, а потом немцы прорвались, и уж точно не до того ему стало.
– А он в самом городе живёт?
– Раньше – да. А сейчас – не думаю. Может на хуторе каком, или в деревне. В город ему сейчас, наверное, нельзя.
– Так, посмотри на карту эту и покажи на ней, где ты хутора поблизости знаешь. – и командир собрался протянуть Дымову свою карту.
– Погоди, командир. – Отвлёк я на себя внимание. – Пусть на словах расскажет, там обозначения секретные, а у сержанта допуска нет! – ну ещё бы, Саша, собирался показать Алексею карту, напечатанную в 1996 году! На ней огромное Заславское водохранилище, Минск раза в три больше, чем он есть сейчас. Вокруг города окружная дорога, а тот просёлок, на котором мы немцев подорвали, на карте изображён как асфальтированная дорога.
– Про хутора не скажу, а дорога эта ведёт в Куты – село такое. Южнее по лесу проходит шоссе, которое до Ароновой Слободы, и далее, до Городка-Семкова идёт. Водитель мой, Щёлоков – он все дороги в районе хорошо знал, потому и предложил пробиваться на северо-восток от Заславля, а не к Минску. А хуторов, да и сёл в округе полно.
– Ну что, командир? Может, на шоссе завтра наведаемся?– спросил Бродяга.
– И что мы там делать будем? По кюветам гадить, чтоб враги окна от вони открыть не могли? – зло ответил Фермер.
– Разведку проведём… – уже значительно менее уверенно сказал Бродяга.
– А передавать инфо кому будем, марсианам? У нас связь есть?
– Будет, – Саша-Два понял, что несколько увлёкся, и условия у нас несколько отличаются от тех, в которых он привык "работать" во времена оны. Я обратился к командиру:
– Товарищ майор, вам сержант Дымов сейчас не нужен? А то у меня для него работа есть…
– Нет, не нужен, – ответил Фермер, бросив взгляд на планшет с картами, – а что за работа?
– Справки об освобождении рисовать! Все, кроме Бродяги, изумлённо уставились на меня.
– А что такое? Нам документы прикрытия нужны? Нужны! А что может быть лучше для мотания по здешним вёскам, чем хорошая качественная справка об освобождении?
– Поясни? – спросил Саша-Раз, а Бродяга, давно просёкший фишку, лишь улыбнулся краешком рта и подмигнул мне.
– Элементарно, Ватсон! Фото в справке нет, прописки нет, статью можно "нарисовать" такую, что хоть в полицаи подавайся. А главное… А главное это то, что немцы её проверить не смогут! Архив-то райотдела, которым справка выдана – вон, у дороги догорает!
– Молодец! От лица командования объявляю благодарность! Я встал по стойке "смирно", и тихо сказал:
– Служу Трудовому народу!
Озадачив Алексея, и оставив ему в помощь Казачину, я предложил товарищам командирам сходить пройтись по другим сараям, на предмет инвентаризации доставшегося нам имущества. Когда мы вошли в большой сарай, я накинулся на командира:
– Саш, ты думаешь, что творишь? У тебя на карте водохранилище нарисовано, которое только в пятидесятых построят. Да и Минск на себя не похож ни разу. А уж про надпись "Республика Белорусь", я вообще говорить не буду!
– Спокойней, товарищ старший лейтенант… – было видно, что Саня задумался. – Я ещё не научился шифроваться от своих.
– Ты что, предлагаешь ему всё рассказать?
– Нет.
– Ну, вот и фильтруй то, что говоришь! Ты ещё "товарищи офицеры" скажи…
– А что тут такого? Не "господа" же…
– А то, что слово "офицер" только через два года в обиход введут, вместе с погонами.
– Точно… А я и забыл.
– Кхмм, Я не помешаю? – вмешался, свесившийся с чердака, Люк.
– Нет, конечно. Как прицел? – ответил ему командир.
– Прицел встал нормально, но пристреливать нужно.
– Вот завтра и пристреляешь, когда за продуктами пойдёте.
– А кто пойдёт? – озаботился подбором Люк.
– Ты с Казачиной и Тоха с Тотеном. Пойдёте парами к разным деревням. А мы втроём, то есть вчетвером, будем базу организовывать.
– Здесь нельзя базу делать – от дороги близко, да и объект хозяйственного значения. Рано или поздно немцы сюда придут.
– Ну, значит не здесь, а в лес уйдем. А жратва у нас заканчивается, хорошо, что хоть курева много взяли.
Что интересно, я обратил внимание, что мои друзья, да и я сам, стали меньше курить. Точнее, стали делать это значительно реже. Если на обычной игре любая передышка – и народ лезет по карманам в поисках пачки и зажигалки (вплоть до того, что народ курит в карауле и засаде!), то здесь, наоборот. Как выдаётся свободная минутка – люди просто лежат, или сидят, смотря в небо, или бездумно жуют травинку. Мне так просто некогда курить. И, если в родной Москве, я к обеду высаживал полпачки, то за сегодняшнее утро (хотя какое, к чёрту утро! Уже четверть четвёртого!) я выкурил всего две сигареты. Интересное, почему так?
– Ага, и снаряды поискать нужно, а то у нас взрывчатки вообще нет, да и детонаторов, и ДэШа…
– И патронов, и гранат… – подключился я к монологу Бродяги, – и документов, и полномочий… Да вообще ни хрена у нас нет!